Глава двадцать третья

В этом древнем городе издавна находились наиболее знаменитые ремонтные заводы, на которых давали вторую жизнь кораблям большого космоса. Но был и гигантский армейский полигон на окраине с невероятно огромным комплексом административных зданий, казарм, своими медицинскими центрами, оружейными мастерскими, лабораториями и целой системой глубоководных, крытых бассейнов. Здесь, ко всему прочему, обучали элитарных, глубоководных диверсантов-водолазов.

Именно на этот полигон ранним утром десятого июля и перебросили остатки отряда Парадорского, как официально было заявлено: для поправки здоровья, обследований и психологической релаксации. Но самое смешное и непонятное, что если оставшиеся без тяжких и средних ран женщины прибыли другим транспортом, то вот капитана Ланьо и двух ее боевых подруг среди личного состава не оказалось. После нервных и настойчивых вопросов выяснилось, что Клеопатру вместе с майором Хайнеком вызвали в ставку императора, да там и оставили по каким-то служебным делам. Естественно, что такое положение дел возмутило Тантоитана до глубины души:

– А ей, значит, не нужен отдых?! И ей, значит, не нужно тщательное обследование?! Да она допрос под домутилом перенесла! Да у нее несколько раз шоковое состояние было!

Из самых близких друзей возле него оставались только Армата и Николя. Но если первый все еще больше помалкивал после удара головой о стенку при аварийной посадке, то второй старался шутить и балагурить за троих:

– Да ты радоваться должен, уж всяко в ставке ее медицинские светила быстрей на крыло поставят. Да и последние новости она из самых информированных каналов получит и не сегодня завтра все нам перескажет.

– Как завтра? Неужели ты не понимаешь?! У нас именно на сегодня было намечено торжественное бракосочетание! На сегодня! А Клеопатры рядом нет!

– Чего ты так нервничаешь? Вон бери пример с Арматы, спокоен как удав.

– Посмотрел бы я на тебя, – не преминул отозваться лучший специалист по современному вооружению, – если бы твоя шея не могла шевельнуться.

– Главное, что башка думает! И ты, Танти, думай: что для тебя главное?

– В смысле?

– Что Клеопатра тебя любит. А уж регистрация вашего брака – дело наживное и допустимое в любое свободное от войны время.

– Но я ведь обещал!

– Что за трагический тон? Или ты не уверен в своей невесте? Боишься, что она от тебя сбежала?

– Не боюсь!.. И уверен.

– Ну так в чем дело? Попытайся ей дозвониться по обычной связи и выясни, когда она с тобой встретится. Ведь не на каторгу или в тюрьму строгого режима ее забрали.

– Скажешь тоже! – буркнул Парадорский и бросился связываться со своей любимой. Целый час бесполезно потратил на это дело. Совсем разнервничался. Но еще через полчаса ему дозвонилась по визору сама Клеопатра. Выглядела она просто потрясно в новой, с иголочки парадной форме капитана дивизиона.

– Привет, дорогой! Как ты там без меня, скучаешь?

– Моя принцесса! Да ты надо мной издеваешься? У нас ведь свадьба сегодня! Или твои планы в отношении меня изменились?

– Тебе не стыдно? – сразу рассердилась девушка. – Я давала повод так думать?

– Тогда почему ты не со мной?

– Тот же самый вопрос переадресую тебе! Ответишь?

– Ну… так я ведь… это… приказ… – замялся Тантоитан.

– А я, значит, императрица и мне никакой приказ не указ?! – кипятилась Клеопатра. – Он, видишь ли, подчиняется, как дисциплинированный герой, а я, значит, должна на приказы командования огрызаться, спорить и получать взыскания? И зачем, спрашивается? Только для того, чтобы мой любимый мог меня защищать и ограждать от самодурства командиров. А потом еще и жалеть. Правильно?

– Постановка вопроса неверная! – перешел майор на официальный тон. – Доложите, капитан, немедленно: когда я могу вас увидеть и воспользоваться своей командирской властью?

