Глава двенадцатая

После нашей глупой сексуальной игры в откровенные признания мы дразним друг друга, как сумасшедшие, снимая остатки нашей одежды между долгими поцелуями и жадными ласками, которые должны лишь распалить нас. Мне нравится в Дрю эта игривость. Он смешной, сладкий, чертовски сексуальный. Когда он сказал, что хочет видеть, насколько я действительно влажная, все внутри меня расплавилось и запылало жаром. А когда он начал сдергивать мои спортивные брюки и проскальзывать пальцами в трусики, я чуть не кончила в ту же секунду.

Быть с Дрю обнаженной и открытой как сейчас – никогда не испытывала ничего подобного. Никогда в жизни не чувствовала себя так близко к другому человеку, как чувствую Дрю Каллахана в этот самый момент.

Он удерживает меня под собой, в ловушке, но я не хочу быть в другом месте. Его мягкие волосы касаются моей груди, когда он спускается вниз по моему телу, посылая толпы мурашек по чувствительной коже. Его горячий рот везде, изучает меня, и я чувствую, как плыву по облакам, полностью потеряна для мира, окончательно погружена в себя…

– Посмотри на меня, детка. – Открываю глаза, вздрогнув от нежности. Он редко называет меня не по имени. – Взгляни на меня, – шепчет он.

Выполняю его просьбу, и, затаив дыхание, наблюдаю, как он оставляет легкие поцелуи в ложбинке между моих грудей, на животе, не отрывая взгляда от моих глаз. Потянувшись, запускаю пальцы в его волосы, глажу его по голове, и Дрю накрывает мою грудь влажным ртом, захватывая губами сосок – слегка тянет его. Я закрываю глаза, слишком перегружена прекрасными ощущениями от его рта, так тесно прижатого к моей коже, и придвигаюсь к нему ближе. Раздвигая ноги, приглашаю его большое тело плотнее прижаться к моему.

Именно этого я так давно хотела. Чтобы между нами не было никаких стен, никаких барьеров. Кажется, он наконец-то открыт для меня, как и я для него. Мне нравится это.

Я люблю его.

Он поднимается так, что его торс возвышается надо мной, его руки прижаты к матрасу по обе стороны от моей головы. Я встречаюсь с ним взглядом, сердце рвется из груди, словно может взлететь, пока я не замечаю выражение его лица. Как будто он борется с самим собой и пытается решить, что делать дальше.

– Что случилось? – спрашиваю я, опасаясь, что он собирается сказать или сделать такое, что разрушит этот волшебный момент между нами.

– Хочу признаться. – В смущении он опускает голову. – Я никогда не делал этого раньше.

Я хмурюсь.

– Хм, не хочу тебя расстраивать, но мы определенно делали это раньше. Вместе. И не один раз.

Усмехнувшись, он снова встречается со мной взглядом.

– Я имею в виду… вот дерьмо, не знаю, как сказать.

– Еще одно откровенное признание, Дрю? – Потянувшись к нему, касаюсь щеки, пальцы задерживаются на щетине. Мне нравится, как его колючие щеки ощущаются на моей коже, когда он целует меня. Это так горячо. Он весь такой жаркий. – Не стесняйся. Просто скажи.

Он наклоняется, его рот прямо у моего уха, а теплое дыхание на моей щеке.

– Никогда прежде не вылизывал девушку, – шепчет он.

Хорошо, теперь я в шоке. Я кладу руку ему на грудь и слегка отталкиваю, чтобы наши глаза могли встретиться снова.

– Серьезно?

– Серьезно. – Он кивает, я замечаю, что его щеки покрылись румянцем, и сердце сбивается с ритма.

Боже, Дрю такой невероятно милый и он весь мой. Мой, мой, мой. Мы притворяемся нормальными людьми и одновременно совсем не притворяемся. Мы спутали обе наши ипостаси.

Меня не беспокоит, что он искалечен и столкнулся с бесконечным количеством дерьма от рук женщины настолько отвратительной, что я не могу даже мысленно назвать ее по имени, не то, что произнести его вслух. Я просто хочу его. Всегда. Отчаянно. Знаю, он травмирован. И знаю, чего он изо всех сил старается пережить эти травмы и снова стать цельным человеком.

Больше всего он нуждается во мне. И я нуждаюсь в нем. Я люблю его. И Дрю любит меня. Даже если мы еще не сказали этого друг другу, в глубине своего сердца я знаю – это правда.

– Если не хочешь этого делать, то и не должен. – Даю ему знать, что я на его стороне и совсем не пытаюсь заставлять его. На него достаточно давили в жизни. Наша игра в откровенные признания была для него трудной. Я знала, что так и случится. Но думаю, это помогло нам стать ближе.

Его губы изгибаются так сексуально, что у меня на мгновение перехватывает дыхание от его вида.

– О, я хочу этого, Фэйбл. Больше, чем ты можешь себе представить.

Теперь моя очередь испытывать неловкость, и я чувствую, как теплеют мои щеки.

