Глава вторая
Отступления от дня насущного
Словно кино смотрю, но сам себя в главной роли чувствую.
Причем отрывок фильма слишком уж странный, ни начала, ни концовки. Но зато какой захватывающий.
Вокруг почему-то все в пуху, а моя подруга совершенно голая.
И вроде как это я смотрю на нее и шумно, с явной угрозой вздыхаю. Затем, критически осмотрев Машку, от растрепанной прически на голове до розовых пальчиков на ногах, перехожу к традиционной для моего чувства юмора классификации:
– Землянка стервозная разбалованная капризная одичавшая…
– А в грызло давно не получал? – угрожающе сузила она глаза.
– А достанешь? – Ну да, кончилась ваша власть, о воистину мелкое величество!
– Если на руки возьмешь – то запросто!
– М-да? Ну ладно, прыгай!
А что с ней еще делать?
Она с радостным визгом тут же оказалась у меня на руках, обняла за шею, чмокнула в губы и принялась командовать:
– В грызло получишь чуть позже! И что-нибудь другое менее твердое, чем мой кулак или пятка. А сейчас неси меня в бассейн! Быстренько, быстренько, пока я окончательно не разозлилась.
Вот в этот момент я и проснулся. Непроизвольно облизался, все еще чувствуя на губах сочный, пусть и шаловливый, поцелуй, а руки так и остались слегка напряжены, словно продолжали держать и обнимать женское тело.
Так и не открывая глаз, я приложил титанические усилия, чтобы заснуть опять и просмотреть сон дальше. А затем, чувствуя бесполезность повторного засыпания, дико возжелал вспомнить начало сна. Образы стали приближаться, скрываемые летающим пухом и озвученные басовитым мужским голосом. Кто-то что-то спросил, перед тем как я подхватил Машку, а вернее, еще чуть раньше.
Да только припомнить начало сна так и не удалось. Чей-то иной голос над самым ухом спросил с невероятным ехидством:
– Ты чего это мычишь и облизываешься? Даже во сне на жор пробивает?
Неуловимые образы стали истончаться, таять, и я с раздражением открыл глаза. Но тут же, с непроизвольным вздрагиванием всего тела, закрыл их вновь! На меня с расстояния в метр таращилось жуткое, обезображенное шрамами лицо!
Понятно, что уже в следующее мгновение я вспомнил, кто это, где я, кто я и что творится вокруг нас. Но от осознания действительности и понимания, что сон ни продлить, ни вспомнить не удастся, я зарычал с досады, словно зверь:
– У-у-у! Ленька, ты бессердечная рептилия! Такой сон прервал! О-о-о-о!
Мой друг насмешливо фыркнул.
– Сам просил разбудить! Тем более что мы купаться намеревались. – Но своего интереса к моему сну скрыть не смог. – И что такое вкусненькое снится геройскому барону Цезарю Резкому? Мало тебе было вчера целого сома жареного?
– Ты чего?! – Я резко уселся на расстеленном плаще, оглядываясь по сторонам. – Договорились ведь.
– Спокойно, все под контролем, – заулыбался мой товарищ. – Все наши соседи вон в центре лагеря собрались. С перевала дозорный прискакал, кто-то к нам еще из переселенцев поднимается. Так что свежие новости ожидаются.
Вокруг нас и в самом деле никого не было, так что мои опасения раскрыться всему миру оказались напрасными. Тем не менее я буркнул с недовольством:
– Все равно лучше к новым именам привыкать. Не ровен час ляпнешь при посторонних.
Наши славные имена уже и в этих диких краях были известны. И пожалуй, только младенцы или глухонемые не умели произнести с пафосом и гордостью имена баронов Цезаря Резкого и Льва Копперфилда и рассказать кучу легенд о том, как мы лично порешили императора людоедов, под тысячу премерзких кречей и неисчислимое множество самих зроаков. Причем численность убиенных нами аспидов рода человеческого возрастала не по дням, а по часам. Еще сегодня утром мы слышали о пяти тысячах зроаков, а перед тем как вздремнуть после обеда, эти цифры удвоились.
Стало и до абсурда доходить. Например, во время обеда один из местных проводников, кстати довольно знаменитый и уважаемый охотник, с блестящими от восторга глазами утверждал, что бароны не просто убили, а собственными руками удавили императора зроаков. А потом и голову открутили да на кол где-то там насадили. И никто ему в ответ даже фыркнуть презрительно не посмел.
