Дэн
К тому времени, как они вышли из будки охранника, ливень кончился, умытое небо сияло бирюзой, и казалось, что все, что случилось с ними в лесу, было всего лишь сном, не слишком приятным, но уже закончившимся. Дэн на мгновение замер на крыльце, осмотрелся. Он ее видел, ту странную, похожую на птичку девчонку. Она стояла прямо под проливным дождем и, казалось, пыталась увидеть, что происходит в сторожке. А потом, стоило лишь на мгновение отвлечься, девочка исчезла, растворилась в пелене дождя. Что-то было в ней… что-то такое, что зацепило и не отпускало, заставляло мыслями возвращаться к ней снова и снова. А он ведь даже лица ее не рассмотрел толком…
— Хватит медитировать! — Вышедший следом Гальяно толкнул его в спину. — Слышал, что нам воевода сказал? Кормить персонально нас никто не станет, а кушать очень хочется. — Он спрыгнул с крыльца, обернулся. — Туча, ты кушать хочешь?
Туча глянул на него удивленно, замотал головой. После случившегося в лесу он вел себя странно, все время о чем-то размышлял. Надо будет поговорить с ним о том, что же он все-таки видел. Ясно ведь, видел что-то необычное!
— Что, совсем есть не хочется? — удивился Гальяно.
— Не хочется. — Туча пожал плечами.
— Ты меня пугаешь!
— Это из-за стресса, — авторитетно заявил Матвей.
— Я от стресса, наоборот, есть хочу! — сообщил Гальяно и припустил по дорожке, ведущей к флигелю.
Переодевались быстро, по-военному. Только Туча все возился в своем углу, перетряхивал рюкзак, тяжело вздыхал, из комнаты вышел последним, несмотря на понукание Гальяно. Вышел, но направился не в столовую, а в душевую. Через неплотно прикрытую дверь Дэн видел, как он с непонятным остервенением трет намыленные руки, а потом с головой ныряет под струю воды. Может, и в самом деле стресс?..
В столовую они пришли вовремя, даже несмотря на возню Тучи. Взгляды всех присутствующих тут же устремились в их сторону, послышался возбужденный гул.
— Мы сегодня, похоже, герои дня, — хмыкнул Гальяно и картинно помахал рукой. Со стороны «вражеского» лагеря тут же донеслось презрительное ржание.
— Как прогулочка, свиньи? — не оборачиваясь, хихикнул дистрофик. — Искупались в грязи?
Дэн замер над дистрофиком, аккуратно сжал сзади его тонкую цыплячью шею, сказал с ледяной усмешкой:
— Мы не свиньи, мы вепри.
Дистрофик захрипел, попытался вырваться.
— Лучше быть вепрем, чем волком-дистрофиком, — мстительно, на весь зал сообщил Гальяно.
— Пусти! — Дистрофик захрипел и начал синеть.
Дэн разжал пальцы.
— А у вас, говорят, веревочка развязалась? — Измайлов смотрел только на Дэна и подло лыбился.
— Какая веревочка? — Он собирался идти к своему столу, но замер.
— А такая веревочка, с флажками, которую вы почему-то не заметили.
Значит, веревочка с флажками! Вот теперь все встало на свои места. Эти уроды просто отвязали веревку, а потом, когда Дэн с ребятами вышли за периметр, привязали обратно. Вот такая подлая и изощренная месть. И расчет их тоже понятен: за самоволку по голове никто не погладит.
— Мы с тобой еще поговорим. — Дэн растянул губы в улыбке. — Про веревочку с флажками…
— Видел я, как ты разговариваешь! — Измайлов откинулся на спинку стула, презрительно поморщился. — Ты, по ходу, бальными танцами занимался. Так вальсируешь, так вальсируешь! Скажи, Виталик?! — Он ткнул локтем флегматичного близнеца.
— Я не Виталик, я Вадик, — пробубнил тот.
— Неважно! — Измайлов пренебрежительно махнул рукой. — Важно, что вот этому танцору ни с одним из нас не справиться. Ну если только с Лютиком. — Он покровительственно похлопал по плечу притихшего задохлика.
