Глава 3

Вдоволь накупавшись, Стас и Женя решили попутешествовать по воде на надувной лодке, понырять с аквалангами и по возможности порыбачить. В попутчики к ним охотно присоединились Володя и Виктор. Подготовив надувную лодку и погрузив туда рыболовные принадлежности, эта четвёрка поплыла вдоль берега в направлении рыбзавода. Остальные же, что называется, от вольного добрались до воды, чередуя длительное купание с коротким отдыхом на горячем песке. Сэнсэй с Николаем Андреевичем больше предпочитали «солнечные ванны», после которых совершали длительные заплывы в сторону моря, куда наша молодая компания заплывать не решалась.

Время полноценного отдыха пролетало незаметно. Наши ребята, после очередного купания, с блаженством развалившись на берегу, от примитивного развлечения по сотворению маленьких песочных горок путём усовершенствования творческой мысли дошли до идеи создать незатейливую скульптуру из песка с участием частей тел. «Жертвами» грандиозного замысла стали Костик, Руслан и Славик, вернее их головы, руки и ноги. В процессе «лепки», благодаря разыгравшемуся творческому аппетиту и бурной фантазии, для украшения «произведения искусства» в ход пошла кухонная утварь (в виде тарелок, ложек, вилок), элементы одежды, а также природные дары, такие как камыши, водоросли, ракушки и скудная местная растительность. Ввиду исключительного положения голов «позирующих» во время нашей творческой активности их постоянно приходилось поить, подкармливать, почёсывать носы, щёки, отгонять мух и прочую живность, которая, пользуясь моментом, пыталась на них вскарабкаться, словно любознательные туристы на гору Килиманджаро. В конце концов, после упорного труда, сопровождаемого нескончаемым потоком смеха, вместо задуманного сказочного «Змея Горыныча» в современном варианте у нас вышел, как выразился Андрей, «мутант неизвестной породы». Когда мы вносили последние штрихи в украшение нашего «красавца», одна из его «голов» (которая носила имя Руслан) узрела вдали бегущих по берегу Стаса и Женю.

— О! А где лодка? — удивилась самая «зоркая голова Горыныча». — Чего это они?

«Голова» под именем Славик лениво повернулась в ту сторону в своём непревзойдённом убранстве в виде «шляпы» со свисающими с неё водорослями и, хмыкнув, добавила:

— Забыли, наверное, что-нибудь.

И, наконец, третья «голова», самая мудрая (под именем Костик), что располагалась посредине двух других и соответственно своему статусу была украшена суперчалмой, собственноручно изготовленной Татьяной из рулона туалетной бумаги, салфеток, камышей и всякой травяной растительности, рассудительно произнесла:

— Если бы они чего-то забыли, они бы не летели с такой скоростью.

И действительно, судя по поспешности парней, нельзя сказать, что бег у них был прогулочный. Тем более отсутствие Виктора и Володи, а также соответствующего снаряжения, с которым они уплыли, явно говорило о том, что с ними что-то приключилось. Всё наше внимание сосредоточилось на старших ребятах.

Парни же, добежав до лагеря, стали восстанавливать дыхание после скоростного бега, при этом с удивлением глядя на наш воплощённый творческий замысел.

— Случилось чего? — озадаченно поинтересовалась самая «мудрая голова».

— Ну, вы даёте! — усмехнулся Женя, созерцая грандиозное изваяние.

— А где Сэнсэй? — вопросом на вопрос отозвался Стас.

— Да вон он. — Андрей указал в сторону моря, где среди волн мелькали две головы. — В заплыве с Николаем Андреевичем.

Стас и Женя оглянулись, всматриваясь вдаль. Женя, недолго думая, приложил пальцы к губам и стал громко свистеть в сторону моря. Свист был настолько пронзительным, что Андрей даже со смехом отшатнулся от него, потирая свои уши:

— Нет, ну предупреждать же надо. Так и оглохнуть недолго.

— Да что случилось? — подключился к расспросам Юра.

— Авария, что ли, на вашем судне? С течением не справились? — ехидненько промолвила «зоркая голова».

