35

Лили мчалась стрелой сначала по одному переулку, потом по другому, все больше углубляясь в лабиринт незнакомого города. Она никогда не бывала в Бостоне и не имела ни малейшего представления, куда бежит. До нее отовсюду доносился рев сирен патрульных машин, которые, точно акулы, кружили где-то совсем неподалеку. Заметив свет фар, она тут же бросилась в ближайший проулок. И спряталась за мусорными баками, пережидая, пока наконец проедет патрульная машина, которая медленно ползла по улице. Как только она повернула за угол, Лили снова пустилась наутек, только уже в другую сторону. Теперь она бежала под горку, то и дело поскальзываясь на обледенелых булыжниках и чувствуя, как рюкзак нещадно колотит ее по лопаткам. Одета она была совсем не по погоде, и ноги у нее очень быстро окоченели, как, впрочем, и руки без перчаток. В очередной раз она поскользнулась в своих кроссовках так, что не устояла и плюхнулась на мягкое место. От удара при падении ее спину пронзила острая боль. И несколько мгновений так и просидела, зажмурившись от боли. Когда же в глазах у нее наконец прояснилось, она заметила, что оказалась у подножия холма. Прямо через улицу виднелся какой-то парк, обрамленный кустами и голыми деревьями, которые отбрасывали длинные, тощие тени на затянутый ледяной коркой снег. Затем ее взгляд привлек знакомый светящийся знак.

Знак метро.

Нужно просто прыгнуть в поезд, и в считанные минуты можно оказаться в другой части города. К тому же там тепло.

Лили встала на ноги, превозмогая боль в копчике и расцарапанных при падении ладонях. Перешла, прихрамывая, через улицу и, не успев сделать и двух-трех шагов по тротуару, вдруг остановилась.

Из-за угла показалась полицейская патрульная машина.

Девушка тут же метнулась в парк и нырнула в кусты. Затаившись за ними с бешено бьющимся сердцем, она решила переждать, когда полицейские проедут мимо, — но они и не думали ехать дальше. Глянув сквозь кусты, беглянка увидела, как их машина остановилась неподалеку от входа в подземку. Черт! Планы меняются.

Лили огляделась вокруг и заметила мерцающий вдали знак другой станции метро, располагавшейся на другой стороне парка. Она вскочила на ноги и двинулась по газону, стараясь держаться в тени деревьев. Снег везде был покрыт ледяной коркой, и с каждым ее шагом раздавался громкий хруст, а ноги проваливались в глубокие сугробы. Но Лили упорно продвигалась вперед, хотя чуть не потеряла одну кроссовку — она застряла в снегу — и задыхалась, оттого что выбилась из сил. И вдруг сквозь хрипы собственного дыхания она услышала за спиной странные звуки. Хруст, шорох. Она остановилась, оглянулась. И у нее едва не остановилось сердце.

За деревом кто-то мелькнул. Безликий, нечеткий силуэт в черном, больше похожий на тень, чем на нечто телесное. «Это он».

Всхлипнув, Лили бросилась бежать дальше, продавливая подошвами кроссовок ледяной наст. Шум ее собственного дыхания, громкий и частый стук ее собственного сердца заглушали посторонние звуки, но девушка чувствовала — он дышит ей в спину. Он всегда был у нее за спиной — каждую минуту, каждую секунду; он шел за нею по пятам везде и всюду, словно шепча проклятия. Но не так близко, еще никогда он не был так близко! Она не оборачивалась, чтобы не видеть приближения твари из терзавших ее кошмаров. Она просто рвалась вперед, даже когда потеряла одну кроссовку и когда носок на ноге промок насквозь и обледенел.

И вдруг Лили выскочила из сугроба — прямо на тротуар. Прямо перед входом на станцию. Она бросилась вниз по лестнице, в ужасе предчувствуя, как позади вот-вот захлопают крылья и в спину ей вонзятся когти. Но тут девушка почувствовала, как из подземного туннеля на нее пахнуло теплом, и увидела толпу высыпавших ей навстречу пассажиров.