— А в репу за танцора? — Гальяно выпятил нижнюю губу, смотрел на врага с вызовом.
— Не обращай внимания. — Дэн пожал плечами.
— Как же не обращать, когда они тебя… — Гальяно перешел на едва различимый шепот.
— Ерунда это все, есть пошли.
Это и в самом деле было ерундой. Дэн знал цену своим противникам и знал цену себе. Неужели приятель этого не понимает?
— Зря ты меня увел! — Гальяно плюхнулся на стул, сжал кулаки. — Я бы им рожи подрихтовал! Они б у меня увидели небо в алмазах!
— А что там с ограждением? — прервал тираду Гальяно Матвей.
— Это они отвязали веревки. — Дэн едва заметно кивнул в сторону «вражеского» столика.
— Вот уроды! — снова вспыхнул Гальяно.
— Может, Суворову рассказать? — Туча без энтузиазма рассматривал содержимое своей тарелки.
— А смысл? — Дэн пожал плечами. — Даже если Суворов нам поверит, то доказательств все равно никаких нет.
— Значит, война! — заключил Гальяно.
— Будет видно, — рассудительно заметил Матвей. Из их компании, пожалуй, только он один не спешил с выводами.
— Ладно, давайте обедать. — Дэн придвинул к себе тарелку с супом, понаблюдал, как Туча с отсутствующим видом жует котлету, и дал себе слово обязательно расспросить его о том, что случилось в лесу.
После обеда было построение. Снова две шеренги, снова разгуливающий по образованному ими коридору Шаповалов, только на сей раз не в камуфляже, а в светлых брюках и рубахе. Построение началось с поздравительной речи и вручения победителям бронзовой статуэтки волка. Мрачному и задумчивому Суворову досталась фигурка кабана, мало походившего на грозного лесного хищника. Отдельным пунктом шел разбор «ужасного происшествия», случившегося в отряде вепрей. Все тут же снова посмотрели в их сторону, кто-то с сочувствием, а кто-то и с нескрываемым злорадством. Про исчезновение ножа не было сказано ни слова. Нет, не так! Шаповалов сказал, но совсем не то, что от него ожидали.
— К сожалению, задание третьего тура так и осталось невыполненным, но это не беда, потому что лидер уже определился.
Волки одобрительно загудели. Вепри подавленно молчали. А Дэн думал над тем, что слишком уж странно, слишком неправильно начинается это лето. Но, черт возьми, интересно!
— Ну, рассказывай, Туча! Сил уже нет терпеть! — Гальяно щелкнул зажигалкой, закурил.
После построения у них выдалось свободное время аж до самого ужина. Волков в качестве поощрения Чуев повел на речку купаться, а вепри разбрелись по территории. Они вчетвером сидели в дальнем уголке парка, прямо на уже высохшем после недавней грозы газоне. Гальяно, получивший наконец от расторопного Васьки сигареты, дымил, как паровоз.
— Что рассказывать? — Туча сидел, сцепив пальцы в замок.
— Что ты там видел? Что это был за свет?
— Не знаю. Там все так быстро произошло, я не понял толком…
— Рассказывай, что понял! — в один голос потребовали Гальяно и Матвей.
— Ты, кстати, странно как-то себя вел, — заметил Гальяно. — Ломанулся через бурелом, что тот медведь.
— Вепрь, — мрачно уточнил Дэн, не сводя взгляда с Тучи.
— Неважно, то, что он от нас слинял, остается фактом. Получается, это из-за него мы за ограждение вышли.
— Я не хотел. — Туча втянул голову в плечи. — Честное слово, оно как-то само вышло.
— Ладно, само так само! — Матвей легонько толкнул Гальяно, намекая, что хватит уже обличительных речей. — Что там было?
— Я шел, — начал Туча нерешительно. — Шел и думал, как найти нож. Мне казалось, я его обязательно найду.
— Мы тебя звали, — ввернул Гальяно.
— Я не слышал. Я задумался, наверное. Со мной так иногда бывает: задумываюсь и не замечаю ничего вокруг.
— И что там с огнем? — Гальяно закурил вторую сигарету. Дэн, равнодушный к никотину, неодобрительно поморщился. — И название какое прикольное — блуждающий огонь!
