Глава двадцать седьмая
ЗМЕИНАЯ ТАКТИКА
Кречей на наш берег и в самом деле завезли более чем много. Когда мы рассмотрели взмывшую от ладей тучу, то в Два голоса исторгли витиеватые связки самых злобных, известных нам ругательств. Ну не вынесли наши души такого издевательства над действительностью! Правда, у мэтра циркового манежа получались связки намного сочнее, прилипчивее и забористее. Если бы хоть половина его пожеланий в сторону наших врагов сбылась каким-то чудом, то уже в течение часа все видимые нам людоеды с их зловонными прихлебателями умертвили бы себя с помощью самых разных сексуальных извращений.
Но увы, проклятия наши и ругательства не имели должной магической силы. Куча врагов собралась на отметке в четыреста — пятьсот метров от Скалы и стала совещаться, поглядывая в нашу сторону. В основном, как мы поняли, ставились задачи крылатым аспидам, хотя четверть армии сразу же снялась и поспешила далее вдоль горной преграды, намереваясь там взобраться по уже проложенным трассам наверх. Мы могли, конечно, снять парочку уродов с такого расстояния, а то и две парочки успели бы успокоить, но с данным количеством врагов наши выстрелы уже не имели принципиального значения. Наоборот, мы чувствовали, что придется отбиваться здесь до последнего болта. Если, конечно, все-таки не подоспеет помощь в виде армии князя Михаила.
Естественно, что и мы не стали сидеть сложа руки, а интенсивно принялись увеличивать шансы нашего дальнейшего выживания всеми возможными силами. Леонид бросился в глубь пещеры и стал оттуда мне подкатывать валуны побольше. По ходу и малыми камнями не брезговал, а я, стараясь держать арбалет под руками и продолжая боковым зрением поглядывать в сторону готовящихся к атаке врагов, стал делать из нашей амбразуры маленькую узкую щелочку. Для этого дела и тела зроаков пошли в ход, служа основанием, подпоркой и утолщением стены, воздвигнутой на самой кромке пещеры. Зато после такого умного преобразования нашей обороны она стала практически неприступной. Мы радовались и недоумевали одновременно: почему раньше до такого не догадались?
На наши приготовления враги посматривали с явным недовольством, а кречи даже стали выкрикивать дополнительные угрозы в наш адрес. Суть угроз сводилась к одному: слегка поджарить нас до румяной корочки и есть живьем.
И опять судьба смилостивилась и дала нам отсрочку перед большим сражением. Потому что иное большое сражение началось на самой скале. Нам из пещеры видно не было, но, скорее всего, вышли на зачистку людоедской нечисти воинские силы из Восточной крепости. Ведь они прекрасно видели и кречей, и зроаков еще ночью, наверняка разобрались, что те на кого-то охотятся, и попытались прийти нам на помощь.
К огромному нашему сожалению, ничего у них не получилось. То ли силы сразу были неравными, то ли очередное пополнение людоедов успело подняться на помощь своим подельникам, но люди победу не одержали. Хотя часа три велось наверху самое настоящее побоище. Скорее всего, именно кречи заставили воинов царства Трилистье отступить. Их ведь была целая сотня с лишним! Они интенсивно слетали вниз и набирали приготовленные для них камни, чуть позже — корзины с раскаленными углями и какие-то странные, пузатые емкости. Старались крылатые твари в поте своих козлиных морд. Нам даже внизу были иногда слышны крики, рев и грохот сражения. Несколько раз вниз пролетели тела погибших или умирающих зроаков, два раза мы с болью в сердце засекли падающие тела людей, хотя в основном возле входа дежурил только я один. Леонид, пользуясь моментом и не до конца надеясь на наше спасение защитниками Восточной крепости, уже в который раз отправился исследовать ходы и ответвления нашей пещеры.
