13

Кости изменили все.

Маура планировала в тот же вечер вернуться в Бостон. Вместо этого она забежала в коттедж, переоделась в джинсы и майку, а потом на своей машине вернулась на поляну. «Побуду еще немного, — решила она, — а часа в четыре уеду». Но день уже был в разгаре, а когда прибывшая из Огасты бригада криминалистов и поисковые группы принялись прочесывать местность, Маура и вовсе потеряла счет времени. Прервалась лишь на минутку, чтобы с жадностью уплести сандвич с курицей, который привезли вновь прибывшие. Еда сильно отдавала средством от насекомых, которым Маура обильно сбрызнула лицо, но она была так голодна, что с удовольствием вгрызалась в хрустящую корочку хлеба. Утолив голод, она снова натянула перчатки, схватила совок и опустилась на колени рядом с доктором Сингхом.

Так миновало время запланированного отъезда.

Картонные коробки постепенно наполнялись останками. Ребра и поясничные позвонки. Бедренные и большеберцовые кости. На самом деле бульдозер раскидал кости не так уж далеко. Женские останки оказались в радиусе двух метров; мужские застряли в паутине ежевичных корней и лежали довольно компактно. Похоже, трупов было всего два, но на то, чтобы откопать их, ушел весь день. Увлекшись раскопками, Маура не смогла заставить себя уехать, ведь каждое движение совка сулило новый трофей. А вдруг найдется пуговица, пуля или зуб? Студенткой Стэнфордского университета она провела целое лето на археологических раскопках в Баха. Хотя жара тогда стояла не чета нынешней и единственным источником тени служила ее широкополая шляпа, она не прекращала работу даже в самое пекло, одержимая азартом кладоискателей, которые верили, что до бесценного сокровища рукой подать. Вот и сейчас она была во власти той же горячки, несмотря на колючие сорняки и жадную до крови мошкару. Она же заставила ее копать целый день, а потом и вечер, когда небо заволокло грозовыми тучами. И вдалеке прогремел гром.

К этому азарту примешивалось еще и тайное волнение, которое она испытывала всякий раз, когда к ней приближался Рик Баллард.

Даже ковыряясь в грязи, распутывая корни, она ощущала его присутствие. Его голос, его близость. Это он принес ей бутылку воды, передал сандвич. Он положил руку ей на плечо и поинтересовался, как она себя чувствует. Ее коллеги-мужчины редко прикасались к ней. Возможно, причиной тому была ее холодность или исходивший от нее молчаливый сигнал, который предупреждал, что физический контакт ей неприятен. Но Баллард без тени смущения обнимал ее за плечи, клал руку ей на спину.

Она вспыхивала от его прикосновений.

Когда криминалисты начали убирать свои инструменты, она с удивлением обнаружила, что уже семь вечера и смеркается. Мышцы ныли, одежда была мокрой и грязной. Она встала, ощущая неимоверную слабость в ногах. Далджит заклеил скотчем обе коробки с останками, и они понесли их через участок к машине Сингха.

— С тебя ужин, Далджит, — сказала она.

— В ресторане «Жульен», обещаю. Как только приеду в Бостон.

— Учти, я все помню.

Он загрузил коробки в багажник и захлопнул дверцу. Потом они пожали друг другу руки — одинаково грязные. Она помахала ему вслед. Поисковые группы в основном разъехались; на поле осталось всего несколько машин.

Среди них был и «Эксплорер» Балларда.

Она задержалась в сгущающихся сумерках и оглядела поляну. Он стоял у кромки леса спиной к ней и беседовал с детективом Корсо. Она помедлила еще немного, надеясь, что он заметит ее.

И что потом? Что между ними может быть?

«Убирайся отсюда, если не хочешь выглядеть идиоткой».

Она резко развернулась и поспешила к своей машине. Завела стартер и сорвалась с места так быстро, что взвизгнули шины.

Вернувшись в коттедж, она скинула с себя грязную одежду. Долго стояла под душем и дважды намыливалась, чтобы смыть остатки маслянистого средства от москитов. Выйдя из ванной, она обнаружила, что переодеться не во что. Она ведь планировала провести в Фокс-Харборе всего одну ночь.

