НИЧТО НЕ ЗАБЫТО

Добрые вести. Святая память.

Радиофильм «900 дней».

Пульс города. «Голоса мертвых и живых».

В дневниковых записях В. Саянова, относящихся к февралю 1944 года, сказано: «Сегодня иду по улице, и вдруг радио замолчало, как всегда перед тем, как известят об обстреле. Сердце сразу сжалось. Неужто опять по Ленинграду стрелять будут?» Стрелять по городу враг уже не мог, но запись характерна, в ней передано душевное состояние ленинградца. После полного снятия блокады фронтовые заботы уступили место заботам по восстановлению города. В феврале фронт проходил в десятках километров от Ленинграда. Правда, с северной стороны, возле Белоострова и Курорта еще до самого июня стояли финны, но обстановка здесь была спокойной. А в июне началось наше наступление на Выборг.

Довольно скоро Ленинград перестал занимать исключительное положение среди других городов. Разрушены были десятки крупных промышленных центров, сожжены тысячи сел. Сталинград стоял в руинах. Страна отдавала все силы фронту. Там, в лесах Белоруссии и на полях Прибалтики, решались сроки окончания войны. Конечно, в Ленинграде происходили события, которые обращали на себя внимание всей страны. Радио широко освещало первый рейс прямого поезда Ленинград – Москва, оно отметило во многих передачах годовщину снятия блокады и награждение города орденом Ленина, рассказывало о триумфальном марше по улицам Ленинграда наших бойцов, вернувшихся с победой.

Художественные редакции все чаще обращались не только к литературным и музыкальным произведениям ленинградцев (часть писателей, журналистов ушла с наступающей армией, другие работали над крупными вещами), но и к значительным книгам и музыке столичных авторов. В феврале 1944 года, например, была осуществлена радиопостановка поэмы А. Твардовского «Василий Теркин», ставились радиоинсценировки по пьесам В. Гусева. Звучали стихи, песни, написанные и в Ленинграде, и на фронте, который уходил от города все дальше.

Постепенно две темы становились наиболее важными для ленинградского радио: тема сегодняшняя, подвиг на войне, и тема непреходящая для Ленинграда – 900-дневная оборона. Во всех стихах, рассказах, очерках напоминание о блокаде естественно связывалось с наступлением наших армий сегодня. Радио освобожденного от блокады города воздавало должное и его армиям, и гражданскому населению, оно высоко оценивало его литературу военного времени.

Когда в конце 1944 года в Ленинград приехал крупный датский писатель Мартин-Андерсен Нексе, радио передало следующее письмо: «Дорогие друзья! Я прибыл в Ленинград с представлением о большом городе, который сильно разрушен врагом. Однако, побывав в Ленинграде, я испытал чувство огромного подъема. Я вижу, что население тепло одето, все много и организованно работают, каждый исполняет свой долг… Все это – без малейших следов героической позы. А ведь этому населению – самым храбрым людям в мире – пришлось перенести то, что, мне кажется, не под силу ни одному городу: выдержать тяжелейшую осаду в течение двух с лишним лет, а затем перейти в наступление и послать ко всем чертям гигантские армии, осаждавшие город. Передо мной встают дома, простреленные снарядами или целиком превращенные в руины. Но я нигде не вижу никакой растерянности или уныния. Благодаря сердечному изображению ленинградскими писателями жизни своего города, мы за рубежом знали много о Ленинграде во время блокады! И могли сравнительно точно представить титаническую борьбу его населения. Привет героическим писателям Ленинграда – участникам его обороны! Товарищеский привет всем писателям Советского Союза, ведущим самоотверженную работу на фронте и в тылу!» Такова была справедливая оценка работы ленинградского отряда советской литературы, значительная часть которой связана с ленинградским радио.