Надежд было мало, да и те не оправдались. После затянувшегося осмотра он вернулся, в раздражении отбросил топорик к рюкзакам и воскликнул:
— Ничего! Замуровали, демоны!!! — потом уселся рядом со мной и, выглядывая наружу, стал жаловаться: — Нам бы парочку пачек тола или динамита! Там есть места со слабым сквознячком, рвануть там — обязательно выход отыщется.
— Нуда, — иронизировал я, — А вдруг не отыщется? Зато мы как пробки из бутылки после твоего взрыва прямо бы к зроакам улетели.
— Это ты зря! Рушить Скалу я бы не стал. А вот выход просто обязан быть. Если не здесь, то вон в той или вон в той пещерке.
Он тыкал пальцами на соседние отверстия и с досадой себя ругал, что не догадался забраться туда еще ночью и тщательно все проверить:
— Может, там хотя бы вода есть? А уж если проход в дальние глубины или толщи, то я себе никогда не прошу проспанной бесцельно части ночи.
— Как же ты туда доберешься? Там уцепиться даже не за что. Смотри, какая гладкая скала.
— Ерунда! Я бы забрался по расщелине еще выше метров на тридцать, закрепил бы там веревку, а потом качнулся словно на маятнике.
— А-а. Но с другой стороны, мы и тут в любом случае продержимся. Смотри, какая у нас мощная баррикада.
Мой товарищ недаром всю жизнь провел в цирке. Он сразу мыслил в таких случаях иными категориями:
— Конечно, они могут и не догадаться о таком трюке, но опять-таки, пользуясь все той же системой маятника или качания, они могут нас булыжниками бить почти как фанатами.
Он даже не поленился и на куске веревки показал, как это происходит в действительности. Причем так доходчиво показал, что я рассердился:
— Сплюнь! А то еще сглазишь!
Толку с того, что и он, и я по три раза сплюнули за левое плечо? Все равно сглазил. Или накаркал? Суть не меняется: после обеда закрепившиеся на Скате зроаки стали готовить для нас тяжеловесные каменные, легко воспламеняемые жидкостные и зажигательные сюрпризы.
Вначале они вымеряли длину веревок, чтобы те как раз доставали нижними концами наш природный бункер. Причем очень много веревок, где только взяли столько. А потом началась методическая бомбардировка нашего убежища. Внушительные обломки скал с острыми краями кидались как можно дальше от отвесной стены, а потом веревка, служа связующей силой маятника, направляла импровизированную «гранату» на нашу амбразуру. Естественно, высота стены над нами не двадцать метров, поэтому промахивались почти постоянно. Но четкая корректировка бросков висящими напротив нас кречами оказалась весьма действенна. И уже первый попавший в нашу баррикаду булыжник разрушил ее почти на треть. Да еще и нас чуть не посекло брызнувшими мелкими осколками каменной крошки.
При этом один из самых отчаянных кречей бросился к нашей пещерке и сделал попытку покрыть себя неувядающей славой. Прорваться внутрь ему не удалось, и его зловонный труп рухнул в пропасть. Может, он не хотел прославиться, думали мы, может, его просто заставили? Или он был штатным смертником, провинившимся в чем-то раньше? Но зато именно после этого первого удара мы спохватились и стали возводить вторую стену, метров за пять от первой.
После этого бомбардировка приняла затяжной и монотонный характер. Часа три наше убежище пытались разрушить камнями. Почти удалось: от возведенной стены почти ничего не осталось. А потом нас стали заливать той самой жидкостью, которая горит. Нечто в виде нефтяных субстанций или веществ, их составляющих. Залили основательно скалу вокруг, да и первые метры пещеры, а потом подожги раскаленными углями. После чего продолжили интенсивно подливать не так жарко горящие, как сильно чадящие смеси.
Как раз дым больше всего и доставал, потому что внутренний пол шел с легким подъемом вверх, да и пещера внутри расширялась. Так что пришлось настрадаться. Да и отойти довольно далеко в глубь пещеры. Но с другой стороны, горящие скалы и чадящие трупы зроаков кречам тоже не давали возможности прорваться внутрь, пока мы ушли в глубину.
