ГЛАВА 15,
в которой исполняется клятва

— Не-а, — ответила Вика. — Я в это время как раз на звонок телефонный отвечала, кто-то номером ошибся. Потом — хлоп, свет включили, и все забегали. А что такое?

— Да нет, просто интересно с самого начала, кто у нас такой продвинутый? — небрежно ответил я.

Н-да, жаль, очень жаль, что Вика не заметила нашего самого инициативного сотрудника. Но ничего. Опросим всех, пусть крот напряжется, глядишь, когда задергается, то сам себя и спалит. Хотя не стоит на это слишком-то рассчитывать — это только в советском кино все шпионы как один были тупые и неуклюжие, а полковники госбезопасности все поголовно были седовласые, вежливые, прозорливые и с умными глазами. И чем в результате дело кончилось? Умные и седовласые полковники через какое-то время этим самым шпионам двери в кабаках стали открывать. А генералы их в начальники служб безопасности подались, в банки да холдинги, неплатежеспособных должников по кредитам ловить да телефонные разговоры сотрудников прослушивать. Так что и наш крот может быть очень даже не дураком… Или не дурой.

Машина тормознула, мы с Викой приехали.

— Ой, как хорошо, — вздохнула Вика. — Дом, милый дом! Не знаю, как ты, а я в душ и спать. Ну, может, еще одну вкусняшку из коробочки съем. Или две?

— Да хоть все, — сообщил я ей. — Ты поднимайся наверх, я сейчас рассчитаюсь, и мне еще позвонить надо.

— Понятно. — Вика сложила губы бантиком и прихватила коробку с сладостями. — Звони, а я пошла.

Она выпорхнула из машины и ушла в подъезд.

— Шеф, подожди еще буквально пару минут, — попросил я водителя.

Тот кивнул и откинулся на сиденье.

— Добрый вечер, Киф. — Зимин снял трубку практически сразу. — Что-то случилось?

— Да не то чтобы случилось. Просто меня просили передать вам привет, а я решил с этим не затягивать.

— Ну по канонам жанра я должен спросить, кто же это у тебя такой приветливый.

— Некто Ерема. Насколько я понял, вы с ним давно знакомы. Странное имя, да? Я все считал, что мои родители изуверы, а оказалось, что нет, мои еще ничего.

Зимин помолчал несколько секунд.

— Да, имя забавное, да и его владелец, поверь мне, тоже в высшей степени презанятнейший тип. Стало быть, пообщался ты с ним?

— Не без этого, — не стал скрывать я. — Чаю попили, он Вике сладостей восточных подарил здоровенную коробку.

— Да, по сладкому он всегда был не промах, — хмыкнул Зимин. — Ты где, дома?

— Уже да, но машину еще не отпускал.

— Вот и молодец, я тебя много за что ценю, но в первую очередь — за сметливость. Дороги сейчас пустые, доедешь до меня быстро.

— Сейчас, я только Вику предупрежу, по телефону это как-то…

— Я сам ее предупрежу, — перебил меня Зимин. — Думаю, что в этом случае все семейные грозы точно тебя обойдут стороной. Не теряй времени, в дорогу.

В ночи и в комплекте с осенним, затянутым тучами и беззвездным небом здание «Радеона» выглядело как средневековая крепость — мрачно, внушительно и неприступно.

— Харитон Юрьевич, — как только я вошел в двери, ко мне подошла одна из девочек в форме корпорации, — вас ожидают.

Черт, за последние две недели по имени-отчеству меня назвали чаще, чем за всю мою предыдущую жизнь. Вика права, надо начинать ощущать себя именно Харитоном Юрьевичем, начальником, главным редактором и хоть сколько-то весомой персоной, а не бедокуром и весельчаком Кифом, который всегда был не прочь согрешить с непритязательными симпатяшками из отдела писем и раздавить бутылочку с бухариками из спортивной редакции. Даже не то что надо, а просто пора, чай, не мальчик уже. К тому же, как ни странно, мне это начинало нравиться. Приятно ощущать себя вершителем судеб, есть в этом какая-то сладостная отрава.

