3
«…И тогда посреди Пустых земель станет невозможно дышать.
Лабиринт укроет верных Слову
От Четырёх псов чёрного человека…».
Аква всё ещё в смятении смотрела на эти строки.
– Вот с чего он начал, – сказал тогда Брут. – А потом понял, что весь смысл Книги меняется.
На лице девочки отразились странные чувства: недоверие, озадаченность, отпечаток страха, но за всем этим маячило восхищение.
– Не ожидала, что придётся зайти так далеко? – Брут ей улыбнулся. Он всё ещё был очень слаб. Аква смущённо отвела глаза.
Ещё в полубреду, с кожей, белой, как снег, когда его поили отваром из трав, что прорастали лишь на редких древних усыпальницах, Брут постоянно что-то твердил. С мутноватым тёмным предчувствием Аква узнала слова, текст из священной Книги. Но он был каким-то… иным, словно всё происходило на другой планете. И от этого девочке сделалось жутковато. Как будто привычные вещи немножко сдвинулись, менялись, как если бы вы пришли в гости к своей любимой подружке и оказалось, что домашним питомцем в их семье вместо хорошо знакомой вам кошечки, что всегда тёрлась о ноги, является забавный пёсик, внешне безобидная собачка с тем же именем, и это никого не удивляет. Жуть… Аква порой очень боялась, что когда-нибудь подобное произойдёт с ней на самом деле. А ещё Брут несколько раз, и как будто это причиняло ему страдания, назвал одно имя. Аква нахмурилась.
– Тебе известно, о ком он говорит? – спросил тогда Суворов, перехватив взгляд девочки.
Аква нехотя кивнула. Конечно, она знала имя «Калибан». Как не знать…
– Это верная ищейка брата Дамиана, – выдавила девочка. – Его преданный слуга.
– С ним что-то не так?
Аква пожала плечами.
– Я его боюсь, – призналась она.
И тогда Хома, не принимавший прежде активного участия в беседе и больше интересующийся состоянием Брута, сумел удивить их.
– Это не тот ли Калибан, что хром на одну ногу? – оживился он.
Аква мрачно кивнула, соглашаясь.
– На левую? – уточнил Хома. – И лицо страшное?
– Да… – Девочка удивлённо посмотрела на него.
Хома ухмыльнулся:
– Ну, насчёт его хромоты… Вот так, да? – Он вдруг вскочил, чуть согнулся, опустив плечи, будто потяжелел, и абсолютно точно скопировал походку Калибана. Настолько, словно на мгновение сам стал им. У Аквы даже мороз побежал по коже. – Похоже?! Вижу, узнала, девчонка… А насчёт его преданности да верности, так он и мне порой бывает верен. – Хома снова ухмыльнулся. – Предан как собака! Когда звонкая монета в руках. Говорил же, у меня свой человек в обители? Так это он и есть.
И вот тогда Брут произнёс свои первые связные слова в Рождественно:
– Нет, брат, там всё сложнее…
Брут пришёл в себя. И его карие глаза на всё ещё бледном лице казались огромными.
– У Калибана всё есть. Ну, в смысле, деньги ему не нужны. – Брут улыбался Хоме, а потом перевёл взгляд на Акву с каким-то непонятным интересом, словно узнавая её, чем смутил девочку. – Не нужны ему деньги, брат. Он берёт их, чтобы не вызывать подозрений.
Хома ошеломлённо вытаращил глаза и даже не понял, как спросил:
– Откуда ты знаешь?
– От брата Фёкла, – устало пояснил Брут. – Видел…
Хома затряс головой:
– Братец, – ласково и взволнованно спросил он. – Очухался? Давай я тебе…
Брут прервал его. Карие глаза заблестели, но сделались ещё темней.
– Я думал, что один такой. – Брут чуть вздрогнул. – До той ночи в обители. До встречи с монахом. Оказалось, нет. Брат Фёкл… Но не только. И Калибан. Хотя я его никогда не видел. Он такой же.