…Аваддон направлялся в Небесную Канцелярию со странным настроением. Его попросили зайти, туманно объяснив: имеется «красное задание». На жаргоне ангелов — это кого-то убивать. Умерщвлять на благо Небес Аваддону не слишком нравилось, но он понимал, что добро нуждается в защите. «Слово Божие ведь в принципе можно нести по-разному, — думал ангел, продвигаясь среди облаков. — Кто сказал, что пыточные инструменты не могут служить добру? Очень даже могут, если достаточно полежали в святой воде». Возможно, его новая мишень — серийный убийца или злой король. Резать таких — в Раю целая очередь желающих. А вдруг… у ангела захватило дух, — вдруг это заказ на САМОГО Наполеона? Боже, скорее бы узнать…

Он взялся за ручку двери, когда его окликнули.

— Аваддон?

Ангел обернулся. В конце облачного коридора, подсвечиваясь сиянием, стоял Иисус.

— Господи?

— Подойди на минуточку, сильвупле.

«Сразу видно, Господь вернулся из Европы, — подумал Аваддон. — Как погостит у дворянства, так сразу проскакивают французские словечки. Этот дурацкий французский — главная мода, пожалуй, со времён популярности латыни».

— Нет, латынь была популярнее, — небрежно махнул рукой Иисус, и ангел тихо проклял себя: надо же, всегда забывает о способности Божьей читать мысли. — Ничего, я читаю их крайне редко, случайно так совпало. — (Аваддон охотно провалился бы сквозь землю, но в данный момент он находился в облаках). — Так вот, я отменяю твоё задание. Тебе следует направиться на Землю и заняться куда более важными для Рая вещами.

— Убить Наполеона? — похолодел от предвкушения Аваддон. — Господи, да только скажи.

— Мне вообще любопытно, — с лёгким раздражением произнёс Иисус, — почему, едва я остановлю ангела, он сразу делает вывод, что его отправят на убийство знаменитой персоны? Я понимаю, в Раю сложно, — но ведь не до такой же степени!

Аваддон понуро опустил крылья, усиленно стараясь не думать ни о чём.

— Ладно, это к делу не относится, — вскользь заметил Иисус. — Как ты уже понял, я только что с Земли. Загадочное предчувствие заставило меня вернуться на минуту раньше. Ты прав, дело касается Наполеона, но ошибся в степени кровожадности. Этот низкорослый месье, дай я ему здоровья, слишком много на себя взвалил — и у него отлично получается. Не пребывай я в уверенности, что Люцифер здесь абсолютно ни при чём, сказал бы: французу чёрт ворожит. В мои же планы вписывается здоровая конкуренция, а не покорение планеты одним-единственным монархом. Создание Французской империи от Лондона до Калифорнии несколько тревожит. Являться ему я не хочу: он наверняка в меня не верит, а тратить время на доказательства — не мой стиль. Нам придётся задействовать чтиц.

Ангел тупо кивнул. Он атрофировал мысли, голова звенела, как пустой котелок.

— Впервые за сотни лет я обращаюсь к чтицам, — продолжил Иисус. — Сейчас вживлю тебе послание, но в общем там довольно просто. Когда ты вселишься в девушку, пусть она напишет: «Наполеон пробыл в сожжённой Москве до 19 октября 1812 года». Пожалуйста, проследи за грамотностью, им свойственно лепить ошибки.

— И всё? — насторожился ангел.

— А что ещё нужно? — лучезарно улыбнулся Иисус. — (Как хорошо знал Аваддон, 33-летняя командировка в римскую провинцию Иудея наложила на Сына Божьего пусть лёгкий, но всё же чёткий отпечаток палестинских традиций). — Остальное доделает судьба, мон шер ами. Французы задержатся до холодов, а это уничтожит их армию. Я часто посещаю Россию, и хотя принципиально равнодушен к непогоде, в ноябре — феврале ношу треух и кацавейку — знаешь, так чисто вот по инерции. Мороз самую лучшую армию превратит в сосульки. Ну, благословляю…

Аваддон щёлкнул сложенными крыльями и склонил голову. Однако, едва он завернул за угол, Иисус неожиданно явился из воздуха снова — скромно и вежливо улыбаясь.

