Глава 10
Большой переполох
Кронос проснулся оттого, что что-то щекотало ему в носу. Он чихнул пару раз и перевернулся на другой бок, стараясь не прерывать блаженного сна. Но это «что-то» ещё больше стало щекотать ему лицо. Кронос недовольно открыл глаза и увидел перед собой белые пушистые пёрышки. «Какого?!» — подумал он про себя и по привычке глянул на настенные часы. Они показывали восемь часов пять минут. Для его важнейшей особы это было равнозначно пяти часам утра. Увидев такое «раннее» время, он крепко разозлился. Взгляд его упал на кровать. И к его гневу добавилось несказанное удивление. Он лежал весь в белом пуху, словно в птичнике. Мало того, вся его физиономия, руки, ноги, грудь оказались измазанными засохшей зубной пастой. «Что за идиотские штучки?» Кронос терялся в догадках, ибо его авторитет был настолько велик и неприкасаем и в семье, и среди криминального клана, что никто даже в мыслях не посмел бы сотворить с ним подобное унижение.
Захлёбываясь от охватившей его ярости, Кронос озирался по сторонам. Неожиданно он увидел на соседней подушке, распоротой крестом, лежащее лезвие. Только тут до него дошло, какая настоящая опасность ему угрожала во время сна. Глаза его расширились от ужаса, панический страх завладел всем телом. Во всё горло он заорал имя своего помощника. На истошный крик босса сбежалась охрана. Даже Минос примчался в своём домашнем халате, тапочках и с зубной щёткой в руках.
Прибежавшие, увидев эту невероятную сцену, застыли в шоке. Минос первый сообразил, что к чему, и быстро стал отдавать поручения по обследованию территории, опросу охранников. Вскоре обнаружили и вскрытый сейф Кроноса. К одиннадцати часам были тщательнейшим образом обследованы все закоулки «Олимпа» и окружающей местности, опрошена охрана, проверены мониторы и датчики. Никаких следов постороннего пребывания.
— Как никаких следов?! — в гневе орал Кронос на Миноса. — Ты что, хочешь сказать, что я сам себя пастой обмазал и пухом посыпал?! А потом ещё сам у себя выкрал документы?! Я тебе что, лунатик, твою мать...
— Успокойся! Гнев — плохой советчик в любом деле, — строго, по-военному произнёс Минос свою любимую поговорку. — Я только констатировал предварительные данные. Раз факты налицо, то вскоре мы найдём того, кто всё это совершил... А теперь остынь и давай не спеша во всём разберёмся. Итак, что мы имеем... Во-первых, демонстративный характер самого события. Убить тебя не собирались, лишь напугать и показать твою уязвимость и доступность...
— И это говорит мне мой собственный начальник охраны безопасности, который уверял, что предусмотрел всё возможное! — размахивал руками Кронос.
— Абсолютно всё предусмотреть невозможно, — спокойно ответил бывший контрразведчик и продолжил дальше: — Кстати, на лезвии, так же как и на сейфе, не было обнаружено никаких отпечатков, в том числе и твоих, если тебя это успокоит.
— Ну и ну! Спасибо за оказанное доверие! — съязвил Кронос.
— Далее... Дерзость действий наёмника подчёркивает силу и вседозволенность...
— Конечно! Такое мог сотворить только больной псих!
— Место совершения налёта — «Олимп». Его не так-то просто взять. Значит, орудовал не просто «наёмник», а профессионал, — рассуждал задумчиво полковник.
— Хм, профессионал?! А на хрена я выкидываю ежемесячно такие «бабки» на охрану, угрохал на спецоборудование целое состояние? Это всё для того, чтобы ты мне сейчас спокойно объяснял, что меня обсыпал перьями какой-то профессионал, урод, псих с отшибленными мозгами? Да?!
