Глава двадцать первая
ВЫХОД К ГРАНИЦЕ
Остальные шесть дней перехода в место назначенной дислокации полк наемников «Южная сталь» двигался ритмично и без единого отставания в графике движения. Больше никаких задержек, дуэлей, ссор или недоразумений. Хотя все напряженно продолжали ждать: чем все-таки закончится противостояние между заслуженным ветераном и молодыми новобранцами.
Пока поссорившиеся довольно удачно оказывались в противоположных концах строя, колонны, лагеря или столовой. Конечно, большую роль в этом сыграло командование полка, контролируя ежечасно местонахождение соперниц и Делая их существование крайне изматывающим и тяжелым. Даже привыкшей к перегрузкам Апаше не удавалось выспаться как следует.
Следовательно, вся драчка откладывалась именно на первые дни непосредственно боевого дежурства. Теперь уже все понимали: достаточно будет новеньким наемницам хоть раз не вызваться в дальний дозор или не настоять на своем участии в разведке, скандальная заува сразу отпустит такую колкость или презрительное замечание, что дуэль начнется немедленно.
И подспудно условия для этого создавались заблаговременно. Как ни была ветеран Грозовая загружена в походе, она отыскала время и возможность выловить шустрого командира дальней разведки и оповестить:
— В первый выход — я с тобой! И только попробуй что-то возрази при всех!
— Когда это я тебе возражал, подруга?! — возмутился вслух Олкаф Дроон, бывший в миру бароном и тоже прослуживший в полку восемнадцать лет. — Да и какая без тебя разведка?
А про себя сразу догадался, что к чему. Ибо знал и о ссоре, и про обет, и про отсрочку дуэли. Поэтому, отходя в сторону, чертыхался вслух и бормотал:
— Ну и как я теперь от этих строптивых бабенок избавлюсь? Машут они шпажками, конечно, лихо, но в разведке это их не спасет. А если еще и Апаша будет рваться в самое гиблое место? Так вообще никто не вернется.
На одну тренировку трех красавиц он сам пришел понаблюдать специально. Так что вынужден был признать и высочайшее, невиданное мастерство, и логичность пусть даже опрометчивого поступка по приему новых воительниц в строй. Но ведь в разведке совсем иные навыки нужны, чем просто фехтование.
Оставалось только надеяться, что к моменту прибытия полка на границу обстановка там окажется спокойной и времени для притирки, осмотра, а потом и глубокого рейда окажется более чем достаточно.
Надежды не оправдались. Чуть ли не с марша полку пришлось вступать в бой. Вернее, сделать попытку зажать в кольцо и уничтожить небольшой отряд зроаков, которые напали на маленький хутор и подожгли его. Хорошо, что хуторяне успели спрятаться в заготовленной на такой случай землянке в лесу и остались в живых. Но вот дым от пожарища привлек леснавских пограничников, те наткнулись на численно превосходящий отряд людоедов и стали с боем отступать. Вот тут как раз и полк наемников из союзной империи Моррейди нарисовался, перехватив посыльного от пограничников, просящих о помощи. С ходу развернули свои порядки широкой цепью и стали окружать врага.
К несчастью, у зроаков оказалось прикрытие с неба. Как только кречи рассмотрели внушительное воинское формирование, так сразу сообщили своим хозяевам, и те на полном скаку стали уходить от погони.
Дело как раз близилось к вечеру, кони наемников были измучены дальним переходом, и поэтому должной погони ну никак организовать не получилось. Потом и отряд зроаков скрылся в густой, труднопроходимой чаще, где нарваться на засаду и коварные заструги было проще простого. Поэтому оказавшийся во главе погони майор дал категорический приказ к отступлению собравшимся вокруг него воинам. Но только после этого с удивлением заметил самых недовольных приказом: трио Ивлаевых и десятница Грозовая. Ну, с последней все было ясно, она врожденной интуицией воительницы чувствовала место предстоящего сражения и всегда оказывалась там раньше всех. А вот как новобранцы, находящиеся до того в середине походной колонны, успели оказаться в отряде преследования, он так и не смог понять. Хотя полковнику чуть позже доложил:
— Их лошади породы керьюги — словно ураган! Всех обогнали.
