30
Нежданно-негаданно, мы оказались в самообороне. Что это и с чем ее едят? Вообще непонятно. Но вскоре мы во всем разобрались. В основном благодаря Наемнику, который по воле случая тоже оказался в этих краях, и сразу поставил нас на ступеньку выше обычных бойцов. Он говорил, а мы его слушали. Потом осмотрелись, пообщались с людьми, и решили, что дергаться не надо. По крайней мере, пока, и сейчас необходимо отдохнуть, восстановить силы и хорошо подготовиться к новому броску на север.
Итак, самооборона. Шесть дней назад из города вышли пять бронетранспортеров и шесть «уралов». Это все, что осталось от армейской группировки (мотострелкового батальона и неполной роты десантников), которая должна была усилить органы правопорядка в городе Ухта. Остальные армейцы, в большинстве, просто разбежались, а некоторые переметнулись на сторону криминальных авторитетов, олигархов провинциального разлива и чиновников. Они уже открыто не признавали власть Кремля (а где тот Кремль?), то есть, по сути, стали сепаратистами. По этой причине полковник Кораблев, надо сразу отметить, что это весьма деятельный человек, решил уходить в глушь.
Не все подчинились своему командиру, но те, кто за ним пошел, верили Кораблеву, и на момент бегства с ним было около восьмидесяти солдат, а так же два десятка бойцов, которые прибились к армейцам в городе. Местом базирования беглецов стал лес в треугольнике между реками Ижма и Кедва, невдалеке от сожженного чистильщиками поселка Кедвавом. Армейцы не успели спасти деревню от разорения, но прикрыли местных жителей, которые, отбиваясь от городских, уходили в лес. После чего возникло четыре лагеря. В одном военные, и мы приехали в него. Во втором жители Кедвавома, которые стаскивали к себе все, что уцелело на пепелище. В третьем, самом многочисленном и наименее устроенном, беженцы. А в четвертом беглецы из Поромеса и Винлы, а с ними несколько человек из Порожска. Что характерно, чумных не было и, прибившийся к беженцам священник утверждал, что это знак свыше. Мол, Бог отделил агнцев от козлищ и теперь все будет хорошо. Да чего там хорошо? Просто замечательно. И люди ему верили. В основном потому, что хотели верить, и в жизни практически каждому нужен якорь.
Однако все гораздо проще. Какое там провидение? Просто мы в глуши и дорог в цивилизацию всего две. Одна через лес, а другая по реке. До Ухты семьдесят два километра. Не всякий человек решится забраться в дебри, и многие больные искали пути в больницу, в города и крупные поселки, а не в лес. И ничего хорошего всякий разумный человек от будущего не ждал. Все только начинается и даже если удастся избежать заражения, то возникнет много иных трудностей. Вот-вот начнется осень, а потом зима. А людей скопилось много, больше четырех тысяч человек. Чем их кормить? Куда поселить? Как обеспечить защиту? И кто возьмет на себя ответственность за жизни людей?
С ответственностью вроде бы понятно. Пока главным считается Кораблев, у него есть бойцы, техника и вооружение. Но как долго ему будут подчиняться? И понимает ли полковник, что вскоре начнутся голодные мятежи? Еще парочка скользких вопросов. Хотя Наемник утверждал, что Кораблев все понимает. Поэтому беженцам не дают сидеть без дела. Мужчин, кто желает трудиться, определяют в рабочие бригады, которые занимаются строительством, рыбной ловлей и охотой. А женщины, кто не сидит с детьми, собирают ягоды и грибы. Это только начало и в ближайшее время планируется выслать на зараженные земли разведчиков, которые станут искать склады с товарами, продовольствие и топливо. Пока эта группа только формируется и есть уже семь человек: Наемник, преданные ему бойцы и наша троица, включая Людмилу.
Честно говоря, самому лезть в опасные места не хотелось. Но сидеть на месте тоже нельзя. Необходимо шевелиться, двигаться, и думать над тем, как продолжить путешествие на север. Так что выбор невелик, и я был готов к тому, что в самом скором времени снова придется рисковать. Такие вот расклады.
Впрочем, обо всем по порядку.
