Глава двадцать третья
в которой каждый преследует свои цели
— Правду — немедленно ответил я. Не могу сказать, что вопрос меня сильно удивил — чего-то такого я и ожидал. Все эти взгляды, пикировка в коридоре — это наводило только на одну мысль о том, что единства в триумвирате больше нет и те, кто все еще сидит в лодке сейчас начнут топить того, кто оказался за бортом. Но сам я в этом всем участвовать не собирался, если продолжить аллегорию, то я тащился за этой самой лодкой на привязанном к ней маленьком плотике, и не планировал ни спасать утопающих, ни помогать их топить. Я просто шел в кильватере и все.
Удивляло больше другое — мои работодатели как будто поменялись местами. Зимин был пьян и весел, а Валяев трезв и хмур. Вот это и в самом деле было странно.
— Правду — Зимин картинно застыл с бокалом коньяка в руках. — Мой славный Киф, прости за банальность, но правда — это очень широкое понятие. У каждого своя правда. Я тебе скажу больше — у каждой лично правды есть множество граней, примерно, как у стакана. Так какую же именно правду ты собираешься рассказывать Старику?
— Ту, которая является правдой с моей точки зрения — невозмутимо ответил ему я. Нет, Максим Андрасович, не надо ловить меня в этот сачок, я не стану занимать ничью сторону. Ну, может, только сторону Старика? — Он ведь не станет меня спрашивать обо всем сразу, он же затронет какой-то эпизод, или эпизоды. Вот, своё видение по ним я и поведую.
— А если он спросит про нас? — Зимин подошел ко мне вплотную. — Что ты скажешь обо мне, о Никите?
— Вы таки удивитесь — но правду — я поднял бокал и посмотрел на Зимина сквозь коньяк. — Про то, как вы за меня душой болели, как поддерживали во всем, как шкуру мою берегли. Ведь оно так и было на самом деле?
— Я услышал тебя — Зимин прищурил левый глаз. — И я тебя понял. Правильный ход.
— Везет вам — издал я вздох. — Мне вот с самим собой не всегда все ясно.
— Будь поосторожней, когда будешь говорить с стариком про Азова — негромко сказал Валяев. — Мне сдается, что Палыч доживает в компании последние дни.
— Доживает! — захохотал Зимин, отходя от меня. — Как это точно сказано, Кит. Доживает последние дни!
Эва как. Стало быть, не удержался Илья Павлович на вершине все-таки. Хотя, оно и понятно, столько проколов, один за одним…
— Чему радуешься, Макс? — Валяев оттопырил верхную губу, его лицо приняло немного придурковатый вид. — Ну, уберут Палыча, так еще неизвестно, кого вместо него поставят. Не проторговаться бы?
— Поставят либо Стрельченко, либо Султанова — Зимин плюхнулся в кресло. — И тот и другой у меня в долгу, давнем и неоплаченном.
— Те, кто должен очень, не любят тех, кому они должны — отметил я нейтрально. — Вот, например, Ричард Первый, тот, который Львиное Сердце, охотно занимал у евреев-ростовщиков золото, но когда сумма долга дошла до критической массы…
— Ты мне хочешь рассказать эту историю? — Зимин сегодня был просто неестественно эмоционален. — Я знаю, что он с ними сделал, впрочем, туда им и дорога, не надо было верить дураку-идеалисту. То ли дело мои любимцы — тамплиеры. Вот были люди с деловым подходом, с фантазией, с расчетом. Мало того, что купили за бесценок у Ричарда остров, так еще и деньги ему частями отдавали.
— Аналогия не верна — Зимин щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету. — Киф, ты не путай материальное и моральное. Эти двое должны Максу не деньги, а услуги, это разные вещи.
— Разве услуга, которая уже оказана, чего-то стоит? — удивился я. — Я всегда считал, что нет.
— Это в зависимости от того, кем и кому она была оказана. Наши с Максом услуги, даже оказанные невесть когда, куда надежней любого векселя — без малейшего пафоса сказал Валяев. — Твои — выеденного яйца не стоят. Но, если ты сделаешь наверху то, что сейчас сказал, то мы это и запомним, и оценим.
