Глава 43
В назначенный день в пять утра, гремя мисками и ложками по тихим улочкам, мы с Татьяной пришли на место общего сбора. Там уже стояли Руслан и Юра. Потом пришли Стас с Женькой. Они сказали, что Сэнсэй на час задержится. Как потом выяснилось, Сэнсэй проработал до самого утра. Ребята поведали, что обычно он не заканчивает, пока не примет последнего пациента. Учитывая огромные очереди к нему, это длилось где-то до двух ночи. Но в тот день, очевидно, узнав, что костоправ уезжает на неделю, людей оказалось гораздо больше. Поэтому только к пяти утра Сэнсэй закончил вести приём.
Позже на дедушкином «коробчонке» подъехал Андрей, вместе со Славиком. Наверное, этой машине было столько же лет, сколько и дедушке Андрея. Но мы с Татьяной были рады и такому средству передвижения. В хорошей компании и «Запорожец» оказывается не хуже «Мерседеса». Мы стали укладывать вещи в «стального коня», забив багажник почти доверху.
– Да, придётся Костику под ноги ставить свою сумку, – деловито сказал Андрей, еле закрывая багажник.
Но когда приехал Костик, надо было в тот момент видеть отвисшую нижнюю челюсть Андрея. Вещи Костика прибыли на «Волге» вместе с гружёным прицепом. И когда мы помогали выгружать эти бесконечные сумки и мешки, у Андрея чуть дар речи не пропал. Беспомощно помахав руками, он наконец взорвался:
– Да ты чё! Как на Северный полюс собрался. Мы же на неделю едем, а ты одних продуктов на три года вперёд набрал! Да ещё эти огромные фляги с водой. Тебе же Сэнсэй сказал одну, а не четыре. Ты бы ещё цистерну сюда приволок!
– Честно говоря, хотел, но не смог. Транспорта подходящего не было, – с улыбкой ответил Костик, кивнув в сторону отцовской «Волги».
– Ну ты даёшь! Куда я это всё тебе грузить буду! Что мне прикажешь с этими бочками делать?! Разве их вместо колёс «Запорожцу» вставить, что ли?!
– Так Николай Андреевич вроде бы с прицепом обещался подъехать.
– Вот именно, что вроде бы...
– Да ладно, не кипятись, что-нибудь придумаем.
Ещё битых пятнадцать минут Андрей ходил, возмущаясь возле огромной кучи вещей Костика. Но Костик только отшучивался, приговаривая:
– Я посмотрю, как на море ваше сиятельство будет благодарить моё величество за столь незабываемый комфорт.
Пока Андрея прорывало в очередном фонтане эмоций, Татьяна спросила у Костика:
– А, правда, зачем ты столько всего набрал?
– А чё, гулять так гулять. Я ж не для себя старался, а для всех, – лукаво оправдывался «Философ». – И, вообще, это всё лишь прах и суета...
И, взяв её нежно за талию, мечтательно произнёс:
– А мне всего дороже твои прелестные уста.
– Да ладно тебе, – легонько оттолкнула его девушка, залившись звонким смехом.
Костик скорчил страдальческое лицо и с пафосом произнёс:
– Ах, гордость сердца стоит многих мук!
И, покосившись на Татьяну, добавил:
– Я тетиву так туго натянул,
Что боюсь, не выдержит мой лук!
– Никуда он от меня не денется. Я ему покажу кузькину мать..., – случайно громко сказал Андрей, продолжая бурчать о своём.
Мы все покатились со смеху. В это время подъехал Сэнсэй с Володей и Виктором. Глянув на огромную кучу вещей, Сэнсэй недоумённо спросил:
– Ребята, вы что, на Северный полюс собрались?
Вся наша компания покатилась в новом приступе смеха, а Андрей, найдя в лице Сэнсэя своего единомышленника, начал изливать душу.
