КАВТОРАНГ ФИСАНОВИЧ Был Фисанович не слишком спортивным – Шахматы, книги – не бокс или штанга: Смелым, талантливым и позитивным, И к тридцати стал лихим кавторангом. Словом не звонкий – поступками громкий: В порт или гавань проскальзывал первым, И кораблей размозжённых обломки Долго фашистам корёжили нервы. Песни его распевали матросы, Рукопись жадно читали коллеги: Каждый ответы искал на вопросы – Лишь посвящённому ясные вехи. Ну, а война подходила к итогу – Толк понимал Фисанович в рекордах: Сотни нацистов к нацистскому богу Шли на свиданье в норвежских фиордах, В незамерзающем Северном море, В штиль и шторма под рапсодию ветра: Радость святая – фашистское горе – В честь и победу моряцкая вера. Сорок четвёртый. Усмешка июля Над усечённой нелепостью жизнью: Бомба в подлодку вошла, словно пуля И породнила и с бездной, и с высью. Произошла роковая ошибка – Лётчик был бритт: видно, думал о Мэри Иль о фортуне, лукавой и зыбкой, Иль неумел в исключительной мере, И, безусловно, вернулся на базу, Не доложил о ЧП командиру; Поиск подлодки закончился разом После недельных конвульсий эфира. Где-то, наверно, в урочищах Рая, Миру свою посвящая работу, Пишет стихи Фисанович Израиль – Гордость подводного русского флота.