Всё же первый шок отпускал Фёдора. Старик пытался предупредить. Вот чьего появления он так боялся. Капризный испорченный ребёнок был очень опасен. И отвечать надо правильно. Потому что там, в тусклом металлическом отражении, он увидел, что сейчас происходит с Евой.

Эта мглистая тьма, что сейчас ощупывает лицо там, с другой стороны

уже действительно напала на лодку Петропавла, его первого ученика, но пришла она за Евой. Такая у него игра. И отвечать надо правильно. Тогда ему станет неинтересно, и он забудет. Такая игра. Крепко подумать, прежде чем отвечать, потому что другого шанса на сегодня нет.

Но где найти правильный ответ? Кто он? Кто он в действительности?! Учитель? Вернувшийся воин Тео, связавший несвязываемое? Нет, он им ещё не стал. И больше не станет. Но и счастливым беззаботным юношей Фёдором из милой Дубны он тоже больше… А потом что-то поднялось внутри него, что-то, способное слышать чужое сердце.

– Я никто, – вдруг произнёс Фёдор. И это был самый правильный ответ, единственно верный, который он смог отыскать в себе. Он лишь отблеск чего-то гораздо более важного в этот момент. – Никто.

На чёрную мембрану изнутри надавили сильнее. Металлический блеск холодом ощупал лицо. Полы распахнутой монашеской рясы крыльями гигантской летучей мыши парили сейчас, как плащ вампира. Удушье всё ещё мёртвой хваткой держало Фёдора за горло, ослабевая только лишь для того, чтобы дать ему говорить. На мгновение показалась чёрная морда твари, что давила на мембрану, затухающее любопытство, озадаченность мелькнули в прежде сверлящем взгляде, потом появилось нечто, что можно было принять за рассеянную отстранённость. И дышать сразу стало легче. Тусклый металлический блеск отдалился и, скрывшись во тьме, погас.

Фёдор попытался пошевелить рукой. Ему это не сразу, но удалось. Монашеская сутана перед ним скукожилась до прежних размеров. А потом из тьмы сознания этого монстра, гораздо более глубокой, чем тьма пустоты в капюшоне, робко выступило лицо второго жильца, дряхлого, безмерно уставшего старика.

– Ну вот, – слабо прозвучал знакомый, смертельно перепуганный голос. – Теперь правильно.

Фёдор выдохнул свободней. Его гортань и рот изнутри как будто выложили войлоком. Он поморгал, всё ещё ошеломлённо. Кем бы и чем бы это ни было, то, что находилось перед ним, оно было серьёзно больно. Страдало сильнейшим раздвоением личности. Фёдор всё-таки постарался, чтобы дикий шальной блеск покинул его взгляд. Ему предстояло иметь дело с монстром, поражённым стопроцентной шизофренией.