— Киф, бродяга! Какие дела, старый? — У лифта я столкнулся с Валяевым, который меня по-братски обнял и даже трогательно зашмыгал носом, а после скривился: — Фу, ты что пил, какую дрянь?

— Самопляс, — хмуро ответил ему я. — Причем отвратительной очистки.

— Макс! — заорал Валяев. — Ма-а-акс! Ты что, ему совсем денег не платишь?

— С чего ты взял? — Из своей приемной выглянул Зимин. — Привет, Киф. Чего он так разорался?

— Он спотыкач пьет, причем омерзительный. Фу-у-у… — наябедничал Валяев.

Я, офигевая от этого полуночного шапито, поднял глаза к потолку. Рядом стояла девушка с глазами размером с чайные блюдца. Видимо, она такое тоже до этого не наблюдала.

— Киф, что ты там встал, давай заходи. — Зимин распахнул дверь и тоже сморщил лицо. — И впрямь, от тебя как от винокурни разит.

— Вот я и говорю — мало ты ему платишь, коли он такую сивуху пьет, — продолжил свою мысль Валяев.

— А может, он скряга? — предположил Зимин. — Может, он рачителен и бережлив?

— Это не повод гробить свое здоровье, употребляя напитки столь сомнительного качества, — парировал Валяев. — Даже эти жлобы шотландцы не делали столь паршивых напитков, хотя и экономили на всем!

— Шотландский виски — один из лучших, — удивился я, прикрыв рот рукой.

— Это сейчас, — бросил мне Валяев. — Знал бы ты, какую дрянь они гнали лет триста-четыреста назад, ну по крайней мере, судя по романам сэра Вальтера, это было то еще пойло. Хотя полагаю, что и оно при всей своей вонючести уступало тому, что ты сегодня пил. Он не скряга, он дилетант в области выпивки!

— Возможно, мы не все знаем, — не сдавался Зимин. — Возможно, его вынудили пить эту бурду!

— Барышня, а можно мне кофе и пару бутербродов с чем-нибудь? — тихонько попросил я застывшую соляной скульптурой девушку.

Та кивнула, неотрывно наблюдая за разгорающейся дискуссией.

— И мне кофе, пожалуйста. А бутербродов не надо, — раздался за спиной голос Азова.

Я повернулся и увидел безопасника «Радеона» в довольно необычном виде — он был без галстука.

— Что? — уставился он на меня, а после опустил глаза вниз, на свою грудь. — Я уже домой приехал, когда меня вызвонили.

— Да ничего, — пожал плечами я. — Здрасте, Илья Павлович.

— Добрый вечер, Киф. Самопал пил? Ты этим делом не увлекайся, печень посадишь только так. Там сивушных масел много.

«Убью Шелестову, прямо завтра, — решил я про себя. — Крайний срок — на следующей неделе».

— Я пойду? — пискнула девушка.

— Про кофе не забудьте, — строго глянул на нее Азов. — И бутерброды для нашего юного друга несите.

Тем временем Зимин и Валяев сошлись на том, что я не скряга, но скуповат и еще крайне неразборчив в спиртных напитках.

— Ведь так? — одновременно спросили они, повернувшись ко мне.

Я открыл рот и поймал взгляд Азова, в котором прочел немой приказ: «Соглашайся!»

— Именно так оно и есть на самом деле, — выпалил я, и довольные Зимин и Валяев прошли в приемную, следом за ними двинулись и мы с Азовым.

— Я собрал вас, господа, для того, чтобы вы прослушали преинтереснейшее сообщение, — произнес Зимин, дождавшись того момента, пока мы все рассядемся, сам же он предпочел остаться на ногах.

— И какое же? — недовольно спросил Валяев. — Чего ради я не доехал до одной аппетитнейшей блондинки?

— Я вообще уже дома был, — негромко добавил свои пять копеек в копилку Азов. — И собирался ужинать.

Я промолчал, мои слова были дальше.

— Киф, друг мой, напомни, кто там мне привет пару часов назад передал? — ангельским голосом спросил у меня Зимин.