В военном лагере людей было относительно немного, человек сто. Еще двадцать бойцов находились на блокпосту, караулили дорогу, и три десятка в разных местах наблюдали за рекой. Нам сразу же выделили место – только что вырытую необорудованную землянку, а поскольку спать в ней никто не собирался, временно она стала складом.
Только устроились, это уже под вечер, к нам пожаловали гости, два офицера. Первый, невысокий темноволосый крепыш в камуфляже с уставшим взглядом, полковник Кораблев собственной персоной. Второй, наоборот, длинный худой блондин с мозолистыми руками, начштаба армейской группировки, вернее, того, что от нее осталось, капитан Гребнев. Они пришли познакомиться, а заодно осмотреть бензовоз, и разговор получился вполне конкретный. Я в нем не участвовал, вроде как не почину, и беседу вел дядька. Но общая суть простая – нас не дергают, мы сами по себе, разведка. Что наше, то нашим и остается. Однако взамен мы обязаны в ближайшее время дать результат. Если притащим болезнь, то без обид, обратно нас не пустят, и положат прямо на дороге. А чтобы нам совсем тоскливо не было, командование выделит один бронетранспортер, средства защиты (ОЗК и противогазы) и, если понадобится, еще пару автомобилей.
В общем сговорились. Бензовоз у нас забрали, и напоследок полковник поинтересовался, нужно ли нам дополнительное вооружение. Я думал, что дядька откажется, ведь в микроавтобусе полтора десятка стволов. Однако он не растерялся и попросил подствольные гранатометы, а так же пару РШГ, и полковник пообещал выделить, что просим, из своего личного резерва.
Начальники нас оставили и я расслабился. Наконец-то, мы прибились к какому-то берегу и можно не нести ночные караулы. Наконец-то, есть какая-то определенность и уже известно, чем мы будем заниматься завтра. Наконец-то, можно спокойно выспаться и даже помыться, пусть не в душе, а в холодной речке, но это лучше, чем ничего. Вот только жаль, что Светланы радом нет.
Подумав о девушке и ее сестрах, я сам себе испортил настроение, и накатила тоска. Захотелось выпить, и я направился к микроавтобусу, чтобы взять бутылку коллекционного коньяка из запасов Большого. Но забухать и забыться не получилось, поскольку меня позвал Андрей Иванович:
- Иван! Сюда иди!
Я подошел к костру и застал родственника за работой. Он рассматривал карту, сверялся с путеводителем по Республике Коми, который оставил Наемник, и искал цель для разведрейда.
- Садись, - он кивнул на пенек рядом.
Разместившись, я тоже посмотрел на карту и спросил его:
- Что-то уже надумал?
Он кивнул:
- Да.
- И куда поедем?
- Придется обратно на трассу выбираться.
- А других вариантов нет?
- Нет, Иван. На правый берег Ижмы перебраться нечем, а даже если окажемся на левобережье, там нет дорог. А в Ухте нас встретят свинцом и сталью. Так что дорога одна – на трассу. Выберемся и посмотрим, что в населенных пунктах вдоль дороги. Если придется, примем бой. Пока расклады такие. Но основное решение за Наемником.
- А что по комплектованию группы? Нам радист нужен и еще пара-тройка крепких бойцов не помешает.
- Это понятно. Наемник все решит. И радиста обещал, и бойцов, и проводника.
- А когда выдвигаемся?
- Послезавтра.
- Людмилу оставляем?
- Конечно. Она наш тыл, и за вещами присмотрит, и себя в обиду не даст.
- Хорошая женщина, - сказал я, впервые с момента нашей встречи, высказав о ней какое-то мнение.
- Верно, - Андрей Иванович покосился в сторону землянки, где женщина при свете факела, экономя батарею фонаря, раскладывала продукты. – Нам с ней повезло.
Он замолчал, и я задал новый вопрос:
- Ты Наемнику доверяешь?
- Нет, - он ответил сразу.
- Тогда почему мы с ним?
- Иван, ты и сам все понимаешь. Во-первых, у нас нет иного выхода. А во-вторых, пока не отберем бункер Шарукана, нам опасаться нечего.