Наконец подъехал и Николай Андреевич с долгожданным прицепом. Но оказалось, что и прицепа для всего Костиного «добра» было маловато. Кое-как распихнув вещи по трём машинам, мы стали утрамбовывать туда и свои тела. Славик пересел в машину Сэнсэя. Мы с Татьяной разместились среди сумок на заднем сиденье «Запорожца». А Костику, как «особо проштрафившемуся», досталось самое «вакантное место» – впереди возле Андрея, на сидении которое мало того, что было нестандартное, низкое, так ещё и болталось на одном шурупе крепления. Так что Костик, с его высоким ростом, ощутил всеми своими конечностями всю прелесть трёхчасовой поездки в «Запорожце». Но нескончаемый юмор наших парней сгладил весь дискомфорт дружным, весёлым смехом.
Наш «Запорожец» тарахтел впереди всей колонны. Андрей пытался выжать из него все остатки сил, упёршись ногой в педаль газа. Сэнсэй со старшими ребятами ехал за нами, сохраняя дистанцию. А Николай Андреевич, гружённый доверху, не спеша рулил где-то позади Сэнсэя... Андрею, вероятно, показалось мало того что он возглавлял колонну, так ему вздумалось продемонстрировать нам, что «Запорожец» – самая «крутая» машина на этой трассе. Прибавив скорость, он начал догонять одну машину за другой, гордо выпятив грудь. Костик же при этих манёврах в шутку перекрестился, вцепившись в переднюю панель, и начал читать молитву о спасении всех страждущих автомобилистов от такого заядлого «погонщика этого драндулета».
Мы вырвались несколько вперёд. На трассе показался небольшой придорожный рынок. Татьяна, увидев издалека стоящую на земле в корзинах клубнику, крикнула ребятам в шуме грохочущего мотора, чтобы те затормозили. И когда мы, наконец, остановились, Костик облегчённо вздохнул, пытаясь вылезти, как он выразился, «из этой консервной банки, сложившей его, словно скумбрию, в три погибели». Чтобы выйти нам, Костику пришлось снова выставлять своё кресло. За этой комедией наблюдал весь рынок. Более того, когда Костик, наконец, захлопнул дверь, от неё отвалилось боковое зеркало. Андрей посмотрел на него такими глазами, как будто тот замахнулся на самое святое:
– Тебе бы рукою мастера, да ногою по морде! Кто так хлопает?! Я ж эту машину три дня собирал. Это же ценный антиквариат! С ней надо обращаться нежно, как с женщиной...
И далее пошла целая лекция на эту тему. Ребята разбрелись по рынку, выбирая ягоды. А я осталась возле «Запорожца», ожидая остальных. В это время подъехал Сэнсэй с ребятами. Когда они вышли из машины, произошло нечто странное.
Одна из женщин, лет сорока пяти, которая до этого отрешённо стояла над своим товаром в чёрном платке с заплаканными глазами, увидев Сэнсэя, спешно перешагнула через свои ягоды, практически раскидав их этим движением по всей земле. Подбежав к Сэнсэю, она упала ему в ноги и начала просить, причитая в слезах:
– Прошу тебя, Гавриил, позаботься о моём сыночке. Как же я теперь буду без него жить! Пожалуйста, Гавриил, возьми и меня к нему. Не хочу я больше этой треклятой жизни, не хочу! Господи, смилуйся надо мной, пусти меня к сыночку...
В это время я стояла совсем рядом. И тут я увидела, как глаза Сэнсэя изменились. В них появился какой-то блеск или, вернее сказать, мягкий, лёгкий свет, который преображал черты лица Сэнсэя. В этот момент я почувствовала, что мой «цветок лотоса» начал сильно вибрировать. И эта импульсная сила исходила не из моих мыслей, а, как мне показалось, от Сэнсэя. Он наклонился над женщиной, приподнимая её.
– Встань, женщина, – сказал он ей очень тихим, спокойным голосом.
Мне показалось, что и голос у него стал какой-то необычный. Женщина приподнялась, но с колен не встала, продолжая его умолять о своём, но уже более тихо, глядя ему прямо в глаза. Сэнсэй ласково положил ей руку на голову и произнёс:
– Не беспокойся, женщина. С твоим Николашей всё хорошо. Он праведный, о нём уже позаботились.