Прежде чем заговорить, Туча огляделся по сторонам, словно кому-то могли быть интересны их разговоры.
— Я вышел на поляну. Ну, ту, где вы меня нашли. Уже темнеть начало, я даже, помню, удивился, что так темно вокруг, подумал — может, вечер наступил, а я и не заметил. А потом запахло горелым.
— Горелым? — Дэн сам был на той поляне и помнил, что ничем особенным там не пахло. Но помнил он и другое: с какой тщательностью Туча отмывал руки.
— Горелым, — повторил Туча. — Такой гадкий запах, как на пожарище, только еще противнее. Как будто мясом паленым… — Он замолчал, а его круглое лицо вдруг на глазах побледнело, покрылось бисеринками пота.
— Эй, ты чего? — Дэн осторожно коснулся его плеча. — Тебе плохо?
— Нет. — Туча сделал глубокий вдох, замотал головой. — Уже проходит, — сказал со страдальческой улыбкой.
— А я вот не чувствовал там никакого запаха. — Гальяно помахал рукой, разгоняя сигаретный дым. — А у меня нюх как у собаки.
— Был запах! — сказал Туча с отчаянием. — Мне кажется, от меня до сих пор пахнет. Или не пахнет? — Он вопросительно посмотрел на Дэна.
— Нет, наверное, ты его смыл.
— А собака тоже ведь что-то почуяла, — заговорил Матвей. — Может, как раз запах?
— Собака почуяла это чудище лесное, — замотал головой Гальяно. — Там такая рожа — кто угодно испугается.
— Подождите, пусть он говорит. — Дэн посмотрел на Тучу. — Что дальше было? Откуда шел свет?
— Из-под земли, — сказал тот, не задумываясь. — Свет шел из-под земли. Я сначала подумал, что там, в кустах, что-то спрятано. Вы же сами говорили про прожектор… Вот я и решил, что это что-то обычное.
— А это необычное? — спросил Гальяно громким шепотом.
— Да. — Туча кивнул. — Свет сначала был слабый, едва различимый. Я даже не испугался почти, полез в кусты, чтобы посмотреть.
— А там?
— А там ничего. То есть не совсем ничего, но непонятное что-то. — Туча закусил губу, надолго задумался. Остальные не торопили, терпеливо ждали. — Не знаю даже, как лучше объяснить, — заговорил он наконец. — Вы, наверное, решите, что я свихнулся.
— Не решим, — успокоил его Гальяно. — Мы же и сами кое-что видели.
— Хорошо. — Туча снова глубоко вдохнул, а когда заговорил, лицо его приняло отсутствующее выражение. — Вот представьте, что земля в лесу — это не земля, а вода. Ну, как в озере. И представьте, что на дне этого озера лежит что-то большое. Лежит и светится. Вот прямо у вас под ногами. Можно такое представить?
Они согласно закивали.
— Хорошо. Вот лежит это что-то и светится, но не слишком сильно, потому что очень глубоко, а потом начинает подниматься на поверхность… — Туча замолчал.
— Ну? — подстегнул его нетерпеливый Гальяно.
— Ну и вот… — Туча выдохнул, словно сдулся. — Вот так оно было. Я стоял, а оно поднималось, прямо из-под земли, и светилось все сильнее и сильнее. Мне даже начало казаться, что у меня под ногами земля шевелится. Я проваливаться начал… запах этот… — Туча снова побледнел, схватился за горло, словно ему не хватало кислорода. — Я испугался. Понимаете? Испугался, что или эта штука поднимется на поверхность, или я сам туда… А потом я услышал вас и убежал.
Минуту все сидели молча, обдумывали услышанное.
— Интересное кино! — заговорил наконец Гальяно. — Вот тебе и зеленые человечки! Слушайте! — Он хлопнул себя по лбу. — А вдруг там и в самом деле НЛО под землей. Ну, как в «Томминокерах»?
— Гальяно, какие «Томминокеры»?! — Матвей посмотрел на него с жалостью. — Это ж тебе не штат Мэн.