– Так чего же ты ждешь?

– Просто… хотел предупредить тебя. На случай, если все испорчу.

Он опускается так, что его тело накрывает мое, рот прижат к шее. Он целует и покусывает, сводит меня с ума своими прикосновениями, и я закрываю глаза, теряя себя.

Находя себя. С ним.

Он боится сделать что-то неправильно, но не знает – у него нет ни единого шанса так сделать. Все его действия, слова, любое прикосновение настолько идеальны, что даже страшно. Дрю – все, чего я хочу. Все, что мне когда-нибудь будет нужно.

Дрю исследует мое тело руками и ртом, языком… Боже, его язык. Он лижет меня повсюду, пробует меня, смакует, пока я не начинаю извиваться под ним, и все мое тело в огне. Он так нежно скользит пальцами по внутренней стороне моих бедер, что я дрожу. Все тело трепещет в ожидании, пока он целует чувствительную кожу живота, бедер, внутренней их стороны…

И когда он наконец впервые неуверенно касается меня языком между ног, я издаю такой громкий стон, что почти смущаюсь.

Почти. Как я могу смущаться, когда человек, которого я так сильно люблю, доставляет мне такие приятные ощущения снова и снова? Он тесно прижимается языком к моей плоти, одним движением проскальзывает пальцем глубоко внутрь меня, и еще один стон срывается с моих губ, пока я выгибаюсь под ним.

Слишком много. Совсем недостаточно. Я одновременно хочу кончить и заставить это длиться, и когда он увеличивает темп, знаю, что очень близка к тому, чтобы разлететься на кусочки.

– Скажи мне, где, детка, – шепчет он в меня, я дрожу и тяжело дышу, пальцы сжимают его волосы. – Скажи мне, как тебе нравится.

– Выше, – я задыхаюсь, и он перемещается выше, его язык движется по клитору, а палец – внутри моего тела. О, черт, именно так. Это идеально, просто идеально, там, где он касается меня, где лижет. Проклятье. Прямо. Там…

Его имя прерывистым шепотом срывается с моих губ, я кончаю. Волны удовольствия омывают меня снова и снова, оглушая, прогоняя мысли, и все, что я могу делать, это ощущать.

И вот тогда я чувствую его. Дрю. Он нависает надо мной, его большие руки сжимают мои бедра, когда он без предупреждения глубоко входит в меня. Ловлю ртом воздух на первом толчке и замираю, когда он окунается в меня полностью. Он опускает голову: его рот накрывает мой, и я могу пробовать свой вкус на его губах и языке.

Меня это не беспокоит. Боже, это возбуждает еще больше, и через мгновение наши тела движутся с безумной скоростью, толкаются друг в друга, наращивают темп, пока мы оба не становимся задыхающейся, влажной массой сплетенной плоти.

Он прижимается лбом к моему, горячее дыхание у меня на лице, открываю глаза, чтобы поймать его взгляд.

– Фэйбл. – Он сглатывает и закрывает глаза, дышит так глубоко, что его обнаженная грудь касается моей груди. – Ты ощущаешься так чертовки хорошо.

Я абсолютно истощена. Как и он. Чувствую, что мы оба совершенно точно умрем, если не кончим в это самое мгновение. Вместе. Оргазм номер один стал уже далеким воспоминанием. Оргазм номер два угрожает поглотить меня, и я обхватываю ногами его талию, позволяя войти еще глубже.

Его толчки становятся чаще, сильнее, и я двигаюсь вместе с ним. Поощряя его невнятным бормотанием, царапая спину ногтями, вжимаясь ладонями в его крепкие ягодицы, чтобы подтолкнуть еще дальше. Наши тела так тесно прижимаются друг к другу, что я чувствую безусловное единение.

Я слышала подобного рода заявления раньше. Там, где двое становятся одним целым, и вы не можете сказать, где начинается один и заканчивается другой, бла, бла, бла. Всегда думала, что это звучит как куча романтического дерьма.

Но именно так я сейчас и чувствую себя с Дрю. Как будто наши тела сплелись и так плотно связались, что мы никогда больше не оторвемся друг от друга. Его сердце – мое.

А мое сердце принадлежит ему.

Я выдыхаю его имя, когда начинаю дрожать. Этот оргазм отличается от первого. Он начинается от низа живота, пронзает мои мышцы, вливается в кровь до тех пор, пока все тело не охватывает дрожь. Дрю продолжает двигаться, толкаться, жестче, тяжелее, увеличивая мое удовольствие, и сам замирает надо мной в оргазме.

Я околдована видом мощных напряженных мышц, провожу руками по его плечам и груди. Кожа Дрю горячая, а тело как камень, и слезы скапливаются в уголках моих глаз от наплыва всепоглощающих эмоций.

Необходимость выразить свои чувства к нему настолько велика, что, боюсь, могу взорваться. Но не хочу говорить первой. Он, возможно, выразил это в записке, но никогда еще не говорил мне этих слов вслух. Хочу, чтобы он произнес их.