«Возиться с деньгами нет времени. Прыгай через турникет!»

Лили перемахнула через него, шлепнув мокрым носком по вымощенному плиткой полу. Два шага — и она застыла как вкопанная.

Прямо перед ней стояла Джейн Риццоли.

Лили мигом развернулась — назад к турникету, через который только что перемахнула. Но путь к отступлению ей преградил полицейский.

Она лихорадочно огляделась вокруг, в ужасе ожидая, что сейчас перед нею возникнет тварь, которая ее преследовала, но увидела только пассажиров, смотревших на нее с удивлением.

Наручники сомкнулись вокруг запястий Лили.

Девушка сидела в припаркованной возле входа в метро машине Джейн Риццоли; у нее больше не было сил планировать побег. Мокрый носок затвердел так, что сжимал ей ногу ледяными тисками; она никак не могла отогреться и дрожала всем телом, хотя в салоне работал обогреватель.

— Ну ладно, Лили, — заговорила Джейн. — Теперь ты расскажешь мне всю правду.

— Да вы же мне не поверите.

— А ты попробуй.

Лили сидела, не шелохнувшись, ее растрепанные волосы разметались по лицу. Теперь уже все равно. Она устала бегать. «Сдаюсь».

— Где Доминик? — спросила Джейн.

— Умер, — ответила Лили.

Секунду-другую Джейн обдумывала услышанное и делала выводы. За закрытым окном провыла сирена проезжавшей мимо пожарной машины — в салоне же, где сидели женщины, слышалось только шипение обогревателя.

— Это ты убила его? — продолжала задавать вопросы Джейн.

Лили сглотнула.

— Да.

— Значит, его мать не приезжала за ним, так? И не увозила ни в какую заграницу. Поэтому ты и написала в школу то письмо.

Лили опустила голову еще ниже. Какой смысл отрицать что-либо! Эта женщина уже все сложила воедино.

— Из школы звонили. Они звонили каждый божий день — все спрашивали, когда он вернется. Вот и пришлось им отписать, чтобы они отвязались и не допытывались, где он да что с ним.

— Как же ты его убила?

Лили вздохнула и содрогнулась.

— Это случилось через неделю после папиных похорон. Доминик был в нашем гараже. Разглядывал мамину машину. Он сказал, что ей она-де больше не нужна и ему хотелось бы взять ее себе. — Тут голос у Лили сорвался на шепот. — Тогда я ему и сказала, что все знаю. Что это он их убил.

— Как ты узнала?

— Из его блокнота. Он прятал его у себя под матрасом.

— И что было в блокноте?

— Все про нас. Целые страницы о нудном семействе Соул. Что мы делали изо дня в день, о чем разговаривали между собой. Были там и записи о том, по какой тропинке Тедди ходил на озеро. Какие лекарства мы держали в аптечке, в ванной. Что ели на завтрак, как желали друг другу спокойной ночи. — Лили замолчала. Сглотнула подступивший к горлу комок. — А еще он знал, где папа хранил ключ от ящика с пистолетом. — Она посмотрела на Джейн. — Он изучал нас вроде как ученый. А мы были для него вроде как подопытные крысы.

— Он так и написал в своем блокноте, что убил твоих родных?

Лили заколебалась.

— Нет. Последняя его запись была помечена восьмым августа — как раз в тот день Тедди… — Она запнулась. — Он же прекрасно понимал: о таком лучше не писать.

— А где сейчас тот блокнот? У тебя?

— Я сожгла его. Вместе со всеми остальными его книжками. Мне было противно на них смотреть.

Лили поняла по глазам Джейн: «Ты уничтожила улики. Как же я могу тебе верить?»

— Ладно, — вздохнула Риццоли. — Ты сказала, что застала Доминика в гараже. И предъявила ему обвинения.

— Я была вне себя и даже не представляла, что может случиться.

