Зима 95-го

При таком состоянии ни ходить, ни сидеть, ни лежать нельзя. Можно только беспокоить людей. Либо водить чернилом, оставляя бессмысленные, путаные следы, называемые почерком. А ведь все ясно. Или: возможно, все ясно. Опять непобежденным не ушел. Снова не разглядел сквозь тучи. Машины, конечно, едут, но спроси их куда, и я уверен, кроме оскорблений… Один трамвай, как старый большевик, знает…

Это непонятное, пасмурное время без еды, воды, любви и солнца у нас называется зимой 1995 года. Люди по-прежнему движутся в разные стороны, но печально и без видимых причин. Среди них есть и уважаемые, а все равно, движутся без деловитости. Что-то произошло. Природа тебе шепчет, и ты шепчешь природе.

– Природа, – шепчешь ты.

– Что? – шепчет она.

– Природа, – шепчешь ты.

– Что? – шелестит она.

– Что-что? Неужели здесь такое место? И чтобы ты ни делал? И чтобы все ни делали?… Природа?…

– Что?

– Что-что?… Я же спрашиваю.

– А я и отвечаю.

– Чушь ты отвечаешь. Послушай, у нас даже солнце стягивает к себе тучи.

– Разберетесь.

– Нет! Люди сами разобраться не могут. Чем их больше, тем хуже. Эта задача для одного, чтоб вывести их из этого гиблого места. А тут еще снег. А снег всегда внезапен. И даже снег, который всюду покрывает, у нас покрыть не может. И это называют зимой 95-го. Когда же будет хорошая погода?

– Когда жизнь наладится.

– Это когда же?

– По погоде и узнаешь.