Она открыла дверцу шкафа и оглядела гардероб Анны. Вся одежда была ее размера. А что еще оставалось делать? Она достала летнее платье из белого хлопка, немного девчоночье, как ей показалось, но весьма подходящее для теплого вечера. Надевая его, она ощутила ласковое прикосновение ткани и задалась вопросом: когда в последний раз оно скользило по бедрам Анны, когда она завязывала пояс на талии? Он был замят на том месте, где находился узел. «Все, что я вижу здесь, к чему прикасаюсь, хранит ее отпечаток», — пронеслось в голове у Мауры.

Телефонный звонок заставил ее обернуться. Еще не сняв трубку, она уже знала, что это Баллард.

— Я не заметил, как вы уехали, — сказал он.

— Я торопилась в душ. Вид у меня был неважный.

Он рассмеялся.

— Я выгляжу не лучше.

— Когда вы возвращаетесь в Бостон?

— Сегодня уже поздно. Думаю, останусь еще на одну ночь. А вы?

— Мне тоже не хочется уезжать сегодня.

Короткая пауза.

— Вы нашли, где остановиться? — спросила она.

— У меня с собой палатка и спальный мешок. Остановлюсь в кемпинге по дороге.

Ей хватило пяти секунд, чтобы принять решение. Пять секунд, чтобы взвесить все. Обдумать последствия.

— Здесь есть свободная комната, — сказала она. — Можете переночевать в ней, если хотите.

— Мне совсем не хочется обременять вас своим присутствием.

— Но она все равно пустует, Рик.

Пауза.

— Я с радостью соглашусь. Но с одним условием.

— Что такое?

— Я привезу вам ужин. Здесь на Мэйн-стрит есть ресторан, который торгует на вынос. Правда, там нет ничего особенного, разве что отварные лобстеры.

— Не знаю, как насчет вас, Рик. Но в моем понимании лобстеры — это нечто особенное.

— Что будете пить — вино или пиво?

— Сегодня хочется пива.

— Я буду через час. Не перебивайте аппетит.

Она повесила трубку и вдруг поняла, что умирает с голоду. Еще совсем недавно она чувствовала себя настолько усталой, что не могла думать о поездке в город, решила обойтись без ужина и просто плюхнуться в постель. Но теперь ей хотелось не только поужинать, но еще и пообщаться.

Она слонялась по дому, раздираемая противоречивыми желаниями. Всего несколько дней назад она ужинала в компании Даниэла Брофи. Но церковь уже давно наложила запрет на святого отца, и она даже не смела надеяться на какое бы то ни было продолжение. Безнадежные варианты, возможно, соблазнительны, но редко приносят счастье.

С улицы послышались раскаты грома, и Маура подошла к обтянутой сеткой двери. Сумерки сгустились, и стало совсем темно. Хотя вспышек молнии видно не было, но сам воздух, казалось, был наэлектризован. В нем сгустились надежды и желания. По крыше застучали первые капли дождя. Поначалу это были робкие удары, но вскоре небо как будто разверзлось, обрушив на дом сотню барабанщиков, которые нещадно колотили по крыше. Потрясенная мощью грозы, она вышла на крыльцо, чтобы поглядеть на стену дождя и ощутить, как долгожданные порывы прохладного ветра колышут ее платье и волосы.

Серебристую пелену ливня прорезал свет фар.

Маура замерла, и, когда машина притормозила у дома, ее сердце застучало в такт дождю. Из автомобиля выбрался Баллард с большим пакетом и упаковкой пивных бутылок. Пригнув голову, он резво взбежал по ступенькам на крыльцо.

— Вот уж не думал, что здесь придется плавать, — сказал Рик.

Она рассмеялась.

— Проходите, я дам вам полотенце.

— Вы не возражаете, если я запрыгну в ваш душ? Мне ведь так и не удалось ополоснуться.

— Вперед. — Она взяла у него пакет с едой. — Ванная прямо по коридору. В шкафу чистые полотенца.

— Только достану свою сумку из багажника.

Маура отнесла пакет на кухню, поставила пиво в холодильник. Она слышала, как хлопнула входная дверь, когда Рик вернулся в дом. И уже через мгновение в душе зашумела вода.