— Извини, забыл одну вещь сказать, — сообщил он. — Моего Отца всегда расстраивал конкретный случай с Каином и Авелем. Нет, это классический урок для всего человечества, но… Вдруг что-то у них пошло бы по-другому? Кардинально менять ничего не требуется. Однако держи дополнительный код. Надо сделать так, чтобы Каин стал земледельцем, а Авель — скотоводом. Отец уверен — профессия определяет будущее человека: да, он давно не видел Землю и отвык от людского поведения. Между нами — это он зря, земляне сильно изменились. Не удивлюсь, если здесь через сто лет и художник, пишущий акварели, станет страшнейшим диктатором столетия, — нимбом чувствую. Сделаешь? Приказывать не могу, это лишь моя личная просьба — штрих к основному заданию.

Ангела захлестнуло чувство верноподданности.

— Господи, да конечно… да как ты… да чтобы я… Клянусь Иерусалимом…

— А, ну вот и отлично, — улыбнулся Иисус. — Вечером, если вспомнишь, заходи. Мне такую славную амброзию привезли из испанских монастырей — великолепно укрепляет веру. Едва человек пригубит, сразу понимает, что Бог есть — это чудо из чудес, Аваддон.

…Ангел спокойно и без проблем миновал патрули французских драгун. Пачками стучали выстрелы, город горел, сажа крупными хлопьями падала с небес. В соседнем переулке слышалась ожесточённая ругань на двух языках — это гессенцы и итальянцы дрались за собольи шубы, обнаруженные в купеческом особняке. «Неплохая страна, — размышлял на ходу Аваддон. — Странная, конечно, но неплохая. И торговцы интересные. Только здесь я наблюдал такую экзотическую разновидность заработка — украсть бочку водки, продать за полцены, а деньги пропить». Без маски ангел чувствовал себя неуютно, зато бедный слепой с повязкой на глазах, в затасканном армяке и со стиснутой в пальцах суковатой палкой не вызывал подозрений у французов. Правда, уже на подходе к заветному дому (Аваддон то и дело сверял маршрут, указанный на папирусе староарамейскими буквами) к калеке привязались двое пруссаков, коих заинтересовал именно видавший виды армяк. Крайне удивившись немецкой жадности, ангел беззвучно прикончил в подворотне обоих и, восхвалив благословение Господне, двинулся дальше.

И едва не столкнулся с Агаресом.

Демон как ни в чём не бывало выскользнул из особняка, оглянулся, — (ангел вжался в стену), — и зашагал к Кремлю. Демон, разумеется, пребывал не в своём облике (совершенно без фантазии: седой горбатый старик, в Аду совсем кончилось воображение), но ангел узнал бы его из тысячи. Появление Агареса не шокировало Аваддона, он знал: ответственность за книгу нёс персонально Самаэль. Когда брат удалился на изрядное расстояние, ангел без труда справился с банальным демоническим заклинанием, блокировавшим дверь. Он запросто прошёл бы сквозь стену с помощью специальной молитвы, но взлом доставил ему особое удовольствие. Чтица не обратила на посланца Рая никакого внимания. Она так яростно водила по бумаге гусиным пером, что келью испещряли фиолетовые брызги чернил.

Ангел благоговейно приложил обрывок ткани от туники Иисуса к её руке.

Комната особняка мгновенно погрузилась во тьму. Аваддон почувствовал небывалую лёгкость и в то же время резкую боль. Она не прекращалась — напротив, становилась сильнее и сильнее, пальцы кололо словно иглами. Оболочка чужого тела мешала, её хотелось сбросить, разорвать, чтобы глотнуть воздуха, и он с трудом подавил это желание. Сосредоточившись усилием воли, ангел разглядел в расплывающемся мареве бумажные листы. К его изумлению, чтица сопротивлялась, она не желала вторжения чужой души! Не без труда подавив волю девушки, гость стиснул гусиное перо. Итак, сначала — Наполеон.

Аваддон вывел строчку девичьими пальцами, тщательно имитируя размашистый почерк Насти, и мир изменился. Император французов вдруг понял: он никогда не хотел идти на север, чтобы сжечь Петербург, а всегда собирался сидеть в Москве и ждать посланца от царя Александра с предложением о мире. Дверь в особняк разлетелась мельчайшей серебряной пылью, но ангел этого не видел. Сжав зубы, он начертал на листе: «КАИН — ЗЕМЛЕДЕЛЕЦ, АВЕЛЬ — СКОТОВОД». Вместо точки получилась клякса. Пространство лопнуло, взорвавшись мириадой брызг. В последнее мгновение Аваддону показалось, что он слышит ужасно громкий вопль. Голос был удивительно знакомым…