— Да? Может, они просто раньше всех дым вдали рассмотрели?
— Не спрашивал.
— Тем хуже для них, — пожал плечами командир наемников, — Олкаф Дроон просто вынужден будет взять таких шустрых в ночную вылазку.
— А какова будет задача для отряда?
Полковник, с романтическим именем Дункан и носящий довольно простую фамилию Белый, неспешно расстелил карту и ткнул пальцем на круг непроходимой чащи:
— Если мы и по всему периметру воинов расставим, это ничего не даст, зроаков около двадцати, и они легко прорвутся. Так что будем прикрывать целыми сотнями основные направления: здесь и вот в этих двух местах. Пограничники обещают перекрыть вот эту и вот эту дорогу, ну а отряду Дроона надо обойти лес с севера и по тамошней тропе попытаться в ночное время пройти вглубь. Если и не возьмут никого, то, может, вспугнут зроаков, и те нарвутся на одну из наших засад.
— Тридцати человек ему может не хватить, — сомневался майор.
— Потому и посылаем всегда добровольцев.
Действительно, подобные ночные вылазки всегда считались привилегией воинов, только вызвавшихся добровольно. Мало того, по неписаным законам полка ветераны в таких случаях отзывались самыми последними, давая возможность и новичкам себя показать. Так что избежать первого боевого крещения у трио Ивлаевых возможностей не было. Тут даже стоящие в наряде новобранцы имели право напроситься в рейд.
И в данной ситуации командиров озадачивала проблема с отложенной дуэлью. Вдруг Апаша воспользуется ситуацией и в запале боя просто сделает дырку во лбу Марии?
Нечто подобное подозревал и сам командир разведки. Поэтому, когда после ужина стал проводить отбор трех десятков для ночного рейда, сразу перед строем категорически заявил:
— Сегодня задание особенное, поэтому я набираю только тех, кто сможет быстро и тихо с расстояния в двадцать метров убить часового!
На что сразу все понявшая Апаша с нарастающим бешенством воскликнула:
— А умеющих переспать с часовым и замучить его до смерти ты не ищешь?
При этом она красноречиво посмотрела на трио наглых девиц Ивлаевых. Мол, только для этого они и годятся. Но Олкаф Дроон проигнорировал выпад:
— Тридцать человек прошу к этому костру для обсуждения! — после чего, тщательно скрывая торжество в голосе, добавил: — И не забывайте о моем предупреждении!
До этого он узнал, что новенькие совершенно не умеют обращаться с луком. Бросить тяжеленное копье — для них тоже нереально. Значит, сегодня — без них.
И сильно удивился, когда к обозначенному костру Ивлаевы таки приблизились. На хищно оскалившуюся за их спинами Апашу он внимания постарался не обращать.
— О! А вы чего сюда подались? У меня приказ, ихцорить я не собираюсь!
— А с кем спорить? — тут же отозвалась одна из двойняшек, — И по какому поводу?
— По поводу снятия часового с двадцати метров.
— Так это — запросто! — подхватила вторая из двойни, — Где и кого?
Командир разведки молча приблизился в ближайшему дереву, нарисовал на нем угольком овал лица и поставил в нем две черточки и точку. Получились глаза и нос. Затем демонстративно сделал двадцать больших шагов в сторону, воткнул там свою рапиру и отошел.
— Вот! Вы здесь, а часовой — то дерево. Убить!
— А куда попадать надо? — Двойняшки потянулись руками к обшлагам своих курток.
— Ха! В глаз, конечно! — хмыкнул Олкаф. И не удержался от ехидного добавления: — Шпажки хоть добросите?
— А в нос можно? — уточнила Мария, уже держащая в руке нож для метания. Причем нож особенный, явно не в Рушатроне произведенный. Точно такие же появились в руках и ее родственниц.
— Можно и в нос, — уже не таким самодовольным голосом разрешил Олкаф.