- Но ты ведь сдал ему координаты объекта?
- Сдал.
- И зачем мы ему?
- А с кем он его отбивать станет? – родственник кивнул в сторону лагеря. – С этими? Так они его моментально полковнику сдадут и к стенке поставят. Или выгонят. Нет. Ему команда нужна. Понимаешь?
- Теперь понимаю.
Битый час мы обсуждали детали предстоящего рейда и новый рывок на север, а когда закончили, все, что я хотел, спать. Поэтому про алкоголь уже не думал, покормил лайку, которую привязал к машине, и залез в спальный мешок. Еще один день прошел, мы живы и это хорошо.
Выспался отлично. Поэтому проснулся свежий, бодрый и в самом наилучшем настроении. Однако случилась неприятность. Лайка, которой мы так и не дали прозвище, перегрызла веревку и сбежала. А у нас на нее планы. Раз уж собаки чуют болезнь, в рейде она должна быть с нами. И вот ее нет. Что делать? Пришлось идти на поиски, пока завтрак не приготовлен.
Я бродил между палатками, разговаривал с солдатами и спрашивал про собаку. Некоторые ее видели и указали в сторону реки. В конце концов, я дошел до Кедвы, на берегу которой стояло несколько бойцов, и обнаружил лайку. Она бегала по поляне и пыталась поймать кузнечика или жука. Молодая еще собака, энергии много, и я направился к ней. Но в этот момент меня остановили.
- Эй, паренек! – раздался за спиной голос.
Но я не придал этому значения, подумал, что обращаются не ко мне, и двинулся на поляну.
- Кому говорю!? Стой!
На плечо легла ладонь, и кто-то попытался меня остановить. Месяц назад я обернулся бы. Однако путешествие из Москвы в Ухту (почти как «Путешествие из Петербурга в Москву», ха) изменило меня, и я действовал на инстинктах.
Слегка присел, рука человека ушла в сторону и, разворачиваясь, ногой провел подсечку. Противник упал, и я увидел перед собой полного мужика в камуфляже, который лежал на спине и смотрел на меня.
- Тебе чего? – поинтересовался я.
Военный, покряхтывая и поднимаясь, ответил:
- Спросить хотел.
Он поднялся и я, отступив от него на шаг, сказал:
- Спрашивай.
- Это у тебя «стечкин»? – он посмотрел на кобуру.
- Да.
- Продаешь?
- Нет.
- А поменяться не желаешь?
- Тоже нет.
- А ты из разведки?
- Из нее. Еще вопросы есть?
- Пожалуй, что нет, - он усмехнулся и назвал себя: - Я Сергиенко, прапорщик.
- Иван Вагрин. Будем знакомы. Ты не в обиде, что тебя на землю уронил?
- Сам виноват. Буду знать, что ты кое-что умеешь. Если что, обращайся.
- Запросто.
Обращаться к новому знакомому я пока не собирался. Но в голове сделал зарубку. Сдается мне, что не просто так прапорщик подошел и его интересовал не «стечкин». Тут что-то иное. Но что? Посмотрим.
Я поймал собаку и вернулся в расположение. Как раз завтрак поспел и, подкрепившись, мы занялись делом. Тем более появился Наемник со своими бойцами, а потом еще пара солдат, один радист, а другой механик-водитель брони, которая нас повезет. Ну и раз все в сборе, еще раз обсудили, куда пойдем, а затем немного побегали по соседней поляне, поработали над тактикой. Это, конечно, чепуха, ибо группа должна готовиться и притираться хотя бы несколько дней, а лучше месяц. Однако время, как обычно, поджимало. Того и гляди, дожди пойдут, а потом холода настанут. Так что следовало поторапливаться.
После тренировки обед, нам принесли два ГП-25, два десятка ВОГов и пару одноразовых гранатометов. Уже хорошо, не обманул полковник, и началась подготовка к выходу. День пролетел в суете, а вечером, когда мы с родственником сидели возле костра и пили чай, появился Сергиенко. Он поздоровался со мной, словно мы стародавние приятели, а потом с дядькой и попросил разрешения присесть.
