7
В Греции Брюннеру удалось депортировать
До пятидесяти тысяч евреев,
Здесь же, как он ни усердствовал, далеко до таких успехов —
Арестованных набралось всего-то чуть больше тысячи.
К счастью, доносы исправно шли непрерывным потоком:
Слава богу, еще хватало французов, всегда готовых к услугам.
Утро двадцать первого сентября сорок третьего года.
На сей раз это был не почтовый донос, а телефонный звонок.
Некая молодая женщина…
Еврейка, беженка из Германии,
Проживает в Вильфранш-сюр-Мер, говорит аноним.
…
Дом называется «Эрмитаж».
Эрми… как?
«Эрмитаж».
Спасибо, я записал. Прекрасно!
Удачного дня и еще раз спасибо!
Не за что, я всего лишь исполнил свой долг.
Обычный донос среди сотен других…
Вот так оно происходило —
Донос без всякой причины.
Или все же причина была?
Но какая?
Шарлотта и Александр ничем никому не мешали,
Жили тихо, словно отшельники.
Может, кому-нибудь приглянулся их дом?
Нет, эта причина абсурдна —
Никто после них не владел «Эрмитажем».
Что же это тогда?
В чем смысл такого доноса? Да ни в чем.
Как ни странно, это зовут беспричинным поступком.
Кика, дочь Мориди, вспоминает об их аресте
Семьдесят лет спустя после этих событий.
Она повторяет то, что ей рассказал отец.
Внезапно в наш разговор вмешивается ее муж,
Говорит, что, вообще-то, известно, кто выдал немцам Шарлотту.
Я пораженно смотрю на него,
Переспрашиваю, и он говорит:
Да, ходят такие слухи.
У нас в городках, в деревнях
Об этом нередко толкуют.
Люди бывают разные.
Такого я не ожидал
И даже не знаю, что думать.
Он уточняет: так говорила одна старуха,
Но этому верить нельзя.
Она выжила из ума,
И ей ничего не стоит приврать.
Мне трудно ему поверить.
Кто бы стал привирать в этом случае?
В Вильфранш-сюр-Мер есть люди, которые знают.
По прошествии стольких лет об этом все еще шепчутся,
А виновные мирно живут здесь годами,
Как живут они всюду в мире.
Донос не грозит им карой,
Но лучше о нем не болтать.
Еще и сегодня люди молчат о том, что все они знают.
Я часто об этом думаю.
Может, стоит продолжить расследование,
Разыскать здесь дочь или сына того или той, кто донес?
Но к чему?
Разве это так важно?