Причем наш рост (и мой, и Ленин!) уже давно варьировался в рассказах от двухсот десяти до двухсот пятнадцати сантиметров.
Так что моя идея сменить имена была и Леней признана очень правильной и своевременной. Давно признана, еще в тот момент, когда мы сошли с борта баркаса, доставившего нас по Жураве к началу тракта, ведущего строго на север, прямо к западной оконечности Скалы. Именно там мы покупали лошадей и провиант на дорогу и именно там впервые наслушались баек о наших немыслимых подвигах. Так что уже тогда назваться нашими настоящими именами было бы полным маразмом.
Понятно, что не имеются в виду наши изначальные имена, под которыми мы до сих пор числимся на Земле в паспортных столах милиции, в регистратурах поликлиник или в гроссбухах налоговых инспекций. Граждане России Борис Ивлаев и Леонид Найденов, а вернее, их паспорта и прочие документы с идентификационными номерами остались в иной вселенной, вдали от этих мест. Фактически с первого дня перемещения сюда мы решили прикинуться баронами, придумали себе забавные имена, и те, как ни странно, словно к нам приклеились, принося удачу, славу и всемирную известность. Фортуна нас взяла под свое крылышко, сразу одарив таким уловом, как тирпиень, мясо которого оказалось панацеей от всех болезней. Благодаря этому улову мы смогли втереться в доверие воинам царства Трилистье, а впоследствии и помочь им с обороной форта. Дальше мы не просто чудом выжили в начавшейся войне людей со зроаками, но и сумели случайно подстрелить из арбалета главного злыдня людоедской империи Гадуни. Дальше мы несколько позорно бежали от превосходящих сил противника, да так бежали, что быстро добрались до самого Рушатрона, столицы Моррейди. По пути выяснилось, что я стал обладателем первого щита, который все-таки выжил в моем желудке после насильственного награждения оным товарищами по плену. Так что я стремительно начал выздоравливать, лишаясь своего увечья. Полученная в детстве травма позвоночника ликвидировалась, я стал расти с бешеной скоростью, превращаясь в нормального парня.
Правда, при этом тоже попал в легенды как самый прожорливый путешественник, плававший на судах по реке Лияне.
И хотя с момента нашего прибытия в этот мир не прошло еще и месяца, нам казалось, что пролетело десятилетие, не меньше. Настолько насыщенная приключениями оказалась наша жизнь в империи Моррейди.
Увы, обследовать свое тело у иных магов Сияющего кургана, которые имели по три щита, я не успел. Обстоятельства и жестокие запреты уникального межмирского портала вынудили меня и моего друга спешно покинуть столицу. Ну а чтобы даром не мотаться по белу свету, мы поспешили вслед за моими подругами, которые сдуру отправились воевать со зроаками на границе царства Леснавское и всеми проклятой Гадуни. Трио девушек, желая отомстить за мою смерть в лапах людоедов и кречи, завербовалось наемницами в полк «Южная сталь». По последним данным, полк двинулся в самый центр Ничейных земель, в сторону Борнавских долин и закрепился где-то у крепостей Грохва и Ледь. Вот мы и пытались догнать взбалмошных девиц не только по причине нашего единого происхождения с Земли, а еще и потому, что мне они с детства были самыми близкими и верными подругами. Я просто обязан был встретиться с ними как можно быстрее, спасти их, вырвать из этой войны, спрятать в безопасном месте… Да и не только спрятать.
Ну и сны еще эти, где я Машку не только на руках ношу…
Последние дни нашего пути тоже изобиловали приключениями, но мы уже в них фигурировали совершенно под иными именами и титулами. Так, например, вчера я вытащил из речного омута огромнейшего сома. Вроде как полная глупость, устроенная на спор, но резонанс получился в нашем лагере и окрестностях о-го-го какой! А позавчера мы умудрились спасти из лап людоедов и их зловонных прислужников кречей группу леснавских переселенцев-монахов во главе с очень древним патриархом, обладателем трех щитов и настоятелем какого-то там недавно сгоревшего монастыря. Сом помог мне не умереть с голоду, а патриарх одарил нас несколькими весьма ценными, и главное, полезными подарками. Но именно по этим двум событиям наши новые имена тоже стали известны многим людям, которые сейчас в огромных количествах скопились в западных частях Ничейных земель. Все они спешили попасть в свои баронства или добраться до своих ленных наделов, расположенных чуть дальше, а то и достаточно далеко на востоке. Вот только начавшаяся крупномасштабная война со зроаками застопорила их продвижение. Даже нам оказалось бесполезно прорываться сквозь образовавшуюся, можно сказать, самую настоящую линию фронта. Противостоящая сборным армиям людей армия людоедов умудрилась выкопать рвы, возвести валы, утыкать их кольями да вдобавок все подступы уставить ежами из обожженных кольев. И это на самых опасных для прорыва кавалерии направлениях. В одиночку или парой можно было прорваться по лесам, но мы еще только собирались в подобный рейд, искали проводников.