— Ерема, — подал голос я. — Фамилию не знаю. Невысокий, моих лет, смешливый…

— Имеет небольшой шрам над левой бровью, — продолжил Азов. — Вид приятный, располагающий к себе…

— И непогашенный долг передо мной с да-а-авних времен, — оскалился Валяев. — Стало быть, нынче он у нас Ерема? Ну пусть будет Ерема.

— Ну шрам я не разглядел, да и не сильно вглядывался.

Меня впечатлило очередное преображение за один вечер. Сначала Вика показала свое второе (а может, и первое лицо), да еще и проявила мудрость, мной вообще от нее не ожидаемую…

Хотя что значит не ожидаемую? Разговоры о женской глупости — это изобретение мужчин. Нам, мужчинам, с самого начала, с тех пор, как мы стали проживать с женщинами в одних пещерах, не очень-то нравилось проявление женского ума. В конце концов, я ей мамонта убиваю, разделываю и таскаю, я пещеру охраняю, я огонь добыл, а она еще умничать будет! Так оно и шло, век за веком… Слишком умных женщин обезглавливали на плахах (в основном — венценосных персон, кто породовитей), жгли на кострах с воплями: «Да она ведьма», забивали камнями, изгоняли из городов, топили… Да мало ли хороших средств заставить женщин скрывать свой ум? Чуть повеселее слабому полу стало в двадцатом веке, но тут пришла другая беда — стал мельчать мужик. А любой, даже очень сильной женщине, все-таки иногда надо чувствовать себя слабой. И вот все началось сначала — умные женщины снова стараются казаться глупыми.

А вы знаете, почему они это делают? Не только из-за укоренившегося в них инстинкта самосохранения. Они нас жалеют, мужчин, жалеют наше самолюбие, зачастую совершенно неоправданное. Ну вот такие они странные существа. В них таится полуулыбка, когда они слышат расхожую мужскую фразу: «Это я ее выбрал». Кого ты выбрал, чудило? Если ты о проститутке — то да. А если о своей женщине, то запомни сам и другим передай — всегда выбирает женщина. Всегда. Без вариантов. А потом, из жалости, позволяет думать нам, что это мы что-то там выбрали. И мы сейчас говорим не о сексе, а о жизни. Хотя и там все, что можно и нельзя, ты получишь только в том случае, если она этого захочет. Они втихаря наводят нас на умные мысли, более или менее тактично объясняют, с кем надо общаться, а с кем нет, что купить и что тебе на фиг не нужно. Просто мы этого не видим, потому что они — умные… И мы с ними, с умными, живем. А с дурами мы спим! Потому что умные все знают, а дуры все умеют.

Ладно, что-то я отклонился в сторону. Так вот сначала Вика, потом Валяев. Прямо день открытий какой-то.

— Меньше эмоций, Кит, — мягко сказал Зимин. — Меньше, не пугай нашего друга.

Валяев выпалил фразу на каком-то неизвестном мне языке, по лязгающим словам более всего похожем на немецкий.

— Я чего-то не то сказал? — опасливо поинтересовался я.

— Да нет, ты все сказал так, — пояснил мне Азов. — Тут просто давние счеты, да еще и женщина замешана.

— Кстати, Кит, — щелкнул пальцами Зимин. — Рассчитайся с Кифом — клятва была дана и услышана, а после и подтверждена.

— За кого ты меня считаешь? — непритворно возмутился Валяев. — Что я там тогда обещал?

— По-моему, коня, — прищурился Зимин. — Или дом?

— Коня, дело было в Англии, — кивнул Валяев. — Держи, старик, твое.

Звякнув, в мою руку легли ключи с брелоком.

— Это чего? — не понял я.

— Ключи от моего, а теперь, стало быть, от твоего «Авендатора» шестой серии. Черненький, маленький, быстренький, стоит на парковке руководства, с бумагами разберемся потом.

— Эмм… — Я вроде все понял, но пока как-то не мог осознать происходящего. — Оно мне зачем?

— Ну что «эмм»? — нахмурился Валяев. — Где я тебе сейчас коня найду? Нет, если тебе нужен конь или, к примеру, лошадь — то пожалуйста, но тогда потом, не до того мне сейчас будет, дела у меня теперь появились важные, неотложные. Машина — она тоже транспорт, в ней, кстати, много лошадей под капотом.