Только он это договорил, как последовали размазанные для взгляда броски и все три ножа оказались в заданных местах: в черточках овала и в том месте, где носу быть положено. Уважительный гул вырвался из трех десятков глоток добровольцев и тех, кто следом за ними подтянулся. Даже кто-то громко и явно щелкнул зубами то ли от досады, то ли от восхищения.
— М-да! — Командир разведки покачал головой, как бы сожалея, что его задумка не сработала, и в задумчивости остановил свой взгляд на старой боевой подруге, — А вот если бы…
Но та его ход мыслей раскусила сразу:
— Может, не надо? Вышла я самой первой и за двадцать метров могу не только сама прыгнуть, но и тебя за ногу добросить. Ты ведь знаешь.
Ничего барону Дроону не оставалось, как отбросить свои затеи по отсеву из отряда одной из противоборствующих сторон и под сдержанные смешки подчиненных подтвердить:
— Знаю. Ну, раз так, то слушай все сюда! В темноте мне потом некогда вас будет по лесу выискивать.
Инструкция и ознакомление с картой заняли четверть часа. После чего отряд из тридцати одного всадника скрылся в густой ночной темени.
Вначале скакали по дороге. Потом тоже по дороге, но заброшенной и сильно заросшей травой. А потом подковы коней обмотали специальной войлочной обувкой, каждый воин взял повод коня следующего за ним, и всей цепочкой двинулись вслед за командиром.
Ветераны, конечно, знали, а вот новички могли только догадываться о странной «прозорливости» Олкафа Дроона.
О том, что тот изучил за восемнадцать лет в пограничье каждый овраг, лес или болотце, все уже были наслышаны, но вот так уверенно вести за собой отряд в непроглядной мгле леса человек без обладания хотя бы первым шитом не смог бы. А вот барон — мог! У него с самого рождения имелся особый дар ночного зрения, словно сама судьба предназначала ему быть командиром разведки в полку наемников. В его семье вообще всех причисляли больше к семейству кошачьих за звериные умения и удивительную живучесть. Наследственные способности, значит. Да плюс недюжинная смекалка, смелость, боевая хитрость и знание партизанской так-тики на уровне подсознания — все это и позволяло ветерану выжить там, где большинство гибло на первых пяти, а то и первом году службы. Всегда быть на острие наибольшей опасности, на грани постоянного риска и оставаться при этом в живых удавалось только ему да Апаше Грозовой.
«Повезет ли на этот раз? — Барон двигался неспешно, всматриваясь в детали и примечая знаки, видимые только ему. Предупреждал о низко нависших ветвях и успевал думать на общую тему: — Зроаков не меньше двадцати. Пара кречей. Вроде бывали ситуации пострашнее. А вот непримиримые враги за спиной — это хуже всего. Девчонки вроде неплохие, хоть и дворянского рода, но не зазнаются. В нарядах стоят безропотно, хотя и могли потребовать от командира привилегий с первого дня. Да и внешность… Есть в них что-то такое страшное, сразу намекающее: с такими отчаянными воительницами лучше не связываться. Уж я-то чувствую любых безжалостных хищниц сразу! И все равно с ножами они меня удивили. Очень удивили! Жаль, что они в такую свару попали. И как только Апаша такое затеяла? Хотя с ней все понятно, иначе она не может. Но тем более дура! Мучайся тут теперь и переживай, вместо того чтобы спокойно убивать этих тварей! Ладно, будь что будет, а там посмотрим».
Ветеран заставил себя забыть про трения в тылу и полностью сосредоточился на осмотре ночного леса. Вовремя. Заметить ничего не заметил, но его до звериной чувствительности развитый нюх уловил еле заметный запах дыма, и он злорадно заулыбался: «Не выдержали, аспиды! Горяченького захотелось?! Ничего, дайте нам только до вас добраться! Напьетесь вы у меня бульона из собственной крови!»