— Надеемся без жертв, — заключила мысль своего «собрата» «умная голова».

— Да ничего не случилось, — ответил Стас разом на все вопросы, пока Женька выводил свой художественный свист. — Судно в порядке. Все живы, здоровы, чего и вам желаем... — Стас с улыбкой посмотрел на торчащие из песка головы ребят с их «разбросанными» конечностями. — Просто на берегу дельфина нашли.

— Дельфина?! — чуть ли не хором воскликнули мы с Татьяной.

— Да, такого небольшого. — Парень показал руками размер. — Метра полтора.

У нашей компании вырвался возглас восхищения.

— Ух ты!

В это время Сэнсэй и Николай Андреевич, плавая на глубине, оглянулись, и Женька, сигнализируя им, замахал руками. Мужчины поплыли назад к берегу.

— Живой дельфин?! — поинтересовался Андрей.

Женька, выполнив возложенные на себя обязанности «радиомаяка», тут же подключился к разговору.

— Не... дохлый, с дыркой в боку. Причём свежак. Из вавки кровь ещё сочится.

— Фу-у-у, — брезгливо произнёс Руслан.

— Да уж, — продолжал нагнетать обстановку Женя, — зрелище не для слабонервных.

— Кто же его так? — с ноткой жалости проговорил Славик.

— Да что, мало ли «любителей природы»? — чёрным юмором ответил Женя. — Куда ни плюнь, сплошные маньяки по берегу ходят. Так и ищут себе жертву... — и, глянув на скованное положение парня, зарытого в песок, добавил: — особенно беспомощную.

— Ну, ну, — усмехнулся Костик вместе с нами. — Ты сейчас расскажешь! Называется «снимите кепку, растопырьте уши шире».

Женя оценивающе глянул на голову Костика в общей композиции скульптуры и в его глазах блеснул озорной огонёк.

— А это идея, — проговорил парень и как заправский мастер по песочным делам стал дополнять своими смешными задумками нашего и без того комичного «мутанта».

Когда из воды вышел Сэнсэй вместе с Николаем Андреевичем, наш коллектив уже находился в состоянии бурного, безудержного смеха, причём не только «зрителей», но и самих «позирующих» для этой скульптуры. Кстати говоря, последние хохотали больше всех, сотрясаясь, словно проснувшиеся вулканы, отчего от «произведения искусства» начинали отваливаться детали. А если ещё учесть комментарии Женьки по этому поводу, то можно представить, в каком «слёзно-закаточном» состоянии застали нас Сэнсэй и Николай Андреевич, выходя из воды. Впрочем, они тоже быстро присоединились к нашему веселью, отпустив пару уморительных шуточек в сторону этого коллективного творения. А Николай Андреевич, тот вообще, судя по Женькиным дополнениям к скульптуре, которыми тот похвастался, в шутку поставил ему однозначный «диагноз», расписав при этом все присущие ему симптомы.

Когда закончился этот беспрерывный смех и извлечённые из песка «жертвы» скульптуры пошли купаться, Стас вкратце рассказал Сэнсэю и Николаю Андреевичу об их находке. Наш психотерапевт, стоявший рядом с Сэнсэем, слушал парня сначала в некотором напряжении, но потом, расслабившись, произнёс:

— А я уж подумал... Так свистели с берега, точно весь ваш экипаж пошёл ко дну.

— Да это вон Соловей-разбойник, — с виноватой улыбкой кивнул Стас на Женьку.

— Ага, — подхватил Андрей, слушая разговор, — упражнялся тут на наших ушах.

Женька самодовольно усмехнулся и махнул рукой в сторону Андрея.

— Эх, темнота! Ничего вы не понимаете в нашем разбойничьем акустическом искусстве.

Все вновь засмеялись. Сэнсэй же лишь улыбнулся и промолвил:

— Ну, показывайте вашу «большую дорогу».

Стас, Женька, Сэнсэй и Николай Андреевич двинулись в путь. Руслан, в это время выходя из моря, спросил у Юры:

— Ты дельфина когда-нибудь видел?

— Нет.

— И я «нет». Пошли, посмотрим?

— Пошли.