Много новостей рождалось в Ленинграде, освобожденном от блокады. Каждая информация несла добрую весть. Открылась выставка: «Героическая оборона Ленинграда». Корреспондент М. Фролов связался по телефону с Киевом – произошел первый телефонный разговор двух городов после трехлетнего перерыва. 24 мая 1944 года, на тридцать пять дней раньше срока, пошел троллейбус по Международному проспекту. Монтер трамвайно-троллейбусного управления Слабый сказал: «Кто из нас не помнит, как в суровую зиму 1942 года десятки троллейбусов стояли в конце Невского и на Красной площади. Тяжелые дни тогда переживали мы. Но каждый ленинградец знал, что придет время и снова побегут по улицам города трамваи и троллейбусы». Первый телефонный разговор, первый троллейбус, первый прямой поезд Ленинград – Москва. Давно не слышали в городе таких сообщений. Все это грезилось ленинградцам, публицисты блокады с надеждой и верой говорили: «Так будет!» В августе журналисты М. Блюмберг и В. Петушков провели репортаж «Перед открытием театрального занавеса». То был не первый театральный сезон в военном Ленинграде. Однако новый сезон никак не походил на прежние. Теперь спектакли не прерывались воздушной тревогой, снаряды не настигали зрителей возле дверей театра. Да и театров стало куда больше. Летом 1944 года приехал из эвакуации Театр оперы и балета имени С. М. Кирова, в начале июля в городе встретили коллектив Театра драмы имени А. С. Пушкина. Осенью в Ленинграде начались спектакли ТЮЗа и Малого оперного театра. Вместе с артистами БДТ и Театра музыкальной комедии теперь в городе работал большой отряд деятелей искусства, которые выступали перед ленинградцами, жившими в еще нелегких условиях войны. Возвращение ведущих театров позволяло шире приглашать на радио актеров разного профиля для выступлений у микрофона, но вместе с тем радиопостановки уже не могли иметь того значения, как в 1942-м, 1943-м и даже первой половине 1944 года. Это понимали и авторы репортажа о начале сезона, первого после снятия блокады. «Открытие театрального сезона. Правда, товарищ ленинградец, мы ходили с вами в театр и в прошлом, и в позапрошлом году. Мы смотрели на освещенную сцену и прислушивались к грохоту где-то на улицах разрывающихся снарядов». Репортаж велся из нескольких ленинградских театров. Говорили режиссеры, давался отрывок из пьесы А. Крона «Офицер флота», репетируемой в БДТ. Ведущий рассказывал о Театре музыкальной комедии: «Театр учил нас вновь улыбаться. Он был с нами все время: прошел все испытания, все невзгоды».

Вернулись театры, приехали обратно многие ученые, писатели. Их работа привлекала внимание радиожурналистов. Академик И. Крачковский, выступая по радио, говорил о своей книге «Над арабскими рукописями», писатели О. Форш, М. Зощенко, кинорежиссер Ф. Эрмлер делились творческими планами. Меньше стало передаваться корреспонденций с фронта. Лишь в июне – июле 1944 года, в дни наступления на Выборг, Ленинград опять ощутил на время дыхание недальнего боя. Журналисты писали теперь об освобожденной земле. В апреле 1944 года репортажи рассказывали о трагедии наших людей, переживших пытки в фашистских застенках. Многое изменилось в характере передач последнего военного года.

В декабре о близкой победе в предновогоднем выпуске «Звукового журнала» говорилось с полной уверенностью. В журнале было несколько сюжетов из жизни города и его людей. Один из кадров журналисты посвятили только что выпущенному календарю. Ведущий сказал: «Перелистывая страницы нового календаря, мы невольно думаем о том, что на одном из его небольших листков будет запечатлена в наступающем 1945 году самая желанная, сама дорогая для нас дата – день окончательной победы над фашистской Германией». Это ощущение проходит через передачи всех редакций – и литературной, и политической, и музыкальной, и детской, которая теперь вновь вернула себе и самую молодую по возрасту аудиторию – младших школьников и дошкольников. Возродился «Школьный радиоклуб». Детские писатели и журналисты готовили радиопостановки, литературные монтажи, конферансы.

В 1944–1945 годах больше стало передач из Москвы, теперь уже никто не мог помешать обмену программами между городами. Работать на радио было легче, а вот роль радио в жизни Ленинграда не могла остаться прежней. Не только оживилась культурная жизнь города, но и радио нередко выключали: воздушные тревоги ушли в прошлое. Радиожурналисты знали, что их слушают не так внимательно, но им была понятна закономерность этого явления. Они ведь сами делали все, чтобы пришло такое время, когда радио не заменяло бы все виды искусства, когда оно вместе с газетами, журналами, театром общалось со своими согражданами. После снятия блокады Ленинград жил ощущением долгожданной свободы, хотя быт его оставался достаточно суровым и до сытости было далеко.

