7
На стене кухни тикали часы. В стаканах медленно таяли кубики льда. Время неумолимо шло вперед, но для Мауры оно остановилось, и в голове бесконечно прокручивались слова Риццоли.
— Извините, — нарушила молчание Риццоли. — Я не знала, как сказать вам об этом. Но потом подумала, что вы имеете право знать о том, что у вас есть… — Риццоли осеклась.
«Была. У меня была сестра. А я даже не подозревала о ее существовании».
Риццоли потянулась через стол и взяла руку Мауры. Это было так не похоже на нее: Риццоли редко утешала или обнимала кого-то. И вот сейчас она держала руку Мауры и смотрела на нее так, словно та могла развалиться на куски.
— Расскажите мне о ней, — тихо попросила Маура. — Какой она была?
— Вам лучше поговорить с детективом Баллардом.
— С кем?
— Рик Баллард. Он из Ньютона. Ему было поручено вести дело Анны, после того как доктор Касселл избил ее. Думаю, он неплохо знал ее.
— И что он вам о ней рассказывал?
— Она выросла в Конкорде. В двадцать пять лет у нее был скоротечный брак. С мужем разошлись мирно, детей не было.
— Бывший муж вне подозрений?
— Да. После этого он еще раз женился, сейчас живет в Лондоне.
«Разведенная, как и я. Интересно, существует ли ген, предопределяющий неудачный брак?»
— Как я уже сказала, она работала в компании Чарльза Касселла «Касл Фармасетикалз». Она была микробиологом, занималась научно-исследовательской работой.
— Ученая.
— Да.
«Еще одно совпадение, — подумала Маура, вглядываясь в лицо на фотографии. — Значит, она, так же как я, ценила разум и логику. Учеными руководит интеллект. Им привычнее оперировать фактами. Мы бы с ней поняли друг друга».
— Я понимаю, это сложно осознать, — продолжала Риццоли. — Я пытаюсь поставить себя на ваше место и даже не могу представить, что бы я чувствовала. Это все равно что открыть для себя параллельный мир, в котором живет твое второе «я». Оказывается, все это время она жила здесь, в том же городе. Если бы только… — Риццоли замолчала.
«Все бесполезные фразы начинаются с этого „если бы только…“».
— Извините, — спохватилась Риццоли.
Маура глубоко вздохнула и выпрямилась на стуле, давая понять, что не нуждается в утешении. И способна справиться с этим. Она закрыла папку и вернула ее Риццоли.
— Спасибо вам, Джейн.
— Нет, оставьте это у себя. Эту копию я сделала для вас.
Они обе встали из-за стола. Риццоли полезла в карман и выложила на стол визитную карточку.
— Возможно, это вам тоже понадобится. Он сказал, вы можете позвонить с любыми вопросами.
Маура взглянула на имя, отпечатанное на визитке: «Ричард Д. Баллард, детектив, Ньютонское полицейское управление».
— Вам стоит с ним поговорить, — заметила Риццоли.
Они вместе прошли к двери. Маура уже взяла себя в руки и вновь играла роль радушной хозяйки. Проводив гостью, она долго стояла на крыльце, потом захлопнула дверь и прошла в гостиную. Постояла, прислушиваясь к звуку отъезжающей машины и наступившей потом тишине. «Совсем одна, — подумала она. — Опять одна».
Она подошла к книжному стеллажу и сняла с полки альбом со старыми фотографиями. Маура уже много лет не листала его; пожалуй, в последний раз это было спустя несколько недель после похорон отца, когда она убиралась в его доме. Маура обнаружила этот альбом на его ночном столике и представила себе, как он сидел на кровати в последний вечер своей жизни, один в большом доме, рассматривая фотографии своей некогда молодой семьи. Последнее, что он видел, перед тем как выключил свет, были счастливые лица близких.
Она раскрыла альбом и снова вгляделась в эти лица. Страницы от времени стали хрупкими, некоторым снимкам было уже больше сорока лет. Она долго разглядывала фото матери — лучезарно улыбающейся в объектив женщины с темноволосым младенцем на руках. За ее спиной был дом, который Маура не помнила, — в викторианском стиле с эркерами. Под фотографией аккуратным почерком Джинни — так звали мать — было выведено: «Мауру привезли домой».
Фотографий из роддома не было, как не было и фотографий беременной Джинни. Только этот неожиданный снимок счастливой матери с ребенком на руках. Она подумала о другом темноволосом младенце на руках другой матери. Возможно, в тот самый день еще один гордый отец в другом городе фотографировал свою новорожденную дочь. Девочку по имени Анна.