Минос понимал, что разговаривать с Кроносом было бесполезно. Кронос — обыкновенный вор, бандит, поэтому его сознание ограничивалось соответствующим мышлением. Минос точно знал, что ни один наёмник из бандитов и даже простых военных не смог бы так ловко преодолеть все ловушки контрразведчика. У них бы просто ума на это не хватило. Нет, если кто и смог пробраться на «Олимп», так это человек, прекрасно разбирающийся в спецтехнике, знающий хитрости и тонкости контрразведки. В общем, не просто профи, а настоящий спец Системы. Что-то нехорошее ёкнуло внутри Миноса, и им овладело плохое предчувствие.
— Ну, чего ты замолчал? — властно произнёс Кронос. — Продолжай! Я весь во внимании.
— Жду, пока ты успокоишься.
— Я?! Я спокоен, чёрт возьми! На «Олимпе» беспредел, а я спокоен...
И справившись с накатившей волной ярости, уже более мягко добавил:
— Ну ладно, проехали. Рассуждай дальше. Мне нравится, как ты это делаешь с таким спокойствием.
Полковник выругался про себя, но вслух тем же ровным голосом произнёс:
— Время нападения, скорее всего, четыре-пять часов утра.
«Тоже время конторское», — подумал он про себя. И пока Кронос нёс очередную ахинею, Минос мысленно проанализировал, что скорее всего «Олимп» тщательно кто-то пас перед операцией. И если это профи, то обнаружить его след вряд ли удастся. Впрочем, так же, как и след его транспорта. А то, как этот профи обошёл всех охранников, не уничтожив ни одного очевидца, поскольку таковых и не было, говорило само за себя. От таких выводов у Миноса засосало под ложечкой, как всегда в случае серьёзной опасности.
— Мать твою, ты мне не неси лабуду! Ты лучше скажи, кто заказчик! — орал в истерике Кронос.
— Заказчик? — всё в той же невозмутимой задумчивости произнёс Минос и почти автоматически ответил: — Заказчика легко вычислить, зная мотивы.
— Ты свой ментяровский базар оставь для своих корешей-мусоров! А мне конкретно скажи, КТО?!
Теперь и Минос не выдержал, подстёгивая свою злость больше неосознанной опасностью, чем издёвками Кроноса:
— Кто, говоришь?! Да кто угодно! Ты что, думаешь, что ты один тут пуп земли, нахлебник на коронованное место? Да Лорду по барабану, кто на этом троне сидит! Утратишь силу, и Лорд выкрутит тебя, как заржавелый болт, и другим заменит, не сильно утруждая себя оправданиями. Вон каких-нибудь твоих конкурентов с умными башками поставит во главе «Олимпа», которые у тебя из-под носа важные документы выкрали, — и дело с концом! И все эти перья, от которых ты в панику впадаешь, — это всего лишь цветочки по сравнению с тем, что ждёт тебя впереди!
Кронос оторопел от такой короткой, но жёсткой, откровенной речи и даже внутри весь как-то съёжился. Никогда он не видел своего начальника охраны в подобном раздражительном состоянии, с горящими глазами. Он всегда его побаивался, а тут... Раз сам Минос говорит об опасности, значит дело обстоит похлеще, чем он думал. Гнев Кроноса моментально исчез, уступив место страху. С этого момента «владыка» «Олимпа» стал серьёзным и озабоченным. Помолчав немного, он сказал:
— Хорошо... Извини, я не хотел тебя обидеть. У меня уже просто мозги кипят от этого беспредела... Давай подумаем: кто это мог сделать?
В кабинете Кроноса воцарилась тишина. Каждый размышлял о своём. Минос понимал, что то, что он только что в гневе сказал Кроносу, не совсем правда. Потому что даже его конкуренты не смогли бы нанять столь высококлассного спеца. И дело даже не в том, что те не потянут по деньгам. Всё дело в секретности и недоступности таких высот для обыкновенных бандитов и бизнесменов.