– По первому вопросу докладываю: скорее всего, встретиться сможем только завтра. А вот по второму категорически заявляю: больше своей властью над беззащитной военнослужащей ты пользоваться не сможешь.

– Странно, всегда мог, а почему завтра не смогу?

– Ну, завтра, может, еще что-то и успеешь, – игривым тоном согласилась Клеопатра. – А вот дальше… Дело в том, что, находясь непосредственно в кругу самых информированных людей, мне удалось узнать, что для меня уже готово внеочередное звание майор. За боевые заслуги во время борьбы против интервентов. Вот так! Кончилась ваша власть, господин майор! Как и всякие там неуставные отношения.

– Однако! – Парадорский не мог удержаться от счастливой улыбки. – Тебе самой не будет жалко остаться без тех самых отношений?

– С чего ты взял, что их больше не будет? Будут! Только командовать буду я.

– По каким таким привилегиям?

– Да потому что я тебя старше на два года! По праву старшинства теперь будешь выполнять все мои прихоти и пожелания.

– Э-э-э… Да ты мне уже лгать научилась? Никогда не поверю, что ты такая старая.

– Ну и правильно, – легко согласилась Клеопатра. – А я со временем вообще постараюсь подделать документы так, чтобы считаться года на три тебя моложе. Крепче любить будешь.

– Куда уж крепче, моя принцесса?! И вообще, сейчас подаю рапорт и постараюсь быть возле тебя уже сегодня.

– А как же твое ранение?

– Ерунда! Забыл про него, словно ничего и не было.

– Это хорошо. – Секундная заминка, улыбка и воздушный поцелуй. – Если тебя отпустят, буду рада тебя видеть и обнять.

На том и распрощались. Ну и счастливый майор сразу же помчался к местному командованию с желанием получить увольнительную на несколько дней. Да только его остановил в приемной полковник, замкомандира полигона по режиму:

– Майор, как удачно вас выловил. Срочно пройдите в пятую лабораторию на втором уровне! Там вас ожидает профессор Сартре.

– Кто? – не поверил своим ушам герой.

– Да откуда я знаю, кто он такой, – пожал плечами полковник. – Ученый вроде. Но у него полномочия от самого императора. Так что мы все у него чуть не в подчинении теперь. И беги скорей, он тебя уже и так целый час дожидается.

Танти было заикнулся про увольнительную, но полковник уже вышел из себя и рявкнул, что без разрешения того самого ученого ни один человек не имеет права покинуть расположение части.

Сурово. Но тем не менее Танти уже вприпрыжку мчался в указанную лабораторию. Если все упирается в Сартре, то с ним он наверняка быстро договорится. Ведь, несмотря на большую разницу в возрасте, они во время пребывания на Нирване стали если не друзьями, то уж отличными приятелями точно. Да и про отношения с Клеопатрой ученый знал и явно парочке симпатизировал. Если узнает, что сегодня уже сорвалась ранее запланированная свадьба, обязательно отпустит.

Но благодушие и оптимизм сразу испарились, когда майор ворвался в лабораторию. Там уже все было приготовлено как минимум к тщательному медицинскому тестированию всех физических данных организма. А это не меньше чем на два часа. И спорить или ругаться бесполезно. Ведь несколько месяцев инициированный процесс физической саморегуляции проходил, а вернее, завершился без всякого контроля. По собственному самочувствию Парадорский уже давно вернулся в норму и даже стал замечать за собой постепенное усиление мускулов, большую подвижность и лучшую ориентацию в пространстве при любом положении тела. То есть таинственную, желанную ИПФС можно было считать состоявшейся и адаптировавшейся.

Но одно дело – думать самому подопытному кролику, а совсем другое – проверить все это создателю ИПФС на своих приборах. Вот теперь и стало понятно пребывание именно на этом полигоне, задержка со свадьбой и оброненное Клеопатрой словно невзначай: «Если тебя отпустят». Наверняка она, в меру своей чрезвычайной информированности, знала о грядущем тестировании. И промолчала?

