37
В потайную дверцу сознания Лили кто-то постучал — и попросился в сокровенный мир ее снов. Она проснулась в темноте и на мгновение испугалась, совершенно не узнав окружающую обстановку. Потом увидела слабый отблеск лунного света и вспомнила, где находится. Она выглянула в окно и увидела ослепительно сверкающий снег. Буран утих, и луна озаряла своим светом чистый, белый мир, безмолвный и волшебный. Впервые за многие месяцы Лили почувствовала себя в безопасности. «Теперь я не одна, — подумала она. — Теперь со мной люди, которые понимают, чего я боюсь. И всегда меня защитят».
Тут Лили услыхала цокающий звук, который удалялся по коридору. «Наверно, один из доберманов, — решила она. — Баку или Балан. Какие отвратительные клички!» Она лежала в постели и прислушивалась — может, пес процокает обратно, но он не возвращался.
Вот и хорошо. Она собралась в туалет, и ей совсем не хотелось столкнуться в коридоре нос к носу с одной из этих зверюг.
Лили выбралась из постели и прошла к двери. Высунула голову в коридор и осмотрелась, нет ли там собак, но ничего такого не заметила и даже цоканья их когтей не расслышала. На лестнице горел слабый свет, и его было вполне достаточно, чтобы найти дорогу в ванную комнату. Но, едва переступив порог, угодила босой ногой во что-то мокрое. Лили глянула вниз, увидела слабо мерцающую лужицу и брезгливо отдернула ногу. Ну, конечно, — собаки. Что же еще могло остаться после них на полу? Ей вовсе не улыбалось вляпаться в кое-что похуже.
Лили нащупала на стене выключатель, зажгла свет, осмотрела пол. И заметила еще лужицы, и поняла, что это не собачьи неожиданности, а талый снег — следы от ботинок. Она посмотрела в зеркало и увидела свои собственные глаза — сощуренные, заспанные. И еще кое-что увидела — то, от чего у нее волосы встали дыбом. Отражение чего-то красного на стене, у нее за спиной.
«Три перевернутых креста».
Ловя ртом воздух, Лили отпрянула назад — выскочила из ванной. В ужасе ринулась по коридору, скользя босыми ногами на мокром полу, и ворвалась в ближайшую дверь. Это оказалась спальня Мауры.
— Проснитесь! — шептала Лили. — Вам нужно проснуться!
Она встряхнула спящую так, что аж затрещала спинка кровати, а пружины нещадно завизжали. Но Маура только вздохнула и даже не пошевельнулась.
«Да что с вами? Почему я не могу разбудить вас?»
В коридоре что-то скрипнуло; Лили повернула голову к двери. Когда она двинулась по направлению к коридору, сердце у нее колотилось так неистово, что готово было выскочить из груди. Она остановилась и прислушалась, силясь уловить хоть какие-нибудь звуки, помимо биения собственного сердца.
Тишина.
Она просунула голову в щель между дверью и косяком и выглянула в коридор.
Пусто.
«Надо будить остальных. Пусть знают — он уже в доме!»
Лили прошмыгнула в коридор и, осторожно ступая босиком, направилась к комнате, где, как ей казалось, спала Джейн. Она дернула за ручку и, обнаружив, что дверь заперта, тихо всхлипнула. «Может, разбудить ее стуком в дверь? Но стоит ли поднимать шум?» Тут она услышала, как заскулила собака и вслед за тем по полу в большой комнате, внизу, зацокали когти. Лили бросилась к лестнице. Глянула через перила — и, облегченно вздохнув, чуть не рассмеялась.
Внизу ярко полыхал очаг. На диване лицом к огню сидела Эдвина Фелуэй.
Когда Лили двинулась вниз по лестнице, оба добермана разом вскинули головы, а один даже предостерегающе зарычал. У подножия лестницы Лили замерла.
— Ну, ну же, Балан! — проговорила Эдвина. — Что с тобой опять?