Видимо, враги подумали, что мы в любом случае задохнемся, ведь размеров нашей пещеры они не знали. Часов через пять очередной скалолаз-зроак осторожно приблизился к нашей амбразуре и попытался высмотреть, что внутри творится. Если он ожидал увидеть нас остывающими, то получил совсем другое: болт прямо в голову. Зато бомбардировка возобновилась с утроенной силой, горючую смесь стали кидать на нас и кречи, а огонь вновь запылал на каменных откосах Скалы.
Сумерки внесли свои коррективы в осаду: заставили агрессора успокоиться и прекратить на ночь все боевые действия. Они поняли: раз мы до сих пор из пещеры не ушли, значит, нам деваться некуда. Завтра, как бы мы ни сопротивлялись, что бы мы ни делали, до наших шкур агрессор все равно доберется. Тем более что численное преимуществ их становилось все ощутимее: ладьи без передышки подвозили с правого берега как облаченных в броню зроаков, так и козлоподобных сатиров.
Ну а нам с бароном Копперфилдом ничего больше не оставалось делать, как жевать опротивевший до мозга шоколад да искать в других пещерах выход в глубины монолита. Причем Леонид, когда с веревкой отправлялся в новое восхождение «на ощупь», мне прошептал:
— Все равно они недальновидные и слишком самоуверенные. Я бы на их месте уже в каждой пещерке по десятку зроаков с луками напихал да все там обследовал. Мало того, дали бы им командиры в руки по кайлу да и заставили бы пробивать тоннели в нашу сторону.
— Опять каркаешь?! — зашипел я на него со злостью. — Может, там и не пещерки вовсе, а просто более глубокие гроты?
— Вот сам и сплевывай, пока не сглазил! — не остался в долгу мой товарищ и отправился по рискованному маршруту в мало обнадеживающую экспедицию.
Он пополз по отвесной скале, а я и в самом деле постарался неслышно сплюнуть. Утешал себя надеждами. Зрением в ночное время я не только себя мог порадовать. По словам Леонида, стояла полная темень, а я видел чуть ли не лучше, чем вчера. Последствия черепной травмы от удара стрелой не то что не прошли, а стали более качественными в положительном смысле слова. А уж с калиматорным прицелом да с пятикратной оптикой я теперь мог рассматривать лица людоедов, даже не включая инфракрасную подсветку.
Поэтому и старался высмотреть всех врагов, части тела которых торчали в пределах досягаемости моего арбалета. Таковых оказалась огромная масса, и все на дистанции в четыреста и более метров. Хотел было начать отстрел, но подумал и все-таки не стал этого делать. Что-то мне шептало на ухо, что, скорее всего, ранение еще одного, а то и десятка зроаков мне пока больших благ не принесет. Второй вопрос, что внимание дополнительного к нашему гнездышку привлекать не хотелось, вдруг внизу опять носители всех трех щитов появились? И вдруг они сейчас высмотрят моего товарища? Да поднимут шум и вой? Только очередных бомбардировок маятником нам не хватало!
Поэтому основное внимание я уделил помощи Леониду, заключавшейся в корректировке шепотом его маршрута движения вначале, а потом и «беганья» по ровной перпендикулярной стене, вися на закрепленной веревке. В тот момент и я другой веревкой уже страховал более интенсивно.
В общем, попал мой товарищ довольно удачно в одну пещерку, а потом и во вторую. Но если в первой пещере полтора часа проведенного времени никаких результатов не дали, то во второй исследователь пропал изначально на два часа. Я уже извелся от переживаний, когда его голова показалась из отверстия и радостным шепотом оповестила:
— Куда ведут ходы, я не нашел, потому что мой фонарик издох. Но ведут они очень и очень далеко. Как вниз, так и в сторону юга! И воды полно: целый ручеек струится.
— Чего ж ты так долго?