Она присела к столу и глубоко вздохнула. «Это всего лишь ужин, — подумала она. — Всего лишь ночь под одной крышей». Она вспомнила, как недавно готовила ужин Даниэлу, и тот вечер с самого начала был совсем другим. Глядя на Даниэла, она понимала, что он недостижим. «А что я понимаю, глядя на Рика? Может быть, я возомнила себе больше, чем следует».

Шум воды в ванной стих. Маура сидела неподвижно, вслушиваясь в воцарившуюся тишину, и ее чувства обострились до предела, так что она кожей ощущала даже движение воздуха. Скрипнули половицы, и благоухающий мылом Баллард, одетый в голубые джинсы и свежую рубашку, внезапно возник в дверях кухни.

— Надеюсь, вы не против компании босоногого мужчины, — сказал он. — Мои ботинки такие грязные, что в них нельзя ходить по дому.

Маура рассмеялась.

— Тогда я тоже буду бегать босиком. Сделаем вид, что у нас пикник. — Она скинула сандалии и прошла к холодильнику. — Готовы выпить пива?

— Я был готов уже несколько часов назад.

Она откупорила две бутылки, одну из которых протянула Рику. Потягивая пиво, она наблюдала, как он задрал голову и сделал долгий жадный глоток. «Даниэла я никогда не увижу таким, — отметила она про себя. — Беззаботным и босым, с волосами, влажными после душа».

Она отвернулась и заглянула в пакет с едой.

— Ну, и чем будете угощать?

— Позвольте мне. — Подойдя к ней, он полез в пакет и принялся выкладывать на рабочую поверхность кухонного столика завернутые в фольгу формочки. — Печеный картофель. Сливочное масло. Кукуруза в початках. И главное блюдо. — Он извлек большой контейнер и, сняв крышку, продемонстрировал двух ярко-красных лобстеров, еще пышущих паром.

— Как же мы их разделаем?

— Не знаете, как управляться с этими чудовищами?

— Надеюсь на вас.

— Ничего сложного. — Он достал из пакета два комплекта щипцов. — Готовы к хирургической операции, доктор?

— Ну вот, теперь я начинаю нервничать.

— Все дело в технике. Но сначала нам нужно приодеться.

— Что, простите?

Он опять полез в пакет и на этот раз извлек оттуда два пластиковых нагрудника.

— Да вы что!

— Думаете, в ресторанах выдают эти штуки, чтобы выставить туристов идиотами?

— Да.

— Давайте-ка, включайтесь в игру. Не стоит пачкать это изумительное платье. — Он встал у нее за спиной и принялся повязывать нагрудник. Пока он возился с тесемками, она чувствовала его дыхание на своих волосах. От прикосновений его пальцев по спине пробежала дрожь.

— Теперь ваша очередь, — тихо произнесла она.

— Моя?

— Не одной же мне выглядеть нелепо.

Он вздохнул и повязал себе нагрудник. Они посмотрели друг на друга, в одинаковых слюнявчиках с мультяшными лобстерами на груди, и прыснули от смеха. Так, смеясь, они и устроились за столом. «Несколько глотков пива на голодный желудок, и я уже себя не контролирую, — подумала она. — Но это так здорово!»

Он взял щипцы.

— Итак, доктор Айлз, приступим. Готовы к операции?

Она сжала в руке щипцы, как сжимает скальпель хирург, собирающийся сделать первый надрез.

— Готова.

Дождь все еще барабанил по крыше, когда они отламывали клешни и крошили панцири, чтобы добраться до лакомых кусочков мяса. Они ели руками, словно забыв о вилках, маслянистыми пальцами откупоривали новые бутылки пива, разламывали теплые печеные картофелины. В этот вечер хорошие манеры были благополучно позабыты; это был пикник, и они, босые, сидели за столом, облизывая пальцы. И украдкой поглядывали друг на друга.

— Так гораздо веселее, чем с ножом и вилкой, — призналась она.

— Вы никогда раньше не ели лобстер руками?

— Хотите верьте, хотите нет, но мне впервые приходится иметь дело с неочищенным лобстером. — Она потянулась к салфетке и обтерла жирные пальцы. — Я ведь не из Новой Англии. Переехала сюда всего два года назад из Сан-Франциско.

— Вы меня немного удивили.