— Эдвина! — прошептала Лили.
Эдвина повернулась и посмотрела на нее.
— О, вы не спите! А я как раз собиралась еще дровишек подбросить.
Лили глянула на огонь — он уже гудел вовсю, языки пламени лизали непомерно здоровенное полено, силясь поглотить его целиком.
— Послушайте, — проговорила Лили, шагнув вперед. И тут же остановившись, поскольку один пес уже вскочил на лапы и ощерился. — Он в доме! Надо всех будить!
Эдвина, как ни в чем не бывало, взяла еще два полена и бросила их в огонь, разбушевавшийся, точно адский пламень.
— Я заметила, Лили, сегодня за столом вы даже не притронулись к вину.
— Доминик здесь!
— Вы могли бы все проспать, как и остальные. Но так даже лучше. Что вы проснулись.
— Что?
Пес снова зарычал, и Лили заметила, как в отсветах пламени его клыки сверкнули оранжевым блеском. «Собаки, — вдруг подумала она. — Они ни разу не зарычали ночью. Он забрался в дом. Наследил на полу. А они даже не гавкнули».
«Потому что они знают его».
Пока Эдвина поворачивалась к ней лицом, Лили бросилась вперед и выхватила из камина кочергу.
— Это вы его провели сюда, — сказала она, пятясь и размахивая кочергой. — И все ему рассказали.
— О, мне не пришлось делать это. Он уже был здесь, на горе, и дожидался нас.
— Где он?
— Доминик появится, когда сам этого захочет.
— Черт бы вас побрал! — воскликнула Лили, еще крепче сжимая кочергу. — Где он прячется?
Она не сразу заметила атаку. Она слышала рычание и стук когтей по деревянному полу, но не успела оглянуться, и вот уже две черные молнии налетели на нее. От молниеносного удара девушка рухнула как подкошенная, выронила кочергу, и та глухо ударилась о пол. На руке у Лили тут же сомкнулись челюсти. Клыки вонзились в ее плоть, и она пронзительно вскрикнула.
— Балан, Баку! Фу! — Команду выкрикнула не Эдвина — кто-то другой. То был голос из кошмаров, которые преследовали Лили.
Псы отпустили девушку и попятились, оставив ее, ошеломленную, истекающую кровью, лежать на полу. Она попробовала встать, но ее левая рука обмякла и не слушалась: сухожилия были перекушены мощными челюстями. Лили со стоном перевалилась на бок и увидела залитый ее кровью пол. А за лужей крови — башмаки приближающегося к ней человека. Тяжело дыша и всхлипывая, она заставила себя сесть. Он остановился у камина и так и стоял на фоне яркого пламени, похожий на восставший из ада черный призрак, который взирал на нее сверху.
— У тебя почему-то это всегда здорово получалось, Лили, — проговорил он. — Приносить мне неприятности.
Девушка стала отползать назад, все дальше и дальше, но тут уткнулась спиной в стул — путь к отступлению был отрезан. Застыв как вкопанная, она уставилась на Доминика. На мужчину, в которого он превратился. Те же золотистые волосы, те же пронзительно-голубые глаза. Только он подрос, плечи стали шире, а некогда ангельское лицо заострилось и сделалось жестоким.
— Двенадцать лет назад, — продолжал он, — ты убила меня. И вот я собираюсь вернуть долг.
— Приглядывай за ней, — посоветовала Эдвина. — Уж больно она шустрая.
— А я что тебе говорил, мама?
Лили перевела взгляд на Эдвину, потом снова на Доминика. «Та же стать. Те же глаза».
Доминик заметил потрясенное выражение ее лица.
— К кому же еще было обратиться пятнадцатилетнему мальчишке, попавшему в беду? После того как он сумел-таки выбраться из тонущей машины и остался только в жалкой, промокшей насквозь одежонке? Вот и пришлось оставаться мертвым и невидимым, чтобы ты не натравила на меня полицию. У меня не было другого выхода. Вернее, был — один-единственный.