В это же время два других ангела из Рая вселились в тела чтиц (в китайском городе Куньмин и африканском королевстве Дагомея). Рука одной девушки, дрожа, нарисовала иероглифы, вторая изобразила древние письмена. Планета выгнулась, как во время землетрясения, дома закачались. Земля вздыбилась, моря с шипением вышли из берегов. Киты выбросились умирать на песок, а собаки жалобно заскулили. Но среди представителей рода человеческого, как обычно, изменений никто не заметил…

С небес упала тяжёлая капля дождя. И где-то далеко-далеко, в самом начале времён, десятилетний Авель на вопрос Адама: «А кем ты будешь, когда вырастешь, сынок?» — уверенно ответил: «Папа, я стану выращивать овечек!» Всё дальнейшее промелькнуло так, что глазом моргнуть не успеешь: и Каин с грядками клубники, и Авель за стрижкой мериносов, и разговор перед рассветом с Лилит, и последующая инсценировка убийства с изгнанием Каина, и прозябание Авеля в джунглях без солнечного света. Вопреки планам Отца, выбор профессии ничего не изменил. Разве что у Авеля в один из дней ушло больше времени на уход за овцами. Он инсценировал своё убийство на час позже, и именно на эти 60 минут сдвинулась впоследствии вся его жизнь. Авель случайно разминулся с ангелом Хальмгаром на памятной пьянке в Риме. И поэтому никогда не узнал о существовании системы чтиц…

…Через месяц Аваддон отступал из Москвы вместе с обозом французской армии. Колёса скрипучей телеги, где ангел разместился посреди ящиков, утопали в расхлябанности октябрьской грязи. Армяк и суковатая папка растворились в другой реальности — ангел был одет как офицер-щёголь, в новенькую синюю форму. Дабы не особенно отличаться от окружающих, Аваддон обвешался золотыми цепочками разной толщины, а в руках несколько показушно держал драгоценный оклад от иконы. Ангел, естественно, не ощущал перемен в прошлом, — встреча с Иисусом стёрлась из памяти. Его отправили в Москву, дабы обеспечить защиту церквей Кремля, а также Новодевичьего монастыря «крылатым эскадроном» боевых ангелов. Сами церкви, впрочем, начальству в Раю не очень-то нравились, но на общем собрании единогласно постановили их спасать — «те, что построят потом, будут ещё хуже». Подрыв Кремля, спланированный Наполеоном, тоже удалось предотвратить (Аваддон влёгкую заменил сухой порох сырым), и ангел радовался удачному завершению земной командировки. С Агаресом, как и много раз до этого, они не столкнулись лицом к лицу, хотя Аваддон готов был поклясться: однажды он заметил тёмный силуэт демона в дыму московских пожарищ. Что понадобилось брату на этот раз? Сложно сказать. Ну ничего. Они ещё увидятся…

При этой мысли ангелу почему-то стало неуютно.

Свободной рукой он стегнул лошадь кнутом. Осталось с десяток вёрст — французы выберутся за пределы Москвы, и он исчезнет. Предстанет в Небесной Канцелярии, в покоях Ноя, и отчитается о выполнении приказа «авек плезир»… Вокруг него, согнувшись под тяжестью награбленного, из Белокаменной отступала «Великая Армия» Наполеона. Посмотрев на солдат, одетых в лисьи шубы, еле переставляющих ноги (в голенища сапог были ссыпаны золотые монеты и от души напиханы медальоны) или тащивших по грязи сани с барахлом, Аваддон цинично хмыкнул. Над Москвой свистел пронизывающий осенний ветер. Лошадь перешла на галоп, — на крутом повороте колесо телеги, попав в яму, окатило грязью случайного прохожего. Ангел, шепча извинения, благословил того издалека.

…Авель с ненавистью вытер грязь с лица. Надо же, вот скотина французская. «В гробу я видел свою жизнь, — подумал он. — Блядь, ну вот почему так всё сложилось?!» Изрыгнув серию отборных проклятий, он проводил телегу злым взглядом. Только выбрался из чащи, чтобы собрать немного объедков, а к вечеру обратно в лес — прятаться, как всегда. Да, у него же завтра день рождения, который он привычно отметит в одиночестве. Зато мамочка заранее прислала поздравительную открытку. Интересно, какое у неё сейчас имя, из кого она ночами пьёт кровь? А впрочем, какая разница…