Они поспешили догнать Сэнсэя. А следом за ними рванула и вся наша компания, терзаемая не меньшим любопытством. Николай Андреевич обернулся и, увидев такой массовый поход, остановился.

— Э, ребята, а кто в лагере останется?

— Да от кого его охранять-то? — за всех ответил Андрей. — Всё равно вокруг ни одной живой души...

— Кроме маньяка-одиночки, — устрашающим «закадровым» голосом добавил Женька.

Все засмеялись, а Николай Андреевич вопросительно посмотрел на Сэнсэя.

— Ничего страшного, — ответил тот на его молчаливый вопрос.

— А машины?

— Да ладно, это всего лишь железо. Если что, пешком до города дойдём.

— И, правда, — весело поддержал его доктор, переключившись на настроение Сэнсэя. — Тем более ходить полезно для здоровья!

Минут через двадцать пешего хода мы увидели надувную лодку, вытащенную на берег, а рядом Володю и Виктора, которые сидели возле неподвижного тела животного и видимо из жалости поливали его морской водой, хотя было очевидным, что это уже ему не поможет. Дельфин лежал на песке, головой к берегу. Прибрежные морские волны едва доходили до хвостовой части туловища.

Подойдя, мы молча окружили это необычное существо. И первое, что меня в нём поразило — его щелевидные тёмно-карие глаза. Они застыли в выражении немой, ужасной боли и страдания, словно у человека, пережившего большое горе. Его тёмная, почти чёрная спина, увлажнённая человеческими руками, блестела на солнце, порождая иллюзию тела, наполненного жизнью. Белое брюшко и красивые чёрно-белые полосы по бокам контрастно выделялись на идеально гладкой коже. Светлые участки виднелись вокруг симпатичной мордочки со слегка выступающей нижней челюстью. Сбоку на туловище, чуть ниже головы, находилась колотая рана, из которой уже едва сочилась кровь. «Вечная» добродушная улыбка дельфина казалась такой нереальной на одре ужасной смерти. Глядя на это безобидное, дружелюбное существо, сердце сжималось от жалости, неспособности чем-либо ему помочь.

— Кто же его так? — грустно спросил Андрей, глядя на дельфина.

— Очевидно, рыбаки багром ударили, — ответил Сэнсэй, осматривая рану.

— Господи, за что?! — с жалостью вырвалось у Татьяны.

— Иногда дельфины у рыбаков улов обкрадывают, снасти им портят. Но дельфин всего лишь животное. Он плывёт туда, где есть добыча. А люди... — Сэнсэй тяжело вздохнул, взгляд его сделался несколько суровым, — за это их убивают.

Сэнсэй замолчал, а во мне в эту минуту всколыхнулись целые потоки различных чувств. В горле застрял какой-то комок, к глазам подступали слёзы. У какой же твари, иначе этого человека не назовёшь, поднялась рука на столь великолепное создание? Это же дельфин, полноправный обитатель Земли, житель океана. И его «дом» гораздо больше нашего. Да нам, людям, не убивать нужно, а учиться у этих доброжелательных существ их удивительной дружелюбности, их естественной радости жизни, гармонии сосуществования. Ведь они хоть и дикие животные, но никогда не пытаются взять больше от природы, чем им нужно для существования, никогда не пытаются кого-либо или что-либо завоёвывать. Они мирно уживаются с огромным видовым разнообразием «жителей» Мирового океана и не просто существуют, а, учитывая их жизнелюбие, не сомневаюсь в этом, умеют радоваться каждому проживаемому мгновению.

По-моему, в погоне за нашим «цивилизованным» прогрессом, который требует всё больше и больше природных жертв, мы утрачиваем свой человеческий облик, мы утрачиваем в первую очередь себя, своё Духовное. Ненасытными, нескончаемыми потребностями возвеличиваем Эго, превращаемся в уродливых, бездушных тварей, уничтожающих не только Землю, но и всё живое на ней, в том числе и себе подобных. И считаем это нормой?! Но разве для этого мы появились на свет? Жизнь — мгновение. И каждый в этом мгновении хочет быть счастливым. Хочет, но не может. Почему? Природа нам даёт свои молчаливые ответы на эти вопросы в гармонии своих будней. Только мы делаем всё наоборот: вместо того чтобы наблюдать — убиваем, вместо того чтобы разумно созидать — разрушаем. Да, это страшно — жить со звериной натурой и обладать разумом, где главенствует Эго. Вечные муки... А ведь счастье так близко. Нужно лишь повернуться в сторону Добра и просто стать Человеком.