А вот теперь разговор начал сворачивать в нежелательную плоскость. Пара шагов — и мне начнут объяснять, на что именно в предполагаемой беседе я должен напирать.
— Я расскажу только то, что видел сам и чему был свидетелем — твердо сказал я. — Был бы кто другой, был бы не Ста… Валериан Валентинович, то…
— Нам большего и не надо — выпустил облачко дыма Валяев. — Этого будет достаточно. Просто расскажи, не делая выводов — и все.
— И то, если он тебя позовет — поддержал его Зимин, снова вставая из-за стола и подходя ко мне. — Я в этом не сильно уверен, но мало ли… Ну что, договор?
Он протянул мне руку.
— Договор — я встал и пожал ее. — Правду говорить всегда легко и приятно.
— И вот еще — об этом нашем разговоре не следует никому знать — задержал мою ладонь в своей Зимин. — Особенно это касается твоей любовницы. Не следует ей об этой беседе рассказывать, хорошо?
— А почему именно ей? — уточнил я. — Я не знаю чего-то, что следует знать?
— Да что ты — Зимин расцепил наши руки и снова заулыбался. — Просто женщины — это женщины. Язык без костей, волос длинен, а ум… Ну, ты в курсе.
На счет женской соображалки вообще и Вики в частности у меня были свои мысли, но делиться ими я не стал. Ну нафиг, не те люди, не та компания.
— Да о чем речь — я отпил коньяку, отсалютовав собутыльникам бокалом. — Омерта, круг молчания.
— Ну и славно — Валяев потушил сигарету. — Как у тебя в игре? Мне доложили, что сегодня ты там маленько разоткровенничался кое с кем?
— Вот тебе и раз — Зимин уставился на меня. — Вот тебе и омерта.
— Есть такое — не стал спорить с Валяевым я. — Но у меня выбора нет, по вашей же вине.
— И в чем же мы провинились? — поинтересовался Валяев, без особого наезда, но и без тепла в голосе. Странный он какой-то, непривычный. — Так, в порядке общего развития хотелось бы знать?
— Так я ведь просил — не подсовывайте мне социалку и клан — деловито сказал ему я, глядя в глаза. — Клан — это якорь, это груз на ногах. Что такого я попросил — снять с меня это задание, подправить квест, не влияющий на основной, пустяк же? Но вы сказали мне "нет", мол — нельзя. И что мне теперь, разорваться? И там важно, и тут важно. Везде важно, а я один. И так в игре уже почти живу, скоро путаться начну, где для меня реальность очевиднее.
— Ну, ты знал, на что идешь — отметил Зимин. — Ты аргументируй свою откровенность более детально. Нет, я догадываюсь, что ты нам скажешь, но все-таки…
— Да то и скажу — я был спокоен. — У меня есть зам, неофициальный, но все же. Она тянет клан, делая все то, на что у меня попросту нет времени, и я должен был ей как-то объяснить, где меня черти носят, при этом врать не хотел. Вот не хотел — и все. Всей правды, конечно, тоже не сказал, но про то, что делаю эпический квест информацию слил. Про богов она сама догадалась, умная девка.
— Ты знаешь, Кит, а я в принципе претензий к Кифу в данной ситуации не имею. — Зимин задумчиво взглянул на своего друга. — Собственно, доводы его разумны, да и ситуации такова, что не справиться ему одному на всех фронтах. Ты пробил персоналию?
— Конечно — Валяев достал из пачки еще одну сигарету. — Опытный игрок, дело знает, ни в чем таком не замечена.
— Это там, а здесь? — Зимин кинул в рот дольку лимона из блюдечка, стоявшего перед ним, причем ярко-желтый ломтик сверху был сдобрен сахаром и кофе.
— И здесь все ровно — ответил ему Валяев. — Человек как человек, натурально, девушка, очень даже хорошенькая из себя.
— Да ну? — порадовался я. — Вот это славно. А то сейчас под женскими никами кто только не бегает.
— Поверь мне, твоя замша девушка — усмехнулся Валяев. — Самая что ни на есть.
— Да, о замше — что они там говорили про оказанные услуги? — Господа наниматели, сотворите благодеяние, а?