Маура продолжала листать страницы. Увидела себя карапузом, делающим первые шаги, и воспитанницей детского сада. Вот она на новом велосипеде, который поддерживает крепкая рука отца. А вот и первый концерт по фортепиано: темные волосы забраны в хвост зеленой лентой, руки застыли на клавишах.
Последняя страница. Рождество. Здесь ей около семи; она стоит в окружении заботливых, нежно обнимающих ее родителей. За их спинами украшенная елка, сверкающая мишурой. Все улыбаются. Счастливое мгновение, подумала Маура. Но они длятся недолго, они приходят и уходят, и мы не в силах вернуть их; остается лишь ждать новых.
Альбом кончился. Разумеется, он был не единственным; существовало по крайней мере еще четыре тома истории Мауры, где каждое событие было бережно сохранено и каталогизировано ее родителями. Но именно этот альбом отец держал в изголовье своей постели, с фотографиями, запечатлевшими то время, когда Маура была младенцем, а они с Джинни — полными сил, веселыми и счастливыми, когда седина еще не тронула их волос. Когда их жизней еще не коснулось горе и смерть Джинни.
Маура вглядывалась в лица родителей и думала: «Какое счастье, что вы выбрали меня. Я скучаю о вас. Мне так не хватает вас обоих». Она закрыла альбом и сквозь слезы взглянула на кожаную обложку.
«Если бы только вы были рядом. И смогли рассказать мне, кто я на самом деле».
Она вернулась на кухню и взяла визитную карточку, которую Риццоли оставила на столе. На лицевой стороне был помещен служебный телефон Рика Балларда в Ньютонском полицейском управлении. Маура перевернула карточку и увидела приписку: «Звоните в любое время. Днем или ночью. Р.Б.» — и домашний телефон детектива.
Маура подошла к телефону и набрала домашний номер Балларда. После третьего гудка последовал ответ:
— Баллард. — Всего одно слово, произнесенное с жесткой деловитостью.
«Человек прямолинейный, — подумала она. — Женщина в растрепанных чувствах придется ему не по душе». На заднем фоне слышались звуки телевизионной рекламы. Он был дома, отдыхал, и, наверное, ему совсем не хотелось, чтобы его беспокоили.
— Алло, — произнес он уже с оттенком раздражения.
Маура откашлялась.
— Извините, что звоню вам домой. Вашу визитку дала мне детектив Риццоли. Меня зовут Маура Айлз, и я… — «Что я? Хочу, чтобы вы помогли мне пережить эту ночь?»
— Я ждал вашего звонка, доктор Айлз, — сказал он.
— Я понимаю, мне бы следовало дождаться утра, но…
— Ничего страшного. Должно быть, у вас много вопросов.
— Мне действительно сейчас очень тяжело. Я и не подозревала, что у меня есть сестра. И вдруг…
— Все для вас изменилось. Верно? — Голос, который еще минуту назад казался жестким, теперь звучал спокойно и участливо, и Маура с трудом сдержала слезы.
— Да, — прошептала она.
— Наверное, нам лучше встретиться. Вы можете приехать ко мне в любой день на следующей неделе. Или, если вы предпочитаете вечером…
— А сегодня никак нельзя?
— У меня сегодня дочь. Я не могу уехать прямо сейчас.
Разумеется, у него есть семья, подумала она. И смущенно засмеялась:
— Извините. Я что-то плохо соображаю…
— Почему бы вам не приехать ко мне домой?
Она немного помолчала, чувствуя, как застучало в висках.
— Где вы живете? — спросила она.
* * *
Он жил в Ньютоне, уютном предместье большого Бостона, всего в шести километрах от дома Мауры в Бруклине. Его жилище не отличалось от прочих домов на этой тихой улице — такой же ничем не примечательный, но ухоженный дом. Еще с улицы Маура заметила в окне голубое свечение телеэкрана и услышала монотонный грохот поп-музыки. MTV. Ничего не скажешь — странный выбор для полицейского.
Она нажала кнопку звонка. Дверь распахнулась, и на пороге появилась белокурая девчушка в линялых голубых джинсах и короткой майке, обнажавшей пупок. Весьма провокационный наряд для девочки, которой, судя по узким бедрам и едва наметившейся груди, было не больше четырнадцати. Девочка молчала, сурово глядя на Мауру, как будто охраняла жилище от непрошеной гостьи.
— Здравствуйте, — сказала Маура. — Меня зовут Маура Айлз, я к детективу Балларду.