- Присаживайся, - пригласил его Андрей Иванович и спросил: - Чай будешь?
- Не откажусь, - сказал гость.
Посидели. Помолчали. Выпили чай. А потом было несколько пустых фраз относительно погоды и новостей. Мы никуда не торопились, и распахивать перед прапором душу не собирались. Ждали, что он скажет. Ведь не просто так пришел. Наверняка, с какой-то целью, и если это так, то пусть сам говорит, что ему нужно.
Прапорщик, кстати, из запаса и прибился к армейцам по пути, продержался недолго и через десять минут сказал:
- Мужчины, у меня к вам деловое предложение.
Дядька слегка толкнул меня в бок, тем самым дал понять, чтобы беседу вел я, а он понаблюдает.
- Слушаем, - я снова заварил чай и посмотрел на гостя. – Что предлагаешь?
- Торговлю.
- Поясни.
Он заторопился:
- Тут народа много, и люди собрались разные. Вы уже знаете, что здесь четыре лагеря?
- Знаем.
- Так вот, между лагерями торг начинается, и кто успеет первым рынок занять, конъюнктуру уловить и отношения с людьми наладить, тот потом будет в шоколаде. Пока торговля меновая и я один из продавцов…
Я его прервал:
- Что-то хочешь купить, продать или контакт с нами набить?
- И то, и другое, и третье. У вас ведь много такого, что вам не особо нужно.
- Например?
- Слышал, стволы лишние имеются, а среди беженцев есть люди, кто за них готов отличную цену дать. А еще медикаменты нужны, и бензин тоже.
- За деньги?
- Нет. Я же говорю, торговля меновая. Есть золото, травка, порошки веселые, одежда, обувь. А хотите, женщину? На выбор. Любую.
От слов прапорщика, который собирался стать в новом мире купцом, мне стало противно. Но, честно сказать, не очень. Это как легкая брезгливость, и не более того. Поэтому я его не одернул и не заткнул, а продолжал слушать.
- И продукты могу у вас взять, - соловьем заливался Сергиенко, - Разумеется, излишки. И трофеи, которые из рейда притащите. Вы ведь на особом положении. Только-только в лагере, а уже отдельно от всех и отцы-командиры вас уважают. Вам многое позволено будет, если всем польза …
В конце концов, я его перебил:
- Не тараторь. Мы тебя поняли и подумаем над твоими предложениями. Но пока ничего продавать или покупать не собираемся. Осмотримся. Тогда ответ и дадим.
- Когда?
- Через три-четыре дня.
- Долго.
- Ничего. Тебе все равно спешить некуда. Как и нам. Это наше последнее слово.
Прапорщик понял, что больше разговаривать не о чем и довольный ушел. Почему довольный? Наверное, по той простой причине, что наживку закинул и не получил по башке. Наверняка, мы не первые, к кому он с такими предложениями подходил. А люди вокруг, как он правильно заметил, разные, кто-то мог и послать, а то и побить. Так сказать по старой памяти, раз он травку и девочек предлагает. Да и вообще, просто потому, что его действия можно считать спекулятивными. Следовательно, подрывающими власть Кораблева и благосостояние аморфной лесной общины.
- Хитрый жучара, - глядя вслед торгашу, усмехнулся дядька.
- Только как бы он сам себя не перехитрил. Узнает полковник о черном рынке и пристрелит.
- Он уже знает.
- Наемник сказал?
- Ага.
- И почему полковник торгашей не разгонит?
- Бесполезно. Все равно рынок будет. При любом начальнике. А так он рядом и можно контролировать тех, кто ведет торг. Заодно чужими руками делать то, что сам не сможешь. Рынок ведь только начало. Со временем, если нас болезнь не накроет, он может перерасти в нечто большее.
- Понятно.
Андрей Иванович тяжело вздохнул, поднялся и сказал:
- Пойду спать. Завтра день тяжелый.
- Давай. А я еще немного посижу.
- Только не засиживайся. Отдохни, как следует, пока такая возможность есть.
- Не маленький, сам знаю.
Дядька ушел, а я, неспешно допивая чай, смотрел на лагерь и пытался представить, что ждет нас в рейде.