Ребята стояли молча над телом дельфина. Даже Стас, насколько он был парнем сдержанным, и тот отвёл взгляд в сторону, еле сдерживая эмоции:

— Попался бы мне сейчас этот «рыбачок», надолго бы потерял охоту брать что-либо тяжёлое в руки...

— ...и дурное в голову, — таким же тоном добавил Виктор.

— Ненависть — плохой советчик, — задумчиво заметил Сэнсэй.

— А кто говорит о ненависти, — пожал плечами Женька. — Мы бы его «любя»... отметелили. Да так, что он не то что руку на дельфина.., он бы воду за седьмую версту обходил, к умывальнику дорогу забыл.

— Ну, ну, «толерантный» ты наш, — с едва заметной улыбкой проговорил Сэнсэй и, помолчав немного, добавил: — А если серьёзно, ты, конечно, в чём-то и прав, если будешь снисходителен к злу, не заметишь, как станешь равнодушным к добру. Однако, наказывая зло, надо уметь вовремя остановиться. Только так ты сможешь избежать опасности, которая таится внутри тебя. Побеждающий не гордится, не насилует, не ликует. Он побеждает... и в первую очередь самого себя. Так что наказывая зло, нужно помнить о добре.

Ребята выслушали Сэнсэя и вновь понурили головы над телом дельфина.

— Давайте похороним его, что ли, — предложил Женька после некоторого молчания, очевидно пытаясь как-то реабилитироваться перед Сэнсэем.

— Правильно, — поддержал его Андрей. — Сейчас я за лопатой сбегаю...

— Да зачем лопата? — возразил Женя. — Нас много, быстрее руками выроем могилу в песке. Что тут её рыть?

И словно в подтвержденье своих слов Женька сделал руками несколько размашистых загрёбов песка, словно многоковшовый экскаватор, демонстрируя нам, как это быстро делается. Сэнсэй же во время Женькиных «песочных работ» зачерпнул рукой воду и полил её на дельфина. Потом стал нежно поглаживать его голову, при этом приговаривая:

— Зачем же вы его хотите хоронить на суше? Он — моряк. Его родная стихия — это море...

— Что, его бросим вот так, в море?! — удивился Женя. — Давайте лучше в песок зароем, по крайней мере его рыбы не съедят. Здесь он будет спать спокойно... — Сэнсэй, сидя на корточках, глянул на него и усмехнулся, отчего Женька, почуяв, что снова ляпнул что-то не то, растерянно добавил: — дорогой нам товарищ.

Такой репликой он вызвал у ребят улыбки, которые те постарались скрыть, так как момент для этого был явно неподходящим. Сэнсэй же не стал ничего отвечать Жене. Он начал приподнимать голову дельфина, взявшись за неё двумя руками.

— Ну-ка, Николай Андреевич, помоги...

На помощь, помимо Николая Андреевича, сразу же ринулись и другие ребята, в том числе и Женька. Но для переноса тела вполне хватило Сэнсэя, Николая Андреевича и Володи. «Траурный эскорт» двинулся в море. Часть нашей компании осталась на берегу, остальные, в том числе и моя особа, шли в сопровождении. Едва вода стала доходить до пояса, и тело дельфина было наполовину погружено в воду, Сэнсэй сказал своим помощникам:

— Давайте я дальше сам. В воде он легче...

Когда мужчины передавали Сэнсэю тело дельфина, я заметила, что Сэнсэй не просто его обхватил, как придётся. К моему удивлению, он положил ладонь левой руки прямо на рану, словно прикрывая её от любопытных глаз. Правой же рукой обхватил сверху спину животного. И погрузив тело дельфина наполовину в воду, пошёл с ним на глубину. Мы же остались стоять на месте.

