Глава 33
Будущее за тритонами
ГЕКС, КАК ОБЫЧНО, ПРЕБЫВАЛ В ГЛУБОКОЙ ЗАДУМЧИВОСТИ. Запуск микроскопической вселенной занял куда меньше времени, чем ожидалось. Теперь она в общем и целом управлялась со своими делами самостоятельно. Гравитация неудержимо притягивала, дождевые тучи формировались как ни в чем не бывало, и каждый день шли дожди. Шарики размеренно крутились один вокруг другого.
О безвременно почивших крабах ГЕКС вспоминал безо всякого сожаления. Так же как в свое время не радовался их появлению. Он думал о крабах просто как о чем-то, что имело место быть. Однако наблюдать за крабчеством (как именовали себя сами крабы), подслушивать их мысли о вселенной (насыщенные специфической крабьей терминологией), мифы о Великом Крабе, силуэт которого каждый может рассмотреть на Луне, ГЕКСУ было любопытно. Как и читать странные закорючки, которыми просвещенные крабы записывали свои выдающиеся идеи и стихи о благородстве и бренности крабьей жизни в назидание потомкам. Относительно бренности, как выяснилось, они не ошиблись.
ГЕКС пришел к следующим выводам: если имеется жизнь, то где-нибудь возникнет интеллект; а когда появится интеллект, то где-нибудь обязательно возникнет и экстеллект. Если же не возникнет, значит, интеллект недостаточно интеллектуален. Разница такая же, как между крошечным морским рачком и целой стеной из известняка.
Еще ГЕКС решал, надо ли делиться этими выводами с волшебниками, учитывая то обстоятельство, что последние существовали в одном из высокоразвитых экстеллигентных миров. Впрочем ГЕКС понимал, что его создатели несравненно умнее его самого. Другое дело, что они – великие мастера маскировки.
Новое существо разработал Профессор Современного Руносложения.
– Все, что нам нужно, это какой-нибудь миленький моллюск: морское блюдце или рапанчик, – объяснял он свою идею прочим волшебникам, уставившимся на доску. – Мы переносим его сюда, в магическую среду, используем парочку заклинаний роста, а потом отпустим, и пусть Природа берет свое. А поскольку там, как мы знаем, все остальные вымирают как мухи, наше создание вскоре станет доминирующим видом.
– И насколько высоко оно будет доминировать? – скептически спросил Чудакулли.
– Около двух миль от подножия и до вершины конуса, – сказал Профессор Современного Руносложения. – И примерно четыре мили в поперечнике.
– Тяжеленько же ему будет передвигаться, – заметил Декан.
– Вес раковины действительно будет его немного тормозить, но, по моим расчетам, оно сможет преодолевать путь, равный длине своего тела, всего за год. Ну, максимум за два.
– А есть-то оно что будет?
– Все подряд.
– То есть?..
– Да вообще все! Я хочу пустить по низу основания ряд всасывающих отверстий, приспособленных для фильтрации питательного плактона из морской воды.
– И кто у нас планктон?
– Ну, что там есть? Киты… Косяки разных рыб и прочая мелочь.
Волшебники еще раз внимательно осмотрели схему конусообразного объекта.
– А как у него с мозгами? – поинтересовался Чудакулли.
– Зачем они ему?
– Ну да, ну да…
– Зато оно сможет выдержать чуть ли не прямое попадание кометы, а срок его службы, по моим предварительным прикидкам, составит более пятисот тысяч лет.
– А потом оно сдохнет? – спросил Чудакулли.
– Разумеется! Мои расчеты показывают, что, чтобы выжить, к тому времени оно должно будет поглощать пищу в течение 24 часов и 1 секунды каждые 24 часа.
– И тогда-то оно сдохнет?
– Да.
– А оно само в курсе?
– Вряд ли.
– Боюсь, тебе придется начать все заново, уважаемый лектор.
Думминг тяжело вздохнул.
– Тебе не надо то и дело пригибаться, – сказал он. – Не говоря уже о том, что это и не поможет. Мы следим за всеми кометами и в случае чего заранее тебя предупредим.
– Ты не представляешь, что я тогда пережил! – воскликнул Ринсвинд, ползком пробираясь вдоль берега. – Да еще этот проклятый шум!
– Слушай, ты Сундук не видел?
– Говорю ж тебе, у меня до сих пор в ушах звенит!
– Так что же Сундук?
– Что-что? А, Сундук… Смылся. Ты не видел ту сторону планеты? Там возникла целая горная страна!
После столкновения волшебники немного прокрутили время вперед. Всюду, куда ни глянь, царил удручающий беспорядок. И все же, используя свои бездонные запасы сварливиума, жизнь постепенно возрождалась. Вернулись и крабы, не проявлявшие, впрочем, больше никакого интереса к сооружению домиков. Вероятно, что-то нашептывало им, что это будет сплошная потеря времени.
Ринсвинд мысленно вычеркнул их из списка. «Ищи любые признаки разума!» – так наказал ему Аркканцлер. Сам Ринсвинд считал, что все действительно разумные создания должны бежать от волшебников сломя голову. Если ты где-нибудь встретишь волшебника, немедленно начинай пускать слюни и мычать как идиот. Вот что посоветовал бы Ринсвинд местному разумному существу.
Впрочем, его совет пока никому не понадобился: что в море, что на суше, все и так действовали с похвальной глупостью.
Негромкий звук заставил Ринсвинда посмотреть под ноги. Оказалось, он едва не наступил на рыбу.
Она, извиваясь в прибрежной грязи, тщетно пыталась добраться до лужи соленой воды.