— Что тебе надобно? — прожевал лимон Зимин, непроизвольно вызвав у меня обильное слюнотечение. — Эк тебя скособочило, "николашку" не видал что ли?
— Бррр, так лимон есть — это без меня — скривился я. — А просьбишка у меня скромная. Слушайте, подправьте игровые правила маленько. Я не могу брать зама из игроков, а это жутко усложняет мне жизнь. Если же я передам часть полномочий Кролине, то моя маневренность куда как возрастет. Ни на что это не повлияет, прецедента по факту тоже не будет — кому нужен неигровой клан? Он и мне-то не нужен был.
— Не знаю — покачал головой Валяев. — Правила есть правила…
— А я не против — Зимин трезвел на глазах. — Почему нет? Вреда от этого нам никакого, никаких принципов игры мы не затрагиваем, опять же — почему бы нам с тобой не помочь нашему закадыке Кифу, который всегда идет нам навстречу?
Ну да, баш на баш. Неравноценно, но ладно.
— Не знаю, не знаю… — Валяев был в задумчивости. — Хотя… Давай так, Киф — она может принимать новых игроков в клан, но не более одного в день и не более тридцати суммарно, будет иметь доступ в клановое хранилище с правом закладки и выемки из него предметов и их распределения. Но у нее не будет права заключать союзы с другими кланами, она не сможет объявлять войну и выдавать квесты тоже не будет. Так нормально?
— Нормально — радостно ответил ему я. — Но статус зама она выставить над ником сможет?
— Само собой — кивнул Валяев. — Это все будет как полагается — статус, бонусы, права, новый раздел в интерфейсе. И сообщение о том, что был пересмотрен ряд игровых ограничений, чтобы у нее вопросов ненужных не возникло.
— Спасибо — совершенно искренне сказал я. — От всей моей души.
Работодатели переглянулись.
— Ну, еще чего просить будешь? — Зимин закинул в рот еще один лимон.
— Макс, ты сегодня на редкость непоследователен — заметил Валяев. — Сначала только пил, теперь только закусываешь.
— Я никогда не был эклектиком — степенно ответил ему Зимин. — Киф, не тяни кота за хвост, я же вижу, что тебе еще что-то надо.
— Есть такое — я не знал, с какой стороны подойти к тому, что собирался им сказать. — Короче, мне бы на работу съездить на этой неделе хотя бы пару раз. Завтра и в пятницу.
— Кхгм — лимон явно попал не в то горло. Зимин выпучил глаза, я застыл, уставившись на него, Валяев бешено захлопал в ладоши.
— Кхххмм — лицо Зимина побагровело, но затык в дыхалке у него уже прошел, он активно задышал носом.
— Всегда помогает — отметил Валяев, потирая ладоши. — Волшебный метод.
— Если по спине бить — то да — сварливо сказал Зимин, держась за горло. — Киф, сынок, ты все-таки сошел с ума, да? Кит, надо бы завтра кого-нибудь вызвать и медиков, тех, что за голову отвечают, пусть он тесты позаполняет, по коленочке ему пускай постучит молоточком. Ну, явно же не все дома у парня.
Валяев задумчиво смотрел на меня, но никак не реагировал.
— А что такого? — я пожал плечами. — Ну буду я сидеть здесь — что это изменит? Вон сегодня — был я под замком, все одно добрались и вывезли. Этого кренделя очкастого поди так и не нашли?
— Не нашли — не стал отрицать Валяев. — И есть у меня подозрение, что и не найдут. Или найдут, но уже по весне, как реки вскроются.
— Вот про то и речь — нелогично, но уверенно гнул свою линию я. — Убивать они меня не хотят, брать редакцию штурмом — это бред. Приставьте ко мне этих двух терминаторш, которых Азов приводил, и еще кого-нибудь — да и все. От подъезда до подъезда, клянусь, что убегать от охраны не стану и буду их слушать во всем. Скажут "иди" — пойду, скажут "стой" — остановлюсь.
— Тебе это зачем надо? — Валяев барабаня по ручке кресла. — Не вижу проблем в удаленной работе. Телефон, компьютер — все к твоим услугам. Не в дикие времена живем.