Сэнсэй шёл медленно и осторожно, словно в его руках был не мёртвый дельфин, а маленький ребёнок, которого он нежно поддерживал и терпеливо учил плавать. Они постепенно удалялись в море. Лишь когда вода дошла Сэнсэю до груди, он остановился. Я подумала, что сейчас он оттолкнёт тело на глубину и оно пойдёт ко дну. Мне стало безумно жалко этого дельфина. Несмотря на те печальные обстоятельства, благодаря которым мы смогли узреть это чудесное творенье природы, и короткое время нашей «встречи», всё же этот дельфин показался каким-то родным и близким. Во мне зародилось необычное чувство к этому животному, которое трудно точно описать словами, словно его горе при жизни было моим горем, его боль — была моей болью. Это непонятное ощущение какого-то невидимого единения стало переполнять меня изнутри. Я прикрыла глаза, боясь увидеть момент его погружения в воду, и подумала, пусть лучше в памяти сохранится картинка его «странствия» с Сэнсэем. Но, закрыв на какое-то время глаза, я неожиданно услышала удивлённый голос Татьяны:

— Он что, живой?!

Я открыла глаза и с удивлением увидела, что мои друзья с любопытством наблюдали за Сэнсэем и дельфином, который по-прежнему находился у него в руках. Вода, где находился хвост дельфина, волнообразно колыхнулась. Сначала я подумала, что это мне померещилось. Но спустя несколько секунд колыхание вновь повторилось, причём гораздо сильней. Это уже ни с чем не спутаешь. То же заметили и ребята. Мы обрадовано воскликнули:

— Смотрите, смотрите, он живой!

Привлечённые нашим шумом, парни, оставшиеся на берегу, попытались подойти к нам. Мы же хотели подобраться поближе к Сэнсэю. Но Николай Андреевич остановил нас всех.

— Тише, не шумите. Стойте на месте. Напугаете же его...

Наша компания замерла, с восхищением наблюдая за происходящим. Движения дельфина были сначала слабые, точно он медленно приходил в себя после глубокого забытья. Но немного позже они стали смелее и интенсивнее. Удивительным было и то, что этот дикий раненый дельфин, явно испытавший неимоверную боль от чуть не погубившего его человека, даже не пытался вырваться из рук Сэнсэя, хотя тот лишь поддерживал его на плаву. Наоборот, судя по оживлённым движениям, он словно наполнялся жизненной силой. Похоже, каким-то образом понимая это, дельфин не спешил выскальзывать из заботливых, добрых рук.

Через некоторое время дельфин вскинул из воды свой плоский хвост, по форме похожий на китовый, только в миниатюре, и, смешно шлёпнув им по воде, нырнул. Вынырнув недалеко от Сэнсэя, он стал к нему боком, и некоторое время самостоятельно балансировал на поверхности, при этом «наблюдая» за тем, кто ещё недавно держал его в руках. Сэнсэй тоже замер, глядя на дельфина. Через некоторое время, когда, видимо, этот безмолвный «диалог» закончился, дельфин развернулся и медленно поплыл в сторону открытого моря. Вопреки нашим ожиданиям, он больше не нырял, а старался держаться на поверхности. Сэнсэй же проводил его немного взглядом, а потом, окунувшись и пригладив волосы, стал возвращаться на берег.

Когда мы уже все столпились на берегу, Виктор заметил:

— Что-то он хиленько плывёт. Насколько мне известно, дельфины — быстроходные создания.

На что Женька подметил на своём излюбленном деревенском диалекте:

— Тебя бы так багром вдарили, посмотрел бы я, как ты поплыл ... Хорошо, что ещё хоть так буксирует своё тело.

— Да, слабоват, — произнёс задумчиво Сэнсэй, глядя, как тёмный силуэт с полумесяцем-плавником неспешно удалялся в море, периодически теряясь среди волн.

— Я ж и говорю, выживет ли? — деловито проговорил Женька.

— Сплюнь, — предложил ему Стас.