— Чем?

— Вы производите впечатление настоящей янки.

— В каком смысле?

— Самодостаточная. Сдержанная.

— Я стараюсь.

— Хотите сказать, что на самом деле вы другая?

— Все мы играем роли. На работе я прячусь за маской официоза. Там я исключительно доктор Айлз.

— А когда вы с друзьями?

Она отхлебнула пива и медленно опустила бутылку на стол.

— Пока у меня не так много друзей в Бостоне.

— Да, для этого нужно время. Особенно приезжим.

Приезжая. Да, именно так она чувствовала себя в Бостоне. Она видела, как полицейские похлопывают друг друга по спинам. Слышала, как они обсуждают барбекю и софтбол, на которые ее никогда не приглашали, потому что она не была копом. Ученая степень доктора медицины отгораживала ее от других невидимой стеной. Коллеги медики из бюро судмедэкспертизы, все женатые, тоже не знали, что с ней делать. Симпатичные разведенные женщины неудобны в компании. Представляют собой либо угрозу, либо искушение, и никому не хотелось лишних проблем.

— Так что привело вас в Бостон? — поинтересовался он.

— Мне казалось, что нужно круто изменить жизнь.

— Карьерный рост?

— Нет, совсем не это. Я была вполне счастлива в медицинской школе. Занималась вскрытиями в университетском госпитале. К тому же у меня была возможность работать с талантливой молодежью.

— Ну, если не работа, тогда любовь.

Она оглядела стол с остатками ужина.

— Вы угадали.

— Сейчас вы скажете, что это не мое дело.

— Я разошлась с мужем, вот и все.

— Что-нибудь хотите рассказать?

Она пожала плечами.

— Что рассказывать? Виктор — яркая, харизматическая личность…

— Эй, я уже начинаю ревновать.

— Но быть женой такого человека трудно. Жизнь слишком насыщенна. В большом огне быстро сгораешь. А он… — Маура запнулась.

— Что?

Она потянулась за пивом. Медленно отпила из бутылки, потом поставила ее на стол.

— Он был не до конца честен со мной, — закончила она. — Вот и все.

Она понимала, что Рику хочется узнать больше, но он все же уловил нотку завершенности в ее голосе: «Все, достаточно расспросов». Он встал из-за стола и залез в холодильник за пивом. Откупорил еще две бутылки и поставил одну перед ней.

— Если мы станем говорить о наших бывших супругах, — сказал он, — нам понадобится еще много пива.

— Тогда не будем. Если это больно.

— Возможно, нам больно, потому что мы не говорим об этом.

— Еще ни у кого не возникало желания слушать про мой развод.

Он сел к столу и в упор посмотрел на нее.

— Значит, я буду первым.

«Никогда еще мужчина не смотрел на меня так пристально», — думала Маура, не в силах отвести взгляд. Она стала дышать глубже, втягивая в себя запахи дождя и жирный чувственный аромат расплавленного сливочного масла. Она смотрела на него и видела как будто впервые, подмечая детали, на которые прежде не обращала внимания. Проблески седины в волосах. Шрам на подбородке — еле заметная белая ниточка под губой. Передний зуб со щербинкой. «Я встретилась с ним совсем недавно, — подумала она, — а он смотрит на меня так, будто мы знакомы всю жизнь». Из спальни донеслась слабая телефонная трель, но ей не хотелось вставать. Телефон звонил долго, потом замолк. Не в ее правилах пропускать звонки, но сегодня все было по-другому. Она сама была другой. Беспечной. Женщиной, которая не подходит к телефону и ест руками.

Женщиной, которая может переспать с почти незнакомым мужчиной.

Телефон вновь напомнил о себе.

На этот раз звонки были слишком настойчивыми, и их непросто было проигнорировать. Она неохотно встала из-за стола.

— Думаю, лучше ответить.

К тому времени как она дошла до спальни, телефон затих. Она вызвала голосовую почту и услышала два новых сообщения, оба от Риццоли.

— Доктор, мне необходимо поговорить с вами. Перезвоните мне.

Второе сообщение прозвучало ворчливо:

— Это опять я. Почему не отвечаете?

