Такая сложная штука – жизнь.

Сейчас только половина седьмого вечера, но я уже в пижаме, сижу у окна, пью чай и гляжу на огни города подо мной. Наблюдая за суетой на улицах, я каким-то необъяснимым образом успокаиваюсь – как будто мысленно переношусь в другое измерение, подальше от мирских забот. Я могла бы сидеть так бесконечно, смотреть, как едут машины, а пешеходы спешат по своим делам.

Интересно, есть ли среди них кто-то, в чьей жизни все настолько же запутано, как в моей?

Глядя в окно, прокручиваю в голове мысли и вопросы, которые снова всплыли с момента гибели Нэйтана. С тех пор как я вывалила весь свой запас скелетов в шкафу на семью Стин, прошла уже целая неделя, так что подумать мне есть о чем.

С одной стороны, теперь мне так легко, как не было за последние лет десять, – я впервые почувствовала себя свободно, раскрыв все тайны прошлого. С другой стороны, есть еще кое-какие отдельные фрагменты головоломки, с которыми я пока не разобралась, как быть. Во-первых, Элиза. Моя сестра до сих пор помнит Гранта как замечательного отца, который трагически погиб, разбившись на машине. Да, были времена, когда он и вправду был замечательным отцом, но не заслуживает ли она того, чтобы знать о другой его стороне? Разве не моя обязанность – ей об этом рассказать? Она уже взрослая, у нее свой ребенок – должна ли я взвалить на нее эту ношу и испортить счастливые воспоминания? Поможет ли ей правда, или только причинит боль? Обманываю ли я ее, скрывая некоторые вещи? Хотела бы я знать правду, окажись я на ее месте?

К тому же есть Зоуи. Родители моей дочери воспитывали ее, уверенные, что тот смазливый юноша у моей койки в роддоме и есть ее отец. И я никогда не стремилась этот миф опровергнуть. Когда она стала старше, то при каждом моем визите принималась задавать вопросы, и я прилагала все больше усилий, чтобы ответить на них возможно более кратко. А теперь, когда Зоуи выходит замуж, она и вовсе заявила, что хотела бы с ним встретиться. Конечно, я пыталась уговорить ее, но Зоуи во что бы то ни стало хочет, прежде чем заводить собственную семью, познакомиться с человеком, благодаря которому она появилась на свет.

И что мне ей на это ответить?

Ошибкой было просить Нэйтана лететь со мной в Калифорнию, чтобы встретиться с ней, но я обещала Зоуи его спросить. А что я скажу ей теперь? Тут та же проблема, что и с Элизой: нужно ли ей знать правду? Да и вообще, захочет ли она? Или гуманнее будет продолжать притворяться?

А тут еще Рэнди Роулинз… С ним я поступила просто по-свински. О, если б можно было отмотать время назад, я бы сделала все иначе. А теперь? Я противна ему. И это чувствуется. Стоит ли мне набраться наглости и рассказать ему все, что неделю назад рассказала Стинам? Поверит он мне – или сразу решит, что я захотела таким способом его вернуть? Думаю, это неважно. Я не смогу даже взглянуть ему в глаза, особенно если учитывать, с каким презрением он на меня смотрит.

Я так углубилась в мысли, что не сразу замечаю еле слышный стук в дверь. Но, услышав его повторно, вся обращаюсь в слух. Пару мгновений сижу тихо, ожидая, что стук повторится. Но нет. Тишина. Я ставлю чашку на стол и иду на разведку.

– Эй? – зову я, подойдя к двери. – Кто здесь?

Ответом – лишь звук моего дыхания.

Я проверяю глазок. Никого. Хорошо, потому что посетители обычно звонят в домофон, а не стучат в дверь.

Тем не менее, не желая признать, что это мое воображение решило спасти меня от очередной ночи, проведенной в полном одиночестве, я распахиваю дверь в холл.

Мне не показалось. У порога маленькая белая коробочка. На ней логотип «Бархатные лепестки».

Дрожащими руками я поднимаю с пола коробку, оглядев холл в поисках того, кто оставил подарок. Убедившись, что никого нет, я закрываю дверь, открываю коробочку… и замираю. Весь мир останавливается. Мое сердце, мои легкие, мои мысли и даже само время – все замерло…

Наверное, так себя чувствуешь, когда умираешь. Вот только… я вдруг, наоборот, оживаю! Сердце выскакивает из груди, пульс зашкаливает, дыхание перехватило.

В коробочке – роза. Одна-единственная, но какая… Голубая роза, вплетенная в браслет. Из глаз моих льются слезы. Только один человек во всем мире догадался бы послать мне голубую розу. На дне коробочки я вижу сложенный листок бумаги. Осторожно вытянув его, читаю вслух:

«Возможно все, Мэдди. Даже голубые розы. У меня есть подходящий синий браслет, и я был бы счастлив провести остаток вечера с тобой и снова тебя узнать. Готова ли ты поужинать со мной? Если да, то я прямо за дверью».

Когда одна дверь закрывается, открывается другая. Так говорят люди, и думаю, так оно и есть. Иногда нам хочется, чтобы дверь оставалась закрытой. Но иногда, вот как сегодня, мы несказанно благодарны за возможность дрожащей рукой повернуть ручку и открыть эту дверь.