Зачем, зачем… Затем. Да, визуально это выглядит безрассудным — снова лезть на улицу, где я уже дважды за последнее время ощущал себя дичью. Но я себя таковой не считаю, и потом — теперь я знаю, что за мной идет охота, а значит буду вести себя осмотрительней. Да и не полезут пока мои тайные враги сейчас на рожон, дважды обломавшись, неразумно это. Выжидать будут, а значит у меня есть фора по времени.
И самое главное — я хотел поговорить с Еремой, не знаю почему, но была у меня уверенность, что он на меня как-то, но выйдет. Он приехал к милиции затем, чтобы мне помочь, и явно что-то знал, по роже было видно. И я очень хотел услышать это "что-то", я был чувствовал, что странный пророк знает, кто показал на меня пальцем и сказал "фас", или догадывается.
Да и редакцию надо проведать, а то они меня совсем забудут.
— А почему бы и нет? — на лице Зимина зазмеилась улыбка. — Только близняшек не надо. Пусть его твои миньоны сопровождают, со всем усердием и прилежанием. Они у тебя универсалы, все знают, все умеют. Да и прав Киф — одно дело втихаря действовать, другое дело при белом дне, не полезут они по нахалке. Но по факту выйдет, что твои ребята знают, как и что делать, и покажут себя молодцами, а…
— Ох, Макс, не заиграться бы — Валяев еще сильнее помрачнел. — Не перегибаешь?
— В самую пропорцию — Зимин откинулся на спинку кресла. — Самое то. Но! Киф, ты должен на работе с делами уложиться за световой день. Чтобы к темноте был в номере.
— Не вопрос — согласился с его условием я. — Завтра запросто. В пятницу, правда, могу не управиться, не успею.
— Чего это? — Зимин нахмурился.
— Там междусобойчик у нас — заулыбался я. — Новый Год и все такое.
— Посмотрим, что будет завтра, а там решим — расплывчато ответил мне Зимин. — До пятницы дожить надо, опять же — посмотрим на твое поведение. Завтра, в десять, за тобой придут. В два ты должен быть здесь.
— Хорошо я себя вести буду, слово даю. В два, как штык! — заверил его я. — И в игре я молодец. В среду вот пойду за третьей частью ключа, если добуду — считай, на финишную прямую выйду, к печатям.
— Финишную — хекнул Валяев. — Надежды юношей питают… И еще, по поводу пятницы — что за пьянка на рабочем месте? Без меня!?!
По дороге в жилую часть здания я размышлял о том, что Азова, скорее всего, конечно же сожрут. Не знаю, чем он им мешает, но лучше этого мне и не знать, ну его. Впрочем, Илью Павловича жаль, он мужик нормальный. Да и не похоже на то, что у него просто так звезды сошлись, тут почерк виден. Не Зимина, кого-то другого, кто-то просто сложившуюся ситуацию использует. Но на его месте я бы так не веселился, кто знает, какие у Азова фиги в кармане скручены?
Хотя больше меня беспокоило собственное будущее. Я отлично понимал, что обо мне так пекутся ровно до того момента, пока я нужен, пока на мне многое завязано. А как только все кончится — тут и пойдет другой коленкор. Тратить ресурсы на отработанный материал? Да кому это надо. Ну дадут мне кабинет на пресловутом двадцать втором этаже — но на кой он покойнику? То же, что в покое меня не оставят, не вызывало никаких сомнений. Да просто из вредности кости все переломают и все, из злобы и мести.
Тому, кто так усердно рвется к моей тушке нужно что-то в игре, без вариантов, и это что-то напрямую связано с одним из тех квестов, которые я выполняю. Причем, я должен нечто сделать и сделать так, как нужно этому мистеру "х", если бы дело было в том, что я что-то выполнить не должен вовсе, я уже валялся бы с пулей в голове. И еще мне нужно что-то подписать, именно про это шла речь в нашу первую встречу с недоброжелателями.
После возвращения богов ни моя подпись, ни я сам, видимо будут уже не нужны и тогда прозвучит нечто вроде "Переломать поганцу все кости". Охрана к тому времени уже наверняка будет снята, меня выселят в мою квартиру, как-нибудь ночью дверь в неё раскроется и… И все.