— Нет, я просто не до конца понял… — пояснил я.

— Кит, стоп, — остановил начинающего краснеть Валяева Зимин. — Киф, вот в чем тут дело. Некогда между Еремой, — после произнесения этого имени Зимин фыркнул, — и моим другом произошел конфликт. Не важно какой, но Ерема спешно скрылся из Британии, где это все случилось, и очень хорошо спрятался. Кит был крайне разозлен и поклялся очень старой и очень серьезной клятвой отдать лошадь…

— Коня, — поправил его Валяев.

— Коня тому, кто сообщит ему данные о Ереме. Дело было на ипподроме, а Кит был пьян, поэтому и прозвучал столь странный залог обещания. Сейчас нам не до коней, но мы чтим традиции, посему Кит отдает тебе во исполнение своего слова свою же машинку, очень, кстати, славную. Как по мне, так вполне адекватная замена. Да и зачем тебе лошадь?

— Конь, — снова поправил его Валяев.

— Ну да, — согласился Зимин.

Славную замену. Понятное дело, «Ламборджини». Одна из последних моделей. Но вот что мне с ней делать?

— Ну? — Валяев уставился на меня.

— Чего? — не понял я. — А, спасибо!

— Вот вроде не дурак всегда был… — посетовал Валяев.

— Скажи: «Благодарю тебя и принимаю твой дар», — посоветовал Зимин. — Клятва старая, архаичная, понимаю, что смешно звучит, но многовековые обычаи, семейные ценности…

Я произнес эти слова и даже сжался, ожидая, что сейчас еще и молния откуда-нибудь в меня шваркнет — такая ночь, что, ек-макарек, не знаешь, чего и ждать…

Нет, ничего такого не случилось, только поскреблись в дверь, и в кабинет вошла девушка с тележкой, на которой стояли тарелки с хлебом, колбасой, сыром, большие розетки с икрой, блюдце с лимоном и иная всякая всячина. Вторая девушка катила тележку, где стояли большой кофейник и посуда.

— Привезли, спасибо, свободны, — скомандовал Валяев барышням.

— Так надо же разлить? — робко возразила та, что с кофейником.

— Сами разольем, — оборвал ее лепет Валяев и выставил их из кабинета.

Я встал, взял кофейник и начал разливать кофе по чашкам. Ни один из них не стал бы мне его наливать. «Они тебе позволяют». Опять ты права, девочка.

— Мне не надо, — сказал Валяев и направился к шкафчику, где, насколько я помнил, у Зимина стояли запасы спиртного.

— Три кусочка сахара, — сказал Азов. — Будь любезен.

— Мне так же, — произнес Зимин.

Кофе пили в тишине. Я, плюнув на приличия, сжевал три бутерброда и было собрался оприходовать четвертый, как Валяев сказал:

— А теперь, приятель, все с самого начала и в мельчайших деталях, до слова, до буквы.

Я выполнил его пожелание, начав рассказ с вечеринки в редакции. Слушали они здорово, не перебивая, не задавая вопросов и лишь иногда переглядываясь.

— Ну а после я отвез Вику домой и сразу позвонил Максиму Андрасовичу, — закончил я свое повествование.

— Ну что… Ты, Киф, молодец, действовал абсолютно верно, — помолчав, хрустнул пальцами Зимин. — И то, как ты себя вел, и то, что сразу позвонил.

— Зря только сивуху эту пил, — заметил Валяев. — Откуда в Москве нормальный самогон? Палыч, чего думаешь?

— Думаю, кто из его людей такой ловкий, — лениво сказал Азов. — Нагло работают, нахально, напролом прут.

— В принципе узнать можно… — робко начал было я.

— Да это понятно, что можно. — Азов вздохнул. — Я сейчас могу послать мальчиков за всеми работниками твоей редакции, и к утру они расскажут все, что знают и что не знают. Но какой в этом смысл?

— Да, это совсем не вариант. Если бы было другое развитие событий… — Зимин взял из ящичка сигару. — То тогда это, возможно, и имело бы смысл, а так… Они работают почти в открытую, а это значит только одно — план у них есть, и план хороший.

