Дедушка забирает перископ себе. Он смеется.

— «Бюро сокрытых доходов»! Я думал, что его расформировали! Кто, черт возьми, имеет сейчас такой большой доход, чтобы о нем стоило говорить? Ты не думаешь, что оно существует исключительно ради меня? А что, очень может быть.

Он подзывает Чиба к перископу, махнув рукой в сторону центра Беверли-хиллз. Чибу видно узкое пространство между семью яйцевидными конструкциями на пьедесталах-ветвях. Ему виден кусок центральной площади, гигантские овоиды городского зала, федеральное бюро, Народный центр, часть массивной спирали, на которой размещаются дома уважаемых граждан, и дору (это от Пандоры), где они приобретают на пурпурненькие все, что им нужно. А те, кто имеет сверхдоходы, — и то, без чего можно бы и обойтись. Еще виден берег большого искусственного озера; вдоль него плывут лодки и каноэ, люди удят рыбу.

Непрозрачный пластиковый купол, покрывающий Беверли-хиллз, — небесно-голубого цвета. Электронное солнце почти в зените. На небе несколько гениально сработанных облаков и даже клин летящих на юг гусей, их крики слабо доносятся сверху. Очень впечатляет тех, кто ни разу не был за стенами Лос-Анджелеса. Но Чиб провел два года в Корпусе по Возрождению и Сохранению Природы Мира — КВСПМ — и он-то знает разницу. Он уже почти решил бежать вместе с Руссо Красным Ястребом, чтобы присоединиться к нео-америндам. Потом он собирался стать рейнджером. Но это могло кончиться тем, что он застрелит или арестует Красного Ястреба. Помимо того, он не хотел быть салагой. И он хотел чего-то большего, чем просто рисовать.

— Вон Рекс Люскус, — говорит Чиб. — Его интервьюируют около Народного центра. Целая толпа набежала.