— И что же случилось?

— Когда я ему сказала, что все знаю, он уставился на меня как ни в чем не бывало. Ни страха в глазах, ни раскаяния. «Ты не сможешь ничего доказать», — только и ответил он. — Лили вдохнула и медленно выдохнула. — Даже если б я и сумела что-то доказать, ему тогда было только пятнадцать. И в тюрьму бы его не посадили. Через несколько лет он снова был бы свободе! А моих родных было уже не воскресить.

— Так что же тогда случилось?

— Я спросила его — почему. Почему он поступил так жестоко. И знаете, что он ответил?

— Что же?

— «Тебе надо было быть со мной поласковей». Вот что он сказал. И только. Потом осклабился и направился к выходу, как будто ему было наплевать на все на свете. — Она помолчала. — Тогда я и сделала это.

— Как?

— Я схватила лопату. Она стояла у стенки. Даже не помню, как она оказалась у меня в руках. Я и тяжести-то ее не почувствовала. Руки у меня были как будто… как будто чужие. Он упал, но был все еще в сознании и начал от меня отползать. — Лили глубоко вздохнула. И чуть слышно прибавила: — Тогда я снова ударила его.

На улице стало тихо. Пронизывающий холод прогнал с улиц последних прохожих, и только редкие машины проезжали мимо.

— А потом?

— Единственное, о чем я тогда думала, — как избавиться от тела. Я запихнула его в мамину машину. Подумала, может, сойдет за несчастный случай. Стояла ночь, поэтому никто ничего не видел. Села в машину и поехала к карьеру, что в нескольких километрах от города. Подъехала к самому краю и столкнула машину в воду. Надеялась, рано или поздно ее заметят. И сообщат куда следует. — Лили горько усмехнулась. — Но никто ничего не нашел и никуда не сообщил. Можете себе такое представить? — Она посмотрела на Джейн. — Машину так и не нашли.

— И ты продолжала жить дальше.

— Я закончила школу. И уехала из города, навсегда. Не хотела оказаться там в тот момент, когда обнаружат его труп.

Некоторое время женщины молча смотрели друг на друга. Потом Джейн сказала:

— Думаю, ты понимаешь: сейчас ты сама призналась в убийстве Доминика Соула. И я вынуждена тебя арестовать.

Лили и бровью не повела.

— Я сделала бы это снова. Он заслужил.

— Кто знал об этом? Кому еще было известно, что ты его убила?

Лили помолчала. Мимо них прошли двое, пряча головы от ветра, кутаясь в воротники пальто.

— Сара и Лори-Энн знали?

— Они были моими лучшими подругами. Пришлось им рассказать. Они поняли, почему я это сделала. И поклялись хранить тайну.

— И теперь твои подруги мертвы.

— Да. — Лили вздрогнула и обхватила себя руками. — Это я виновата.

— А еще кто-нибудь об этом знал?

— Я больше никому не рассказывала. Думала, все кончено. — Она вздохнула. — Ну а потом Сара получила ту открытку.

— С отсылкой к Откровению?

— Да.

— Значит, о том, что ты сделала, знал еще кто-то. Тот, кто видел тебя той ночью или где-то услышал об этом. И теперь забавляется, издеваясь над тобой.

Лили покачала головой.

— Ту открытку мог послать только Доминик.

— Но ведь он умер. Как же он мог?

Лили некоторое время молчала, отлично понимая — то, о чем она собиралась рассказать, наверняка покажется этой женщине, доверяющей только логике, полным бредом.

— Вы верите в жизнь после смерти, детектив? — спросила она.

Как Лили и догадывалась, Джейн только хмыкнула.

— Я верю в то, что жизнь дается только раз. И прожить ее надо как следует.

— А вот древние египтяне верили в жизнь после смерти. Они считали, что у каждого человека есть «ба», они изображали ее в виде птицы с человеческим лицом. Ба — это наша душа. После смерти человека она высвобождается из его тела и может снова вернуться в мир живых людей.