— Нет, там другое, — с неожиданной решимостью сказал Туча. — Большое, но не огромное. Наверное, вот такой длины. — Он раскинул в стороны руки. — Или даже чуть больше. Что-то длинное, но не слишком широкое. Мне так показалось, — добавил он с неуверенной улыбкой.
Гальяно уже хотел было что-то спросить, но Матвей вдруг приложил палец к губам, кивнул в сторону кустов.
— Там кто-то есть, — сказал он одними губами.
Дэн посмотрел на кусты, но ничего особенного не заметил.
— Уверен? — спросил он так же шепотом.
В ответ Матвей лишь пожал плечами.
— А вот мы сейчас проверим! — уже не таясь, заорал Гальяно и сиганул в кусты.
Остальные ринулись следом.
Если Матвею и показалось, если их и в самом деле кто-то подслушивал, то этот кто-то уже успел смыться, раствориться в старом парке, не оставив после себя и следа. Они замерли в растерянности, осмотрелись. В десяти метрах от них орудовал садовыми ножницами коренастый дядька в синем рабочем комбинезоне. Наверняка еще один подсобный рабочий или, может, садовник. Дядька не смотрел в их сторону, напевал что-то себе под нос, у ног его лежал ковер из срезанных веток. Увидев, что за ним наблюдают, он сбил на затылок бейсболку, приветственно взмахнул рукой.
— Вы не заблудились часом, парни? — спросил с хитрым прищуром. — Начальник меня все ругает, что парк недостаточно окультурен, что джунгли настоящие. А как же можно окультуривать такую красоту? — Дядька взмахнул садовыми ножницами.
— Не, мы не заблудились! — Гальяно покачал головой. — Мы тут это… базарили.
— Базарили? — Мужик усмехнулся. — А чего ж на речку с остальными не пошли?
— Так не заслужили.
— Ага, вепри, значит! Не повезло вам, ребятки. У начальника в любимчиках всегда волки, уже который год подряд. Для него сила и выносливость на первом месте. А еще дисциплина. Дисциплина у нас тут почти армейская, даром что лагерь для подростков. — Он замолчал, а потом нахмурился, точно что-то вспомнив. — Четверо! — сказал со значением. — А Максим как раз только что четверых своих архаровцев искал. Тех, которые сегодня в лесу отличились. Не вас случайно?
— Да кто ж его знает?! — Гальяно хитро усмехнулся, незаметно ткнул Дэна в бок: мол, имей в виду — Суворов ошивался поблизости.
— Значит, вас. — Садовник кивнул, сказал уже другим, серьезным тоном: — А что вы непоседливые такие? У нас лес неспокойный, всякое случиться может.
— И что «всякое»? — тут же поинтересовался Матвей.
— А разное! Глухие места. Заблудишься, дай бог, через день к людям выйдешь. Думаете, дисциплина — это так, для красного словца? Правила специально для таких, как вы, неуемных, придуманы, чтоб не лазили где попало. Лихих людей нынче развелось.
— А мы одного такого сегодня как раз и видели — лихого, — понизил голос Гальяно. — Как раз в лесу.
— Лихого, говорите? — Садовник нахмурился.
— Уродливого такого, почти без лица, — уточнил Матвей.
— Уродливого, без лица… Так это вы, парни, с Лешаком повстречались. Он наш, местный. Вместо лесника у нас. А что, сильно испугались?
— Да уж испугались, — сообщил Гальяно доверительным шепотом. — А вы бы не испугались, если бы на вас из лесу такое страшилище вышло?
— И я бы испугался. — Садовник кивнул, стрельнул взглядом на торчащую из кармана Гальяно пачку сигарет, спросил: — Сигареткой не угостишь? А то я сегодня под ливень попал, вымокли мои папиросы, а до магазина еще неизвестно когда доберусь.
— Угощайтесь! — Гальяно протянул ему пачку, щелкнул зажигалкой, помогая прикурить. — Вас, кстати, как зовут?
— Артем Ильич я. Хотите, зовите просто Ильичом, не обижусь.
— Ильич, а что это за Лешак? Откуда взялось страшилище такое?