Женька тут же последовал его совету. Поплевал три раза через левое плечо и, сняв бейсболку, постучал по своей голове. Стас, заметив его движения, усмехнулся:

— Та по дереву же надо, по дереву стучать.

— Так ведь дерево оно и есть дерево, — сказал Женька таким тоном, мол это всего лишь мелочи жизни.

Мы заулыбались. А Стас, махнув рукой в его сторону, обратился к нам:

— Помогите нам вещи дотащить. А то вся охота пропала рыбачить.

Второй раз нам не нужно было повторять. Все дружно пошли разбирать удочки, рюкзаки, разгружая лодку. Саму же лодку ребята спустили на воду на мелководье и за верёвку потащили её как бурлаки вдоль берега.

Пока мы собирались, поднялся сильный ветер. Уходя, мы вновь глянули на море, высматривая глазами нашего дельфина. Но его уже нигде не было видно среди поднявшихся волн. Сквозь шум ветра донёсся печальный крик чайки, кружившей над водой... Да, к сожалению, всё имеет в этой жизни своё начало и свой конец.

Мы поникли головами. Очевидно, никому не хотелось верить, что наш почти оживший дельфин утонул, хотя здравый смысл твердил скорее об обратном. Некоторое время мы шли молча, всё оглядываясь с надеждой туда, где последний раз видели дельфина. Но каждый раз с грустью опускали свой взор на песок под ногами.

— Нет, ну в конце концов, — первым не выдержал Женька этого прискорбного тотального молчания. — Дельфины же не тонут. Это же рыба!

— Тонут, — ответил Сэнсэй ровным и спокойным голосом, в котором не было ни намёка на малейшие эмоции. — Бывают случаи, когда они тонут в течение минуты, особенно когда возбуждены, испуганы. Но если они тонут — это происходит быстро... И если уж на то пошло, дельфины — это вообще не рыбы, а теплокровные млекопитающие, так же, как и человек. Они обладают развитым мозгом. И, между прочим, кора головного мозга дельфинов имеет большую площадь, чем кора человека.

— Соответственно и извилин в ней больше, в отличие от некоторых гомосапиенсов, — шутливо добавил Николай Андреевич, взглянув на Женьку.

Сэнсэй улыбнулся и продолжил:

— И так же, как и человек, дельфины реагируют на различные ситуации, в том числе и стрессовые. Им тоже присущ страх.

— Всё равно не пойму, как они могут утонуть? — пожал плечами Женя, то ли действительно не разумея, то ли притворяясь.

— Обыкновенно, — ответил Сэнсэй. — Они просто захлёбываются, как человек. Если дельфин находится в стрессовом состоянии, то достаточно воде попасть через дыхало в лёгкие... и всё.

— Через дыхало? — переспросил Руслан. — Это что-то типа человеческой ноздри, что ли?

— Угу, только расположенной в самой верхней части головы. Оно напрямую сообщается с лёгкими.

— Здорово! Чихнул, и всё море вокруг в... — Руслан не договорил, предоставляя вяло улыбающейся публике самой закончить его «гениальную догадку».

— Интересно, а как же он кашляет в воде? — поинтересовался Андрей.

— Да никак. Дельфины никогда не кашляют.

— Везёт же... этим теплокровным млекопитающим, — позавидовал Виктор, которого с самого утра мучил кашель. — Наверное, они никогда не болеют простудой.

— И чего я не дельфин? — мечтательно произнёс Женька.

— Ошибаешься, — ответил Сэнсэй Виктору. — Они так же болеют, как и мы. У нас даже идентичны с ними микроорганизмы, которые вызывают респираторные заболевания. Вот только в отличие от нас дельфины очень плохо переносят простуду. У них она зачастую переходит в воспаление лёгких, которое почти всегда заканчивается смертью животного.

Женька сотворил удивлённый взгляд:

— Да? Всё же хорошо, что я не дельфин.

— Но если они захлёбываются от воды, как же они там живут? — полюбопытствовал Костя.

— Гибнут они лишь при значительных стрессах, когда впадают в панику, в принципе так же, как и человек. А так они живут будь здоров! У них такая система мышечных и воздушных клапанов, которая идеально работает в самых сложных внешних условиях.