Маура села на кровать. И, глядя на матрас, невольно поймала себя на мысли, что вдвоем здесь не уместиться. Она встряхнула головой, стремясь выбросить из нее все эти глупости, и, глубоко вздохнув, набрала номер Риццоли.

— Вы где? — осведомилась Риццоли.

— Все еще в Фокс-Харборе. Извините, я не успела снять трубку.

— Вы уже виделись с Баллардом?

— Да, мы только что закончили ужинать. Откуда вы узнали, что он здесь?

— Он звонил мне вчера, спрашивал, куда вы уехали. Я так поняла, что он собирался в те же края.

— Он в соседней комнате. Хотите, чтобы я позвала его?

— Нет, я хочу поговорить с вами. — Риццоли немного помолчала. — Сегодня я была у Теренса Ван Гейтса.

Неожиданная смена темы подействовала на Мауру как удар плетью.

— Что? — удивленно спросила она.

— У Ван Гейтса. Вы же сами сказали, что он тот адвокат, который…

— Да, я знаю, кто это. И что он сказал?

— Кое-что интересное. Об удочерении.

— Неужели он говорил с вами об этом?

— Да, просто поразительно, как некоторые типы раскрываются, стоит показать им удостоверение. Так вот он поведал, что ваша сестра приходила к нему несколько месяцев назад. Так же, как и вы, пыталась отыскать свою родную мать. Он дал ей от ворот поворот, как и вам. Мол, документы опечатаны, мать просила сохранить конфиденциальность, ну и все такое прочее. Вскоре она вернулась со своим другом, который в итоге убедил Ван Гейтса в том, что в его же интересах назвать имя матери.

— И он назвал?

— Да.

Маура так крепко прижимала трубку к уху, что слышала, как пульсирует кровь в висках.

— Вы знаете, кто моя мать, — тихо произнесла она.

— Да. Но это еще не все…

— Назовите мне ее имя, Джейн.

Пауза.

— Лэнк. Ее зовут Амальтея Лэнк.

«Амальтея. Мою мать зовут Амальтея».

Маура шумно выдохнула.

— Спасибо вам! Господи, даже не верится, что я наконец знаю…

— Подождите. Я еще не закончила.

В голосе Риццоли Маура уловила угрожающие нотки. Должно последовать что-то плохое. Что-то неприятное для нее.

— Что еще?

— Хотите знать, кто тот приятель Анны, который говорил с Ван Гейтсом?

— Да.

— Рик Баллард.

Маура оцепенела. С кухни доносился звон посуды, шипение льющейся из-под крана воды. «Я провела с ним целый день, и вдруг оказывается, что я совершенно не знаю, какой он человек».

— Доктор!

— Тогда почему он не сказал мне об этом?

— Я знаю, почему.

— Почему?

— Будет лучше, если вы сами спросите у него. Заодно попросите рассказать и все остальное.

Вернувшись на кухню, Маура обнаружила, что Рик уже убрал со стола, а панцири лобстеров выбросил в мусорную корзину. Он мыл руки под краном и не замечал, что она наблюдает за ним, стоя в дверях.

— Что вам известно об Амальтее Лэнк? — спросила Маура.

Он не обернулся, но было заметно, как напряглась его спина. Последовала долгая пауза. Он потянулся к кухонному полотенцу и стал медленно вытирать руки. «Нарочно тянет время, чтобы как-нибудь выкрутиться», — подумала она. Сейчас она не смогла бы принять ни единого довода, и что бы он ни сказал, ничего уже не могло растопить лед ее недоверия.

Наконец Рик повернулся к ней.

— Я надеялся, что вы этого не узнаете. Знакомство с Амальтеей Лэнк не доставит вам удовольствия, Маура.

— Она действительно моя мать? Черт возьми, скажите мне правду наконец.

Он неохотно кивнул.

— Да. Она ваша мать.

Ну, вот он и сказал это. Все подтвердил. Она молчала, пытаясь осмыслить тот факт, что он скрывал от нее столь важную информацию. Он смотрел на нее с участием.

— Почему вы не сказали мне раньше? — спросила она.

— Я думал исключительно о вас, Маура. Все это в ваших же интересах…

— Правда не входит в число моих интересов?

— В данном случае нет. Не входит.

— Что это значит, черт возьми?