— Заинтересовал он вас, салажата? — Садовник выпустил облачко дыма, поскреб заросший щетиной подбородок. — Оно и понятно, Лешак — дед колоритный. Я и сам, признаюсь, не сразу привык, что он такой… Ну, не красавец, одним словом. А отчего, я не знаю. Да и никто толком не знает. Он же старый уже, старше многих в деревне. Я всегда его таким помню. Слышал, это с детства у него с лицом, травма какая-то или ожог. Но сам он никогда не рассказывает про себя, он и не говорит-то почти ничего. Может, и отвык уже в этой своей глуши. Так вы, выходит, видели его сегодня? — спросил он без всякого перехода.
— Ага, — Гальяно кивнул. — Когда заблудились.
— И что же он не помог вам выбраться?
— Какое там! — Узнав, что страшилище из леса никакой не монстр, а самый обычный человек, пусть и с придурью, Гальяно заметно приободрился. Даже поникший Туча, кажется, повеселел. — Бросил нас на произвол судьбы, а перед этим еще и напугал до полусмерти рожей своей кривой.
— Я ж говорю, странный он. — Ильич пожал плечами. — И раньше-то нелюдимым был, а как с его внучкой беда приключилась, совсем с ума сдвинулся. Но он не буйный, вы не думайте.
— А что за беда? — спросил Дэн, всматриваясь в просвет между деревьями. Там мелькал какой-то смутный силуэт, только вот рассмотреть, кто это, никак не удавалось.
— Утонула. За каким-то лешим пошла ночью на затон купаться и потопла. Там ее дед утром и нашел.
— Это учительница, что ли? — удивился Матвей.
— Она самая. А вы откуда про Лизку узнали? — пришел черед Ильича удивляться. — И недели еще у нас не прожили, а уже всюду успели носы сунуть. Вы про Лизку особо не расспрашивайте, не любят у нас это дело вспоминать. А Лешак, если услышит, что вы его внучкой интересуетесь, озвереет. — Садовник замолчал, глубоко затянулся.
Неизвестно, что бы еще такое интересное он бы им рассказал, если бы на парковой дорожке не появился Шаповалов собственной персоной.
— Прогуливаетесь, молодые люди? — От его цепкого взгляда Дэну стало не по себе, а Гальяно, наверное, мысленно перекрестился, что пачка сигарет до сих пор у Ильича.
— Наслаждаемся дивными видами! — Киреев широко улыбнулся. — Чудесные у вас здесь места! Чудесные!
Похоже, в искренность его восторгов Шаповалов не поверил, скривил тонкие губы в подозрительной усмешке, процедил сквозь зубы:
— Да уж, почудеснее, чем в лесу. Только я бы вам посоветовал далеко от дома не забредать, у вас ведь прослеживается нездоровая тенденция. Весь ваш отряд уже давно в сборе, Максим Дмитриевич волейбол организует, а вы, как всегда, особняком.
— А мы вот как раз и идем играть в волейбол. — Гальяно продолжал улыбаться. — Нам Ильич передал, что командир нас ищет.
— Так и есть, — кивнул садовник, пряча недокуренную сигарету за спиной, как пойманный с поличным школьник. — Я как раз парней инструктировал, чтобы не лазили куда попало.
Шаповалов посмотрел на него долгим, с прищуром взглядом, спросил со змеиной усмешкой:
— А разве в ваши обязанности входит инструктаж?
— Никак нет, я просто подумал…
— Вам не нужно думать, любезный. Для этого у меня имеются специально обученные люди, а от вас требуется совсем иное. — Начальник указал тростью на те самые кусты, за которыми ребята прятались всего несколько минут назад. — Это вот что за безобразие? Сколько мне еще вам напоминать, что парк нужно содержать в надлежащем состоянии?!
— Сегодня же! Непременно все сделаю, Антон Венедиктович!
— А вы что стоите, молодые люди? — Шаповалов покачал головой. — Не заставляйте меня пожалеть, что я отсрочил ваше наказание.
— Уже идем. — Гальяно бросил тоскливый взгляд на оставшиеся у Ильича сигареты, дернул за рукав Тучу. — Все, нас уже нет!
Дэн уходил последним. Наверное, он единственный заметил тот полный ненависти взгляд, которым провожал Шаповалова садовник.