— Да говорю, что последние сотни метров пробирался на ощупь.
— Говорил тебе «жужжалку» взять! — Хоть я ворчал, но уже с радостным томлением в душе подвязывал к веревке первый рюкзак.
«Жужжалкой» мы называли фонарик с инерционной раскруткой простым нажатием ладони. Шуму, правда, много, но в любом случае светит. Вот из-за шума Леня его и не стал брать. Но больше всего меня в тот момент обрадовало наличие воды. Пить хотелось так, что я про еду забыл. Что с моей болезненной прожорливостью даже меня поразило.
Мы перетащили первый рюкзак в новую пещеру, а на обратном перетаскивании веревки товарищ мне передал полную флягу прохладной воды, которую я выпил с наибольшим удовольствием в своей жизни.
Дальнейшая передислокация прошла в спокойной деловитости, как и последующее возведение небольшой баррикады в самом начале. Печальный опыт такой безалаберности мы уже имели, поэтому перестраховались сразу. Потом я опять остался на посту, а Леонид умчался на более глубокую и дальнюю разведку с «жужжалкой». И на этот раз тоже долго отсутствовал, чуть ли не больше часа. Времени до рассвета оставалось часа полтора, когда меня сильно отвлекли значительные перемещения и ранняя побудка в стане врага. Причем это не кашевары или стоящие в наряде людоеды принялись за необходимую работу, проснулись и забегали все, кроме кречей. Вскоре и причина стала понятна: со стороны речки в стан противника стало подтягиваться внушительными отрядами закованное в сталь пополнение. Причем мне показалось, что прибыли какие-то элитные части. Слишком уж разукрашенными позолотой да богатыми одеждами они отличались. Они пока концентрировались на дальней периферии лагеря, и было непонятно, зачем они вообще сюда приперлись. Неужели именно отсюда зроаки будут наносить основной удар по армии царства Трилистье? Или они прибыли полюбоваться на пленение, а то и личную апробацию двух взятых в плен баронов?
Задумался по этому вопросу настолько, что даже вздрогнул, когда шорох за спиной и хриплое дыхание возвестили меня о возвращении разведчика.
— Ну?! Что там?! — набросился я на него с криком.
Он вместо ответа вручил мне вначале полную флягу воды, а когда я и ее вылакал, отдышался чуток и порадовал долгожданным, радостным ответом:
— Есть! Есть выход! Сразу на ту сторону. Видимо, дождевые воды за века пробили, потому что найденный ручеек вглубь уходит. Ну и выход не прямой: насколько я рассмотрел, придется метров с сорока до земли на веревке спуститься.
— Ха-ха! Ерунда какая! — хлопал я его в приливе радостной энергии по плечам. — Да с такой высоты мы спрыгнем запросто! Легко!
— Не забывай о кречах! Как только засияет Светоч, они нас заметят, а потом и выловят, словно ежиков в тумане. Там внизу что-то темнеет чуть поодаль, но что это такое — я не рассмотрел. Хорошо бы, лес, но вот за сколько мы туда доберемся?
То есть спешить следовало изо всех сил, и мой товарищ сразу подхватил свои пожитки, приладил арбалет себе за спину и тронулся в путь со словами:
— За мной, мой друг, к свободе и спасению!
Нас тут больше ничего не задерживало. Но уже взявшись за лямки моего полегчавшего от съеденной пищи рюкзака, я подумал о неиспользованных возможностях нашего оружия и пожалел, что хоть парочку уродов напоследок не подстрелил. Следовало это упущение исправить немедленно.
— Леня, стой! Надо парочку людоедов завалить на прощание! Заряжай!
Смотреть на товарища, как он досадует по поводу задержки, я не стал, его ворчание мне тоже целиться не мешало. Тем более что в центре лагеря образовалась довольно красочная и компактная группа зроаков, которые все дружно показывали руками в нашу сторону, что-то весьма интенсивно доказывали и все это пытались преподнести одному грузному людоеду, стоящему на переднем плане.