— Папа ждет вас?
— Да.
— Кэти, это ко мне! — крикнул из глубины дома мужской голос.
— Я думала, это мама. Она уже должна прийти.
За спиной дочери показался Баллард. Мауре с трудом верилось, что этот мужчина с консервативной стрижкой и в наглаженной строгой рубашке мог быть отцом эдакой штучки. Он крепко пожал Мауре руку.
— Рик Баллард. Входите, доктор Айлз.
Когда Маура прошла в дом, девочка развернулась и направилась в гостиную, где плюхнулась в кресло перед телевизором.
— Кэти, хотя бы поздоровайся с гостьей.
— Я пропущу передачу.
— Разве нельзя отвлечься хотя бы на минутку и проявить вежливость?
Кэти тяжело вздохнула и удостоила Мауру кивком головы.
— Здравствуйте, — буркнула она и вновь уткнулась в телевизор.
Баллард поглядел на дочь, словно раздумывая, стоит ли тратить силы на увещевания.
— Хотя бы сделай потише, — произнес он. — Нам с доктором Айлз нужно поговорить.
Девочка схватила пульт и направила его, будто орудие, на телевизор. Звук стал немного тише.
Баллард взглянул на Мауру.
— Хотите кофе? Чаю?
— Нет, спасибо.
Он понимающе кивнул.
— Вам просто хочется послушать про Анну.
— Да.
— У меня в кабинете копия ее досье.
Если верно утверждение, что кабинет отражает вкусы своего хозяина, то Рика Балларда можно было бы назвать таким же солидным и надежным, как дубовый стол, что занимал почти все пространство комнаты. Баллард предпочел не прятаться за массивным столом; вместо этого он жестом пригласил Мауру сесть на диван, а сам устроился в кресле напротив. Их разделял только кофейный столик, на котором лежала одинокая папка. Даже сквозь закрытую дверь проникал навязчивый грохот телевизора.
— Я должен извиниться за грубость своей дочери, — сказал он. — У Кэти сейчас сложный период, и я даже не знаю, как обращаться с ней. Преступники — это пожалуйста, но четырнадцатилетние девочки… — Он грустно усмехнулся.
— Надеюсь, мой визит не доставит вам лишних хлопот.
— Поверьте, это никак не связано с вами. Просто в нашей семье сейчас происходят серьезные изменения. В прошлом году мы с женой расстались, и Кэти отказывается смириться с этим. Вот почему такая напряженная обстановка.
— Мне очень жаль.
— Развод никогда не бывает приятным.
— У меня он тоже проходил тяжело.
— Но вам удалось справиться.
Она подумала о Викторе, который совсем недавно вновь вторгся в ее жизнь. И на какое-то время вновь заронил в ее душу надежду на примирение.
— Я не уверена, что кому-то удается справиться с этим, — сказала она. — Человек, с которым ты однажды связал свою жизнь, так или иначе остается ее частью, плохой или хорошей. Главное — помнить только хорошее.
— Иногда это бывает нелегко.
На мгновение они замолчали. Тишину нарушал лишь навязчивый ритм подростковой агрессивной музыки. Потом Рик выпрямился в кресле, расправил плечи и взглянул на Мауру. Его пристальный взгляд красноречиво говорил о том, что сейчас только она в центре его внимания.
— Итак, вы пришли, чтобы узнать про Анну.
— Да. Детектив Риццоли сказала мне, что вы были знакомы. Что вы пытались уберечь ее.
— Как видите, я не справился, — тихо произнес он. В его глазах промелькнула боль, и он взглянул на папку, лежавшую на столике. Потом взял ее в руки и протянул Мауре. — Смотреть на это не очень приятно. Но вы имеете право видеть это.
Она раскрыла папку и взглянула на фотографию Анны Леони на фоне белой стены. На ней был бумажный больничный халат. Один подбитый глаз почти не открывался, а по щеке растекся лиловый синяк. Здоровый глаз удивленно смотрел в объектив.
— Так она выглядела, когда я впервые встретил ее, — произнес Рик. — Этот снимок было сделан в травмопункте год назад, после того как ее избил сожитель. Она покинула его дом в Марблхэде и снимала жилье здесь, в Ньютоне. Однажды вечером он появился на пороге ее дома и попытался уговорить вернуться. Анна попросила его уйти. Но Чарльз Касселл не из тех, кому можно указывать, что делать. И вот что из этого вышло.
Маура почувствовала злость в голосе Балларда и взглянула на него. Увидела, что губы его плотно сжаты.
— Я так понимаю, она выступила с иском.