Тем временем Кронос рассуждал по-своему. Идея Миноса о конкурентах ему показалась вполне явной и угрожающей. Наезды из других областей он исключил сразу. Со всеми были заключены «мирные договора», да и побаивались его изрядно, зная, что за ним стоит могучая сила. Значит, кто-то «поднял рыло» из его владений. Перебрав в памяти всех крупных бизнесменов, на которых держалась империя Кроноса, он пришёл к выводу, что кроме объединившихся Тремовых, прозванных им «Близнюками» из-за редкой одинаковой фамилии, больше некому. Тремовы по размаху и процветанию бизнеса, постоянному наращиванию своих доходов за счёт расширения сферы влияния были единственные, кто мог противостоять ему по силе. Тем более, что они приносили в казну Кроноса почти сорок пять процентов от общего дохода. «У них единственных был киллер, который мог сравниться с Чикой. «Люка! — осенило Кроноса. — Точно, Люка! Кто ещё, если не этот придурок, сбежавший из психушки, мог осыпать меня перьями и измазать пастой... Это он украл документы по заданию Тремовых!» Глаза Кроноса хищно заблестели, и от переполнявших его эмоций он стукнул кулаком по столу.
— Люка! Это сделал Люка, а Близнюки — заказчики!
Полковник едва заметно усмехнулся от легко предсказуемой логики бандита.
— Ну, конечно, кто же ещё! — уверял сам себя Кронос.
В его памяти всплыл конфликтный недавний разговор с Тремовыми, в котором они твёрдо и в жёсткой форме отказались разделить его позицию по щекотливому криминальному вопросу.
— Это они, падлы, под меня роют! А последний конфликт помнишь?! Точно они. Ну, гниды!.. Я им покажу...
Далее последовала целая серия отборных матов.
— ...Они у меня кровью захлебнутся, а их псих Люка — в первую очередь!
Минос с сомнением покачал головой.
— Ну что?! Ты смотри, — возбуждённо продолжал Кронос. — Конфликт был. Документы, которые однозначно касаются интересов Близнюков, — выкрали. Паста с перьями — сто процентов дело рук Люки — этого психа с детскими замашками. Всё совпадает! Да я этих уродов на куски порежу!
И крикнув помощника, ожидающего за дверью, жёстко приказал:
— Срочно разыщите Чику!
Минос опять недоверчиво покачал головой.
— Я бы на твоём месте сначала переговорил с Тремовыми по-хорошему... Что-то тут не то.
— Безусловно, я поговорю. И я сильно удивлюсь, если они мне, после прихода Чики, не расскажут всё как на духу.
— Сомневаюсь... — полковник хотел сказать, что вряд ли это дело рук Люки и Тремовых, но передумал. — Ладно. Чего из пустого в порожнее воду переливать! Пойду, пороюсь в своих бумагах. Может, что-нибудь дельное накопаю.
Кронос проигнорировал сомнения Миноса, будучи твёрдо уверенным, что сможет расколоть Тремовых. Ухмыльнувшись, он произнёс с нескрываемым зловещим ехидством:
— Давай... А я Близнюкам позвоню. Приглашу на чашку чая... с цианидом вместо сахара.
Минос шёл к себе в бункер более чем озадаченный. Он надеялся найти в картотеке, которую тщательно собирал многие годы, ответы на волнующие вопросы. Причём вполне допускал, что они могут находиться и в досье на бывших сослуживцев. Спустившись в свой оборудованный подвальчик, он машинально осмотрел все «секретки» и «контрольки». Всё было как обычно. Включил свет. Уселся за массивный стол. Привычным движением открыл ключом ящики и достал бумаги.
Полковник любил пересматривать эти досье на людей, из-за которых происходили глобальные легальные и нелегальные события в регионе. Это его успокаивало. Читая документы, Минос ощущал своё превосходство над остальными. Это возвышало в нём манию величия и обостряло чувство собственной значимости. Любимым выражением Миноса было: «Человек, обладающий информацией, обладает всем миром». Это стало скрытым девизом его жизни. Поэтому он собирал информацию на всех и про всё. У него имелся компромат не только на Кроноса. Кронос был для него лишь прикрытием, а настоящим боссом был Лорд. Именно ему он непосредственно поставлял важную информацию, минуя Кроноса, и именно от него получал главные задания. Поэтому у Миноса имелся в изобилии компромат на самого Лорда. Об этой тайне не знал никто. Это была страховка его личной безопасности, а также, в случае чего, отличное финансовое обеспечение своей старости где-нибудь в Англии или Америке. Но сегодняшний инцидент говорил о том, что даже в его оборудованном по последнему слову техники бункере было далеко не безопасно находиться такой суперважной информации. В принципе, Минос и оборудовал «Олимп» больше для безопасности своей картотеки, чем для личности Кроноса. «Надо будет в ближайшее время переправить дискеты в швейцарский банк, пока всё тут уляжется, — подумал он. — Так будет надёжнее».