— И какое же отношение вся эта египетская дребедень имеет к твоему двоюродному брату?

— Он же родился в Египте. От матери ему досталась куча книг, некоторые из них — довольно-таки старые, с текстами из египетских саркофагов. Магические заклинания, позволяющие вернуть ба к жизни. И у него, думаю, получилось.

— Ты это о чем — о воскрешении?

— Нет. Об одержимости.

Наступившая вдруг тишина, казалось, будет длиться вечно.

— Ты имеешь в виду одержимость дьяволом? — наконец спросила Джейн.

— Да, — тихо проговорила Лили. — Ба находит новое обиталище.

— И что, вот так завладевает чьим-то телом? Заставляет человека убивать?

— У души нет физической формы. Она должна распоряжаться настоящим, живым человеком. Понятие одержимости дьяволом — штука не новая. Католическая церковь знала об этом всегда, они даже описывали подобные случаи. У них есть обряды изгнания дьявола.

— Ты хочешь сказать, эта самая «ба» твоего братца переселилась в чье-то тело? И таким образом он за тобой гоняется. И таким образом ему удалось убить двух твоих подруг.

Лили уловила в голосе Джейн нотку сомнения и вздохнула.

— Какой смысл говорить об этом? Ведь вы в такие вещи не верите.

— А ты? Я имею в виду — взаправду?

— Двенадцать лет назад не верила, — тихо проговорила Лили. И посмотрела на Джейн. — А теперь верю.

«Двенадцать лет под водой!» — думала Джейн.

Она стояла на краю карьера, дрожа от холода и прислушиваясь к мерному рокоту двигателя подъемного крана и скрипу троса, натянувшегося в струну под тяжестью давно затонувшей машины, которую теперь доставали со дна. А что происходит с телом, пролежавшим в воде, среди водорослей, зацветающих каждое лето двенадцать лет подряд, и в холоде — за двенадцать зим? Люди, стоявшие позади Джейн, хранили суровое молчание: они, как и Риццоли, конечно же с ужасом ожидали, когда перед ними предстанет тело Доминика Соула. Окружной судмедэксперт доктор Кибби поднял воротник пальто и прикрыл шарфом лицо — почти целиком, будто прячась от того, что происходило вокруг, будто желая оказаться где угодно, только не здесь. Где-то наверху, на ветках деревьев, каркали три вороны — им, как видно, не терпелось увидеть добычу и отведать мертвечины. «Хоть бы на костях не осталось плоти», — думала Джейн. Скелет еще куда ни шло. Скелеты — праздничное украшение для Хэллоуина, бряцающий пластик. Ничего человеческого.

Она мельком глянула на Лили — та стояла рядом. «Тебе-то, поди, еще хуже. Ведь ты знала его. И убила своими собственными руками». Но Лили даже не отвернулась — она так и застыла возле Джейн, пристально вглядываясь в глубину карьера.

Трос натянулся еще туже — из черной проруби, где плавали мириады осколков льда, вот-вот должен был показаться зловещий груз. Под воду уже спускался водолаз, чтобы подтвердить: машина действительно находится там, но вода оказалась до того темной, а всколыхнувшийся со дна осадок — до того густым, что салон пока нельзя было разглядеть. Вдруг вода словно вскипела — и на поверхности наконец показалась машина. Благодаря воздуху в шинах при погружении она перевернулась колесами вверх — и сейчас так же всплывала, кверху ржавым, прохудившимся днищем, сплошь в щелях, из которых вытекала вода. Вслед за тем, напоминая всплывшего кита, на поверхности показался задний бампер: номерной знак на нем было не разглядеть — за все эти годы он успел зарасти водорослями и покрыться илом и песком. Двигатель подъемного крана оглушительно взревел и завыл, и вой механизмов, казалось, пронзил голову Джейн насквозь. Она почувствовала, как Лили, сжавшись, прислонилась к ней, и подумала, что вот теперь-то девушка не выдержит и убежит в ее машину. Однако Лили выдержала: она стояла и молча наблюдала, как зловещий груз показался над краем карьера и медленно опустился на снег.