— Черт возьми, да. Я руководил каждым ее шагом в этом деле. Мужчина, который способен поднять руку на женщину, понимает только одно: наказание. Я был готов сделать все от меня зависящее, чтобы он не ушел от ответственности. Мне постоянно приходится заниматься делами о насилии в семье, и каждый эпизод приводит меня в бешенство. Во мне словно что-то вспыхивает, и я горю желанием призвать обидчика к ответу. То же самое я пытался проделать и с Чарльзом Касселлом.
— И что произошло?
Баллард с отвращением покачал головой.
— Для него все ограничилось одной ночевкой в камере. Когда у тебя есть деньги, можно от чего угодно откупиться. Я надеялся, что на этом все закончится, он отстанет от нее. Но этот человек не привык проигрывать. Он продолжал звонить ей, наведывался к ней домой. Анна дважды меняла местожительство, но каждый раз он находил ее. Наконец она добилась письменного предписания от суда, но это не остановило его от попыток встречи. И вот полгода назад дело приобрело серьезные масштабы.
— А именно?
Он кивнул на папку.
— Посмотрите сами. Как-то утром она нашла это на пороге своего дома.
Маура посмотрела на ксерокопию. На листе бумаги было напечатано всего три слова:
«Тебе не жить».
От страха у Мауры мурашки побежали по спине. Она представила, как просыпается ранним утром, открывает дверь дома, чтобы забрать газету, и видит на пороге листок бумаги. Разворачивает его и читает страшные слова.
— Это было лишь первое предупреждение, — сказал он. — Остальные пришли позже.
Маура перевернула страницу. И опять лист бумаги с теми же словами:
«Тебе не жить».
Третий, четвертый листки.
«Тебе не жить».
«Тебе не жить».
У нее пересохло в горле. Она посмотрела на Балларда.
— Можно было что-то сделать, чтобы остановить его?
— Мы пытались, но так и не смогли доказать, что это его рук дело. Точно так же, как не смогли доказать, что это он поцарапал ее машину и изрезал ставни. А однажды она открыла свой почтовый ящик. Там лежала дохлая канарейка со скрученной шеей. И вот тогда она решила навсегда покинуть Бостон. Она хотела исчезнуть.
— И вы помогли ей.
— Я постоянно помогал ей. Она звонила мне каждый раз, когда Касселл являлся с угрозами. Я помог ей добиться судебного приказа. Когда она решила уехать из города, я помог ей и в этом. Нелегко скрыться, когда за тобой охотится кто-то вроде Касселла с его неограниченными возможностями. Она не только сменила имя, но и зарегистрировалась под этим именем на новом месте. Сняла квартиру, но так и не вселилась туда — это был ложный след для ее преследователя. Нужно было направиться в совершенно другое место и расплачиваться только наличными. Навсегда оставить всех и вся. Иначе бесполезно.
— Но он все равно нашел ее.
— Думаю, поэтому она и вернулась в Бостон. Она поняла, что уже нигде не может быть в безопасности. Вы ведь уже знаете, что она звонила мне вечером, накануне убийства?
Маура кивнула.
— Так сказала Риццоли.
— Она оставила сообщение на автоответчике: сказала, что остановилась в отеле «Тремонт». Я был в Денвере у сестры, так что сообщение прослушал, лишь вернувшись домой. Но к тому времени Анна уже была мертва. — Он встретил взгляд Мауры. — Касселл, разумеется, будет отрицать, что это его рук дело. Но, если ему удалось найти ее в Фокс-Харборе, наверняка кто-то в этом городе видел его. Вот этим я и собираюсь заняться в ближайшее время — доказать, что он там появлялся. Нужно уточнить, помнит ли его кто-нибудь.
— Но ее убили не в Мэне. Ее убили возле моего дома.
Баллард покачал головой.
— Я не знаю, как получилось, что в этом деле возникли вы, доктор Айлз. Но думаю, что смерть Анны не имеет к вам никакого отношения.
Раздался звонок в дверь. Баллард не сделал попытки подняться и по-прежнему сидел в кресле, не сводя глаз с Мауры. Его взгляд был таким пристальным, что она не смогла отвернуться и уставилась на него в упор. «Я хочу ему верить, — думала она. — Потому что мысль о том, что я каким-то образом виновата в ее гибели, невыносима».
— Я хочу упрятать Касселла за решетку, — сказал он. — И сделаю все, чтобы помочь Риццоли. Эта драма разворачивалась на моих глазах, и я с самого начала знал, чем все кончится. И все равно не мог предотвратить страшный конец. Я в долгу перед Анной, — произнес он. — Мне необходимо довести это дело до конца.