Ба! Да к нам в гости сам полковник, а то и генерал пожаловал! Потому что вряд ли какой маршал станет переться к Скале среди глухой ночи. Для этого и существуют чины попроще и помельче.
И дистанция — самое то, что доктор прописал: четыреста пятьдесят метров! Все-таки мои попытки сдержаться от выстрелов прежде времени выработали у врага четкую уверенность в том, что дальше четырехсот метров мы цели поразить не можем. Вот я сейчас вашего полковника и порадую! Заодно, глядишь, и атаковать им с самого утра расхочется, а нам это только на руку.
Тщательный прицел, плавный спуск и заводской, с отличным оперением болт достиг поставленной перед ним цели. Командир людоедов завалился на спину, а все его окружающие взвыли дурными голосами, бросились прикрывать раненого, а то и убитого подельника, оказывать ему помощь, а чуть позже бегом даже уволокли метров за двести дальше.
И все это время я безостановочно прицеливался — и стрелял. Прицеливался — и стрелял. В том создавшемся столпотворении и промазать было сложно, настолько людоеды роились в одном месте. И только когда я понял, что болты наносят лишь легкие, не опасные ранения на расстоянии за шестьсот метров, бросил это бесполезное дело и следом за Леонидом помчался к вожделенному выходу из нашей природной ловушки.
— Сколько хоть свалил? — интересовался на бегу товарищ.
— Да не меньше десятка с ног посшибал, — рассуждал я, стараясь не сбиться с дыхания. — А вот сколько из них избавит этот мир от своего мерзкого присутствия — утверждать не берусь. Но вот их главного полковника, а то и генерала, скорее всего, насмерть срезал. Наказали мы его за любопытство.
За полчаса интенсивного продвижения мы достигли лаза на противоположную сторону горной гряды. Опустили веревку, и я скользнул вниз первым. Но еще перед этим отчетливо рассмотрел громадный и дремучий лес в нескольких километрах от Скалы, а далеко справа темнеющую гладь покрытой после водопада туманом реки Лияны.
И в самом деле нам повезло многократно. Под густую темень деревьев мы забегали уже в предрассветной белесой дымке. После чего с полчаса приходили в себя и пытались отдышаться. При этом мы хорошо заметили на гребне Скалы массу фигурок как самих людоедов, так и взлетающих, кружащих в небе кречей. Враг оказался жутко многочисленным и готовым к атаке на нашу пещерку. Ну, может, и не столько готов, сколько взволнован гибелью своего любимого генерала. А нам уже было на них плевать с самой высокой колокольни. Выбрав направление примерно на полвторого, поспешили как можно быстрее удалиться от этого опасного места.
Мало ли что! Вдруг скалолазов и кречей заставят штурмовать наше убежище всем скопом, не считаясь с потерями? А то и уже заставили? Ну ворвутся в первую пещерку, в оптимальном для себя варианте сразу и во вторую сунутся, начнут нас искать во всех ходах и ответвлениях. В итоге час у них уйдет на отыскание выхода с этой стороны и осознание того факта, что мы ускользнули из тупика.
После чего врагу останется одно из двух: либо смириться, отступить и не делать даже шага по территории могущественной империи Моррейди, либо организовать за нами погоню. В любом случае два часа на отрыв у нас имелось. Жаль только, лошадей не было, они бы нас очень сильно выручили. Теперь придется форсированным маршем достичь первых рыбацких поселков на левом берегу Лияны, купить лодку или арендовать ладью побольше и под полными парусами мчаться в Рушатрон. Наша задержка в Трилистье оказалась очень полезной во всех отношениях, но это не означало, что я забыл о своих подругах и их незавидном положении в жутко незнакомом и новом мире.
И чем дальше мы отдалялись от Скалы, тем больше в моем сознании вращались разные домыслы и догадки, общую тему которых можно было выразить одним простым вопросом: «И как там эти наивные глупышки без меня мучаются?»