Ну а в дальние рейды, в наши тылы, уходили сотни групп людоедов, наподобие тех, которую нам и удалось позавчера лихо уничтожить.
Но хуже всего, что в данный момент движение новых волн переселенцев застопорилось наглухо. Что больше всего расстраивало самих переселенцев.
Ведь когда-то давно, еще до пришествия и образования империи зроаков, Ничейные земли принадлежали царству Леснавское, и сейчас царь решил оживить эти вымершие города и веси, одарив баронством чуть ли не каждого из первой волны, а тем, кто во второй, достались шикарные ленные наделы. Вот народ и двинулся на свободные земли, думая, что своей массой сумеет оттеснить как любые орды зроаков, так и защититься от летающей нечисти в виде кречей.
Немалым стимулом оказалось и нашумевшее известие, что император людоедов убит. Как правило, после такого события или просто банальной смерти правителя в Гадуни объявляли траур на два месяца. За время оное зроаки и кречи в набеги не ходили, заодно решая в своей среде, кто займет императорский престол. Воевать при этом они между собой никогда не воевали, но серия неожиданных смертей, отравлений и несчастных случаев окутывали Лурдун, столицу Гадуни, и несколько крупных городов. Дележ власти всегда сопровождался чувствительным уроном среди знати, дворянства и высшего воинского контингента зроаков. Так что раздача земель в царстве людей произошла в самый верный и правильный момент.
Да только события в империи людоедов пошли совсем по иному, нетрадиционному сценарию. Подробностей никто не знал, и даже пытаемые в последние дни пленные ничего толком о событиях в столице не знали. Как конкретно удалось прийти к власти чуть ли не самому младшему принцу Фаришу Галэку, можно было догадываться, хотя со временем и это станет известно. Но самое неожиданное, что почти все без исключения войска людоедов были двинуты к границам империи. Фариш Галэк знал о грядущих атаках со стороны людей по всему пограничью и в Ничейных землях, поэтому не только отправил войска, а провел еще и полную мобилизацию и сейчас спешно тренировал и готовил к сражениям новую армию. Кажется, его власть признали все зроаки сразу и безоговорочно, коль, невзирая на траур, взялись за оружие и отправились воевать. Мало того, пронесся слух, что новый император призвал в свою армию и единственных союзников из числа людей. Находящееся на севере княжество Мак-Тайланов, окруженное со всех сторон империей, являлось удивительным анклавом, на который нога людоеда никогда не ступала по каким-то особым союзническим договорам. Но взамен этого рыцари Мак-Тайланов иногда участвовали в больших войнах на стороне зроаков. Кстати, этих хмурых, гордящихся своими лысинами северян за это подобное предательство ненавидели еще больше, и если те попадали в плен, то смерти предавали их ужасной и мученической. Хотя и бытовало в народе мнение, что северяне просто вынуждены идти воевать под знаменами Гадуни из-за оставленных в заложниках семей.
Мобилизация, союзники, полное единение и бескровное восшествие на престол Фариша Галэка, быстро выдвинутые войска к границам – именно по совокупности всех этих причин сама идея с заселением Ничейных земель могла потерпеть крах.
Попытки очистить эти земли предпринимались уже не раз за последние триста лет, но, увы, каждый раз безрезультатно. Причем и сами людоеды здесь не селились постоянно, что вводило многих мудрецов, теоретиков и мыслителей в недоумение. Догадок высказывалось много, в том числе и верных, но, как оказалось, никто точно до сих пор причины такого незаселения не знал.
Повезло с этим только мне. Да и то лишь благодаря моему пренебрежительному, где-то даже меркантильному отношению к Сияющему кургану. Наведавшись туда перед самым побегом из Рушатрона, мне удалось поговорить с Лобным камнем Пантеона и выпытать у него несколько интересных сведений. Так, он мне поведал, что зроаки не могут жить постоянно на Ничейных землях по причине жутких снов. Якобы им снится, что сами людоеды становятся детьми и их пожирают некие гаузы.