— Я совершил ошибку с вашей сестрой, серьезную ошибку. Она так отчаянно хотела найти свою мать, что я решил помочь ей. Я понятия не имел, чем все это обернется. — Он шагнул к ней. — Я пытался уберечь вас, Маура. Я видел, что стало с Анной. И не хотел, чтобы то же самое произошло с вами.

— Я не Анна.

— Но вы такая же, как она. Вы настолько похожи на нее, что это меня пугает. Дело даже не во внешнем сходстве, а в том, что вы думаете так же, как она.

Она саркастически усмехнулась.

— Так вы уже способны читать мои мысли?

— Не мысли. Ваш характер. Анна была упрямой. Если хотела что-то узнать, она шла напролом. И вы тоже не остановитесь, пока не докопаетесь до истины. Точно так же, как сегодня копали в лесу. Это ведь была не ваша работа, вы не несете за нее ответственность. Вы могли и не участвовать в этом деле, если бы не ваше обостренное любопытство. И упрямство. Вы хотели найти эти кости, и вы это сделали. Такой же была и Анна. — Он вздохнул. — Мне просто жаль, что она все-таки нашла то, что искала.

— Каким человеком была моя мать, Рик?

— Женщина, знакомству с которой вы не обрадуетесь.

До Мауры не сразу дошел смысл его ответа. «Он говорит в настоящем времени».

— Моя мать жива?

Он неохотно кивнул.

— И вы знаете, где ее найти.

Он не ответил.

— Черт возьми, Рик! — взорвалась она. — Почему вы не можете просто сказать мне?

Он подошел к столу и сел, как будто у него уже не было сил продолжать эту битву.

— Потому что я знаю: это причинит вам боль. Тем более учитывая, кто вы. Я имею в виду вашу работу.

— При чем здесь моя работа?

— Вы связаны с правоохранительными структурами. Помогаете вершить правосудие над убийцами.

— Я не вершу правосудие. Я только предоставляю факты. Иногда эти факты оказываются неприятными для вас, полицейских.

— Но вы работаете на нашей стороне.

— Нет. На стороне жертвы.

— Хорошо, пусть будет так. Именно поэтому вам не понравится то, что я расскажу о ней.

— Пока вы мне ни слова не сказали.

Он вздохнул.

— Хорошо. Может, для начала лучше сказать вам, где она находится?

— Расскажите.

— Амальтея Лэнк — женщина, которая отказалась от вас, — находится в заключении в исправительной колонии города Фрэмингэм, штат Массачусетс.

Почувствовав слабость в ногах, Маура опустилась на стул. Локоть заскользил в лужице растопленного масла, которая растеклась по столу. Воспоминание о веселом ужине, которым они наслаждались всего час назад, прежде чем в ее жизни произошел резкий поворот.

— Моя мать в тюрьме?

— Да.

Маура уставилась на него, не в силах задать следующий очевидный вопрос, опасаясь услышать ответ. Но она уже ступила на этот путь и, хотя не знала, куда он приведет, повернуть назад уже не могла.

— Что она сделала? — спросила Маура. — Почему она в тюрьме?

— Она отбывает пожизненный срок, — ответил Рик. — За двойное убийство.

— Именно это я пытался скрыть от вас, — объяснил Баллард. — Я видел, что творилось с Анной, когда она узнала, в чем обвиняется ее мать. Когда она поняла, чья кровь течет в ее жилах. Никому не хочется иметь такую родословную — убийца в семье. Естественно, она отказывалась верить в это. Она думала, что это ошибка, что, возможно, ее мать невиновна. И после того как они увиделись…

— Постойте. Анна видела нашу мать?

— Да. Мы с ней вместе ездили во Фрэмингэм. В женскую тюрьму. Это была еще одна моя ошибка, потому что после этого визита Анна окончательно запуталась. Она просто не могла смириться с тем, что ее мать оказалась чудов… — Он осекся.

«Чудовище. Моя мать чудовище».

О недавнем ливне напоминало лишь легкое постукивание капель по крыше. Хотя гроза прошла, со стороны моря еще доносились далекие раскаты грома. Но здесь, на кухне, царила тишина. Они сидели за столом, и Рик смотрел на нее с молчаливым беспокойством, словно опасаясь, что она вот-вот рассыплется на куски. «Он не знает меня, — думала Маура. — Я не Анна. Я не дрогну. И мне не нужен никакой помощник».