Минос подошёл к своему секретному сейфу и хотел было привычным движением открыть его, но дверка легко поддалась сама. В следующее мгновение ключи с грохотом упали на пол. Сейф был открыт. Внутри — полный беспорядок. Ошарашенный Минос остолбенел. Затем осторожно, точно бомбу, вытащил порванные ценные бумаги и с недоумением посмотрел на них. Внезапно осенившая его мысль заставила отшвырнуть их в сторону. Минос лихорадочно стал выбрасывать всё содержимое сейфа на пол. Добравшись до секретки, он с ужасом увидел, что она была нарушена. Трясущимися руками открыл второе дно. Там было пусто. Не веря своим глазам, он стал ощупывать руками каждый сантиметр, словно дискеты могли уменьшиться до таких малых размеров. Но тщетно. В минуту всё тело взмокло и покрылось противным липким потом. Не обнаружив НИЧЕГО, Минос грузно сполз на пол, словно его тело налилось свинцовой тяжестью. Всё было как в тумане. «Не может быть», — точно заклинание повторял он. Увидев на полу кучу папок из сейфа, полковник с новой силой бросился к ним, швыряя их в разные стороны. Но и там дискет не оказалось.
— Это конец, — еле слышно прошептал он. — Это конец.
Его мозг никак не мог справиться с таким потрясением. Поэтому сознанием моментально завладели панический страх, безысходность и отчаяние. Всегда бесстрашно и смело встречавший удары Судьбы, Минос впервые в жизни по-настоящему испугался. Всю жизнь распоряжаясь чужими судьбами, он не ожидал, что сейчас кто-то так же легко распорядится и его судьбой, оперируя его собственной информацией.
Когда первое оцепенение прошло, Минос попытался взять себя в руки. Сработала давняя привычка контрразведчика. Он, как никто другой, знал, что подобный внезапный психологический удар, если его вовремя не остановить в своём сознании, может кончиться чем угодно: нервным стрессом, глубочайшей депрессией, истерикой, любым преступлением и даже самоубийством. Но умирать раньше отведённого ему времени он не собирался. Это только слабые духом люди кидаются в крайности, придумывают для себя приступы слабости, угрызения совести. Минос же относил себя к сильным. За всю свою карьеру он ни разу не скулил, не допускал нервных расстройств и никогда не просил ничьей помощи. Всегда сам наводил порядок и в своей голове, и в текущих делах. Поэтому он собрал всю свою железную волю в кулак. Резко вдохнул и выдохнул несколько раз, словно освобождаясь от ненужных эмоций. Потом привёл себя в порядок, оправил костюм и стал собирать разбросанные бумаги. Он дал себе приказ ни о чём плохом сейчас не думать и усиленно старался вспомнить только хорошее, что было в его жизни. Но на ум ничего не приходило. Тогда Минос переключил своё внимание на физический труд. В этот момент ему почему-то вспомнилось, как японцы достигают гармоничного спокойствия именно благодаря ручному труду. Они используют знания физиологии человека. Так как на кончиках пальцев находятся нервные окончания, то при постоянном раздражении они задействуют определённые зоны головного мозга, переключая внимание, то есть доминанту в сознании. В памяти Миноса всплыли смешные слова почти тридцатилетней давности, произнесённые его бывшим наставником по поводу перевода доминанты раздражения: «Если у тебя болит зуб, урони на ногу шлакоблок. Тогда о зубе ты вмиг забудешь». Минос улыбнулся. Он поймал себя на том, что был уже вполне спокоен.