Летом 1944 года возникла мысль создать радиофильм «900 дней», посвященный блокаде. Поначалу это была чисто формальная идея. Речь шла о монтаже, о том, чтобы собрать вместе материалы, которые бы воссоздали атмосферу блокадных месяцев. Однако, когда журналисты стали прослушивать все имеющиеся записи одну за другой, они пришли к неожиданному выводу. Конечно, слушать все это интересно, однако возникает опасность некоторого однообразия. Нельзя же было превратить радиофильм просто в несколько эпизодов, объединенных связками, ведь уже нередко литературные монтажи, переданные сразу после снятия блокады, звучали как обыкновенные концерты.

Создатели фильма нашли иной путь. Придать единство отобранному материалу, рассказать историю блокады только звуком и голосом – такую задачу поставили перед собой работники Радиокомитета. В каждом эпизоде, в каждой сцене нужно было уловить главное, то, что больше всего воздействует на слушателя. История блокадной жизни раскрывалась в хронологической последовательности, она заставляла ленинградцев к любому эпизоду прибавлять свое восприятие разных периодов войны. Вот идет репортаж с призывного пункта. Военком называет фамилии – одну, другую, третью. А потом звучат шаги. Печатают шаг бойцы. Только шаги. Голоса ведущего – артиста В. Полицеймако – еще не слышно. Идет Ленинград. Уходят на фронт – отцы, сыновья, братья. Многие не вернутся. Но у них нет другого пути летом сорок первого. Ведущий говорит о симфонии Д. Шостаковича. Сначала тихо, потом все сильнее раздаются такты музыки. Но что это за «посторонние звуки» ворвались в передачу – знакомые и зловещие? Свист снарядов. Еще и еще. Так они стреляли по городу, методично, жестоко. И так они стреляли в музыку. Оказывается, монтажом звуков можно передать глубокую мысль, создать определенную образную систему, а многое в самих звуках значимо. Только нужно найти соответствующие звуковые средства выражения разных явлений.

Свист снарядов, грохот разорвавшихся бомб передавали напряжение, которое испытали ленинградцы от налетов и обстрелов. Но было и другое – мертвая тишина опустевшего, заснеженного Ленинграда. Можно ли передать в звуках… тишину? Выяснилось, что можно. В большом репетиционном зале был включен метроном. Тук-тук-тук-тук… Сколько раз днем и в бессонные ночи слышали в Ленинграде этот звук. У каждого он связывался в сознании с тем временем, с блокадой. Возникало страшное, щемящее чувство. Прислушиваясь к звукам метронома, советовались с оператором (Л. Спектор), тонмейстером (Н. Рогов): сколько щелчков дать, чтобы лучше скрепить эти щелчки метронома голосом ведущего, летописца. Медленно, в такт метронома вступал еще один звук – говорил артист В. Полицеймако. О Ленинграде. О его подвиге. О его людях. О жизни – день за днем. И снова метроном. Опять эти бесконечные щелчки. И другой голос, знакомый горожанам, читает стихи. Ольга Берггольц. Можно сказать о прорыве блокады. Повторить репортаж митинга, посвященного приходу первого поезда с Большой земли. Но что здесь главное, где ключ к звуковому образу? Свисток паровоза! После замерших вокзалов, после перерезанных путей, после 125 граммов хлеба – вот оно, сбывшееся, осуществленное, то, о чем мечтали умирающие люди зимой 1941–1942 годов. Паровозный свисток. Со слезами на глазах слушали эти эпизоды из радиофильма сами его создатели, как бы вновь переживая 900 дней ленинградской обороны.

Создатели фильма стремились к подлинности во всем. Они не имитировали звуки, в течение нескольких месяцев отбирали самое значительное. Пригодились записи, сделанные впрок. Так, еще осенью 1942 года В. Ходоренко и Н. Свиридов на крыше Дома радио записали «симфонию ночного Ленинграда». И суровая «музыка», которую еженощно слышал блокадный Ленинград, прозвучала в радиофильме.