Вдруг их внимание привлекли возбужденные голоса. Телевизор в соседней комнате затих, и оттуда послышались крики Кэти и какой-то женщины. Когда они стали громче, Баллард покосился на дверь.
— Что ты себе думаешь, черт возьми? — кричала женщина.
Баллард поднялся.
— Извините, пойду выясню, в чем дело. — Рик вышел в соседнюю комнату и спросил: — Кармен, что происходит?
— Спроси это у своей дочери! — отозвалась женщина.
— Успокойся, мам. Успокойся, черт возьми!
— Расскажи отцу, что сегодня произошло. Ну же, расскажи, что нашли в твоем шкафу в раздевалке.
— Ничего особенного.
— Расскажи ему, Кэти.
— Ты все преувеличиваешь.
— Что случилось, Кармен? — поинтересовался Баллард.
— Меня вызывал директор. В школе сегодня проводили плановую проверку раздевалок, и угадай, что нашли в шкафу нашей дочери? Косячок марихуаны. Как тебе это нравится? Мы оба работаем в полиции, а у нее в шкафу наркотики. Нам еще повезло, что директор предложил нам самим разобраться в этом. А что, если бы он сообщил куда следует? Дожить до ареста собственной дочери!
— О Господи!
— Нужно что-то делать, Рик. Давай решать вместе.
Маура встала с дивана и подошла к двери, размышляя, как бы повежливей удалиться. Ей совсем не хотелось вмешиваться в чужую семейную жизнь, но что делать, если она оказалась невольной свидетельницей сцены, которую ей не следовало видеть. «Мне нужно попрощаться и уйти, — решила она. — Оставить измученных родителей наедине».
Она вышла в коридор и замерла возле дверей гостиной. Мать Кэти подняла удивленный взгляд на гостью. Если бы по облику матери можно было предсказать, как будет выглядеть взрослая Кэти, то девочке явно предстояло стать фигуристой блондинкой. Женщина была почти такой же высокой, как Баллард, с той же атлетической статью. Волосы стянуты в конский хвост, на лице ни следа макияжа; впрочем, женщине с такими потрясающими скулами и не нужно ничего приукрашивать.
— Извините, что вмешиваюсь, — сказала Маура.
Обернувшись, Баллард устало усмехнулся.
— Боюсь, вы еще не знаете, что такое настоящая ссора. Это мама Кэти, Кармен. А это доктор Маура Айлз.
— Я уже ухожу, — сказала Маура.
— Но мы ведь так и не поговорили.
— Я позвоню в другой раз. Вам сейчас не до меня. — Она кивнула Кармен. — Рада была познакомиться. Всего доброго.
— Позвольте я провожу вас, — предложил Баллард.
Они вышли на крыльцо, и Рик вздохнул, словно испытал облегчение оттого, что его избавили от семейных разборок.
— Извините, что я так не вовремя, — сказала она.
— Мне очень жаль, что вам пришлось все это выслушивать.
— Вы заметили, что мы без конца извиняемся друг перед другом?
— Вам не за что просить прощения, Маура.
Они подошли к ее машине и остановились.
— Мне так и не удалось рассказать вам о вашей сестре, — посетовал он.
— Ну, может, в следующий раз?
Он кивнул.
— В следующий раз.
Маура села в машину и захлопнула дверцу. Потом опустила стекло, увидев, что Рик наклонился и хочет что-то сказать.
— Я вам все-таки кое-что скажу про нее, — произнес он.
— Да?
— Вы так похожи на Анну, что у меня дух захватывает.
* * *
Сидя в гостиной, Маура изучала фотографию юной Анны Леони и ее родителей и все время думала о том, что сказал Рик. «Все эти годы, — размышляла она, — тебя недоставало в моей жизни, а я и не догадывалась об этом. Но я должна была догадываться, подсознательно ощущать отсутствие сестры».
«Вы так похожи на Анну, что у меня дух захватывает».
«Да, действительно, — думала Маура, касаясь лица Анны на фотографии. — И у меня тоже дух захватывает». У них с Анной общая ДНК, а что еще? Анна тоже выбрала карьеру ученого, работу, в которой главенствовали разум и логика. Должно быть, она тоже была отличницей по математике. Интересно, играла ли она на фортепиано? Любила ли книги, австралийские вина и канал «Дискавери»?
«Я хочу узнать о тебе как можно больше».
Было поздно. Маура погасила лампу и пошла в спальню.