Убрав в сейфе, Минос принялся за стол, тщательно наводя порядок в каждом отделе. Этот лёгкий труд помог ему вновь сосредоточиться и спокойно проанализировать ситуацию. Теперь стало вполне очевидно, что работал профессионал высокого класса. Он перебрал в памяти всех своих бывших коллег. Но все их «заморочки» он знал назубок. Так виртуозно никто из них не мог провернуть дело, тем более что тут были и спецоборудование, и хитрые «сюрпризы». Нет, тут побывал настоящий спец, спец из элиты спецов. А таких можно найти только в сферах высшей политики. Значит, это люди Лорда. Больше некому. А если это люди Лорда, то жить полковнику оставалось ровно столько времени, за сколько они сумеют расшифровать его личный код к доступу информации на дискетах. «Печально, но факт, — размышлял Минос. — Хотя какой к чёрту факт! Это всего лишь одно из вероятных предположений. Факт лишь в том, что дискеты пропали. И всё». Он вновь попытался себя успокоить. Перед ним с новой остротой встал извечный шекспировский вопрос, но на сей раз с холодным привкусом смерти: «Быть или не быть? В конце концов, всё когда-то кончается на этом свете, — с грустью подумал он. — Даже собственная жизнь».
Минос решил не докладывать пока Лорду об этом инциденте, а подождать его реакцию. Если тут побывали люди Лорда — полковнику будет однозначно конец. «А если не его?» Эта шальная мысль воодушевила Миноса, хотя и казалась довольно-таки призрачной и невероятной. И всё же. Если кто-то вёл свою игру, значит, у него оставался малюсенький, крохотный, но ШАНС. Следовательно, при любом раскладе ему лучше не высвечиваться и поддерживать воспалённое воображение Кроноса. А там видно будет. С этим твёрдым решением он и покинул свой бункер.
☆☆☆
Кронос был сильно напуган таким дерзким покушением на его «неприкасаемую» особу. Он немедленно активизировал все силы. Приезд Чики во всеоружии (с метательными ножами, с которыми он никогда не расставался) вызвал целый переполох среди охраны. Чика давно стал ходячей легендой «полного беспредельщика». Одно упоминание его имени пугало всех, не говоря уже о личном посещении данной персоной «Олимпа».
Кронос держал Чику постоянно при себе, опасаясь нового неожиданного нападения. А когда приехали Тремовы, он тайно поместил его в соседнюю комнату, дабы верный пёс всегда смог подоспеть на помощь Хозяину. На встречу были приглашены «смотрящие», которые внимательно следили за поведением Тремовых во время беседы. Кронос бесцеремонно начал разговор, «наезжая на Близнюков по-понятиям». Но те были не просто удивлены, а ошарашены этими неслыханными новостями и всячески открещивались от навязываемых на них «предъяв», растерянно отвечая:
— Мы вообще тут не при делах...
Кронос усилил свою словесную атаку и с явным ехидством стал задавать вопросы в лоб:
— А может это у вашего Люки крышу рвануло? Может вы ему дали приказ, а он что-то не так понял?
— Да ты что, Кронос! Зачем нам эти проблемы?!
— Я хотел бы лично переговорить с ним, — твёрдо заявил владыка «Олимпа».
Хотя Люку он боялся не меньше Чики. Но всё же Чику считал сильнее, тем более, что тот сейчас был постоянно рядом.
— Хорошо, — ответили они.
Тут же, в кабинете, Тремовы стали названивать Люке. Но на звонки никто не отвечал. Это усилило общее беспокойство. Атмосфера в кабинете Кроноса наэлектризовалась до предела. Изнурительный допрос продолжался несколько часов подряд. Тремовы названивали своим людям, чтобы те нашли Люку. Но тот как сквозь землю провалился. К вечеру обе стороны изрядно устали от сумасшедшего напряжения, взаимных упрёков и «непоняток», но так никто для себя ничего и не выяснил.