Он замер, останавливая остальных. Шепотом приказал спешиться и проверить оружие. После чего четверых оставил с лошадьми, а остальных разделил на две группы, что и так оговаривалось заранее. Одну возглавила Апаша, обходя тропу по правому флангу, и в ее задачу входило лишь пройти метров сто и наглухо залечь, а потом, в случае шума, стремительно двигаться на него и убивать попавшихся на пути зроаков. Вторую группу командир повел сам, заходя по дуге далеко влево. Трио Ивлаевых, естественно, оказалось под его началом.
Этот лес он тоже знал неплохо, поэтому заранее предполагал примерное место ночлега вражеского отряда. Как и мог рассчитать местонахождение их дозорных. Основная задача полковником Дунканом Белым ставилась одна: подкрасться как можно ближе к противнику и вспугнуть их имитацией атаки. После чего враги уже сами нарвутся на засады и заслоны. И если будут при этом рассеяны и разрознены, то большой опасности не представят. А при ночном отступлении разрозненность грозит любой группе в любом случае.
Другой вопрос, что командир разведки или, как в данном случае, командир боевого рейда имел все права на импровизацию. Поэтому всегда мечтал и старался снять бесшумно дозорных и прокрасться непосредственно к вражескому лагерю. Для этого ему прежде приходилось полагаться только на свои силы и умения лучника. Но звук распрямившейся тетивы слишком громко разносится в ночной тиши, и один выстрел ничего не решает. Остальные не видят так хорошо, как он, даже когда он им указывал точное место со спрятавшимся дозорным.
А вот умения девчонок для этого дела подходят идеально. Хотя и приходилось сожалеть, что не отработали совместно тактику снятия часовых заранее.
Остановился. Шепотом подозвал Ивлаевых к себе и стал проверять их зрение:
— Что видите справа?
— Контур толстенного дерева, — прошелестел ответ. Да оно и понятно, даже в такой мгле некоторые могли что-либо рассмотреть. Хотя многие из группы в тринадцать человек вообще ничего не видели.
— Хорошо! А слева?
— Густая темень. Вроде как кустарник высотой метра полтора. За ним чуть белеющие стволы.
— Отлично! Это лесной клен, его тут полно. Значит, готовьте свои ножи и держитесь за мной. Начнем подкрадываться к цели. Главное, на сук сухой не наступите.
На удивление, воительницы двигались следом за ним словно привидения. Ну а остальные наемники уже давно получили навыки бесшумного хождения по лиственному лесу. И уже метров через пятьдесят Олкаф рассмотрел первого зроака. Тот расположился в нижней развилке веток на высоте метров трех и вращал головой во все стороны. Ни особым зрением, ни особым слухом людоеды не отличались, но это не значило, что можно было подойти и просто стащить часового вниз арканом.
Вскоре командир и второго зроака заметил: тот бессовестно дремал, упершись лбом в соседнее с первым постом дерево.
— Должен быть и третий, у них в тылу, — прошептал он девушкам, после того как в мельчайших подробностях описал местоположение двух обнаруженных им зроаков. — Но попробуйте вначале этих снять, а там дальше видно будет.
Все остальные остались на местах, а они вчетвером подались вперед. Девушки заметили цели, когда до них оставалось метров двенадцать, так что отдавать команду кидать ножи вслепую не пришлось. Что для барона Дроона показалось немыслимым результатом. В полной тишине сделали вперед еще по два шага, раздвинулись чуть в стороны, подняли руки.
Тому, что на дереве, ножи попали в глаза; тому, что сидел на земле, один нож вонзился в висок. Ни единого стона не раздалось.
Правда, Олкаф первым метнулся к дереву, собираясь ловить падающее тело, но зроак так и застрял на ветках, свесив голову вниз.
— Очень удобно, благодарствуем, — прошептали чуть ли не мысленно двойняшки, вынимая свои ножи из глазницу трупа.
Мария тоже вынула свой нож из мертвого тела, не забыв тщательно вытереть лезвие о чужую одежду.
— Первый, — злорадно прошептала она.