Врать не буду — такие перспективы меня совершенно не грели, а полностью адекватного выхода я пока не видел. Нет, можно срулить за Уральский хребет, или к казакам на Дон, там, по слухам, волюшка вольная, но все это утешения для нищих. Захотят найти — найдут, без вариантов. Да и потом — не один я теперь. Мамка с батей, опять же… Думать надо. Надо думать. И действовать, поскольку самый лучший способ пресечь опасность — выявить ее и уничтожить. Пока есть, кем ее уничтожать, пока есть ресурсы — надо этим заниматься вплотную. Значит нужна информация, и получать ее я смогу только вне здания, здесь мне всей правды никто не скажет. Здесь я буду знать ровно столько, сколько позволят или вообще соизволят сказать. Не факт, что тот же Ерема тоже вот прямо возьмет и всю душу мне откроет, но если сопоставить то, что я узнаю от него, с тем, что мне говорят тут, возможно я найду некоторую середину, в которой и будет истина.
— Завтра я с тобой еду — обрадовал я Вику прямо с порога. — В десять выезжаем.
Вика приложила ладонь к моему лбу и обеспокоенно сказала:
— Бредит, бедненький.
— Не брежу — заверил я ее. — Точнее, не бредю. Я с шефьями договорился, они добро дали.
— Тебе мало было? — она прислонилась спиной к стене. — Слушай, сиди ты здесь спокойно, а? Ну что ты все лезешь, лезешь куда-то? Вон, в игру свою играй, пропади она пропадом, но ей-богу, уж лучше это, чем отсюда на улицу выходить.
— Вика, не жужжи — пресек я все ее поползновения, проходя в комнату. — Все будет нормально, поверь.
— Я уже не знаю, во что верить, во что не верить — девушка вздохнула. — Илья Павлович с нами не поедет, часом? С ним как-то спокойней.
— Илья Павлович? — я стянул с плеч свитер и бросил его на кресло. — Да нет, чего ему самому-то время на это тратить.
— Ну да, ну да — Вика скривилась. — Ну что ты творишь? Вещи надо аккуратно складывать, что за варварство? А ну, дай сюда…
Утром, когда мы уже были собраны к нам пожаловал сам Валяев, надо думать, чтобы еще раз меня проинструктировать.
— Вот — показал он мне на пятерых крепких ребят, такое ощущение, что сошедших с конвейера, они были одинаково одеты, подстрижены и даже, по-моему, в унисон дышали. — Слушаете их, как маму свою родную. И если хоть кто-то из них мне пожалуется на то, что вы безобразничали, то ты, Киф, будешь сидеть здесь как Рампунцель и отращивать косу. Хотя нет, не отрастишь, лично буду приходить с ножницами и тебя стричь. Вопросы? Хотя, какие у вас могут быть вопросы.
— Кто убил Кеннеди? — немедленно спросил у него я.
— Враги демократии — Валяев вздохнул. — И всего прогрессивного.
Сколько же тут у них лифтов? В главный холл — один, в подвальные застенки — другой. Оказалось, что есть еще, который ведет прямиком в гараж. Интересно, а почему тогда, ночью, мы им не воспользовались? Странно.
Когда мы уже подъезжали к редакции, мне позвонил Азов.
— Харитон, поясни мне — без всяких прелюдий жестко спросил он. — Почему ты уехал, и не поставил меня об этом в известность?
— Здрасьте, Илья Павлович — вежливо поприветствовал его я. — Так я же с охраной, как положено. Не один, под приглядом, так сказать.
— Это прекрасно, но твоя охрана ждала звонка и не дождалась его, ты по какой-то причине поехал с людьми Никиты. Они хорошие бойцы, но не охранники. К тому же я не понимаю, почему твой отъезд вообще не был согласован со мной, ведь пока еще я отвечаю за твою безопасность.
Ну да, так я и сказал тебе, почему оно так. Прости, Палыч, но это не моя война. Мне она не нужна.
— Так я вчера согласовал все с Зиминым, я думал, что он…
— Я полагал, что мы понимаем друг друга — немного печально сказал Азов. — Видимо ошибался.