— Рассказывайте все остальное.

— Остальное?

— Вы сказали, что Амальтея Лэнк была осуждена за двойное убийство. Когда это было?

— Пять лет назад.

— Кого она убила?

— Мне нелегко говорить об этом. А вам нелегко будет это услышать.

— Вы уже сказали, что моя мать убийца. Кажется, я восприняла это относительно спокойно.

— Лучше, чем Анна, — признал он.

— Так что выкладывайте, кого она убила, и не вздумайте ничего утаивать. Я категорически не выношу одного, Рик: когда от меня скрывают правду. Я была замужем за человеком, который имел слишком много секретов от меня. Это погубило наш брак. Больше я не потерплю такого.

— Хорошо. — Он подался вперед, пристально глядя ей в глаза. — Вы хотите подробностей, тогда я открою вам жестокую правду. Потому что подробности на самом деле жестоки. Убитые — две сестры, Тереза и Никки Уэллс, тридцати пяти и двадцати восьми лет от роду из Фитчбурга, штат Массачусетс. У машины спустило колесо, и они застряли на обочине. Дело было в конце ноября, и внезапно разыгралась настоящая снежная буря. Они, должно быть, очень обрадовались, когда к ним подъехала попутная машина с предложением подвезти. Спустя два дня их трупы были обнаружены за двадцать километров оттуда, в сгоревшем дотла сарае. Неделей позже полиция Вирджинии остановила Амальтею Лэнк за нарушение правил дорожного движения. Выяснилось, что у нее на машине краденые номера. Потом на заднем бампере обнаружили пятна крови. Полиция обыскала машину. В багажнике нашли бумажники погибших и домкрат с отпечатками пальцев Амальтеи. Позже экспертиза обнаружила на нем и следы крови Никки и Терезы. И последним доказательством стала видеозапись, сделанная камерой наблюдения на автозаправочной станции в Массачусетсе. На ней видно, как Амальтея Лэнк заливает бензин в пластиковую канистру. Бензин, которым она облила тела жертв. — Он снова посмотрел на нее в упор. — Вот и все. Я открыл вам жестокую правду. Вы этого хотели?

— Какова была причина смерти? — спросила она. Ее голос прозвучал со странным, ледяным спокойствием. — Вы сказали, что тела сожгли, но как были убиты женщины?

Некоторое время он с интересом смотрел на нее, как будто пораженный ее выдержкой.

— Рентгеновские снимки обгоревших останков показали трещины на черепах обеих женщин, нанесенные, по всем признакам, тем самым домкратом. Младшая сестра, Никки, получила такой сильный удар в лицо, что он пробил лицевые кости и оставил глубокую вмятину. Это к вопросу о жестокости убийства.

Она мысленно представила себе картину, которую он только что нарисовал. Заснеженная дорога, у обочины две сестры, мечущиеся возле спущенного колеса. Когда рядом останавливается женщина и предлагает помощь, они нисколько не сомневаются в ее добрых намерениях, тем более что она уже в возрасте. Убеленная сединой. Женщины должны помогать друг другу.

Маура взглянула на Балларда.

— Вы сказали, что Анна не верила в ее виновность.

— Я просто пересказал вам то, что было предъявлено суду. Домкрат, видеозапись с автозаправки. Украденные бумажники. Любой присяжный счел бы эти улики достаточными для обвинения.

— Это случилось пять лет назад. Сколько тогда было Амальтее?

— Не помню точно. Лет шестьдесят.

— И ей удалось справиться с двумя женщинами, которые были намного моложе ее?

— Господи, вы идете тем же путем, что и Анна. Подвергаете сомнению очевидное.

— Очевидное не всегда является правдой. Любой физически здоровый человек мог оказать сопротивление и убежать. Почему этого не сделали Тереза и Никки?

— Должно быть, нападение застало их врасплох.

— Обеих сразу? Если напали сначала на одну, почему вторая не убежала?

— Одна из них была не совсем здорова.

— Что вы имеете в виду?

— Младшая сестра, Никки, была на девятом месяце беременности.