Опять командир выдвинулся вперед, перемещаясь зигзагами и высматривая третьего часового. Тот также оказался на дереве. Причем стоял таким образом, что, попади в него нож, часовой рухнул бы вниз обязательно. На этот раз воительницы действовали без подсказок и не спрашивая советов. Двойняшки лишь бросили другие ножи, более длинные и тяжелые, которые пришпилили мертвое тело к стволу дерева. Нож Марии торчал у зроака из глаза. Ветерану только и оставалось, что подхватить легонькую костяную пищалку, выпавшую из разжавшейся ладони людоеда.
Но после этого он не сдержался от своеобразной похвалы одновременно всем троим наемницам:
— Вы мне нравитесь! Ели останемся живы, буду к вам свататься!
Как ни странно, но путь к самому лагерю и после снятия часовых не стал открыт. Когда оставалось метров двадцать, разведчик заметил на верхушке дерева одного кречи и не сдержался от досады:
— Высоко! Не достанем!
— А что он там делает? — Мария могла рассмотреть только контур в переплетении веток.
— Спит, мерзкий урод.
— Ну и пусть себе спит. Пошли резать остальных зроаков, — предложила она так спокойно, словно предлагала поспешить на ужин. — Двоих с луками оставим здесь; если вдруг в лагере поднимется шум, пусть эту птичку сразу сбивают.
Ни спорить, ни рассуждать, ни восторгаться времени не было, поэтому барон Дроон отдал нужные распоряжения двум самым зрячим наемникам и вновь выдвинулся на острие атаки. Последние кусты преодолены, и вот она, вожделенная поляна с врагами.
По умолчанию считалось, что на других направлениях стоит еще три группы часовых. Значит, девять. Да второй кречи где-то спит на дереве, уже одиннадцать. А на поляне оказалось еще двадцать три людоеда. Все спали, кроме дво¬их, сидевших у самого большого костра, прикрыв спины щитами и держа в руках готовые лук и стрелу.
Слишком неожиданное преимущество врага в количестве. Но три воительницы и малейшего сомнения в своих действиях не допустили. Жестами оговорили первые цели для каждого, и все восемь наемников за их плечами наложили стрелы на тетиву своих луков. А потом уже отлично видимые при свете костров Ивлаевы стали бросать свои ножи. И эти моменты навсегда запечатлелись в памяти однополчан.
Три броска одновременно — и девушки встали из-за кустов во весь рост. Часовые умерли, не издав ни звука. Следующие броски проходили с единым шагом всех атакующих наемников на лагерь зроаков. При третьем ножевом залпе один из людоедов захрипел, несмотря на нож в глазнице. Его соседи пошевелились, но тоже оказались успокоены четвертой тройкой ножей. Затем пятый бросок — и пятнадцать трупов на поляне. Ножи кончились. В ход пошли стрелы. Но тут уже вопли раздались на весь лес: сразу убивать врагов не получилось, даже с нескольких попаданий, хотя и на ноги успели вскочить всего лишь три людоеда.
В тылах раздался звук падающего тела, и на поляну выскочили лучники, сбившие кречей:
— Готов!
Шум короткой схватки раздался справа, с направления атаки Апаши и ее группы. Успел оттуда донестись и пронзительный свист. Потом еще с трех сторон послышались свистки запоздалой тревоги. То есть часовых по периметру лагеря оказалось несколько больше. А вскоре и они стали выбегать на поляну, пытаясь помочь своим подельникам и совсем не ожидая увидеть их всех мертвыми. Некоторые бросались сразу обратно в лес, но там их в спину настигали несущиеся от костров стрелы. Вначале одна пара, а потом сразу трое зроаков выскочили из леса с мечами в руках и сошлись в сватке с командиром и тройкой воительниц. Пали они быстро. Причем на свой счет невероятно прославленный мечник Дроон сумел записать только одного.
Но еще больше недовольной осталась Мария, в азарте боя прикрикнувшая на одну из двойняшек:
— Ну и зачем ты его убила?! Он ведь на меня бежал!
Та виновато пожала плечами и попыталась оправдаться:
— Зато это мой седьмой.
— А мой был бы девятый! У-у-у!