Женщина потянула к нему свои руки. Глаза её засветились каким-то огоньком надежды, а лицо застыло в едином порыве просящей мольбы:
– Пусти, пусти, Гавриил, меня к нему...
От таких слов отчаяния у меня аж мороз по коже пробежал. В этот момент лицо Сэнсэя покрылось какой-то лёгкой дымкой, отчего его лик стал ещё прекраснее. Мой «цветок лотоса» запульсировал ещё больше.
– У каждого свой час. Тебе ещё нужно позаботиться о Ксюше. Отгуляешь у неё на свадьбе, дождёшься первенца, недельку понянчишь. А на девятый день ты пойдёшь к своему Николаше, чтобы рассказать, какой прекрасный у него внук, – спокойно сказал Сэнсэй.
С каждым словом глаза женщины становились светлее и добрее. На её лице заблестели слезинки радости. Женщина расплылась в улыбке. И не зная как выразить свою благодарность, снова начала припадать к его стопам. Сэнсэй же попытался её приподнять с земли. Тут подскочили бабки, которые торговали рядом и, подняв её, повели под руки в сторону посёлка, приговаривая:
– Что ты, Машенька, родная, пойдём, пойдём домой...
Женщина спокойно пошла с умилённым лицом, что-то шепча себе под нос и постоянно крестясь. Другие бабушки начали собирать её раскиданный товар. Все эти события произошли буквально в течение минуты.
В это время подъехал Николай Андреевич. Поспешно подойдя к нашей «окаменевшей» компании вместе с Юрой и Русланом, он осведомился что произошло.
– Да у какой-то бабки крышу рвануло, – сказал Женька, стоящий тогда в стороне от Учителя. – Сэнсэю в ноги начала падать вся в слезах, просить чего-то...
Сэнсэй же после всего случившегося молча закурил сигарету. А когда Николай Андреевич стал расспрашивать, он перевёл всё на житейскую тему, коротко ответив:
– Да всякое в жизни бывает..., горе у человека.
– Понятно... А вы чего тут остановились, мы же здесь не планировали? – спросил Николай Андреевич у Костика.
– Да хотели, вон, клубники купить.
Наша компания вместе с Сэнсэем прошлась ещё раз по рынку. И выбрав спелые ягоды, Сэнсэй купил на всех большую корзину. Довольная бабуся, расфасовывая клубнику по трём пакетам, ласково приговаривала:
– Вы уж, ребятки, не обижайтесь. У этой женщины ещё месяц не прошёл, как сын Николай разбился. Он у неё единственный был, надежда и опора. А муж-то давно погиб... А здесь такое горе. Молодой ещё совсем был, сынок-то. Дочурка у него осталась, Оксана пяти лет... Тяжёлая судьба у Маши. Сына своего одна почти воспитывала, теперь вот внучку надо поднимать вместе с невесткой... И что на неё нашло, ума не приложу? Наверное, совсем от горя ослабла.
– Да, – с сочувствием согласился Николай Андреевич, – постстрессовое состояние... Стрессы ещё не такое расстройство в психике вызывают. Вот был у меня случай...
Послушав красноречивые примеры из его практики, моё сознание несколько успокоилось. «Ну да, – подумала я, – неудивительно тогда, что она кинулась на любого встречного»... Уже через десять минут езды ребята весело болтали о своём, объедаясь спелой клубникой. Во время очередного анекдота Костика меня внезапно осенило. В этот момент я точно вспомнила лепетанье той женщины и ответы Сэнсэя. «Стоп! Она же не произносила имени своего сына и тем более внучки. А Сэнсэй чётко назвал: Николай, Ксюша». От такого открытия я чуть не поперхнулась клубникой. Мне даже расхотелось её есть. «Неужели...» При таких догадках, вспоминая лицо Сэнсэя, мой «лотос» опять начал вибрировать, разливая по телу какие-то приятные ощущения. Я физически ощутила присутствие Сэнсэя рядом. Вернее, не самого Сэнсэя, а ту силу, которая исходила от него в тот момент. И мне стало так хорошо и уютно, словно меня кто-то укутал мягкими лепестками. В этом блаженном состоянии я и задремала.
