Книга: Москау
Назад: Глава 6 Затемнение
Дальше: Глава 8 Поцелуй

Глава 7
Откровение

(деревня Алексеевское, под Новгородом)
Я чувствую резь в глазах. Ноги словно ватные. Впервые за множество лет мне по-настоящему страшно. Сердце не покидает ощущение паники — как у загнанного оленя, слышащего звуки рога охотников и лай собак. Заброшенное место в лесу, зловещая поляна с голой землёй, где не растёт трава. Воздух колеблется, обдавая моё лицо волнами жара. Мне хочется убежать… но ноги не слушаются. Я шагаю вверх, к холму, по обе стороны от меня всё чётче проступают контуры призрачных зданий. Ольга уже рассказала: империя не только исчезает, повсюду проявляются призраки преступлений, давно стёртых из людской памяти. Дома посреди леса хорошо видны, хотя кое-где отсутствует крыша, одна или две из четырёх стен. Здания обуглены — видимо, они горели. Получается, в нашем мире эту деревню тоже сожгли. Да-да, вот и подтверждение — на земле скрючились прозрачные фигуры. Это трупы. Жители, убитые солдатами.
Мы постепенно взбираемся на холм над деревней.
Над головой каркают вороны. Кристально чистый воздух, но я не могу дышать. В лёгких — только хрип. Во рту вкус горького дыма. Ольга оборачивается и смотрит мне в глаза… долго, испытующе — словно чего-то ждёт. Видно, что волнуется, покусывает губы. Со всей откровенностью я тоже многое жду. Она дала слово, и мне нужно, чтобы она выполнила обещание — прекратила заражать. Убралась к себе, навечно оставила бы в покое наш мир. Она поклялась это сделать, если я приду сюда. Почему же мне так плохо?
— Мы… здесь… как… вы… просили… — с трудом произношу я — на языке пепел, словно им тушили костёр. — Что… вам… ещё… от меня… надо? Кажется… я… теряю сознание… да…
Ольга касается моей щеки, чуть царапая кожу красными ногтями.
— Ты так и не вспомнил. Я зря надеялась… Что ты сейчас чувствуешь?
Надо же, она перешла на «ты», какая фамильярность. Но не осталось никаких сил язвить — обдумываю вопрос. Он серьёзно меня озадачил… Вкус дыма во рту всё сильнее. Ужасная горечь. Пепел скрипит на зубах, меня тошнит, я с трудом осознаю происходящее.
Почему это со мной происходит?!
Судя по всему, Ольга и не ждала ответа. Она подходит к краю холма, её волосы колышет ветер. Показывает вниз — на призрачные силуэты сгоревших домов. Место аномалии, откуда началось исчезновение нашей Вселенной, место её перемещений между параллельными мирами. Мясорубка, перемалывающая время, в котором я живу…
— Ты хоть единожды задумывался, почему не знаешь свою внешность?! — Голос девушки разрывает барабанные перепонки, настолько он резкий и звонкий. — Отчего в твоей квартире нет зеркала, ты не всматриваешься в документы, а никто из сослуживцев ни разу не звал тебя по имени? Нет. Иначе задался бы мыслью: существуешь ли ты вообще? Ведь ты не способен себя разглядеть. Я привезла тебя в Алексеевское, потому что надеялась, что ты сразу вспомнишь. Но, видимо, придётся тебе помочь.
Она лезет в сумочку, роется там — и протягивает зеркальце.
— Держи. Посмотри на себя. И скажи мне — кто ты.
Я беру зеркальце — так женщина прикасается к отвратительной жабе. Руки не просто дрожат — они ходят ходуном, я сейчас не смог удержать бы и чашку с чаем, не расплескав содержимое. Ужас леденящий: он терзает мне сердце. Страшно, как ребёнку во тьме.
На меня, не мигая, смотрит отражение.
Измождённый мужчина лет тридцати пяти. Худой, заросший светлой щетиной. Лоб охватывает грязный бинт с пятном засохшей крови. На левой щеке — характерный шрам полумесяцем, видимо, от осколка. Голубые глаза. Он кажется мне до боли знакомым…
Я ЗНАЮ ЕГО. ФЕНРИР МЕНЯ ЗАГРЫЗИ, Я ЖЕ ЕГО ЗНАЮ!
Это человек из моих видений. Тот самый обер-лейтенант — бездушный убийца, застреливший дезертира посреди руин мёртвого города. Он велел своим солдатам закидать гранатами дом с детьми. Он гнал пленных, словно скот, через минное поле. На нём полусгнивший, засыпанный снегом мундир болотного цвета — по отворотам ползают жирные вши. На левом плече — витой погон, над нагрудным карманом простёр крылья орёл со свастикой. В одной петлице — молнии СС, в другой — три серебряных ромбика. У меня дёргается глаз… Изображение подмигивает мне… это… это… это…
Шатаясь, я выпускаю зеркальце из рук. Оно разлетается на осколки.
— Как тебя зовут? — требовательно, по-военному произносит девушка.
— Эрих Таннебаум, — механически отвечаю я. — Оберштурмфюрер, фронтовые части СС. Служил сначала в Риге, потом в Новгороде. Также принимал участие в карательных операциях, награждён Железным крестом. Отправлен в Сталинград 28 августа 1942 года.
Она кивает, удовлетворённо улыбается. Лезет в сумочку за сигаретами.
— Приятно познакомиться с тобой, Эрих, — прикуривая, говорит девушка. — Здесь меня зовут Оля Селина: и нам обоим неизвестно моё настоящее имя. Но это мне было три года от роду, и я сгорела живьём в деревне Алексеевское — в доме, который ты приказал уничтожить. Помнишь, я рассказывала о себе? Я так любила малину, и когда её ела, у меня были измазаны обе щёчки. Я обожала играться со своей куклой Нюшей. Я с полутора лет научилась говорить «мама», тянула к матери ручки, а она подбрасывала меня в воздух и целовала… Кто знает, кем бы я стала? Может быть, художницей или актрисой. Физиком или учительницей. Пусть и домохозяйкой, что разведётся с мужем и станет тайком от детей приводить в дом любовников. Без разницы, я этого никогда не узнаю.
Она делает уже привычную паузу, выдыхая табачный дым.
— ПОТОМУ ЧТО ТЫ УБИЛ МЕНЯ.
В паническом ужасе я отступаю, балансирую на краю обрыва. Она снова улыбается — и я опять, как в том кафе в Урадзиотсутоку, вижу череп с пустыми глазницами.
Назад: Глава 6 Затемнение
Дальше: Глава 8 Поцелуй