Как раз к концу этого диалога на поляну ворвались наемники во главе с Апашей Грозовой. Глаза у той были круглые от желания кого-то убивать, топтать и рвать руками, и, пожалуй, только Олкаф и умел остановить подругу грубым, но действенным окриком:
— Ну и куда ты мчишься, словно корова за быком?! Все, бой окончен! Труби!
Последний приказ уже относился к горнисту, который на весь лес стал трубить условную мелодию, означающую «Прочесывание общей цепью к центру леса!», потом тоже условно дал сигнал, что два зроака и один кречи сбежали, следует смотреть тщательно. Всю эту гамму звуков он повторял многократно в течение получаса, так что поговорить и обсудить детали боя спокойным тоном наемники между собой не могли. Да и командир им не дал особо расслабляться, заставив выводить из глубокого распадка лошадей, затем тщательно обыскать окрестности поляны и стащить к кострам все вражеские трупы. Заодно и еще десяток костров разложить по краям поляны.
А когда пересчитали седла вокруг костров, то поняли, что по лесу бегают не два, а сразу четыре людоеда. Горнист заиграл новую мелодию. Через четверть часа прибыли и товарищи, оставленные сторожить коней. Они просто продолжили движение по тропе на призыв горна, ведя за собой животных, но по пути лоб в лоб столкнулись с несущимся в панике зроаком. Так что после этого по лесу искали только троих. Понятное дело, что подстрелить мерзкого кречи никто и не надеялся, хотя вверх поглядывали частенько. Но больше всего все смотрели только на трио Ивлаевых, которые при еще более ярком свете от разгоревшихся костров выглядели словно мечущиеся средь деревьев молнии. К тому времени двойняшки уже сбегали к дереву с пришпиленным часовым, вынули свои ножи, и теперь все три воительницы находились возле своих лошадок и тщательно чистили побывавшее в бою оружие. Их показательное нежелание участвовать в обыске и раздевании трупов тоже лишний раз доказывало их высокое происхождение, потому как не пристало родовитым дворянам заниматься грязными делами. Тем более когда и так желающих хватает.
По условиям контрактов, любой наемник получал от империи не просто жалованье, но и премиальные за голову каждого убитого зроака или кречи. Причем одна треть шла в кассу полка, а остальная часть премии доставалась лично отличившемуся воину. При спорной ситуации премия делилась на все подразделение, участвовавшее в бою. То же самое делалось и с трофеями, если таковые удалось снять с врага, и добытым верховым животным. Но порой проходили месяцы, а то и годы, пока новичку лично удавалось уничтожить хотя бы одного зроака или кречи. Все-таки боевое дежурство на границе — это не война. И только после убийства врага молодого сослуживца начинали считать прошедшим первую ступень посвящения. Так что нынешние зеленые новобранцы в одночасье, в первую же ночь пребывания полка на границе становились почетными, прославленными ветеранами.
Подобное ни у кого в голове не укладывалось, хотя довольны были все. Ну, кроме, пожалуй, только Апаши Грозовой. Она долго ходила кругами вокруг трио, присматривалась и прислушивалась к происходящему, пыталась раздавать команды и советы простым наемникам, но в конце концов не выдержала и приблизилась к Марии:
— Ну что, время нашей дуэли приблизилось?
— Увы! Не настолько близко, как хотелось бы! — со вздохом сожаления ответила та.
— Конечно, восемь зроаков ты убила, а вот где кречей наберешь до целого десятка?
Летающих сатиров изначально считалось и высмотреть сложнее, и убить, но молодая воительница в ответ покачала головой:
— К сожалению, не восемь, а только семь зроаков. Одного я выменяла на кречи. Так что худо-бедно, но и счет второго десятка у меня открыт.
Такое делать в одном бою и в одном подразделении тоже не возбранялось, но когда только она успела совершить обмен? Раздосадованная Апаша поспешила в той паре лучников, которые сшибли кречи с дерева, и стала возмущаться:
— С какой это стати вы убитыми врагами меняетесь?
Те тоже не первый год в полку служили, так что отвечали хоть и вежливо, но без страха, скорее даже с самодовольством:
— Ну как не поменяться, если сама героиня попросила?