Мне нужно, чтобы он первым произнес эти слова.

Зажмурившись, глубоко дышу, пытаясь успокоить сердце. Дрю медленно целует меня в лоб, потом отстраняется и поднимается с постели. Полагаю, он выбрасывает презерватив, хотя даже не помню, чтобы он его надевал. Я переворачиваюсь на свою сторону и сворачиваюсь в клубок.

Мои эмоции в полном беспорядке. Что же, черт возьми, только что произошло? За последние несколько дней мы много раз занимались сексом, но в этот раз я чувствую себя так, словно меня переехал небольшой грузовик.

– Эй, – он кладет руку на мое обнаженное плечо. – С тобой все в порядке?

– Да. – Я лежу к нему спиной, и он укладывается в постель рядом со мной. Обнимает меня за талию и притягивает ближе, моя спина прижимается к его груди. Он по-прежнему тяжело дышит, а я глубже вжимаюсь в подушку, с легким вздохом закрывая глаза, когда он начинает перебирать пальцами мои волосы.

Мне действительно нравится, когда он делает это. И он об этом знает.

– Тебя волнует это? То, что, э-э-э… случилось со мной?

Вопрос возникает из ниоткуда, я переворачиваюсь в его объятиях, чтобы видеть его лицо, посмотреть ему в глаза.

– О чем ты говоришь?

– О том, что ты узнала. Когда была в доме моего отца. Это тебя беспокоит?

– Конечно, это беспокоит меня, но совсем не так, как ты думаешь. – Касаюсь его щеки, заставляя встретиться со мной взглядом. – Ненавижу, что тебе пришлось это пережить. Ненавижу то, что она сделала с тобой, и то, что это заставляет тебя чувствовать вину. Больше всего мне больно за тебя. Твоя боль до сих пор свежа, я хочу заставить ее исчезнуть.

– Ты и делаешь это. Заставляешь меня почувствовать себя нормальным человеком. Это же нормально чувствовать себя так свободно, как сейчас. Вместе. В сексе. – Он закрывает глаза, и глубоко дышит. – Ты заставляешь меня чувствовать себя нормальным.

Вот тут я проявляю эгоизм и хочу, чтобы он просто сказал, что любит меня, но он по-прежнему испытывает бурные эмоции. Беспокоится, что я буду хуже думать о нем, потому что он подвергся насилию. Да, насилию. Он может называть это связью или как там еще он говорит об Адель, но она совратила его.

Хочу, чтобы он смог это понять.

– Дрю. – Я запускаю пальцы в его слишком длинные волосы. – Неважно, что произошло, мы пройдем это вместе. Я не собираюсь бежать. О чем бы мы ни узнали, что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне и поддержу тебя.

Он открывает глаза.

– У меня от тебя нет больше тайн. По крайней мере, ни одной, что известна мне самому. Я раскрыл тебе душу. Мне больше нечего скрывать.

– Мне тоже, – мягко признаю я. – Тем не менее, мы до сих пор здесь. Вместе.

– Вместе. – Он слабо улыбается. – Могу я сказать тебе кое-что? Меня беспокоит, что ты не знаешь об этом. Я должен избавиться от этого груза.

Настороженность овладевает мной, и я стараюсь отбросить ее подальше.

– О чем ты?

– Я знаю… – Дрю прерывисто выдыхает. – В день, когда Ванесса умерла, знаю, ты думаешь, я был в доме с Адель… но это не так. Мы ругались.

– Да? – Я изо всех сил стараюсь оставаться спокойной, но гнев растет во мне, как в медленно кипящей кастрюле, угрожая выплеснуться в любую минуту.

– Я говорил ей, что она должна оставить меня в покое. Она изо всех сил старалась убедить меня э-э-э… ты знаешь, но я отказался. – Он снова закрывает глаза, я вижу боль на его красивом лице. – Просто не хочу, чтобы ты плохо думала обо мне. Будто я развлекался с мачехой, а Ванесса утонула. Это не так. Не совсем так.

Мое сердце сжимается так сильно. Его боль, как живая, она дышит, и я хочу отбросить ее. Обхватив его руками, прижимаюсь к нему всем телом, поворачиваюсь на матрасе так, что его голова может отдыхать на моей груди. Касаюсь губами его лба и целую, слезы бегут по моим щекам.

– Мне жаль, что она сделала это с тобой. Ненавижу ее.

Он цепляется за меня так же, как я цепляюсь за него, его лицо прижимается к моим голым грудям, и я клянусь, что чувствую влагу на своей коже. И это заставляет меня плакать сильнее.

– Я люблю тебя, – бормочет он. – Я так люблю тебя, Фэйбл.

Мое сердце разрывается надвое: одна часть наполнена болью за него, вторая отзывается радостью на его признание, которое было так мне необходимо.

– Я тоже тебя люблю.

Никогда еще не чувствовала себя такой настоящей.