31

Из мрачного подземелья базилики Святого Климента доносился рокот бурного потока. Лили осветила фонариком железную решетку, преграждавшую вход в туннель, — луч света скользнул по древней кирпичной кладке стен и упал на мерцающую поверхность подземной речушки под нею.

— Под базиликой находится подземное озеро, — сообщила она. — А здесь протекает подземная речка, она никогда не пересыхает. Под Римом простирается другой мир — туннелей и катакомб. — Она обвела взглядом изумленные лица, обращенные к ней в полумраке. — Так что, когда поднимемся наверх и вы будете прогуливаться по улицам, вспоминайте об этом. О мрачных потайных местах у вас прямо под ногами.

— А можно взглянуть на речку поближе? — полюбопытствовала одна дамочка.

— Да, конечно. Я посвечу, а вы по очереди можете заглянуть через решетку.

И вот туристы из группы Лили, тесня друг дружку, стали один за другим продираться у нее за спиной к решетке, силясь заглянуть в черную глубину туннеля. На самом деле смотреть там особенно было не на что. Но когда приезжаешь туристом в Рим, и, может, один-единственный раз в жизни, невольно считаешь святым долгом осмотреть все городские закоулки. Сегодня Лили сопровождала группу только из шести человек — двоих американцев, двоих англичан и парочки немцев. Народ не самый щедрый — за сегодняшний день чаевых ей перепадет наверняка негусто. Да и что можно ожидать от промозглого январского четверга? Сейчас единственными посетителями лабиринта были подопечные Лили, и она, решив никого не подгонять, позволила всем подойти вплотную к решетке, что они по очереди и делали, задевая ее шуршащими плащами. Из туннеля тянуло сыростью — затхлым запахом мокрой земли и камня. Запахом веков минувших.

— А для чего служили эти стены раньше? — поинтересовался немец.

Лили классифицировала его как человека делового. Ему было примерно шестьдесят, и он прекрасно говорил по-английски, да и пальто на нем было превосходное — от «Берберри». А вот его жена, как показалось Лили, изъяснялась по-английски не очень, потому как за все утро не проронила почти ни слова.

— Когда-то, еще во времена Нерона, это были фундаменты зданий, — пояснила Лили. — Но во время великого пожара шестьдесят четвертого года от Рождества Христова все дома в округе сгорели дотла.

— Это во время того пожара Нерон играл на скрипке и глядел, как горит Рим? — спросил американец.

Лили улыбнулась, поскольку этот вопрос она слышала уже добрый десяток раз и почти всегда наверняка знала, кто из ее подопечных его задаст.

— На самом деле Нерон не мог играть на скрипке. Этого инструмента в те времена еще не было. Говорят, когда горел Рим, он играл на кифаре и пел.

— А после обвинил в поджоге христиан, — прибавила жена американца.

Лили выключила фонарик.

— Ну все, давайте двигаться дальше. Нас еще ждет много интересного.

И она двинулась вперед по сумрачному лабиринту. Наверху улицы были запружены гудящим транспортом и торговцами, предлагавшими открытки и всякие безделушки туристам, слонявшимся по руинам Колизея. А здесь, под базиликой, слышался только рокот нескончаемого речного потока да шуршание плащей ее подопечных, следовавших за нею по мрачному туннелю.

— Такой вид кладки называется opus reticulatum, — указав на стены, пояснила Лили. — Каменщики чередовали кирпичи с туфом.

— Туфтом? — снова заговорил американец. Все дурацкие вопросы исходили от него. — Это от слова «туфта», что ли?

Засмеялась только его жена. Пронзительным смехом, похожим на ржание веселой кобылы.

— Туф, — проговорил англичанин, — это спрессованный вулканический пепел.

— Совершенно верно, — подтвердила Лили. — Римляне часто использовали его для своих построек.

— Как так получилось, что мы никогда про него не слыхали? — спросила мужа американка, всем своим видом давая понять: раз они о чем-то не знают, этого просто не существует.

Даже в темноте Лили заметила, как англичанин закатил глаза. Она только удивленно пожала плечами.

— Вы же американка, правда? — обратилась дамочка к Лили. — Мисс!