«Его мать».
— Мое письмо дошло до нее только через несколько месяцев. Разве я не говорил всегда, что она приедет за мной? А твои родители все не верили.
Эдвина подошла к сыну и погладила его по щеке.
— Но ты знал, что я приеду.
Он улыбнулся.
— Ты всегда держала слово.
— И в этот раз сдержала, верно? И доставила ее. Тебе надо было всего лишь запастись терпением. И как следует подготовиться.
Лили посмотрела на Эдвину.
— Но ведь вы же состоите в Фонде Мефисто!
— Я сумела их облапошить, — ответила Эдвина, — и вовлечь в свою игру. Думаешь это все из-за тебя одной, Лили? Да нет, на самом деле из-за них. За эти годы они доставили нам столько неприятностей! Мы их уничтожим. — Она посмотрела на огонь. — Нужны еще дрова. Пойду принесу.
— Не стоит, — сказал Доминик. — Домишко сухой, как трутница. Тут и одной искры хватит — полыхнет будь здоров!
Лили покачала головой.
— Вы что, собираетесь их всех сжечь заживо?..
— Мы давно это задумали, — призналась Эдвина. — Они все равно все проспят.
— Конечно, это не так забавно, как убивать Джойс О'Доннелл, — вставил Доминик. — Зато, по крайней мере, ты порадуешься на славу, Лили, раз уж тебе не спится. — Он поднял кочергу и сунул ее поглубже в пылающий очаг. — Огонь — очень удобная штука. Плоть сгорает целиком — остаются только обугленные кости. Никто и не узнает, как ты умрешь, ведь никто не увидит ни резаных ран, ни ожогов. Все подумают, ты погибла во сне, как остальные. Несчастный случай — а спасется только мама. Никто никогда не узнает, что ты часами кричала перед смертью.
Он вытащил кочергу из огня.
Лили с огромным трудом встала на ноги — кровь ручьем текла у нее из руки. Девушка заковыляла к двери, но, прежде чем успела до нее добраться, перед нею снова выросли два добермана. Она замерла на месте, не в силах отвести глаз от их ощерившихся пастей.
Но тут Эдвина схватила ее сзади за руки и потащила обратно к камину. С пронзительным криком Лили вырвалась и хватила ее наотмашь кулаком — вслепую. К счастью, удар пришелся Эдвине по щеке.
Но псы опять свалили девушку на пол, набросившись со спины и сбив с ног.
— Фу! — одернул их Доминик.
Псы отстали. А Эдвина, потирая пострадавшую щеку, в отместку пнула Лили по ребрам — так, что девушка, чуть не задохнувшись от боли, откатилась в сторону. Затуманенными от нестерпимой муки глазами она смотрела на ботинки Доминика — он подходил все ближе. И вдруг почувствовала, как Эдвина схватила ее за запястья и прижала их к полу. Лили посмотрела Доминику в лицо. В его глаза, сверкавшие в отблесках огня, точно два уголька.
— Добро пожаловать в ад! — проговорил он. В руке он держал раскаленную кочергу.
Лили с воплем задергалась, силясь высвободиться, но Эдвина еще крепче сдавила ей руки. Когда же Доминик опустил кочергу, девушка отвернулась, прижавшись щекой к полу, и зажмурилась в предчувствии адской боли.
Вдруг грянул выстрел, и лицо ей обдало теплом. Вслед за тем Лили услышала, как Эдвина испустила тяжкий вздох и как на пол грохнулась кочерга. И вдруг ее руки высвободились сами собой.
Девушка открыла глаза и увидела, как доберманы рванули через всю комнату к Джейн Риццоли. Та вскинула пистолет и выстрелила снова. Один пес упал, а другой уже был в воздухе — летел на нее черной ракетой. Джейн выстрелила в последний раз — в тот самый миг, когда пес на нее набросился. Пистолет подпрыгнул и выпал из рук Риццоли, а она, вцепившись в раненого добермана, так и рухнула вместе с ним на пол.