— Да уж, — вздохнул Николай Андреевич. — Называется в страхе все равны. — И помолчав, спросил у Сэнсэя: — Подожди, подожди, получается для дельфинов во время апноэ важен психологический фактор, как апноэ для человека?

— Совершенно верно.

— Апноэ? — удивился Руслан. — А что это такое?

Женька хмыкнул:

— Ну ты вообще... Апноэ — это задержка дыхания. Даже я про это знаю!

Руслан глянул на акваланги, лежащие в лодке, и с кривой улыбочкой произнёс:

— Ещё бы тебе не знать.

— Ничего, — подбодрил его Стас. — Поныряешь с наше, и ты будешь знать.

— Ага, головой в песок, — добавил Женька с усмешкой и посмотрел на Стаса.

Они вместе рассмеялись, вероятно, вспомнив какой-то забавный случай из своего прошлого. Руслан же обиженно промолвил:

— Я тебе страус, что ли?

— Ну, если нет, так будешь, — беззлобно заявил Женька, вновь переглянувшись со Стасом.

Народ почувствовал явный подвох в его словах и настоял рассказать о том, что скрывалось за этими ухмылочками. Парни поведали историю о своих первых неудачных опытах в процессе обучения нырянию. В общем-то, ничего особенного, но, безусловно, в Женькиной интерпретации это выглядело весьма комично. В конце Стас произнёс:

— Классно, если бы человек мог долго пребывать под водой без дополнительных средств, без аквалангов.

— Это вполне реально, — между прочим заметил Сэнсэй. — Мозг человека запрограммирован на многое. Просто надо уметь пользоваться этими возможностями... Ведь что есть дыхание человека? Это чередование вдоха и выдоха воздуха. Данный процесс происходит за счёт сокращения диафрагмы и рёберных мускулов, благодаря чему изменяется объём грудной клетки. Газовые обмены осуществляются на уровне лёгочных альвеол, обогащая кровь. Кровь разносит кислород по клеткам, забирая углекислый газ. А чем регулируется этот ритм дыхания? Дыхательным центром, который расположен в продолговатом мозге. Вот тут-то и лежит золотой ключик к «переключениям скоростей».

— В смысле программ? — проговорил Костик.

— Ну да.

Женька самодовольно усмехнулся:

— Ага, а ключик, как в той сказке, лежит себе спокойненько и никто не знает, где он лежит. А кто знает, тот молчит, ибо сам дотянуться до него в ту щёлку не могёть.

— Ошибаешься, — улыбнулся Сэнсэй. — Кто хочет, тот всегда найдёт... и дотянется. Этих практик по задержке дыхания полно. Только надо искать и не лениться, а не сказки рассказывать, что их нет, потому что тебе они неведомы. Вон, к примеру, в йоге есть практика для тренировки контроля над дыханием. Называется Пранаяма. Хотя в первоначальном варианте она давалась именно как инструмент для пробуждения одного из древнейших рефлексов человека — «рефлекса погружения», причём не столько в воду, сколько в глубины собственного сознания, где человек постепенно приближался к истокам души. Но сейчас эта практика несколько видоизменена людьми и раздута в целое учение, где йоги в основном тратят время и силы на то, чтобы научиться контролировать дыхание, ускорять некоторые процессы в организме, например заживлять раны, или замедлять, к примеру, общий метаболизм или сердечные сокращения... Это, конечно, тоже хорошо, человек хоть таким способом учится контролировать свои мысли. Но уж слишком людьми было разбито на дробинки целое и усложнено простое. Поэтому сегодняшний человек, занимаясь этой практикой, созерцая дробинку, думает, что это и есть то самое целое... — И уже вновь обращаясь непосредственно к Жене, Сэнсэй сказал: — Так что если ты хочешь научиться просто задерживать дыхание, можешь использовать и эту практику.

Выбор богатый. Техникой задержки дыхания в изменённом состоянии сознания люди владели издавна. Эта практика встречается повсюду: в Тропической Африке, в Северной Америке, в Лапландии, на острове Бали. Я уже не говорю о тех техниках, которые передают из поколения в поколения люди, издавна живущие дарами моря, например те же охотники за жемчугом.