Лили промолчала. Она не любила личных вопросов.

— На самом деле, — соврала она, — я канадка.

— А вы-то сами знали, что такое туф, до того как стали экскурсии водить? Или это специальное европейское слово?

— Большинство американцев действительно не знают такого понятия, — признала Лили.

— Ну вот, видите. Я и говорю, чисто европейское словечко, — проговорила дамочка, вполне довольная собой. Раз американцы чего-то не знают, значит, это вряд ли что-нибудь важное.

— А здесь, — походя заметила Лили, — вы видите все, что осталось от виллы Тита Флавия Климента. В первом веке от Рождества Христова здесь тайно собирались христиане, еще до того как их признали открыто. А в ту пору это был всего лишь ранний культ, только-только начинавший распространяться среди жен благородных граждан Рима. — Она снова включила фонарик, чтобы привлечь внимание подопечных и указать дорогу. — А сейчас мы направляемся в самую примечательную часть руин. Ее обнаружили лишь в тысяча восемьсот семидесятом году. Там мы увидим тайное языческое святилище.

Они прошли дальше по коридору — и вот уже из мрака прямо перед ними выступили коринфские колонны. Это был притвор храма, обрамленный каменными скамьями и украшенный древними фресками и лепниной. Подопечные Лили прошли в глубь святилища, миновав две затемненные ниши — место обрядов посвящения. Там, в наземном мире, время изменило и городские улицы, и очертания городских построек — здесь же, в древней пещере, оно словно застыло. Здесь по-прежнему красовались вырезанные на стенах картины — Митра, убивающий быка. Здесь все так же слышались из тьмы отзвуки бегущей в реке воды.

— Когда родился Христос, — сказала Лили, — культ Митры уже существовал, его веками исповедовали персы. А теперь давайте вспомним историю жизни Митры, какой представляли ее себе персы. Для них он был богом, провозвестником истины. Родился Митра в пещере в день зимнего солнцестояния. Мать Митры Анахита была девственницей, и при рождении его присутствовали пастыри, принесшие ему дары. У него было двенадцать учеников, и они сопровождали его во всех странствиях. Похоронили Митру в гробнице, а вскоре он воскрес из мертвых. И его воскрешение каждый год праздновали как возрождение. — Она замолчала, выдерживая паузу для вящего впечатления, и обвела взглядом лица туристов. — Не кажется ли вам эта история знакомой?

— Христианское Евангелие, — сказала американка.

— А между тем эта традиция существовала у персов еще за несколько столетий до рождения Христа.

— Никогда не слышала об этом. — Американка взглянула на мужа. — А ты?

— Не-а.

— В таком случае вам стоит побывать в храмах Остии, — заметил англичанин. — Или в Лувре. Или во Франкфуртском археологическом музее. Возможно, такие экскурсии покажутся вам весьма поучительными.

Американка обернулась к нему.

— А вот умничать совсем необязательно.

— Поверьте, мадам. Наша чудесная экскурсовод не поведала нам ничего сенсационного и удивительного.

— Но ведь и вы, и я прекрасно знаем, что Христос не был персом в смешном тюрбане и никаких быков он не убивал.

— Просто мне хотелось указать на любопытные параллели в иконографии, — пояснила Лили.

— В чем?

— Послушайте, на самом деле это не так уж важно, — ответила Лили. В тщетной надежде, что дамочка от нее отвяжется. И вместе с тем ясно понимая, что щедрых чаевых от американской парочки ей не видать как своих ушей. — Это всего лишь мифология.

— Библия никакая вам не мифология.

— Я же не в этом смысле.

— А что на самом-то деле известно про этих ваших персов? Я хочу сказать — у них что, тоже есть Священное писание?

Другие туристы молчали и явно чувствовали себя неловко.

«Перестань! Не стоит спорить».

Но дамочка все никак не унималась. Еще с утра, не успев сесть в автобус, она принялась поносить Италию и итальянцев. Движение на улицах Рима — полный бардак, не то что в Америке. Гостиницы баснословно дорогие, не то что в Америке. А ванные совсем маленькие — опять же не то что в Америке. И вот наступил апогей раздражения. Она пришла в базилику Святого Климента посмотреть на одно из первых мест христианского культа, а вместо этого получила целую лекцию во славу язычников.