С невестой разобраться следовало обязательно. Но потом. Потому что уже через пять минут, одновременно и приветствуя профессора, и делясь с ним самыми последними новостями, Тантоитан оказался раздет, уложен на высокую кровать и облеплен с ног до головы датчиками, новыми маяками и тяжелыми, прилипающими кусками не то пластилина, не то странного металла. От этих кусков к приборам тянулось еще больше проводов и направленных мини-антенн. Так что подопытный вскоре стал похож на одетого в маскхалат ежика и рассудительно радовался, что ему хоть оставили возможность слышать, видеть и разговаривать.

Справившись со своими делами, несколько научных сотрудников Сартре удалились, а сам профессор придвинулся на стуле ближе к кровати, еще раз удовлетворенно окинул взглядом сонм регистрирующих приборов и приступил к доверительному разговору. Причем начал с самого наболевшего:

– Ты за свадьбу не переживай, никуда она от тебя с твоей… хм… принцессой не денется. А как человек государственный, ответственный, невероятно лояльный, состоящий на службе у Оилтонской империи, наделенный немалым авторитетом и имеющий завидные полномочия, должен думать не только о своем тихом семейном очаге.

– Полномочия? – возмутился Парадорский. – Да меня ни в грош не ставят! Вон даже в увольнительную не могу вырваться. Прижали как рядового-первогодку. И к чему эти слова про очаг? Я что, собрался демобилизоваться? Или бросаю службу в связи с женитьбой?

– Ты меня не так понял… А может, это я неправильно выразился. – Сартре в извиняющемся движении скривился, почесывая свою редкую шевелюру. – Наверняка мне разговор следовало начать с благополучно пройденного тобой первого этапа. Ведь не станешь возражать: инициация процесса физической саморегуляции прошла успешно?

– Не стану. Жизненный тонус повысился, мышцы усилились. Не скрою, во время вторжения мне это очень помогло.

– Прекрасно! Значит, в таком случае ты не будешь сомневаться или колебаться и перед вторым этапом?

– Блокировка сознания? – погрустнел Танти. – Да вроде не сомневаюсь. Но к чему такая спешка? Неужели нельзя это сделать после свадьбы?

– Хм! Конечно можно! Да, скорее всего, и проведем блокировку через неделю, а то и две. Но все дело в том… – Профессор смешно закрутил у себя перед глазами своими тонкими, ухоженными пальцами, раздумывая и подбирая правильные слова. – Видишь ли, как человек очень хорошо знакомый с императором, я уполномочен несколько заранее ввести тебя в курс неких планов в отношении твоей личности.

Он сделал паузу, но, убедившись, что пациент слушает со всем вниманием и не пытается перебивать, продолжил:

– При нажитой славе, знаменитости, авторитете и умении отлично организовать, а потом и завершить любое дело на тебя появились несколько бо́льшие виды, чем просто оставить тебя служить. Пусть даже и в дивизионе. Как я понимаю, конкретно тебя постараются выдвинуть на несколько иной уровень бытия, на котором твои обязанности станут многократно значительнее, многоплановей и шире в политическом аспекте. Естественно, что и ответственность при этом возрастает адекватно твоему росту.

Парадорский не выдержал:

– При чем тут политика? Меня что, собираются отправить полномочным послом в иное государство?

– Кстати, а если и отправят, справишься? Причем вот так, с ходу, без всяких дополнительных курсов дипломатии?

– Трудно сразу что-то утверждать, если не попробовал. Но с другой стороны, нас семь лет учили не только приседать и гранаты кидать. Так что приложил бы все свои знания, усилия. Мог бы и справиться.

– Вот и все остальные, кто о твоем переводе на иной уровень ратует, тоже так думают, что справишься. А это, я тебе скажу, очень огромная оценка твоих заслуг. Согласен?

– Спорить с таким утверждением не стану. Но может, ты мне все-таки сразу скажешь, что к чему? – перешел на приятельский тон Парадорский. – А то так издалека начинаешь, что пока до сути дойдем, меня пора будет в омолаживающее устройство закладывать.

Сартре чуток задумался, а потом пожал плечами:

– Да я уже все предварительные фразы сказал. Только и осталось самое главное на тебя вывалить.