В конце концов, Кронос отпустил Тремовых, обязав их в течение трёх дней доставить к нему Люку. Он предполагал, что Чика сумеет вырвать, а вернее, вычикать соответствующее признание. Кронос по-прежнему был уверен, что происшествие на «Олимпе» — дело рук Люки и Близнюков. Хотя его люди, наблюдавшие за разговором и поведением Тремовых, утверждали, что или они слишком хорошо играют (а вдвоём так импровизировать практически невозможно), или же они действительно «не при делах». Но Кронос остался при своём мнении. Он считал, что такое мог сотворить только Люка: больше, по его разумению, было некому. Людям свойственно руководствоваться личным опытом, эмоциями и своим ограниченным в определённых рамках мышлением. И поэтому неудивительно, что мирок, в котором они живут, перехлёстываясь с перекрёстком обстоятельств, в одночасье становится уязвим со всех сторон.
☆☆☆
После всех этих разборок и безрезультатного поиска Люки Тремовы приехали к себе в офис глубокой ночью. Наконец-то они остались одни и могли выработать приемлемое решение. Но когда Тремовы вошли в свой кабинет и включили свет, они застыли в полном ужасе и недоумении. Люка уже их ждал, сидя в кресле за столом с перекошенным от страха лицом и выпученными глазами. На его лбу, словно зловещий штамп, красовалась вырезанная кровавая буква Z. Такое в их понимании мог сотворить только Чика. Тремовы выскочили из комнаты, сдерживая тошнотворные порывы.
Придя немного в себя, они попытались собраться с мыслями и уже под новым углом зрения взглянуть на события прошедшего дня. Их насторожили два очевидных факта. Во-первых, необоснованный наезд Кроноса с выдуманной причиной якобы дерзкого покушения на него в стенах «Олимпа», что, по их мнению, было явным вымыслом. И во-вторых, труп Люки в их кабинете. К этому присовокуплялось то обстоятельство, что обычно Кронос в непредвиденных случаях всегда держал рядом Чику. Но в течение многочасового допроса Чика отсутствовал. Значит, пока Кронос их держал у себя, Чика порешил Люку. Тремовым пришлось крепко задуматься. Все предпосылки говорили о начале «военных действий». Конечно, пока не в прямом смысле, но наезд был вполне серьёзным.
— Да кто на Кроноса будет покушаться в «Олимпе»? — возмущался первый Тремов. — Какой дурак будет мазать его зубной пастой и облепливать перьями? Это вообще детский развод! Дурь какая-то! Завалил Люку и нас пытается носом в свою грязь воткнуть. Да он что, совсем...! Думает, раз Люку на тот свет отправил, то у нас других бойцов не найдётся вместе со свинцовыми пулями! Я ему сейчас всё выскажу!
Он схватил трубку телефона, но второй Тремов его остановил:
— Подожди. Давай вначале разберёмся. Знаешь, раньше в германской армии солдату было разрешено подавать жалобу на начальство только утром, когда он проснётся и остынет от злости.
— Если ты ещё не заметил, я русский, а не немец, — ответил с издёвкой второй, но трубку всё же положил. — Ладно, давай коньяку немного выпьем. А то у меня от всех этих событий уже голова трещит. Заодно и подумаем, как быть с этим уродом...
☆☆☆
На «Олимпе» эта ночь тоже выдалась бессонной. Буквально через два часа, после отъезда Тремовых, бесследно исчез Чика. Последний раз его видел охранник, когда тот заходил в туалет. Но оттуда Чика так и не вышел. Точно испарился. Кронос порядочно струхнул, но скрывал свой страх криками до хрипоты над подчинёнными. Вся надежда теперь была на Миноса. «Владыка» бегал за Миносом по «Олимпу», якобы ежесекундно контролируя его работу, а на самом деле видя в нём единственную защиту от нападений. И хотя Кронос в гневе махал руками и топал ногами, в глазах его стоял неописуемый страх за собственную жизнь. И это не ускользнуло от опытного взгляда бывшего контрразведчика, которого изрядно веселило такое двоякое поведение «короля Олимпа». Положение Миноса было ничуть не лучше Кроноса, но он держался стойко. Ему было не впервой встречаться с опасностью лицом к лицу. Выдержку и мужество в таких ситуациях он считал главным достоинством настоящего мужчины. Из своего бывшего опыта он знал: кто поддаётся панике, тот быстро погибает, если не от пули, то от собственного испепеляющего внутреннего страха.