— Откуда вы знаете, во что на самом деле верили эти ваши митраисты? — продолжала она. — И где они теперь?

— Их уничтожили, — ответил англичанин. — А храмы давным-давно сровняли с землей. Да и разве могло быть иначе после того, как церковь объявила Митру исчадьем Сатаны?

— Будто историю заново переписали!

— И кто же, по-вашему, ее переписал?

В спор вмешалась Лили:

— На этом наша экскурсия заканчивается. Всем большое спасибо за внимание. Если хотите, можете побыть здесь еще немного. Водитель будет ждать в автобусе. И потом развезет всех по гостиницам. Если есть еще вопросы, с удовольствием отвечу.

— Я считаю, что надо предупреждать заранее, — продолжала возмущаться американка.

— Заранее?

— Экскурсия называется «Зарождение христианства». Но ни о какой истории я так и не услышала. Сплошные мифы.

— На самом деле, — вздохнула Лили, — это и есть история. Ведь история не всегда то, что мы привыкли слышать.

— А вы что, большой специалист?

— Я закончила… — Лили осеклась. «Осторожней!» — Я изучала историю.

— И только-то?

— Кроме того, я работала в разных музеях мира, — продолжала Лили, раздражившись до такой степени, что даже забыла об осторожности. — Во Флоренции. В Париже.

— И вот опустились до экскурсовода.

Хотя в подземелье было совсем не жарко, Лили почувствовала, как лицо у нее полыхнуло огнем.

— Да, — после долгого молчания проговорила она. — Я простой экскурсовод. Всего лишь. А сейчас, простите, мне нужно пойти проверить, на месте ли водитель.

Она повернулась и направилась обратно в лабиринт туннелей. Чаевые ей сегодня не светят, это уж как пить дать, так что назад пусть возвращаются сами: не маленькие — не заблудятся.

Лили поднималась из храма Митры, с каждой ступенью как бы перемещаясь во времени, и наконец оказалась на уровне византийского фундамента. Здесь, под нынешней базиликой Святого Климента, пролегали заброшенные коридоры церкви четвертого века, куда на протяжении восьми столетий не заглядывала ни одна живая душа, поскольку над ними в средние века воздвигли новую церковь. Вдруг Лили услышала голоса — разговаривали по-французски. В святилище Митры спускалась очередная группа туристов. Они шли ей навстречу по узкому коридору, и Лили посторонилась, чтобы их пропустить — трех французов в сопровождении экскурсовода. Когда голоса мало-помалу стихли, она остановилась под облупившимися фресками, внезапно почувствовав угрызения совести за то, что бросила своих подопечных. И зачем только она позволила какой-то невежде довести себя до белого каления? О чем она думала?

Лили собралась было обратно. И тут же застыла как вкопанная, заметив в дальнем конце коридора силуэт мужчины.

— Надеюсь, она не очень вас расстроила, — сказал он.

Лили признала в нем немца из своей группы — и вздохнула с облегчением, вмиг избавившись от охватившей ее тревоги.

— Да ничего страшного. Мне случалось выслушивать и кое-что похлеще.

— Вы этого не заслужили. Ведь вы только объясняли исторические факты.

— Некоторые предпочитают иметь собственное мнение на этот счет.

— Если не хочешь менять привычную точку зрения, нечего и приезжать в Рим.

Лили улыбнулась; вряд ли ее улыбку можно было разглядеть с другого конца темного туннеля.

— Да уж, в Риме появляется много вопросов.

Немец медленно, но твердо направился к ней.

— Можно дать вам совет?

У нее снова сжалось сердце. Значит, немец тоже хочет ее покритиковать. Интересно, что скажет он? Неужели сегодня и впрямь не ее день — и все ею недовольны?

— У меня есть идея, — продолжал мужчина, — а почему бы вам не включить в свою программу еще одну экскурсию? Которая наверняка привлечет внимание самых разных туристических групп.

— И на какую же тему?

— Вы же знакомы с библейской историей.

— Я не специалист, но в свое время изучала и ее.