– Так чего ждать? Если меня градом из тучи не завалило, то тем таинственным «главным» не придавит.

– Бравируешь? – Глаза ученого хитро блеснули. – Ну ладно, посмотрим чуть позже на твою психическую устойчивость. Итак, ты знаешь, что блокировка уже проведена удачно на мне. Совсем недавно она удачно проведена и на втором человеке. Ты вскоре поговоришь с ним на эту тему конкретно. Но в связи с тем, что у тебя скоро начнется новая жизнь, тебе просто придется узнать много таких невероятных секретов нашей империи, что только само это знание в голове – огромный риск для всего государства. То есть вначале требуется твое добровольное согласие сделать тебе блокировку сознания в самое ближайшее время.

– Всего лишь? Да я, по-моему, уже давно его дал! – воскликнул Тантоитан. – Зачем сто раз одно и то же переспрашивать?

– Ну, мало ли что? Война, например, кровь, ранения, стрессы и переживания.

– Для воина это не причина отказываться от своего слова.

– Отлично! – Профессор потер своими ладошками. – Да я в тебе и не сомневался. Значит, я готовлю свою клинику для операции, а ты будь готов в любое время. – Заметив мимику сомнения на лице своего пациента, он сразу поинтересовался: – Что волнует?

– Сколько в клинике придется проваляться?

– Сутки! А потом гуляй как хочешь и впитывай в себя разные секреты.

– Ха! Так все просто и легко?

– Конечно. Ну… разве что придется в течение двух недель захаживать на рутинную проверку элементарного процесса усвоения. Да потом, при взаимном согласовании, выбрать через месяц время и пройти пробный допрос под воздействием домутила. Так сказать, контрольный штрих по завершению второго этапа.

Парадорский облегченно вздохнул, но тут же спросил:

– А что, есть еще и третий этап?

– Хо-хо! – обрадовался ученый. – Ты такой же, как Серджио! Готов заполучить сразу все и много.

Из чего стало окончательно ясно, что второй человек, получивший блокировку, не кто иной, как командир дивизиона. Да в этом бравый майор и так не сомневался.

Тогда как профессор продолжил свою мысль:

– Конечно, некие задумки у меня есть. Но все они настолько туманны, расплывчаты, неопределенны, что даже заикаться про них пока не стоит. Наблюдения за тобой я намерен проводить несколько лет и только потом подбирать очередных кандидатов для ИФПС. Тогда как блокировка будет проводиться только единицам и только тем, кто будет связан непосредственно с наивысшими тайнами Оилтонской империи.

– Да это понятно, – попытался кивнуть Тантоитан, но опутанная датчиками голова только дернулась. – Но ты мне так и не сказал: в какую дыру и на какую должность меня прочат? И насколько мне там будет комфортно с супругой?

Сартре опять чуть не рассмеялся, но обошелся только сердечной улыбкой:

– Сразу оговорюсь: с супругой тебе там будет очень хорошо. Но! Все остальное будут с тобой оговаривать, ставить условия, а может, даже и торговаться другие люди. То есть в компетенцию которых и будет входить творить твое будущее.

– Тут я сразу готов возразить и поторговаться. – Парадорский прекрасно понимал, что его собеседник знает все и до конца, но ни в коем случае не проболтается. Что немного напрягало и обижало: ведь в любом случае уже согласился на блокировку. Потому и хотелось сразу защитить свою внутреннюю свободу. – Творить собственное будущее может только сам человек. Так что если я посчитаю поставленные передо мной условия неприемлемыми, то сразу отвергну навязанное мне будущее. Право окончательного выбора своей судьбы я в любом случае оставляю за собой.

Ученый зацокал в восхищении языком и захлопал в ладоши:

– Браво! Как пафосно и величественно! Жаль, не велась запись на голограмму. Ты был неподражаем. Браво!

– Издеваешься?

– Нисколько! Просто радуюсь твоей наивности, молодости и житейской глупости. Потому что ты и сам не осознаешь все превратности судьбы, которые совокупно с привязанностями и мечтами иных людей влияют на твою стезю в жизни. Вот скажи, например: твоя невеста тебе дорога?

