«…какой же я все-таки дятел» – это была моя первая мысль, когда я пришел в себя. Последнее, что я помнил – яркие как вспышка молнии разряды, срывающиеся с рук близняшек… и бьющие вовсе не туда, куда надо – и темнота. Не иначе как током ударило… черт, Мая и Лау! Они совсем рядом были! Оу…

Попытавшись пошевелиться, я почувствовал… ну, первым делом – это была головная боль. Было такое впечатление, что мой череп вместо мозгов залит жидкостью, и стоит пошевелиться – и она начинает волнами боли бить о его стенки. Потом я понял, что лежу… причем явно не на перине – под спиной было что-то гораздо более жесткое… ага, а лежу я на спине. Одежды на мне нет совсем, корпус тела до ключиц накрыт простыней, а во рту у меня… черт! Ау… голова!

Вспышка головной боли на несколько секунд подавила всякую возможность соображать – может быть, я даже отключился на некоторое время, но когда сознание вернулось, я первым делом ощутил в углу рта это. Интубационная трубка для принудительной вентиляции легких! И тело – как я сообразил в следующий момент – не готовое в любую секунду разразиться бешеной активностью тело пятилетнего: я был я. В смысле – в моем родном взрослом теле. А этот писк, что я уже давно слышу, но различил только сейчас – аппарат контроля пациента. Палата интенсивной терапии – я уже был в такой, в качестве студента, правда. Земля, и, видимо, Москва. И я отхожу от последствий своего «обдуманного» эксперимента с резонансным облучением ствола мозга. Приплыли…

Тело меня практически не слушалось – было такое впечатление, что я еще не проснулся, но вот-вот, уже на самой грани – последнее усилие, и… накатывающая головная боль тут же намекнула, что усилия – это не то, что я могу себе позволить. Боже мой, какой редкостный бред мне приглючился, пока я валялся в отключке – просто гордость берет за мой разум, способный выдать такой детальный, непротиворечивый внутренний бред, который я еще и запомнил чуть ли не до мельчайших подробностей. Кажется, сейчас самое время подумать о смене карьеры – это какой мощный дар сценариста фильмов во мне спит: надо ехать в Голливуд и срочно заключать следующий контракт вместо этого безыдейного Питера Джексона! Ха, да я им такое сниму! Или повешу… н-да. А если серьезно – кажется, я наконец-то изобрел «нехимический наркотик», про который в Интернете слухи ходят уже лет десять. У братьев Стругацких в «Полдень, XXII век», помнится, упоминалась некая «дрожка» – тоже, кстати говоря, работающая как инфразвуковое устройство воздействия на головной мозг. «Фантасты предвосхищают будущее»… мать их так. Нет, подумаю об этом после – и о том, что же мне делать с открытым эффектом… надеюсь, видя, что со мной стало, никто не рискнул повторить условия эксперимента… почему-то у меня стойкое ощущение, что эффект таки не случайный, а именно что открытие. Блин, смешно-то как! Я на полном серьезе еще лет семь назад мечтал «открыть лекарство от рака» – в нарицательном смысле, разумеется. А в итоге – как открыл, так открыл… закрывать – трусами не отмахаешься!

Нет, все-таки эффект потрясающий – я помню… да я буквально все помню! Замок, камни стены, на которые я так залип… вкус еды… жар огненной атаки, продемонстрированной Юи за несколько секунд до выступления близняшек… мать, в смысле – княгиню Роксану, маму Лео, Яну, стражников… да я даже ведьмин архив целиком помню! Зелье от поноса, для поноса, от отравления, от злобной бабки-соседки… последнего – тридцать восемь рецептур, включая амулеты. Фе, ну и состав ингредиентов у некоторых – по-моему, без всякой магии тьмы подействует, если кто его увидит, особенно в процессе, так сказать, подготовки. Магия… я помню, как надо и что надо сделать, чтобы задействовать свой дар. Объяснить не смогу – в русском языке таких слов просто нет. Зато есть в государственном языке Федеративной Республики Рито, которое используют и в Раро, и даже гордые кочевники – потому что у этих придурков вместо единого наречия целая куча местечковых, точнее племенных диалектов (Карл кое-что успел рассказать о своей прошлой работе перед тренировкой). Кстати, на Побережье в говоре тоже много слов-эндемиков, пришедших когда-то с гордыми воинами морей, хотя этот свой язык и князья-капитаны, и их команды уже успели с концами забыть. Может, потому что на нем не было письменности, а на ритарском была, и развитая? Кстати, не сказать, чтобы ритарский был простым языком – и русский, и английский он чем-то напоминает только в малой части, да и правил там для чистописания требуется выучить целый толстый том… стоп, что-то не так. Я мог выдумать приключения в стиле «фэнтези-попаданец», политическую ситуацию, даже непростой момент, в котором сейчас, отчасти по моей вине оказалось княжество Кано… даже рецепты темных амулетов и зелий мог выдумать – но не целый язык! Черт. Черт! Такое впечатление, что я реально могу на нем читать и писать – не очень грамотно пока что… и думать?! Что за хе…

Головная боль, было отступившая, вернулась с новой силой – теперь уже самостоятельно. Она била в темечко, равными по времени, чуть ускоряющимися волнами… и я вдруг понял, что лежу не только на койке в больнице – под моим, опять маленьким телом была пуховая, лично зачарованная перина, а ноздри улавливали уже почти выветрившийся запах горелого… и меня опять зажали-обняли, как плюшевую игрушку! Я попытался открыть глаза – и в постели княжича, то есть князя, мне это удалось, а вот в больничной палате – частично. Голова резко заболела – приток зрительной информации явно был лишним для и так подвергшегося физическому воздействию и до сих пор не пришедшего в норму головного мозга, но кое-что я все-таки разглядел: потолок с мучительно-яркой для меня сейчас люминесцентной лампой, размытое пятно медицинской стойки с мигающими огоньками – увы, сфокусировать взгляд не получилось, дверь, вернее, ее верхнюю часть. Особо пронзительный укол головной боли – и я понял, что больше не чувствую «другого себя». А еще я понял, что помню ОДНОВРЕМЕННО и минуты в сознании в палате, и мое возвращение из тренировочной комнаты с близняшками. Черт. Черт. Черт! Это что такое вообще было?!