На доме, что напротив гастронома, было написано крупными буквами: «Бомбоубежище». Стрелка показывала на обычную парадную. Гошка зашел первым и сказал:

– Так это в подвале.

Дверь в подвал была железная. Они вошли, и Лёнька сразу сообразил, что ничего замечательного в этом бомбоубежище нет. Голые стены да несколько рядов скамеек. Как в местоновском клубе, когда кино показывали. А еще в бомбоубежище за маленьким столиком сидела женщина и вязала. На ней были теплый платок, теплая кофта, брюки и валенки. Такая вот странная женщина. Она спросила:

– Вам что, ребята?

Гошка сказал ей про школу, про матроса и военный объект.

Женщина сообщила, что будут два класса, но они еще не готовы, что приходить надо 1 сентября, когда все устроится.

Лёнька с Гошкой все поняли и собрались уходить, но тут завыла сирена и серьезный голос несколько раз объявил: «Воздушная тревога». Женщина сняла со спинки стула сумку и надела ее через плечо.

– Что это? – спросил шепотом Лёнька.

– Противогаз, – тоже шепотом ответил Гошка.

Лёнька хотел спросить Гошку, а зачем в бомбоубежище противогаз, но в это время стали приходить женщины с детьми. Они садились на скамейки и уговаривали малышей не капризничать, что тревогу скоро отменят и они пойдут домой.

Когда все скамейки были заняты, пришла Ася. Она встала у двери и закрыла лицо руками.

«Испугалась, что ли?» – подумал Лёнька. Он встал, подошел к Асе и твердо сказал:

– Ты чего, испугалась, что ли?

Ася опустила руки, по ее щекам текли слезы.

– Папа погиб, – сказала она и снова закрыла лицо руками.