– Что за вопрос!

– И неужели ты не пойдешь ей навстречу, если понадобится вдруг твоя помощь при защите ее усадьбы, дома или имения?

– Еще как пойду!

– А если ей понадобятся твои знания при решении вопросов хозяйствования? Твои дипломатические способности при устранении трений с соседями? Твои умения наладить сравнительно экономное хозяйство и уменьшить текущие расходы?

– О чем разговор! – уверенно пробасил герой. – Для своей любимой я постараюсь сделать все, что угодно, и устроить рай в любом выбранном ею месте.

– Вот видишь! Значит, ты уже теряешь часть своей независимости. Значит, ты уже будешь обязан заниматься тем, чем совершенно не собирался. И всему этому только одна-единственная причина: ты полюбил другого человека. Но этот человек тебе близок, дорог, и ты уже сам готов поменять собственную судьбу по усмотрению, в данном случае твоей супруги.

Парадорский, хмуря брови и морща лоб, задумался. Хоть ученый и был весьма убедителен, но так полностью и сразу терять иллюзии относительно собственной свободы и права окончательного выбора не хотелось. Да и нарастающий ком тайн и секретов вокруг него нравился все меньше и меньше. Эти недоговорки, намеки, какая-то подспудная напряженность в отношениях многих людей чувствовались, но никак не прояснялись. Так и хотелось вколоть всем подряд домутил и выспросить все, что надо.

Именно с таким, чисто исследовательским интересом майор взглянул на своего приятеля ученого. Но сразу же припомнил, что никакими средствами секреты из своего собеседника не вытянешь.

Кажется, и Сартре догадался по взгляду о мыслях своего пациента. Потому что не выдержал и опять захихикал:

– Ну у тебя и взгляд! Словно хочешь меня рентгеном просветить и все мои мысли по третьему этапу выведать! Ха-ха!

– Больно надо! Понадобятся добровольцы – сам прибежишь и еще просить будешь. А вот сейчас бы лучше намекнул: что это мне с Клеопатрой светит в ближайшем будущем?

– Опять ты за свое? Нет, ну точно допросить хочет! Вот каков! Может, тебе шприц с домутилом подать?

– А поможет? – угрюмо спросил Танти.

– Над тобой поиздеваться? Запросто! Я тебе такого наговорю, что… Что мало не покажется. Ладно! Завершая разговор, еще раз тебя предупреждаю: ничему не удивляйся и будь готов к разговору на любую тему с самыми значительными людьми нашего государства. И помни о своих обещаниях!

– Склерозом еще не страдаю.

– Прекрасно, тогда за оставшийся час расскажи мне хоть немного, как вам там в Старом квартале сражалось? Поговаривают, что ты и там отличился больше всех?

Парадорский вздохнул:

– Да не так чтобы очень отличился. А вот другие – да! Полно у нас героев. Вот, например, один мальчик, Михаилом звать.

И с увлечением стал пересказывать самые яркие эпизоды недавних событий и сражений.

На тестирование своего тела майору пришлось потратить чуть ли не три часа. Поэтому пока он привел себя в порядок, пока затолкал в себя давно пропущенный обед да пока разыскал командира полигона, дело уже близилось к вечеру. Потом еще пришлось давить на весьма своенравного, слишком уж придирчивого генерала и буквально с боем выдирать у него увольнительную. Причем складывалось впечатление, что здешний «отец родной» просто банально и нагло затягивает время. То вначале он стал согласовывать отлучку Парадорского с профессором Сартре, то с лечащим врачом, которого обязали подтвердить, что рана не опасная, а перед тем еще раз провести медосмотр. Напоследок просителя выставили в приемную, и генерал долго и нудно с кем-то советовался и запрашивал какие-то данные.