Будучи по природе добрым человеком, Ринсвинд осторожно поднял несчастную и отнес в море. Некоторое время рыба поплескалась на мелководье, а затем, к немалому изумлению Ринсвинда, опять полезла на берег.
Он снова отнес ее в воду, на этот раз выпустив поглубже.
Через тридцать секунд рыба вновь была на берегу.
Ринсвинд присел над упорно ползущей куда-то тварью.
– Не хочешь ли поговорить об этом? – спросил ее он. – Пойми, там, в море, тебя ждет прекрасная жизнь, не стоит отрекаться от нее из-за каких-то пустяков. В конце концов, у всего можно найти положительные стороны, если знаешь, конечно, куда смотреть. Нет, я тебя понимаю: жизнь – это как замок из песка. А ты – всего лишь неказистая рыба. Но знаешь, по моему опыту, истинная красота находится где-то внутри, под кож… Я хотел сказать, что под чешуей, ты…
– Что там у тебя творится? – спросил голос Думминга.
– Вот, с рыбой беседую, – ответил Ринсвинд.
– Зачем?
– Она все время вылезает из воды. Похоже, на все готова, чтобы свести счеты с плавниками.
– И?
– Что и? Сами же сказали искать что-нибудь интересное.
– Мы здесь все как один пришли к выводу, что в рыбах ничего интересного нет, – возразил Думминг. – Рыбы глупы по определению.
– Там среди волн плавают крупные рыбы, – сказал Ринсвинд. – Может быть, она их боится?
– Ринсвинд, рыбы на то и рыбы, чтобы жить в воде. Пойди лучше и отыщи крабов. И ради богов, выкинь ты эту чокнутую рыбешку подальше в море.
– Возможно, нам придется кое-что переосмыслить, – мрачно произнес Чудакулли.
– Насчет тритонов, – уточнил Думминг.
– Тритоны окончательно там распоясались, – сказал Декан. – В сортире и то можно найти более приличные вещи.
– Пусть тот, кто выпустил туда тритонов, сделает шаг вперед, – распорядился Чудакулли.
– Уверен, никто не мог этого сделать, – сказал Главный Философ. – После падения кометы Сундук куда-то запропастился, и мы не можем больше ничего переправить в тот мир.
– Вот именно! А у меня, между прочим, полный аквариум первоклассных зачарованных моллюсков, готовых к отправке, – добавил Профессор Современного Руносложения. – И что, скажите на милость, мне теперь с ними делать?
– Закажи себе из них похлебку, – предложил Декан.
– Эволюция призвана улучшать вещи, – продолжал наставления Чудакулли, – но она не должна их изменять. Ладно, допустим, как-то случайно получились эти дурацкие амфибии. Но! И это чрезвычайно важный момент: есть ведь еще Ринсвиндовы рыбы. И если они непременно должны отрастить себе ноги, почему они до сих пор там?
– Головастики совсем как рыбы, – подал голос Казначей.
– Но головастик знает, что он станет лягушкой, – принялся терпеливо объяснять Чудакулли. – В том же мире вообще нет нарративиума. Тамошняя рыба не может сказать себе: «Ах, меня так манит жизнь на суше, хочется побродить там на таких длинных штуковинах, для которых у меня пока даже нет названия». Нет, уважаемые! Или эта планета каким-то образом сама генерирует новые формы жизни, или нам придется вернуться к старой гипотезе насчет «скрытых богов».
– Да там вообще все наперекосяк, – сказал Декан. – Дело наверняка в сварливиуме. Никакие боги не совладали бы с этим миром. Едва там возникла жизнь, все сразу же пошло вразнос. Помните ту книжку, которую нам приносил Библиотекарь? Сплошные враки! В том мире все происходит совершенно не так! Они просто делают то, что им заблагорассудится!
– Все-таки какой-никакой, а прогресс налицо, – осторожно заметил Думминг.
– Ты об этих амфибиях-переростках, что ли? – фыркнул Главный Философ. – А в море все шло так хорошо. Помните медуз-сетевязов? А какую великолепную цивилизацию построили крабы! Они, можно сказать, обрели культуру!
– Они жрали захваченных в плен врагов живьем, – напомнил ему Профессор Современного Руносложения.
– Ну да, было дело… – нехотя признал Главный Философ. – Но, должен заметить, делали это, соблюдая все правила этикета. И только у подножия статуи Великого Краба. Бедняги пытались покорить мир, а чем он им отплатил? Миллионом тонн раскаленного добела льда прямо промеж глазок на тоненьких стебельках? Все это так грустно, друзья мои.
– Возможно, им следовало пожирать врагов поинтенсивнее, – заметил Декан.
– Возможно, рано или поздно планета поймет намек, – сказал Чудакулли.
– А может быть, наконец настало время гигантских моллюсков? – с надеждой спросил Профессор Современного Руносложения.
– Пока у нас имеются только гигантские тритоны, – осадил его Чудакулли. Он внимательно посмотрел на Декана и Главного Философа. Не обладай Аркканцлер определенной политической сметкой, ему ни за что не удалось бы удержаться на вершине клокочущего вулкана, называемого Незримым университетом. – Тритоны, господа, могут стать отличным выходом. Они же амфибии, значит, чувствуют себя как дома и в воде, и на суше. Взяли, так сказать, навар от обеих стихий. Ну, что скажете?
Оба волшебника неуверенно переглянулись.
– Что ж… Я лично полагаю… – начал Главный Философ.
– Да, может быть, – скрепя сердце, согласился Декан. – Вполне возможно…
– Вот и договорились, – довольно потер руки Чудакулли. – Итак, будущее за тритонами!
