…Мне всегда было интересно – из чего состоит Бездна? Я никогда не заходил туда, даже в прибрежные волны. Не было потребности, да и зачем? Я же не смертная душа. Едва призраки погрузились в Бездну, они не могут вернуться. А может, и могут, но не хотят. Идут на дно, пока вода не сомкнётся над головой. Хм, вода ли это? Взять бы пробирочку, да отнести на анализ. Кислота, плазма, неведомый растворитель? На вид Бездна столь масляниста и радужна, что у меня появлялась мысль – может, внутри торфяное болото?

Я поднимаю голову… смотрю на Мастера.

Мне нечего терять. Я провинился, последует наказание. Оно неизбежно.

– Откуда ты взялся? – напрямую спрашиваю я.

Кромешная тьма внутри капюшона шевелится. Кажется, он смеётся.

– Тебя самого ужасно раздражал этот вопрос, Смерть. Почему ты задаёшь его мне?

Мой боевой настрой слегка осыпается. Тем более я всё ещё на коленях.

– Э-э-э… – лихорадочно соображаю я. – Ты прав, Мастер. Я слышу эту фразу по сотне раз в сутки, и изрядно осатанел. Но тебя-то ею не донимали… Если ты и ходишь по Земле, то инкогнито. Посему не строй из себя уставшую звезду и просто ответь.

Я специально выбрал наглый тон. Мастер же шантажирует меня, верно?

Однако он не поддаётся на провокацию. Не швыряет предметы, не бьёт каблуком в подножие трона. Недооценил я его, пожалуй. Я прочитал прилично романов про Демиургов: вроде как все они требуют почтительности, такая у них традиция. А ему пофиг. Возможно, на павлиньем троне восседает конкретно эстонский Демиург.

– Я вряд ли смогу удовлетворить твоё любопытство, Смерть, – спокойно говорит Мастер. – У тебя-то всё просто: ты всегда знал, что создан Высшим Разумом. А у меня нет более-менее достоверных литературных источников, где бы я почитал по поводу своего происхождения. Да если честно, меня это не интересует. Я не философ и не терзаюсь сомнениями. Я здесь давно, а вот почему я здесь, – я не заморачиваюсь.

М-да. А Демиург-то реально крепкий орешек.

– Но как насчёт Библии? – закидываю я удочку. – Разве она не про тебя?

– Библия? – с интересом переспрашивает Мастер. – Знавал я человек двадцать, принявших участие в написании этого бестселлера. Один из них просто поразил меня, как фантаст… читаю его «Откровение» и говорю: «Друг мой, ты гений спецэффектов. Если ты клянёшься, что при написании сего опуса не употреблял галлюциногены, мне просто страшно с тобой рядом стоять». Благодаря грибам иерусалимских пещер или же нет, но провидческий дар парня несомненен. Он узрел тебя, Полемос, Никао и Лимоса, скачущих верхом на разноцветных лошадях. Кстати, раскраска ужасна: лучше бы я не положился на мнение Полемос, а уделил больше времени оформлению коней. Значимость «Откровения» портит ошибка: вам незачем являться на Землю и предвещать Апокалипсис. Вы всегда находились на Земле.

Спасибо, капитан Очевидность. А то я это и без него не знаю.

– Библия – своеобразный набор фанфиков, – продолжает Мастер. – Есть вещи, имеющие ко мне отношение, но большинство – чистая выдумка… Я же говорил, у её авторов превосходная фантазия. Уж кем я не являюсь, так это библейским персонажем. Мышление человечества узко, оно видит в сверхъестественных силах строго два варианта – божественное либо демоническое. Почему? Может быть, я просто попугай-мутант.

– Не хочу тебе льстить, но ты имеешь мало сходства с попугаем-мутантом.

– Да я знаю.

Пользуясь передышкой в разговоре, пытаюсь разглядеть лицо Мастера, но это бесполезно. Мерцающая тьма в капюшоне плюс моё ощущение безнадёжной тоски… Я даже не знаю, призрак ли он или пребывает на Земле в человеческом теле. Я мечтал задать Демиургу миллион вопросов. А встретились – и сказать ему нечего… Стиль классической британской беседы, не хватает только чаю и вышколенных дворецких. Нет, ну… Вспомнил! Надеюсь, хотя бы эту информацию я сейчас получу из первых уст.

– Где же, в таком случае, твоя резиденция? В аду или в раю?

Он разводит руками. Точнее, я вижу лишь рукава от монашеской робы.

– А что есть ад и рай? Я живу здесь, на Земле. Столько, сколько себя помню.

Мой мозг (или призрачную субстанцию) пронзает страшная догадка.

– Так, значит… после Бездны… НИЧЕГО НЕТ.

Мастер даже не пытается мне возразить.

– Абсолютно. Она попросту поглощает души мёртвых, питается ими. Нечто вроде бога Протея. Бездна старше всех нас, она появилась на планете прежде меня, а я её вечный Хранитель. Если Бездны не станет, мир мёртвых окажется перенасыщен призраками больше, чем мир живых китайцами… А я, как ты понимаешь, не могу допустить коллапс. Но это наш секрет, хорошо… сынок? Давай не станем разочаровывать почтенную публику. Устройство земного бытия держится на одной штуке: девяносто процентов людей надеются, будто на том свете лучше, нежели на этом. Стоит сообщить всем – ребята, извините, так получилось, но после похорон вы всего лишь питательная протоплазма для Бездны, и возможно, будете переработаны в нефть, – у людей произойдёт разрыв шаблона. Жизнь и без того слишком коротка, Танатос, уж тебе ли не знать. Мир основан на сказках с легендами, и с удовольствием их поглощает. Да, у человека только один вариант на посмертное существование – в виде тени в призрачном мире. Только не говори мне сейчас, что ты раньше не подозревал о подвохе с Бездной. Я не поверю.