— Да, почти наверняка это очередная их многоходовка, они же их обожают, жить без них не могут. — Валяев был непривычно хмур. — Ну и потом — смотри, какой у них идет расклад. В Москву прибыл Ерема, которого давным-давно видно не было, плюс их Уренцев и, возможно, еще кто-то из стариков, о ком мы пока просто не знаем и кто тоже уже может быть в городе.

— Что многоходовка — это несомненно. — Азов ронял слова неторопливо. — Это безусловно. Кифа, я так думаю, играют втемную.

— А может, наоборот? — Зимин выпустил кольцо дыма. — Они сделали его основной фигурой и умышленно засветили, заставляя думать, что играют его втемную. Не слишком ли это очевидно, не слишком ли прозрачно? Да еще и с передачей привета?

— Вариантов море, информации для анализа — ничтожно мало. — Азов взял с тележки печеньку. — Я пока воздержусь от вынесения на ваш суд какой-либо версии.

Я кашлянул:

— Я вот что хотел сказать. Крота можно и так найти, без пыточных и подвалов.

— Ну? — Азов наклонил голову и глянул на меня.

— Кто предложил поехать в клуб — тот и крот. — Не знаю почему, но сейчас, говоря эту вроде бы еще несколько минут назад казавшуюся мне разумной фразу, я почувствовал себя идиотом. С чего бы?

— Ну да. — Азов откусил кусочек от печеньки. — Но смею тебя заверить, что ни один из твоих подопечных не вспомнит, кто это предложил и даже каким голосом это было произнесено — мужским или женским.

— Почему? — не понял я.

— Потому. Тебя не было, Вика, второй человек, который что-нибудь мог запомнить, в этот момент наверняка на что-то да отвлеклась, остальные, насколько я понял, плясали, причем в темноте. При этом все были под градусом и не зафиксировали того, кто, скорее всего, просто шепнул: «Клуб». А дальше все закричали: «В клу-у-уб!» Нет, ты опроси завтра всех, просто из интереса, но думаю, так и будет.

Интересно, откуда он знал, что Вика отвлеклась? Или мы все настолько предсказуемы, что нас можно читать, как книгу?

— Ну что делать будем? — Зимин вкусно затянулся сигарой.

— Надо идти к Старику, — хлопнул себя по ляжкам Валяев. — Без вариантов.

Зимин показал глазами на меня, Валяев отрицательно покачал головой. Вот и слава богу.

— Киф, все, давай, езжай домой, ты сегодня молодец. Сейчас тебе там… — Зимин ткнул пальцем в потолок, — делать нечего. Хотя уверен, что теперь-то уж ты точно будешь туда приглашен для беседы, причем в самое ближайшее время.

— Да, что там тебе этот горлопан говорил про пароход? — Валяев встал с кресла. — Он в самом деле тебе зачем-то нужен?

— Да на кой он мне? — Я развел руками. — Что мне с ним делать? Волжских девственниц-бесприданниц соблазнять?

Валяев состроил рожу, как бы говорящую: мол, хозяин-барин.

— Киф. — Азов достал из кармана брюк платок и промокнул лоб. — Ты под дурака не коси, ты зачем Ереме про эту гномью лоханку сказал?

— А вот интересно посмотреть, сработает этот крючок или нет, — лукаво улыбнулся я. — Любопытно же.

— Авантюрист, — одобрительно кивнул Зимин. — Но почему бы и нет?

— Киф. — Азов очень серьезно посмотрел на меня. — Думаю, что не сегодня-завтра мы с тобой еще встретимся, а вот наши… хм… друзья вряд ли станут тебе докучать, они теперь возьмут паузу. Но если вдруг я ошибаюсь и они до тебя доберутся раньше, то первое, что ты должен помнить, — они не могут тебе ничего сделать. Им это не нужно, более того, им это крайне невыгодно, ну если только ты сам настырно не полезешь на рожон. Но это вряд ли, поскольку я тебя знаю как рассудительного и осторожного молодого человека. Второе — что бы они тебе ни рассказали и что бы ни показали про «Радеон» — документы, ролики, не важно что, — не слишком этому верь, а главное — смотри на это внимательно и все запоминай. Это очень важно — понимать, чем они располагают. Плюс нам это даст шанс выяснить, откуда эта информация могла попасть к ним.