— У меня есть дело, которое мне поручено — отмеряя каждое слово, ответил ему я, понимая, что возможно сейчас скажу немного лишнего. — Я делаю его, как могу, как получается. Все остальное — это та плоскость, в которую я не полезу. Я спросил — мне разрешили, что до вопросов соподчинения… У вас они немного осложнены разными обстоятельствами.
— Я услышал тебя — Азов посопел в трубку. — Да, вот еще что. Сегодня в Москву возвращается Старик, поэтому постарайся во второй половине быть в номере, тебя могут вызвать к нему.
— Я буду — пообещал я. — Даю слово.
Не сказал бы я, что он сильно испуган. Сдается мне, что не так уж я и не прав по поводу фиг в кармане.
В редакции все было как всегда — шум, гам и атмосфера всеобщей любви.
— Слушай, Мэри — донесся до меня сквозь открытую дверь знакомый до боли голос. — Ты с прыщом на лбу вступила бы уже в переговоры. Мне кажется, что он разумный и скоро тебя поглотит! Вон, вон смотри, он зашевелился от моих слов.
— На себя посмотри — зло ответила Шелестовой Куликова.
— Я это каждый день делаю — дружелюбно сообщила ей Елена. — У меня дома есть такая штука отражательная — зеркало называется, вот я в нее смотрюсь. С его помощью можно еще много чего делать — причесываться, например. Ты бы себе такое завела, а то у тебя на голове скоро птицы заведутся, правда, правда. А хочешь, мы его тебе на Новый год подарим? От всей души, поверь!
— Вот слушаю я тебя, Ленка и поражаюсь — вот что у тебя за язык? — вошел я в кабинет, у дверей которого немедленно заняли позицию двое из пятерых охранников. Еще один остался в машине, другой стоял у входа на этаж. Последний пятый, шагнул в кабинет раньше меня и сейчас деловито осматривал общество.
— Острый и розовый! — Шелестова высунула язычок и пошевелила им. — Прелешть, прафда? Или вы о другом? Так общегосударственный язык у нас — русский. А это кто, новенький?
— Старенький — я пожал руки ребятам, последним ко мне подошел Жилин.
— Не думал, что приедете — удивленно сказал он.
— Куда я денусь — я подмигнул. — Как клешня? Не болит?
— Да ну — отмахнулся парень. — Вот, я помню, когда служил, как-то приземлился с парашютом неудачно, пятки отбил — вот это было да. А тут…
Боец осмотрел помещение, заглянул в мой кабинет и удовлетворенно кивнул.
— Бедненький — ахнула Шелестова и приложила руки к щекам. — Он немой, да?
— Нет, он просто точно знает, что если он тебе одно слово скажет, то ты тут же выдашь еще десять — отмахнулся я от нее.
— И так постоянно — простонала Куликова. — Она говорит, говорит, говорит…
— Точнее — трещит и трещит — неожиданно поддержала ее Таша. — Не то, чтобы я была против, но… Бесит, блин!
— Вот вы скорпии ядоточащие! — Шелестова насупилась. — Я, как могу, поддерживаю здоровый дух в коллективе, который неуклонно падает от постоянного отсутствия руководящей и направляющей, а вы…
— То есть меня вы в расчет не берете, Елена? — медовым голоском поинтересовалась Вика. — Я не начальство, а что-то вроде мебели. Глубокоуважаемый шкаф?
— Ну почему сразу шкаф? — захлопала глазами Шелестова. — И с чего вы взяли, что "глубокоуважаемый"?
— Она только при вас выпендривается, шеф — простодушно сказал мне Жилин. — Она же вас в окно увидела, как вы подъехали.
Если бы Сергея можно было испепелить взглядом, то он поместился бы в небольшой аптечный пузырек. По крайней мере, заметив нехороший прищур Шелестовой, Серега нырнул за свой стол.
— Весело у вас — сказал охранник. — Бодренько. Я за дверь, если что.
В кабинете настала тишина.
