33

На этот раз не было никакого актерства, никакого мнимого безумия. Амальтея Лэнк вошла в комнату для частных бесед и села за стол. Взгляд, устремленный на Мауру, был ясным и осмысленным. Прежде растрепанные волосы были аккуратно убраны в жидкий хвостик, и черты лица стали более явными. Всматриваясь в высокие скулы Амальтеи и ее прямой взгляд, Маура недоумевала: «Почему я раньше отказывалась замечать это? Это ведь так очевидно. Глядя на нее, я вижу себя, только на двадцать пять лет старше».

— Я знала, что ты вернешься, — заявила Амальтея. — И вот ты здесь.

— Вы знаете, почему я здесь?

— Получила результаты анализа, так ведь? Теперь ты знаешь, что я говорила правду. Хотя ты отказывалась верить мне.

— Мне были нужны доказательства. Люди постоянно лгут, а ДНК — нет.

— И все равно ты наверняка знала ответ. Еще до того как получила результаты своего драгоценного анализа. — Амальтея подалась вперед и посмотрела на гостью с почти доверительной улыбкой. — У тебя отцовский рот, Маура. Представляешь? А еще мои глаза и скулы. Глядя на твое лицо, я вижу себя и Элайджу. Мы семья. В наших жилах течет одна кровь. Ты, я, Элайджа и твой брат. — Она замолчала. — Ты ведь знаешь про него?

Маура судорожно сглотнула.

— Да. — «Единственный ребенок, которого ты оставила. Ты продала нас с сестрой, а сына оставила».

— Ты так и не сказала, как умер Сэмюэл, — произнесла Амальтея. — Как его убила та женщина.

— Это была самооборона. Больше вам знать и не нужно. У нее не было другого выхода, кроме как защищаться.

— И кто эта женщина, Матильда Первис? Я бы хотела узнать о ней больше.

Маура промолчала.

— Я видела ее по телевизору. Она мне не показалась какой-то особенной. Даже не представляю, как она могла такое сделать.

— Люди способны на многое, чтобы выжить.

— Где она живет? На какой улице? По телевизору сказали, что она из Нэтика.

Маура вгляделась в темные глаза матери, и ей вдруг стало страшно. Не за себя, а за Мэтти Первис.

— Зачем вам это?

— Я имею право знать. Как мать.

— Мать? — Маура едва не расхохоталась. — Вы действительно думаете, что вас можно так назвать?

— Но я его мать. А ты сестра Сэмюэла. — Амальтея придвинулась ближе. — Мы имеем право знать. Мы — его семья, Маура. Нет ничего крепче в жизни, чем узы крови.

Маура посмотрела в ее глаза, до ужаса похожие на ее собственные и такие же умные, даже блестели они так же. Но этот свет был извращен, как отражение в кривом зеркале.

— Кровные узы ничего не значат, — заявила Маура.

— Тогда почему ты здесь?

— Я пришла, чтобы в последний раз взглянуть на вас. А потом я уйду навсегда. Потому что я уже решила: что бы ни показал анализ ДНК, вы не моя мать.

— А кто же твоя мать?

— Женщина, которая любила меня. Вы не умеете любить.

— Я любила твоего брата. Могла бы и тебя любить. — Амальтея протянула руку и коснулась щеки Мауры. Прикосновение было нежным, почти материнским. — Только дай мне шанс, — прошептала она.

— Прощайте, Амальтея. — Маура поднялась и нажала кнопку вызова охраны. — Мы закончили, — сообщила она по интеркому. — И я готова уйти.

— Ты вернешься, — сказала Амальтея.

Маура не удостоила ее взглядом, даже не обернулась, выходя из комнаты. А в спину ей прозвучал крик Амальтеи:

— Маура! Ты вернешься!

В раздевалке доктор Айлз достала из шкафчика свой бумажник, водительские права, кредитные карточки. Документы, удостоверяющие ее личность. «А ведь я уже знаю, кто я», — решила она.

«И знаю, кем я точно никогда не буду».

Выйдя на улицу, Маура остановилась и сделала глубокий вдох. Почувствовала, как тепло летнего дня снимает с легких тюремный налет. И как исчезает из ее жизни яд Амальтеи Лэнк.

Пусть ее лицо и глаза доказывают, что они с Амальтеей дочь и мать. Пусть в ней течет кровь убийц. Но зло не передается по наследству. Возможно, в ее генах скрывается этот потенциал, но то же самое можно сказать о любом ребенке. «В этом я ничем не отличаюсь от других. Мы все произошли от зверей».

Маура пошла прочь от здания, где обитали одинокие узники. Впереди ее ждали автомобиль и дорога к дому. Она даже не оглянулась.