— И еще, Киф. — Зимин потушил сигару. — Я не буду опровергать или подтверждать их слова про наши грязные руки. Скажу только, что чистых рук нет вообще ни у кого, ну кроме, может, младенцев, которые еще лежат в животах матерей. Все остальные так или иначе грешат. Про нас или их и говорить нечего. Я так думаю, что ты сам решишь в результате, с кем ты. Но очень тебя прошу — следи за своими словами, они умело используют ошибки людей в своих интересах.

Вика не спала, она явно нервничала, ожидая меня.

— Что случилось? — Это было первое, что она у меня спросила. — Почему мне звонит Зимин, а не ты?

— Ничего не случилось, — беззаботно посмотрел я на нее и обнял. — Просто хозяева просмотрели восьмой, обновленный выпуск и нашли его отменным, о чем и сообщили твоему покорному слуге.

— Темнишь, Никифоров, ой, темнишь. — Вика помахала у моего носа пальцем. — Ну и фиг с тобой. Есть хочешь? Нет? Тогда пошли спать.

Утром, когда я проснулся, причем сам, за полчаса до будильника, Вики уже не было, зато на кухне были сырники, накрытые тарелкой. Поглощая их, я размышлял о том, какой же все-таки был давеча насыщенный день, это просто жуть. Да и вообще, последние месяцы выдались настолько плотными на события, что поневоле казалось: кто-то там наверху собрал приключения, отведенные мне на всю жизнь, спрессовал их как сухофрукты в пакете и впихнул в мою судьбу. И самое забавное то, что мне все это начинало нравиться…

Вахту я снова принимал у Стива, который на этот раз не стал журить меня за опоздание — видимо, близость окончания похода немного смягчила его характер.

— А из Холодных пещер уже уплыли? — спросил я у него.

— Уплыли, причем еще в ночи. — Нико укоризненно покачал головой. — Все-то ты проспал, боец.

— Да и ладно, — беспечно ответил я ему. — Может, я еще обратно с вами пойду.

Нико с сомнением посмотрел на меня и отправился вниз. На нос прошлепал своими босыми ногами Джонни Клей, который снова был у меня напарником. Хотя, может, это и не он у меня, а я у него? Ну не суть.

На палубу вылезли и два знакомых мне обалдуя — окончательно отошедший от грибов и потому смурной Двали и как всегда невозмутимый Снольди в своей чудо-кольчуге.

— А, стукач! — поприветствовал меня Двали и искренне пожелал: — Чтобы тебе пусто было, чтобы тебя вон в колесо гребное засосало!

— Я тоже рад тебя видеть, торчок, — не остался в долгу я. — Скоро за кайло браться? Завидую!

— Да вот фиг тебе, — сделал неприличный жест Двали. — Сроду не работал и не собираюсь этим безнадежным делом заниматься! Рудники будут только на обратной дороге, но я в обратный путь не собираюсь. Как только пароход у города на якорь встанет, мы сразу и слиняем.

— Тьфу! — плюнул я за борт.

Корабль шел по достаточно узкому каналу, меж двух скал, которые, казалось, упирались прямо в свод пещеры. Отличный вариант, тут ни спрятаться негде, ни потеряться. Так бы до конца…

Канал кончился внезапно, блеснула большая вода, и пейзаж по сторонам изменился. Вместо высоких скал — уступы, которые были чуть выше бортов корабля, опять какие-то развалины по оба борта, вон кто-то прыгает со скалы… Прыгает?

— А-а-а! — раздался вопль с передней палубы.

Обманул Джонни Клея ведун, не надо было ему сапоги кольчужные снимать. Его босую ногу прибил к палубе черный клинок, который держал за рукоять вислогубый дуэгар. Еще от двух страшил раненый Джонни безнадежно пытался отбиться, отмахиваясь мечом. И несколько других тварей явно собирались прыгнуть на палубу.

Как я успел выхватить свой меч и отбить удар, направленный мне в шею, — не знаю, но мне это удалось.

— Колокол! — заорал я. — Молчун, бей в колокол!