Измена – частое явление в современном мире. Отсутствие возможностей, высокие нравственные устои, общественные и религиозные законы и обычаи, желание государства обеспечить и поддерживать четкую систему наследования имущества, суровые наказания в прошлые столетия в значительной мере сдерживали походы налево. Повторимся: в этой книге мы не говорим о морали, мы рассказываем о человеческой природе.

Так ли нам свойственна моногамия? Ее когда-то чуть ли не канонизировали, о ней много писали, потом стали посмеиваться, но все равно продолжают пропагандировать. Моногамия стала господствующей, но не единственной формой брака в период распада первобытнообщинного строя, считается исторической формой брака и семьи и существует в большинстве стран до сих пор. Ряд биологов утверждает, что моногамия является одной из отличительных черт нашего вида. «Беспорядочность связей» у самок в живой природе распространена невероятно широко. Но есть и моногамия, хотя только у 5 % млекопитающих. Также следует отметить, что у каждого вида животных существует только одна «брачная система», которая служит одним из их видовых признаков. У человека же (человека как вида, проживающего на Земле) одновременно существует несколько брачных систем, что странно с точки зрения биологии.

Слово «моногамия» происходит от двух греческих, означающих «один, единственный» и «брак». Моногамия – это единобрачие у людей и спаривание самца с одной и той же самкой в животном мире, при моногамии самец обычно принимает участие в заботе о потомстве. Моногамия свойственна многим птицам – лебедям, аистам, орлам, грифам, которые образуют пары на несколько лет, а иногда на всю жизнь. Другие птицы, млекопитающие, многие хищники образуют союз на один сезон. Например, дикие гуси соединяются на сезон и расстаются после выведения и выкармливания птенцов. Некоторые виды прощаются сразу же после обустройства гнезда. На один сезон образуют пары лисы, барсуки, бобры. К моногамным парам иногда относят насекомых, у которых иногда и самец, и самка или, чаще, только самец умирают после однократного спаривания.

Считается, что моногамия способствовала эволюции нашего вида. Без моногамии не было homo sapiens, и переход к ней оказал исключительно положительное влияние на развитие человека. Самец стал беспокоиться об одной самке – той, с которой имел сексуальные отношения, и их детеныше. Моногамия вывела человека из дикого состояния и подняла на вершину эволюции. Появилась модель «секс за еду» вместо предшествующей, когда самка доставалась сильнейшему. Эта модель до сих пор остается у некоторых видов обезьян, от которых, как считается, мы произошли: самый сильный самец изгоняет соперников из стаи и становится единоличным хозяином и господином в обезьяньем гареме. При появлении же стойких пар у наших предков стало меньше конфликтов внутри стаи (племени) и между стаями (племенами). У травоядных обезьян до сих пор сохраняются огромные клыки, которые нужны только для борьбы с соперниками. У человека в них отпала необходимость, произошла редукция клыков. Наш предок встал на две ноги – ведь самку и детеныша нужно было кормить, поскольку требуется энное количество лет, чтобы поставить отпрыска на ноги. Соответственно, самцу-отцу нужно было приносить еду, а для этого часто требовалось преодолевать большие расстояния – согласитесь: много в зубах не унести, передвигаясь на четырех конечностях. Пищу для самки несли в руках, а в награду получали секс. И самки стали выбирать не самых сильных и агрессивных, а самых заботливых, которые несли обед ей и детенышу. Так что существовавшая много лет версия о том, что труд сделал из обезьяны человека, опровергается современными учеными. Наш предок встал на две ноги не для того, чтобы пользоваться орудиями труда, для которых требовались свободные руки, – антропологические исследования доказали, что человек встал на две ноги задолго до того, как стал изготавливать первые каменные инструменты.

Заботясь о самках и детенышах, самцы становились менее агрессивными по отношению друг к другу, ведь у каждого была своя самка – и они смогли отправляться на коллективную охоту, которая дает лучшие результаты, нежели охота в одиночку, и помогает обеспечить каждую самку каждому самцу и всех самок всем самцам.

Что, в свою очередь, давала первобытная женщина мужчине, который приносил еду ей и детенышу? Только секс? Наверное, именно в те времена впервые появилась любовь. В паре возникала эмоциональная, а не только сексуальная привязанность и взаимная симпатия. Высказываются предположения, будто механизм любви стал формироваться примерно два миллиона лет назад. Наши гены, отвечающие за возникновение чувства счастья и эйфорию, отличаются от аналогичных генов у наших ближайших родственников из животного мира. Наши чувства и переживания значительно сильнее, а эмоциональная сфера богаче. Так что любовь – это тоже биология!