Рабочий высвободил трос. Двигатель рявкнул еще раз, кран дернулся — и машина перевернулась на колеса. Вода, вытекавшая из нее ручьями, окрасила снег в грязно-коричневый цвет.

Некоторое время к машине никто не подходил. Все ждали, когда из нее полностью вытечет вода. Затем доктор Кибби натянул перчатки и, осторожно ступая по грязному снегу, направился к машине. Взялся за ручку дверцы, дернул, но дверца не открылась. Тогда он зашел со стороны пассажирского сиденья и налег на ручку той дверцы. И тут же отскочил, намочив ботинки и брюки.

Доктор Кибби оглянулся на остальных и снова уставился на дверь, откуда все еще струилась вода. Затем он перевел дух и, чуть помедлив, заглянул внутрь машины. Какое-то время он так и стоял — согнувшись, выпятив зад наружу. Потом вдруг резко выпрямился и обернулся к остальным.

— Там ничего нет, — констатировал он.

— Что? — удивилась Джейн.

— Пусто.

— Что, никаких останков?

Доктор Кибби покачал головой.

— Тела в машине нет.

— Водолазы тоже ничего не нашли, Лили. Ни тела, ни скелета. Ни одного доказательства, что твой двоюродный брат был в воде.

Они сидели вдвоем в машине Джейн, а хлопья падающих снежинок медленно ложились на лобовое стекло, затягивая его белой кружевной вуалью, которая с каждой минутой становилась все плотнее.

— Но мне же это не приснилось! — воскликнула Лили. — Я же знаю, что это случилось на самом деле. — Она бросила на Джейн затравленный взгляд. — Зачем мне было все придумывать? И признаваться, что я его убила, если бы это была неправда?

— То, что это машина твоей матери, мы установили. В течение двенадцати лет регистрация не обновлялась. Ключи так и остались в замке зажигания.

— Я же говорила, они там. И точное место, где искать машину, тоже указала.

— Да, все, что ты рассказала, подтвердилось, кроме одной мелочи. Тело отсутствует.

— Оно же могло разложиться, совсем.

— Тогда остался бы скелет. Но ведь ничего же не осталось. Ни одежды, ни костей. — Джейн помолчала. — Сама знаешь, что это значит.

Лили сглотнула. И уставилась на лобовое стекло, теперь уже полностью засыпанное снегом.

— Он жив.

— И убегаешь ты вовсе не от призрака. И не от злого духа. Доминик состоит из плоти и крови и, похоже, сильно рассержен на тебя за то, что ты пыталась его убить. Так-то вот, Лили. Все дело в мести. Двенадцать лет назад он был еще мальчик. А теперь стал мужчиной — и жаждет отыграться. В августе прошлого года он потерял твой след в Италии и не знал, где тебя искать. Вот он и отправился к Саре и Лори-Энн, чтобы разузнать о тебе. Но они тоже не знали, где ты, — от них не было никакого толка. Тогда ему пришлось придумывать другой способ, как тебя найти.

— Через Фонд Мефисто, — пробормотала Лили.

— Если Фонд действительно на хорошем счету, значит, о нем известно не только правоохранительным органам. Ясное дело, и Доминик слыхал о них. И конечно же знал, чем привлечь их внимание. Вот он и позвонил тогда Джойс О'Доннелл. Исписал стены латинскими словечками, ракушку подбросил, начертал сатанинские знаки — и все только для того, чтобы в Фонде Мефисто подумали: без Сатаны тут явно не обошлось. А я думаю, он просто играл с ними.

— Они были нужны Доминику, чтобы выйти на меня.

— И они славно потрудились, верно? Нашли тебя всего-то за десять дней.