— Ну вот и славно — сказал коллективу я. — Все работают, и я в том числе пойду потружусь. Елена, предоставь мне подборку новостей, которые пойдут в ближайший номер через десять минут. Народ, потом я хочу посмотреть остальные материалы. Номер новогодний, так что надо не подкачать. Да, где Петрович?
— Еще не пришел — отозвалась Куликова. — Он с утра в типографию поехал, его что-то в прошлом выпуске не устроило, переносы какие-то.
— Спасибо — поблагодарил я костлявую растрепу. Прыщ на ее лбу и вправду поражал своими размерами. Она бы его выдавила, что ли, страсть какая…
— Шеф, а тут еще у меня просьба будет и вопрос — зашевелился Стройников. — Личного характера.
— С личным, пока не посмотрю материалы, не беспокоить — сурово сказал я и прошел в кабинет.
Основной блок новостей был посвящен разгорающейся войне кланов. Такое ощущение, что Елена, просеивая груды информации, специально выбирала именно то, что связано с противостоянием "Гончих смерти" и "Двойных щитов". Хотя, надо признать, читалось все это как приключенческий триллер, особенно если знать подоплеку. Тем не менее, я отбраковал половину этих сообщений — и ни к чему их столько, да и потом — не всем это будет интересно. Почему? Да потому что не все даже в курсе этой войны. Визуально вроде весь континент в огне, так сказать "Над Раттермарком безоблачное небо", а по факту куча игроков-одиночек бегает себе по горам и долам и вообще не думает о том, по какой причине один клан другому кровянку пускает. И читать про это игроку-одиночке неинтересно.
Именно это я сказал Шелестовой, когда она, гневно раздувая ноздри своего точёного носика, примчалась выяснять причины моего поступка.
— Это — бомба — махала она листками. — Это хроника войны, это вести с боевых полей, это…
— Понял, понял — замахал руками я. — На Западном фронте без перемен. Лен, не гонись за внешним блеском, странно, что именно тебе приходится это объяснять. Нужно разнообразие, а не каскад однородной информации. Она вроде бы разная, но по сути речь идет по одном и том же. Те напали, эти победили…
— Дражайший шеф, вы волюнтарист! — сообщила Шелестова и гордо задрав подбородок вышла из кабинета. Стало быть, приняла к сведению информацию.
Странное дело, но я получал огромное удовольствие занимаясь вроде бы рутинной и самой обычной работой. Может, потому что в последнее время она перестала быть таковой?
Три часа, отведенные мне на визит в редакцию пролетели моментально, я их и не заметил.
— Шеф, так я с личным, можно? — в кабинет вошел Стройников.
— А, Геннадий — я про него и забылю — Чего тебе?
— Так это, два дела у меня — Генка протянул мне конверт. — Тут вот письмо вам.
— Что за письмо — насторожился я. — Откуда? От кого?
— Да дядька меня сегодня остановил у входа, просил передать, как появитесь.
— Что за дядька? — я смотрел на конверт, который держал в руках мой сотрудник с опаской.
— Да такой… — Геннадий повертел руками. — Обычный. Никакой. Я ему говорю — мол кто его знает, когда он появится, а он говорит — появится, куда денется.
— Конверт открой — ну, в сибирскую язву я не верил, но все же… Если что, Стройникова не так уж и жалко.
Генка открыл конверт, заглянул в него.
— Денег внутри нет — печально заметил он. — Бумажка только.
— Давай сюда — не подвела меня чуйка. К гадалке не ходи — от Еремы письмо. Вот только откуда он знал, что я сегодня на работу приеду. — Чего еще хотел?
— Мне бы с четверга выходные — протянул Генка. — Мы тут нацелились в пансионат один с подругой съездить, под Владимир…
— Вали — барским жестом отпустил я его. — Но учти — Шелестова тебе отсутствия на пьянке в течении всего года не забудет. До весны точно мозг плющить будет.
— А она его и так плющить будет, в любом случае — отмахнулся Генка. — Ее уже всё здание боится. Ох, и зла девка на язык, потому одна и живет. Кто такое вынесет?
Стройников вышел, я же открыл конверт и вынул листок бумаги. Надеюсь, что я был прав, и теперь количество непонятных моментов уменьшится. Ну, или хотя бы не увеличится.