Из радиофильма возникал образ города, его героическая эпопея, возникал не из отдельного репортажа – из совокупности всех звуковых средств. Слово и музыка, свисток паровоза и щелчок метронома, лязг буксующих на Ладожском льду грузовиков с мукой и нечеловеческий крик матери, увидевшей убитого ребенка, – все сливалось вместе, воскрешая не отдельные эпизоды, не сиюминутное, бытовое, а эпоху, ее трагедию и подвиг.

В радиофильме была попытка синтеза нового жанра, который широко использовал возможность вещания. Он в известной мере своей формой спорил с передачами, где довольно разные материалы нанизывались на один сюжет, а ведущий и музыкальное сопровождение становились некими дополнительными компонентами. Здесь же все строилось по-другому. И музыка не была простой иллюстрацией, сопровождением – несла эмоционально-образную нагрузку. Так было и с отрывком из Седьмой симфонии, и с мелодией «Интернационала», под звуки которого бойцы уходили на фронт.

Можно услышать и представить себе, как все было летом сорок первого, как звучало тогда: «Это есть наш последний и решительный бой…» Заменить музыку другой оказывалось невозможным. Она становилась не музыкальной заставкой – действующим лицом фильма. В самой работе осуществлялись известные принципы кино. Название «радиофильм» точно определяло жанр.

Из десятков репортажей, из сотен передач, из тысяч выступлений отбирались наиболее характерные, выразительные, разнообразные. Таким образом, удалось выстроить сюжет этой необычной передачи, и сюжетом стала история. Тут, конечно, дело не только в хронологической последовательности, но и в том, что через все испытания прошла тема духовной победы ленинградцев. Показать же эту духовную победу можно было только через человеческие судьбы. И вот это сочетание рассказа о важных вехах в жизни города с голосами конкретных людей – защитников Ленинграда – дало возможность свести воедино общее и частное.

Говорил Ленинград, и говорили композитор Д. Шостакович, профессор К. Огородников, работница Ольга Новикова. Но и здесь не хотелось ограничиться цитированием прежних передач. Возникла мысль сопоставить сказанное и сделанное, по возможности проследить дальнейший путь людей, выступавших в свое время у микрофона. В 1941 году рабочий, мастер одного из заводов, говорил: «Мы умрем, но не отдадим Ленинграда». И работница Ольга Новикова, молодая, энергичная, сказала на оборонительном рубеже города: «Мы клянемся, что не уйдем отсюда, пока врага не остановят». Три года назад эти люди были живы – они клялись не щадить себя в борьбе. Как сложилась судьба этих людей, нельзя ли снова услышать их голоса? Радиожурналисты поехали по адресам. В одном случае оказывалось, что адреса больше нет, на месте дома пустырь, в другом выяснилось – погиб человек, умер от голода или убит.

Умерла Ольга Новикова, а мастер жив и снова выступил у микрофона… Получился необычный репортаж. Радиофильм рассказывал о судьбе людей, связавших себя с Ленинградом до конца. Эффект звукового фильма был поразительный. И так же, как не могли сдержать слез создатели этой необычной передачи, плакали и всё повидавшие блокадники. После очередного эпизода, обычного для блокированного Ленинграда, после записи жестокого обстрела улицы Рубинштейна, вслед за выстрелами и грохотом снова вступал голос ведущего. Он говорил, что так было ежедневно, по несколько раз в день. Снаряды попадали в дома, переполненные трамваи. Падали убитые и покалеченные дети, женщины, старики. И снова раздавался сигнал тревоги и характерный свист и стук метронома. Но теперь удары были не редкими, размеренными, как в спокойные часы, а частыми. Казалось, слышен пульс города, его напряженное дыхание.

И опять говорил ведущий. Теперь о нашей армии. Она знала, как сейчас живут в Ленинграде. Она чувствовала – там, на Мойке и Фонтанке, у Невы, на Выборгской и Петроградской, есть опасная сторона улицы: армия вела контрбатарейную борьбу, прочно стояла на рубежах обороны, готовилась к прорыву блокады и полному ее снятию.

В основе этого сюжетного фильма была правда. Содержание его можно было раскрыть так: «Вы слышите, что такое Ленинград в дни блокады. Это страдания и подвиг, смерть и самоотверженность и через все испытания – это победа». Над радиофильмом работало несколько человек – Г. Макогоненко, Л. Маграчев (сценаристы), Л. Спектор, Н. Свиридов, М. Блюмберг, О. Берггольц, Н. Рогов (Н. Беляев).