Женька подумал-подумал и стал рассуждать вслух.

— Нет, ну сколько человек может продержаться под водой без воздуха? Максимум две минуты и то профессиональный ныряльщик. Я имею в виду без акваланга, — уточнил парень.

— Он прав, — согласился Николай Андреевич. — Потом наступает аноксия, проще говоря кислородное голодание, что приводит к необратимым процессам в веществе головного мозга. Человек теряет сознание...

— ...и всё, алес капут, — закончил Женька, поддерживая своего «компаньона».

На что Сэнсэй возразил:

— В особом состоянии сознания даже нетренированный человек может находиться гораздо дольше любого профессионального ныряльщика.

— Да ну, Сэнсэй, это уже слишком, — не поверил парень.

— Спорим? — тут же предложил Сэнсэй, загадочно улыбаясь.

— С тобой, Сэнсэй? Ни за что, — сразу же отмахнулся Женька под общий хохот ребят. — Я что, на самоубийцу похож? Я и так знаю, что столько не высижу под водой, сколько ты.

— Нет, я себя в счёт не беру, — успокоил его Сэнсэй. — Вон возьми любого из этой гвардии, на выбор.

— На выбор, говоришь? — лукаво усмехнулся Женька и стал нас «буравить» взглядом.

И тут, как назло, у меня случайно оборвалась ручка полиэтиленового пакета, который я несла.

— Ой, — растерянно произнесла моя особа и стала поспешно поднимать с песка рыболовные грузики и какие-то вещи.

Андрей и Володя, шедшие рядом, принялись мне помогать. Женька же, обратив внимание на «объект» своего беспроигрышного варианта, самодовольно заявил:

— Вот, возьмём хотя бы её.

— Её так её, — согласился Сэнсэй. — Ты не против? — спросил он у меня.

Я же, по наивности полагая, что это будет всего лишь какой-то очередной весёлый розыгрыш, решила подыграть Сэнсэю. И не хуже самоуверенного Женьки заявила:

— Конечно не против. Какие разговоры? Я же потомственный ныряльщик в седьмом поколении. А знаете, как сибиряки ныряют? Ого-го-го! Как нырнут в Горном Алтае, так аж в Карском море выныривают!

— Выныривают или всплывают? — с ехидненькой улыбочкой уточнил Женька.

— Ну, это как кому повезёт, — ответила я.

Наш диалог рассмешил всех ребят.

— Так-с, — потёр руки Женька в предвкушении выигрыша. — А на что-с спорим?

— Да на что хочешь! — весело ответил Сэнсэй.

— Тогда.., тогда, — аж растерялся парень.

— На дежурство по лагерю, — подсказал ему Стас, поскольку как раз приближалась их очередь.

— Точно, точно, — подхватил Женя. — На дежурство по лагерю! Это всякая там метлоуборка, посудодрайка, разведение пожарища на берегу, то бишь «очага» (так у нас называли костёр). И прочие, прочие мелкопротивные элементы лагерного быта.

— Идёт, — сказал Сэнсэй. — Придём в лагерь, тогда и устроим соревнования.

И они пожали друг другу руки, а Володя «разбил» их спор. Мы продолжили свой путь. Женька же, окрылённый своим явным преимуществом, принялся за «психологическую обработку» соперника, вернее соперницы, подготавливая меня к уборке и расписывая в подробностях, что мне предстоит сделать.

— Может, мне ещё пыль с камыша стереть? — со смехом предложила я, поддерживая это веселье.

— Нет, ну что вы, что вы! — начал деликатничать довольный Женька. — Всё-таки мы джентльмены. Ограничимся лагерным хаосом. — И тут же добавил: — Хотя, если у дамы будет такое желание, можно и не только пыль с камыша стереть. Вон ещё, к примеру, ту лужицу прибрать.

Женька кивнул на море, и все вновь грохнули со смеху. Так мы и шли до палаток, обмениваясь с ним «взаимными любезностями и уступками» под повальный хохот ребят.