Я поднимаюсь с колен. Поворачиваюсь к Мастеру спиной. И смотрю в Бездну.

Конечно, подозревал, блядь. Десятки миллиардов душ исчезли в волнах, и ни одна впоследствии не подала знака. Не сигнализировала – как там, чего, почему. Глупые люди. Они наперебой трактуют знамения: упавшее зеркало, скрипящая дверь, отражение в луже, тень в сумраке, – ага, мёртвые приходят говорить с ними из ада и рая. Маслянистая поверхность Бездны простирается вплоть до горизонта. Она никогда не насытится. Внизу косари подводят к воде новые и новые цепочки душ в различных одеяниях. Славяне, чернокожие, китайцы, арабы… Да, вот арабов в последнюю пару лет как-то особенно много. Они надеются встретить ангелов, чертей и сексуальных гурий.

Раствориться в бензине никто не планирует.

Люди заправляют машины и самолёты душами своих предков. Как апокалиптично.

– Значит, ты не создавал Бездну? – спрашиваю я, не оборачиваясь.

– Нет. Я создал всё живое на этой планете, чтобы Она питалась. Жизнь появилась благодаря Бездне и в неё же возвращается. Танатос, хватит умных разговоров. Давай всё упростим. Ты больше не станешь нарушать существующий порядок, а пойдёшь и профессионально заберёшь душу Ильи. Я сейчас зол, но я и пальцем тебя не трону, если ты тупо подчинишься приказу твоего личного создателя. Ты всё понял? Тогда иди и выполняй.

– У Ильи началась ремиссия, Мастер. – Мне хочется улыбнуться.

В ответ я слышу скрежет. Наверное, это разновидность усмешки.

– Ты так часто общался с мальчиком, что сам деградировал до уровня младенца. Или притворяешься? Танатос, ты миллиард раз был свидетелем: рак иногда возвращается, и метастазы сжирают тело до костей. Может, он умрёт не сейчас, а через год, и своей слабостью ты только продлишь мучения ребёнка. Ему лучше по той причине, что ты задержал его гибель, остановил болезнь как фильм на DVD, нажав кнопку «пауза». Отпусти её, Танатос. Всё двинется своим чередом, и ты увидишь надпись «Конец фильма». Не проси меня, не умоляй, – бесполезно. Иначе Илья запомнит тебя как убийцу своих родителей. Сделай то, что должен, следуй моему закону. И я исчезну.

У меня в ушах звучат раскаты грома.

– А тебе хоть раз приходило в голову – твои законы давно устарели? – без всякого уважения говорю я Мастеру. – И для чего требовать их соблюдения – спустя миллион лет? Знаешь, в Судане, Иране и Саудовской Аравии отрубают преступникам руки по шариату, своду правил седьмого века. В расцвет айфонов смотрится чрезвычайно современно.

Капюшон на голове распускается, как у кобры.

– Я с удовольствием наблюдаю за религиями на Земле, – вновь со скрежетом усмехается Мастер. – И меня они вполне устраивают. Люди считают священные книги своим главным достоянием и панацеей от всех бед. Так славно! Создать новую веру легче, чем приготовить овощной салат. Берёшь нужные компоненты и смешиваешь в одинаковых пропорциях, можно добавить острые приправы по вкусу – кому-то нельзя есть свинину, а кому-то можно не делать обрезание. Хватит притворяться, Танатос. Ты такой же, как и я, сын мой. Разве не видишь, у нас один и тот же стиль разговора… Я создал тебя как часть своего образа, и ты – плод моего креатива. Законы? Но я не внедрял их насильно в Иране или Египте, где люди сами только что проголосовали за шариат. Они думают, законы продиктованы высшим разумом, а волю небес нарушать нельзя. Не только им: тебе тоже.

Я понимаю – спасения нет. Я обречён – вместе с Ильёй.

– Мне трудно дать ответ сейчас. Дай время, чтобы я мог подумать.

– О, конечно, – флегматично соглашается Мастер. – Ты считаешь меня зверем? У тебя в запасе целые сутки, Танатос. Иди и попрощайся с мальчиком перед тем, как сопроводить детскую душу в Бездну. Расскажи последнюю сказку, угости пирожками… не торопись. И не надо расстраиваться. Он и так знает свою судьбу, правильно? А если ты взял тайм-аут, изобретая способ обмануть меня – о, пожалуйста, попытайся. Мне это будет даже любопытно – мелкое такое развлечение, вроде тараканьих бегов. Ты решил, что единолично управляешь загробным миром? Возможно. Но как там положено у людей? Полковник до тех пор царь и бог воинской части, покуда туда не приехал с инспекцией генерал. А я даже не генерал, Танатос… я и сам сравнить не могу, насколько я выше. Жду тебя через сутки. Я лично хочу увидеть, как душа мальчика погрузится в воды Бездны.

– Будь ты проклят… – говорю я ему, ощущая воистину смертельную усталость.

– Меня некому проклясть, – равнодушно шелестит капюшоном Мастер. – И ты не представляешь, насколько это мило. В то же время нет и того, кому бы я мог вознести молитвы в критических ситуациях, но такое микроскопическое неудобство перечёркивается грудой полновесных бонусов. Они и дарят весь восторг бытия Демиургом, даже если ты скромный хранитель озера нефти. А теперь – удались…

Вокруг меня постепенно сгущается тьма.