Лили ненадолго задумалась. Потом сказала:

— Так, тела нет. Значит, в убийстве меня теперь не обвиняют. В таком случае вы не можете меня больше задерживать.

Джейн посмотрела в ее испуганные глаза и подумала: «Она хочет сбежать».

— Ведь я свободна, так?

— Свободна? — Джейн усмехнулась. — И ты считаешь это свободой — жить, как затравленный заяц?

— Но я ведь выжила, верно?

— И как же ты собираешься защищаться? Неужели так и будешь бегать без конца? Речь идет не о дьяволе — о человеке. Его можно обезвредить.

— Вам легко говорить. Он же не за вами охотится!

— Верно, это я охочусь на него, и мне нужна твоя помощь. Так помоги мне, Лили. Ты же знаешь его лучше, чем кто бы то ни было.

— Поэтому он не может оставить меня в живых.

— Даю слово, ты будешь в безопасности.

— Вы не сможете сдержать обещание. Думаете, он не знает, где я? Вы даже не представляете, какой он дотошный. Не упускает ни одной мелочи, ни малейшей возможности. Пусть он живой и дышит воздухом. Только вы ни за что не убедите меня, что он человек.

Тут у Джейн зазвонил сотовый телефон — и обе женщины вздрогнули. Отвечая на звонок, она чувствовала на себе взгляд Лили — напряженно-вопросительный. «Она ждет худшего».

Звонил Барри Фрост.

— Вы где там? — спросил он.

— Все еще в Норвиче. Уже поздно, так что заночуем здесь, в мотеле, а в город вернемся только завтра утром.

— Думаю, лучше не привозить ее сюда.

— Почему это?

— Потому что у нас тут большая неприятность. Оливер Старк мертв.

— Что?

— Кто-то позвонил с телефона Старка по девять-один-один и не положил трубку. Так мы на это дело и вышли. Сейчас я в его доме. Господи, да здесь настоящая кровавая бойня! Он так и сидит, привязанный к креслу-каталке, только его совсем не узнать. Бедный парень, вот не повезло! — Фрост замолчал, ожидая, что она на это скажет. — Риццоли!

— Надо предупредить остальных, Сансоне и госпожу Фелуэй.

— Я уже звонил им, и доктору Айлз тоже. В Европе тоже есть члены Фонда Мефисто, теперь и они там все начеку — принимают меры предосторожности.

Джейн вспомнила, что несколько минут назад сказала ей Лили: «Вы ни за что не убедите меня, что он человек». Какие же нужны меры предосторожности против убийцы, способного проходить чуть ли не через стены?

— Он устроил на них охоту, на всех, — заметила Джейн.

— Похоже на то. Положение оказалось хуже, чем мы думали. Дело не только в Лили Соул. Оно касается всех членов Фонда.

— Какого черта он заварил всю эту кашу? Почему охотится за ними?

— Знаешь, как это назвал Сансоне? — сказал Фрост. — Истребление. Может, мы просчитались насчет Лили Соул. Может, главная мишень вовсе не она.

— В любом случае назад я ее не повезу.

— Лейтенант Маркетт считает, в Бостоне ей будет небезопасно, и я того же мнения. Мы тут разрабатываем кое-какие долгосрочные планы, но на это уйдет пара дней.

— И что мне все это время с ней делать?

— Сансоне предлагает перевезти ее в Нью-Хэмпшир, в домик на Белых горах. Говорит, там безопасно.

— Чей это дом?

— Какого-то приятеля госпожи Фелуэй.

— Думаешь, мнению Сансоне можно доверять?

— Маркетт уже дал «добро». Сказал, начальство в нем не сомневается.

«Выходит, они знают о Сансоне побольше моего».

— Ладно, — согласилась Джейн. — Как найти тот дом?

— Госпожа Фелуэй позвонит тебе и все растолкует.

— А как же Сансоне с Маурой? Им-то что делать?

— Они тоже туда подъедут. И будут ждать вас там.