— Любое туристическое агентство предлагает туры по святым местам для таких путешественников, как наши с вами американские друзья. Для людей, которые горят желанием пройти по следам святых. А некоторые не интересуются ни святыми, ни местами, связанными с ними. — Немец подошел к ней совсем близко, так, что она даже чувствовала запах табака, пропитавший его одежду. — Некоторым, — уже тихо-тихо продолжал он, — подавай дьявола.

Лили точно окаменела.

— Вы же читали Откровение?

— Да, — проговорила она.

— И знаете о звере?

Она сглотнула. «Да».

— И кто же он, по-вашему, — зверь? — допытывался немец.

Лили медленно отступила назад.

— Это… олицетворение Рима.

— Ага. Значит, вам известна научная трактовка.

— Зверь — это Римская империя, — пятясь все дальше, проговорила она. — А число шестьсот шестьдесят шесть — символ Нерона.

— И вы в это верите?

Лили глянула через плечо в сторону выхода. Дорогу ей никто не преграждал.

— А может, вы считаете, он действительно существует? — продолжал свое немец. — Из плоти и крови? Поговаривают, будто зверь здесь, в этом городе. Выжидает удобного случая. И наблюдает.

— Это… это философам решать.

— А теперь вы скажите, Лили Соул, во что вы верите?

«Он знает, как меня зовут!»

Она резко развернулась, собираясь сбежать. Но тут у нее на пути, прямо посреди туннеля, откуда ни возьмись, возник еще кто-то. Это была монашка — та, что пропускала Лили и ее группу в подземелье. Монашка стояла, не шелохнувшись, и пристально смотрела на девушку. Преграждая путь к отступлению.

«Его духи выследили меня».

Лили приняла решение мгновенно. Опустив голову, девушка ринулась прямо на монашку в черном одеянии и, врезавшись в нее, сбила женщину с ног. Та вцепилась ей в лодыжку, но Лили что было силы рванулась вперед и высвободила ногу.

«Скорей на улицу!»

Лили была по меньшей мере на три десятка лет моложе немца. Выскочив наверх, она могла бы запросто убежать. И скрыться в толпе, беспорядочно двигавшейся мимо Колизея. Взбежав по ступеням наверх и прошмыгнув через дверь в озаренную ярким светом верхнюю часть базилики, она кинулась в сторону нефа. К выходу. Но не успела сделать и двух шагов по сверкающему мозаичному полу, как в ужасе замерла на месте.

Из-за мраморной колоннады ей навстречу вышли трое мужчин. Они молча надвигались на нее, преграждая дорогу. За спиной у Лили хлопнула дверь и послышались шаги — все ближе и ближе. Немец с монашкой.

«Куда подевались другие туристы? Никто не услышит, как я кричу».

— Лили Соул, — обратился к ней немец.

Она повернулась к нему лицом. Чувствуя, как те трое подошли к ней почти вплотную. «Вот и конец, — решила она. — В святом месте, на глазах у распятого Христа». Она и представить себе не могла, что это случится в церкви. Скорее где-нибудь в темном переулке или мрачном гостиничном номере. Но только не там, где все ищут света.

— Наконец-то мы вас нашли, — сказал он.

Лили выпрямилась, вскинула подбородок. Уж если суждено заглянуть в лицо дьяволу, она сделает это только с высоко поднятой головой.

— Так где же он? — спросил немец.

— Кто?

— Доминик.

Лили посмотрела на него с изумлением. Такого вопроса она никак не ожидала.

— Где ваш двоюродный брат? — проговорил он.

Она недоуменно покачала головой.

— Это разве не он вас послал? — спросила она. — Убить меня.

Немец взглянул на нее с не меньшим удивлением. И подал знак одному из тех мужчин, что стояли позади нее. Девушку схватили за руки — от неожиданности она вздрогнула — и, заломив их ей за спину, защелкнули на запястьях наручники.

— Вы пойдете с нами, — приказал немец.

— Куда?

— В безопасное место.

— Значит… вы не собираетесь…

— Убивать вас? Нет. — Он подошел к алтарю и открыл потайную створку. За нею был вход в туннель, о существовании которого она никогда не знала. — Но кое-кто вполне может это сделать.