Множество чисто технических трудностей встретилось при монтаже всех этих материалов, ведь техника была не нынешняя. Идея такого фильма оказалась осуществимой благодаря трофейному магнитофону. Стоит напомнить, что первые попытки создания радиофильма относятся еще к маю 1943 года и связаны они также с использованием магнитофона, правда, наряду с другими формами звукозаписи (воск, шоринофон). Так создавались репортажи «Город, который ты защищаешь» и «С микрофоном по фронтовому Ленинграду». (В нем записан потрясающий душу рассказ домохозяйки Евдокии Ивановны Садовой о том, как попали под обстрел ее дети: «Весь в крови прибежал ко мне на пост Толя и сказал: „Мамочка, дорогая! Геночку убили“».) Репортажи 1943 года, в которых уже использован монтаж материалов, называли радиофильмами, видя новые возможности вещания. Был тогда же записан и стучащий метроном. Вот текст, на который накладывалась эта запись: «Город настороженно притих, готовый в любую минуту подняться. (Метроном.) И, как сердце его, бьет метроном в репродукторах улиц».

Знакомясь с другими репортажами 1941–1944 годов, видишь, как постепенно шли радиожурналисты к своей большой, итоговой работе. Сила документа, его воздействие на читателя, слушателя, зрителя необычайно проявилась в нашем искусстве и литературе послевоенной поры. Достаточно вспомнить лучшие мемуарные книги, фильм М. Ромма «Обыкновенный фашизм», вторжение хроники в художественный кинематограф («Освобождение», «Семнадцать мгновений весны») и спектакли («Час пик» в Ленинградском академическом театре драмы имени А. С. Пушкина), чтобы понять, насколько точно авторы фильма уловили тенденции развития искусства.

Ставшие теперь обычными формы монтажа звуковых материалов во многом обязаны тем первым шагам, которые были сделаны на ленинградском радио военных лет. Конечно же, радиофильм явился результатом всей деятельности ленинградского радио блокадной поры. Поэтому фактически авторами его были десятки людей. Они-то и позволили через звук передать эпоху, добиться благодаря звуку не просто воспроизведения тех или иных бытовых эпизодов, но огромного обобщения. Эти сотни метров пленки дали возможность людям вновь услышать героическое время, услышать блокадный Ленинград.

В Радиокомитете гордились этой работой. В одном из отчетов говорилось, что фильм представляет собой «исторический документ, впервые созданный средствами радиовещания». Фильм прозвучал 27 января 1945 года, в годовщину освобождения города, он повторялся многократно уже в мирное время. А 18 февраля В. Вишневский писал О. Матюшиной: «…показывали нам в „Правде“ звукофильм „Оборона Ленинграда“. Растрясло нас, заволновались. Опять пахнуло незабываемым… И стук метронома, и голоса мертвых и живых, и героика, и бомбы, и первый поезд на Финляндском вокзале».

Радиофильм, конечно, не мог вобрать в себя все самые значительные передачи блокадного времени. Не в этом была его задача. Но он запечатлел то главное, что делало ленинградское радио в годы блокады. В одной передаче отразилась вся специфика искусства, которое через звук передавало время, – радиоискусства, теперь уже неотделимого от подвига Ленинграда…

Мы говорим: «Никто не забыт, и ничто не забыто». Называем даты, имена, события. Произносим: «Здесь». Здесь проходила линия обороны. Сюда приземлялись самолеты с Большой земли. «Отсюда». «Отсюда передачи шли на город». Вот названия – «Ленинградский метроном», «Слушают радио», «Позывные памяти», «Баллада о репродукторе»… Кинофильм… гравюра… очерк. На наших глазах искусство создает монумент блокадному радио. Уже десятилетия отделяют нас от суровых блокадных дней. Уходит, почти ушло, поколение, вынесшее неимоверный груз войны. Но память народная сохранит и немеркнущий подвиг, и неслыханные страдания, и непреклонную веру людей. В этой памяти всему будет место. И блокадному братству, и торжеству духа, и укороченным жизням. И будет звучать сквозь время неумолкнувший голос Ленинграда.