— Нет! — простонала Эдвина. Она стояла на коленях, склонившись над распластанным на полу сыном, поддерживая одной рукой его голову, а другой гладя его по волосам. — Ты не умрешь! Ведь ты избранный!
Лили с трудом села, и комната тут же поплыла у нее перед глазами. В отблесках прожорливого пламени она увидела, как Эдвина встала на ноги, точно ангел-мститель. Отошла в сторону, нагнулась и подняла валявшийся на полу пистолет Джейн.
Когда же Лили поднялась на ноги, вокруг нее все закружилось. Вихрь предметов не желал останавливаться. Пламя. Эдвина. Лужа крови вокруг Доминика, мерцавшая в отсветах огня.
И кочерга.
Смертельно раненный пес дернулся в последний раз, и Джейн отшвырнула его в сторону. Доберман, высунув язык, шлепнулся на пол. Только тогда Джейн заметила возвышавшуюся над ней Эдвину. В руке женщины сверкал ее пистолет.
— Здесь всему конец. Этой ночью, — проговорила она. — Вам. И Фонду Мефисто.
Эдвина подняла пистолет, крепко сжимая его рукоятку. Все внимание обезумевшей женщины было сосредоточено на Джейн, и она не заметила, как смерть обрушилась на ее голову.
Кочерга проломила череп Эдвины, и Лили почувствовала, как от удара хрустнули кости, и звук этот передался через кованое железо прямо девушке в руку. Эдвина рухнула без единого звука. Лили выпустила из рук кочергу, и та тоже грохнулась на пол. Девушка опустила глаза и посмотрела на то, что сделала. На проломленную голову Эдвины. На кровь, растекавшуюся черной рекой. И вдруг комната у нее перед глазами померкла, ноги подкосились. Она медленно осела на пол. Уронила голову на колени и уже ничего больше не чувствовала. Ни боли, ни своих рук и ног. Она словно отделилась от собственного тела и застыла на пороге тьмы.
— Лили! — Джейн тронула ее за плечо. — Лили, ты вся в крови. Дай посмотрю руку.
Лили тяжело вздохнула. В глазах у нее прояснилось. Она медленно подняла голову и посмотрела Джейн в лицо.
— Я убила ее, — прошептала она.
— Только не смотри туда, ладно? Давай помогу сесть на диван.
Джейн наклонилась, собираясь помочь Лили подняться на ноги. И вдруг замерла, стиснув пальцами руку Лили.
До слуха Лили тоже донеслось бормотанье — и у нее в жилах застыла кровь. Она взглянула на Доминика: глаза у него были открыты, взгляд — осмысленный. Губы шевелились, но говорил он так тихо, что разобрать слова она не могла.
— Не… не…
Джейн склонилась над ним и прислушалась. Лили не рискнула приблизиться, опасаясь, как бы Доминик внезапно на нее не набросился, точно кобра. Сколько его ни убивай, он все равно появится вновь. Никогда не умрет.
«Зло вечно».
Огонь отражался в растекавшейся вокруг него луже крови, и казалось, сам пол был охвачен адским пламенем, источником которого был Доминик.
И снова губы его зашевелились.
— Мы не…
— Ну же, — сказала Джейн, — говори!
— Мы не… не… одни.
— Что? — Джейн опустилась на колени, схватила Доминика за плечи и встряхнула изо всех сил. — Здесь еще кто-то есть?
Из легких Доминика вырвался последний вздох. Нижняя челюсть медленно отвисла, лицо разгладилось, точно тающая восковая маска. Джейн отпустила его, выпрямилась. И посмотрела на Лили.
— Что же он имел в виду?
Лили заглянула в незрячие глаза Доминика, осмотрела его дряблое, безжизненное лицо.
— Он сказал, — прошептала она, — что еще ничего не кончено.