Есть еще одна интересная теория, объясняющая моногамию. Ее выдвинули специалисты по эпигенетике – новой области биологии, которая в настоящее время вносит серьезные изменения в генетику. Каждый день совершаются какие-то открытия и помогают нам узнавать себя. О ДНК и генетическом коде мы узнали только в XX веке. Фрэнсис Крик, Джеймс Уотсон и Морис Уилкинс, которые получили Нобелевскую премию в 1962 году, создали модель пространственной структуры ДНК, что позволило объяснить многие биологические функции. В дальнейшем было показано, что нарушение последовательности нуклеотидов в цепи ДНК приводит к наследственным изменениям в организме. В США работает много компаний, занимающихся потребительской геномикой, – любой человек может выяснить предрасположенность к наследственным заболеваниям, выясняются причины редких болезней (которые, как правило, объясняются редкими мутациями генов), почти со 100-процентной точностью определяется отцовство. В развитых странах стало обычным делом проходить генетическое тестирование, перед тем как планировать ребенка, а в случае высокой предрасположенности и будущей матери, и будущего отца к одному и тому же заболеванию выбирать ЭКО, а не зачатие естественным образом при обязательном генетическом тестировании эмбрионов.

Эпигенетика в частности определяет так называемые эпигенетические факторы, которые управляют использованием генов организмом. Для понимания работы этих факторов человеком, далеким от науки, обычно приводится простая аналогия. Считайте, что ваш геном – это библиотека, каждая хромосома – книга из этой библиотеки, ген – абзац в книге, а эпигенетический фактор – то, что мешает вам прочитать один или несколько абзацев или целую страницу. Например, тот, кто читал книгу до вас, пролил на одной странице кофе, или две страницы склеились от жвачки. Эпигенетический фактор «включает» или «выключает» ген. Ген «считывается» или «не считывается». Участками можно манипулировать. То есть эпигенетические изменения вашей ДНК меняют экспрессию ваших генов. И эти изменения могут наследоваться многими поколениями. Они могут быть как положительными, так и отрицательными. Считается, что эпигенетические изменения у выживших жертв Холокоста способствовали импринтингу более сильной подверженности стрессу у их потомков. И таким же образом объясняется генетическая предрасположенность к моногамии.

Проводились исследования влияния эпигенетических факторов на определенные виды мышей, например, в Университете Эмори, штат Джорджия, работали с полевками, и было доказано, что поведенческий опыт на молекулярном уровне может влиять на наследуемые в долгосрочной перспективе образцы поведения. Единичный акт спаривания запускал изменения в использовании генов – повышались уровни определенных гормонов, необходимых для кровеносных сосудов, сохранения жидкости в организме, работы почек и поддержания социальных связей. В результате мышь становилась привязана к своему партнеру после совершения первого полового акта.

Могут ли в организме человека происходить подобные биологические изменения, способствующие преданности одному партнеру? Похоже, что любовь запускает изменения в головном мозге, который атакует некий нейрохимический вирус. Однако как не все мыши остаются верны первому партнеру, так и не все люди остаются с одним спутником на всю жизнь.

Не так давно немецкие ученые заявили об открытии лекарства от супружеских измен. Об этом подробно рассказала «Дэйли Мэйл». Ученые проводили эксперименты с окситоцином, так называемым гормоном моногамии. Он вырабатывается в гипоталамусе, оттуда поступает в гипофиз, влияет на психоэмоциональную сферу у мужчин и участвует в развитии чувства влюбленности. У женщин он способствует родам и выделению молока при кормлении ребенка и участвует в формировании взаимосвязи матери и ребенка. Но действие наиболее ярко проявляется у мужчин, и в проводимых экспериментах участвовали мужчины – женатые, холостые и имеющие постоянную подругу. Одна группа получала дозу окситоцина, другая – нет. Потом привлекательная женщина из группы экспериментаторов оставалась наедине с каждым и задавала вопросы. Получившие дозу окситоцина женатые мужчины и мужчины, имеющие подругу, испытывали чувство дискомфорта, когда она подходила к ним слишком близко. Холостяки, получившие дозу окситоцина, и несвободные мужчины, не получившие окситоцин, неловкости не испытывали. (А ожидали-то как раз противоположной реакции – что все мужчины, получившие окситоцин, будут рады пофлиртовать с красивой незнакомкой.) Когда к участникам эксперимента приближался мужчина из группы исследователей, они также чувствовали себя вполне уютно. Эти эксперименты показали, что окситоцин является ключевым фактором в формировании моногамных отношений.