Кто такие гаузы – информацию мне Лобный камень не предоставил, да и никто из людей этого не знал. По крайней мере, мне по пути сюда так и не удалось от кого-то выведать или где-то вычитать, где такие страшные звери существуют в природе и что собой представляют. Скорее всего, гаузы – нечто связанное с богами или с верованиями самих зроаков. Хотя бытовало мнение, что богов у аспидов нет и они ни во что не верят.
Некоторые пленные о своих кошмарах во сне рассказывали, но люди этому не верили. Зато знали четко: слишком долго людоеды в Ничейных землях быть не могли, а в соседних царствах вообще бывали в набегах не больше чем две, максимум четыре рудни. Так в здешнем мире назывались недели, состоящие из пяти дней. То есть по большому счету получалось так: отдали куски земли, пусть и огромные, выставили в пограничье воинские силы и полки наемников – и жить можно более или менее спокойно. Потому что на саму территорию империи Гадуни за все времена даже объединенным войскам всех царств и империй прорваться не удавалось. По некоторым научным и магическим теориям, можно сказать доказанным на практике, получалось, что любой зроак в случае нападения врага на Гадуни становился втрое, а то и впятеро сильней. Вот по этой причине безлюдные Ничейные земли и казались наименьшим злом. Хотя, понятное дело, каждый человек мечтал о том, чтобы стереть людоедскую империю с лица земли вместе с ее обитателями. А еще большую ненависть вызывали летающие зловонные сатиры, называемые в этом мире кречами. Самые подлые, наиболее мерзкие создания, похитители детей и сборщики трупов.
Ну а я лично, как побывавший в той империи пленник и чуть не угодивший на стол зроаков в виде блюда, не просто мечтал об уничтожении Гадуни, а прикладывал к этому все свои скромные таланты и возрастающие умения. А в последнее время мне в этом невероятно помогал и мой новый товарищ, Леонид.
Кстати, чтобы самому не забыть и не проговориться нечаянно, приходилось и в наших внутренних разговорах стараться употреблять только новые имена. С момента нашей высадки с баркаса всемирно известный Лев Копперфилд превратился из барона в помощника оружейника со звучным именем (для землян, конечно) Чарли Эдисон. Правда, он тогда очень настаивал на полном варианте – Чарли Чаплин, но я был неумолим. Не хватало мне при каждом представлении своего помощника валиться с ног от хохота!
Как логичное продолжение нашего спора, мне в ответ пришлось очень настаивать и бороться за имя собственное, коих новоиспеченный Чарли Эдисон отверг с десяток только одним заразительным смехом. Хотя что может быть смешного в славных именах Робин Гуда, Гарри Поттера, Джеймса Бонда или Капитана Немо, я так и не понял. Не воспринимал я смех и когда пошло обсуждение таких имен, как Лев Толстой, Шерлок Холмс и Геракл, сын Зевса. Над именами Рокфеллер, Морган и Мерседес мы посмеялись вместе. Предложенные мне имена Энштейн, Ньютон и Билл Гейтс я отверг сразу. Но зато в конце продержался стоически от всех нападок, когда мне взбрело в голову имя Михаил Македонский.
Не отвратило меня от выбора и восклицание моего друга, когда он, перед тем как упасть в судорогах от смеха, успел прошептать:
– Уж лучше бы Джон Суворов!
Так что отныне я представлялся всем и каждому как обладатель первого щита, техник-оружейник Михаил Македонский.
Ну а чтобы окончательно запутать наши следы, прячась от разведки и контрразведки империи Моррейди, мы выдали себя за уроженцев южного царства Паймон. Но сделали это не потому, что туда уплыла оплакивать мою смерть очаровательная подружка Мансана, а потому что все пять, а если уж быть точным, все шесть дней плавания на баркасе мы внимательно вслушивались в рассказы нашего бравого перевозчика. Он как раз сам был родом из того царства, а благодаря нашим наводящим вопросам поведал так красочно и действенно о своей родине, словно мы сами там бывали, а то и выросли. Так что при расставании и сами могли с ним общаться, словно закадычные земляки. Ко всему прочему, выходцы из царства Паймон редко когда оседали в центре континента, а уж севернее про этих южан знали так же мало, как на западе континента про Пимонские горы.
В итоге легенды у нас получились красочные, вполне себе правдивые и соответствующие нашему нынешнему, как бы, роду занятий. Мы стали оружейниками. А как еще иначе можно было объяснить и легализировать наши умения и наше диковинное для всех остальных оружие? Правильно: только выставив это оружие напоказ.