— К тому же она нам взамен командира зроаков дала, а у него вон сколько всего ценного и дорогостоящего.
Они указали на кучу вещей, снятых с убитого врага, и зауве ничего не оставалось делать, как отойти с потемневшим лицом. Но по всему ее виду и учащенному дыханию становилось понятно: ненависть к молодой противнице у нее только усилилась.
Об этом подумало и командование, которое тоже через определенное время добралось до центра леса, дабы собственными глазами обозреть итоги беспримерного по удаче рейда. Все-таки за последний десяток лет такого не случалось: столько убитых врагов и ни одного потерянного бойца со своей стороны.
Все замечающий и соображающий Олкаф Дроон сделал доклад вначале чисто официальный, а потом уже стал делиться своими выводами и соображениями.
— Ничего не могу посоветовать, но знаю только одно: дуэли допустить никак нельзя! — горячился он. — Делайте что хотите, но…
— А поконкретнее можешь? — оборвал командира разведки полковник. — Это мы и без тебя знаем, чего нельзя допускать. И так удивляюсь, как Ивлаевы отсрочку сумели организовать.
— Может, троицу срочно куда-то отправить? — стал предлагать майор. — Допустим, в соседний полк, который на границе с Шартикой. Или в столицу, за личной наградой от императора. А? Вроде как положено представить.
— Согласен, представим обязательно. Но раньше письменного приказа из Рушатрона я их отправить туда не имею права. А тут пока согласуют, пока утвердят, пока сам император подпишет — так уже и месяц пройдет. А за это время эти гордые дворянки обязательно сцепятся.
Он тяжело вздохнул, озирая взглядом ярко освещенную поляну. Зато хитро прищурился командир разведки, в голове которого мелькнула крамольная мысль:
— Как я понимаю, для благого дела можно и на обман пойти? — Дождавшись неуверенных кивков, он продолжил: — Давайте на их фамильной гордости и сыграем. Вернее, на фамильной гордости Апаши. Сами ведь знаете, как она готова за своих родственников глотки рвать.
— При чем здесь родственники? — фыркнул полковник.
Но майор сразу уловил контур идеи:
— Давай, давай дальше!..
— Сделаем какое-нибудь письмецо, якобы ответ на официальный запрос командования полка, который мы, мол, сразу сделали еще в Рушатроне. Дескать, для полной конкретизации рода Ивлаевых просим дать точные сведения о ее княжеском роде. Ну или что там в тех Пимонских горах можно отыскать. И в ответе будет указано, что такие не просто существуют, но и имеют прямую связь с семьей заувы Грозовой. Детали этой связи можно продумать утром, на свежую голову. А потом это письмецо подкинуть так, чтобы его и Апаша прочитала. — Ветеран разведки самодовольно улыбнулся: — Как вам идейка?
— М-да! — зацокал языком майор, — У тебя и ночью голова свежей остается.
— Потому и убить меня трудно!
— Все-таки такое будет не совсем законно, — сомневался командир полка. — Вдруг потом что-то изменится? Или заува отыщет точные, но совсем противоречивые сведения? Как бы хуже не получилось.
— Хуже не получится, — продолжил убеждать Олкаф. — На это времени уйдет масса, да и письмо обязательно надо уничтожить. А потом ссылаться на то, что и где-то в архивах что-то бюрократы напутали. Нашей, мол, вины в этом вообще нет. Вдобавок взыскание Апаше влепить, чтобы чужие письма не читала.
Полковник многозначительно переглянулся с майором, который коротко хохотнул:
— Да нет, все нормально. Я всегда радовался, что это v нас такой командир разведки, а не у зроаков. Иначе лично бы повесил.
Все трое неожиданно рассмеялись, привлекая к себе внимание подчиненных. Но у тех только и мелькнули мысли в голове: «Радуются! Ну еще бы! Такая слава для полка, почет, награды! Может, и обед днем праздничный устроят по этому поводу? Вот здорово будет!»
А о чем еще воин думает, когда его командиры радуются?