В итоге только в наступающих сумерках желанная увольнительная на целых три дня была выдана в руки. Причем в действие она вступала только с завтрашнего утра. И самое смешное, странное и несуразное: в одну увольнительную было вписано еще два имени. Арматы и Николя. Невзирая на протесты адъютанта, Тантоитан опять ворвался в кабинет командира полигона и, стараясь не сорваться на крик, зашипел:

– Я отправляюсь к своей невесте! Мне не нужны провожатые! По какому праву вы их вписали в один документ?!

Генерал откинулся на спинку кресла и с минуту, сложив перед собой ладони домиком, изучал настырного майора. Потом вздохнул и пояснил спокойным, как у флегматика, голосом:

– По нескольким причинам. Первое: ваши друзья тоже просили дать им увольнительную. И я просто не вправе делать поблажки одним, при этом ущемляя других. Второе: как выяснилось, в катакомбах под столицей и ее пригородов до сих пор отсиживаются самые оголтелые и опасные моусовцы, которые не сложили оружие. Потенциальная угроза, хотя за ними и отправили сонмы боевых роботов. Так что пока приказ императора обязателен для всех: любым воинам, а тем более офицерам передвигаться группами не менее трех человек и обязательно с личным оружием. Ну и третье: хочу вам напомнить, господин майор, что приказы старших по званию не обсуждаются и не оспариваются. И ваше счастье, что за вас ходатайствовали несколько весьма уважаемых мною человек. Иначе уже завтра с самого утра занимались бы строевой подготовкой с новобранцами. Вам все понятно?

– Так точно!

– Тогда идите. И не забудьте получить в арсенале оружие еще сегодня. Также можете выбрать в пятом ангаре флайер для служебного пользования.

Последнее распоряжение еще наподдало плохого настроения. Наверняка в том самом пятом ангаре, который и внешне выглядел как развалюха, только устаревшие, давно списанные летательные устройства. Если такое и долетит до столицы, то не раньше полудня. Не иначе как генерал решил напакостить настойчивому просителю по максимуму.

Ничего не оставалось делать, как отправиться на поиски друзей, а потом уже с ними спешить в арсенал полигона. Причем по пути выяснилась странная вещь: Николя вообще не просился в увольнение, по причине полной неизвестности о месте пребывания своей супруги Зарины. Тогда как Армата только и обмолвился ненароком при разговоре с адъютантом генерала:

– Было бы неплохо на денек вырваться в увольнительную и развеяться.

А ему вообще три дня нагрузили. Зато Николя сообразил сразу:

– Танти, ты теперь в еще большем фаворе и почете. Так что нас наверняка приставили твою персону охранять.

– Может, и в самом деле какие недобитые моусовцы в катакомбах прячутся? – сомневался Армата.

– Не смеши меня! – Лучший пилот всей своей мимикой показывал, что он и на мизинец не верит в такую сплетню. – Если там внизу и осталась парочка пиклийцев, то эти несчастные там просто заблудились, давно побросали оружие и теперь будут просто счастливы, если их к свету выволокут сердобольные спасатели.

– Так что, император специально такой указ издал?

– Зачем специально? Может, его еще седьмого июля издали, когда сдача оружия была в самом разгаре. А отменить, знаешь, когда спохватятся? Так что и генералу врать не надо. Гаркнул «строиться!» и «шагом марш!».

Парадорский прислушивался к разговору друзей, а сам всеми силами старался развеять в себе злость на весь мир за такую несправедливость. Удавалось с трудом.

Но когда оказались в арсенале, выпала хоть маленькая, но возможность отвести душу и хоть как-то прищемить заносчивого генерала. Когда офицеры предъявили свои удостоверения личности, интендант вооружения выложил перед собой приказ, сверил имена и фамилии, а потом с полным равнодушием буркнул:

– Что будете брать?

– А что можно? – вкрадчивым голосом уточнил Танти.

– Да что угодно. В приказе стоит: «на усмотрение офицеров». Так что можете хоть дивизионный миномет брать. Ха! Если унесете. Ну и потом сдать обратно придется.

– Ага, это правильно. – Майор переглянулся с друзьями, подмигнул им и решительным голосом проговорил: – Тогда начнем с меня. Для начала дайте мне игломет с полным комплектом игл. Потом парализатор последней модели «Треск-четыре»…

В итоге уже ночью три товарища вышли из арсенала, увешанные самым современным и действенным оружием. Но если Армата еще как-то радовался и весело перебрасывался с Парадорским шутками, то Николя откровенно недоумевал:

– Зачем нам столько? Да мне бы на все вторжение этого хватило! Этак и загнуться можно, столько железа на себе таская.

– Ты чего так ослаб? Мы вон раненые и то не ропщем.

– Зачем?! – уже с настойчивостью вопрошал лучший пилот, которого гораздо больше интересовало любое летающее устройство, чем висящий на боку у майора редчайший и желанный для любого воина игломет.

– А пусть будет! – со злорадным упорством настаивал Тантоитан. – И на душе спокойнее, и генерала проучили, да и в столице покрасуемся. А то Клеопатра уже погоны майора примеряет и небось только с одним пистолетом ходит. А тут мы являемся, во всей красе и воинской мощи! Красота, восторг! Все красавицы нам смотрят вслед и рыдают от желаний!

– О-о-о, голубчик! – затянул Николя, который и сам хранил своей жене верность от и до. – Да тебя уже на сторону потянуло? Пора тебя сдавать с потрохами, пора. Сегодня же постараюсь дозвониться кому надо и все высказать боевой подруге как на духу.

– Да ты не только предатель, но еще и фантазер? – рассмеялся Парадорский. – Покрасоваться – это совсем не то, что ты себе подумал. Но! Если уж ты решил фантазировать и наговаривать на своего друга, то давай, я не против. Мне самому будет интересно, как на твои инсинуации отреагирует моя будущая супруга.

– А не боишься? Она ведь стреляет чуть ли не лучше всех.

– Не боюсь. Лучше уж сейчас погибнуть, чем когда у нас будет пятеро детей и они останутся сиротами.

Они прошли еще чуток, но не повернули к казармам, а стали поворачивать в противоположную сторону.

– Куда это мы? – удивился Армата.

– Вон к тому ангару с номером пять. Себе игрушки выбрали, теперь еще флайер под руку Николя выберем. Пусть он тоже возрадуется.

Но лучший пилот тоже обратил на искомый ангар внимание еще днем.

– Пятый? Который самый ржавый и перекошенный? Моя гордость лучшего пилота не позволяет даже войти в такой сарай.

– Да ладно тебе, – утешал друга Парадорский. – В любом случае быстрей долетим, чем на перекладных или на общественном транспорте. Ты, главное, движки сразу проверь и погоняй немного. Мало ли что.

– Представляю себе!..

На воротах уже интендант летного состава проверил документы, сверил с имеющимся у него приказом, удивленно осмотрел офицеров с ног до головы и озадаченно покрутил головой:

– Как это вас сюда впустили? Да еще с полным допуском?

– Больно надо было! – проворчал Николя. – На такой рухляди позориться!

Чем вызвал еще большее удивление интенданта:

– Небось, столичные? Да из героев?

Признаваться, что над ними генерал поиздевался, не хотелось, поэтому Армата только строго нахмурился, перед тем как сказать:

– Да нет, мы из простых стажеров.

– Мне-то что, – явно не поверил дежурный на воротах. Открыл из малого помещения калитку внутрь ангара и проворчал, приглашая жестом за собой: – Стажеры, так стажеры. Только как вы на этом летать сумеете?

А трое друзей шагнули внутрь и не смогли удержать отвисших челюстей. Около сорока боевых флайеров разных мощностей и модификаций восхищали, манили и завораживали своими силуэтами. Причем опытный взгляд сразу выхватывал такие модели, которые только-только появились в производстве или закупались в иных государствах. А то и непосредственно у Доставки. Пожалуй, даже у самого командира дивизиона, а то и у маркиза Грока не было подобных летательных устройств в личном распоряжении.

Первым на нервно подрагивающих ногах устремился вперед Николя. Вторым, поглаживая сталь из сплавов с титаном, двинулся Парадорский. И только Армата остался на месте, хмыкая себе под нос:

– Вот тебе и центр обучения водолазов-диверсантов!