Глава 12

Я вошла в большую комнату со сводчатым потолком.

– Здесь совсем пусто, – разочарованно протянула Гурманова. – Зачем тогда замок? И свет горит!

Я показала на кровавую лужу.

– На Елену напали здесь, она упала, преступник ушел. Через какое-то время Карл увидел, что жены нет в спальне, отправился ее искать, почему-то спустился в чулан, увидел Елену, отнес ее в гостиную, положил на шкуру и бросился вызывать врача. Доктор добрый приятель Хансона, он обещал помочь скрыть факт нападения на Елену. И, похоже, оба мужчины в курсе, кто пытался ее убить. Вот почему на полу одна цепочка кровавых следов: когда Карл поднимал жертву наверх, из нее капала кровь, а когда бедную несли санитары, на паркет и ступеньки уже ничего не попало.

– Зачем туда-сюда раненую таскать? – удивилась Софья. – Ее легче прямо отсюда к «Скорой» вынести, всего пролет пройти – и дверь во двор.

– Да, – согласилась я, – есть лишь один ответ: Карл не хотел, чтобы врач знал, где напали на его жену, поэтому переместил раненую.

– Зачем? – продолжала недоумевать Гурманова.

– Понятия не имею, – призналась я и подняла с пола бумажку.

Софья насупилась и, сопя от напряжения, ждала, пока я разверну скомканный листок. Наконец стал виден текст.

– «Плитка «Морской узор», – прочитала я, – производство Италия. Цвет – «Капучино», поставщик ООО «Нибелунг», изготовлено «Белла Порто», срок годности не ограничен». Это от упаковки кафеля!

– Точно, вон маленький кусок валяется, – оживилась Софья.

Я подошла к осколку, притаившемуся у стены.

– Недавно я делала ремонт дома, – затараторила Гурманова, – на мыло от злости изошла. Привезли отделочные материалы, и в каждой пачке по две-три плитки кокнутые или с трещинами. Хансоны решили где-то покрытие поменять. Слушай, пошли отсюда, здесь воздух тяжелый, пахнет чем-то! У меня нос, как у собаки.

Я молча вышла в коридор. Зачем устанавливать на дверь чулана, в котором хранят обычную плитку, суперсовременный замок? Чтобы кто-то не украл материал? Но Хансоны, похоже, не особенно переживали за свою безопасность или за сохранность вещей. На половину хозяев может легко попасть любой из постояльцев гостиницы. Вход в их покои оберегает табличка с просьбой не входить на территорию владельцев замка, но ведь она не остановит грабителя. Мы с Софьей беспрепятственно очутились в личной гостиной Карла и Елены, а в комнате много ценных безделушек, на стенах картины, на каминной доске изделия из серебра, один поднос, которым я размахивала, весит больше килограмма. А подвальную комнату тщательно обезопасили. Открытой она, наверное, осталась из-за того, что Карл, войдя в чулан и заметив жену в луже крови, испугался и сразу понес раненую наверх. Попробуйте нажать на кнопки, держа в руках еле живую женщину. И свет здесь по той же причине не выключен. Положив Елену у камина, муж стал вызывать «Скорую», он забыл и про незапертую створку, и про электролампу под потолком.

– Постоишь? – услышала я голос Сони.

Я вынырнула из своих мыслей.

– Где?

– Ты меня не слушаешь! – обиделась она. – Повторю. Комната Мартины с момента ее смерти сохраняется нетронутой. Завещание там. Но вот засада! Спальня поставлена на охрану.

– Да ну? – удивилась я. – У Хансонов все, кроме подвала, нараспашку.

– Покои Мартины на третьем этаже, она жила над сыном и невесткой, – стала растолковывать Софья, – надо по лестнице вверх подняться. Там куча помещений, в которых старая хозяйка кайфовала: гостиная, кабинет, столовая, библиотека, будуар. Зачем одной старухе столько? Все открыто, а спальня на замке и под охраной. Как ее снять, никто понятия не имеет. Мартина мастера из заграницы вызывала, код никому не сообщила. Если замок вскрыть и внутрь без спроса сунуться, у секьюрити на ресепшен такой хай поднимется! Но нет нерешаемых проблем. Я открою дверь и войду туда, а ты стой на пороге!

– Интересная идея, – усмехнулась я, – забавная.

– Умная мысль! – отрезала Софья. – Я спрячусь где-нибудь под столом или за занавеской. Когда охрана прибежит, ты дурочку изобрази: ой, ой, случайно дверь открыла, из любопытства. Тебя уведут, а я останусь, завещание заберу и смотаюсь. Дуракам в голову не придет, что ты не одна. Интерпол моей помощнице за работу заплатит.

– Сколько? – деловито осведомилась я.

– Тридцать тысяч, – быстро предложила «агент».

– Рублей? – уточнила я.

– А ты хотела в валюте? – хмыкнула Гурманова. – Ну, ваще даешь. Пошли наверх, чего на лестнице замерла? Тридцатка за ерундовину – отличная цена.

– Нет, – отрезала я.

– Сорок, – набавила Гурманова, – больше не проси.

– Будем подписывать договор? – поинтересовалась я. – На оказание услуг? С предоплатой.

Софья облокотилась спиной о перила.

– Очумела? Получишь налом, в конверте. Безналоговая выплата.

Я протянула руку.

– Давай.

– Вперед бакшиш не требуют, – замурлыкала Соня, – сначала работа. А уж потом денежки. Но авансик могу вручить. Тысячу рубликов. Ну, не тормози. Неровен час горничная припрется половину Хансонов мыть.

– Нет, – сказала я, – на втором этаже у входа в покои хозяев висит на крючке красная табличка «Не беспокоить». Поломойка увидит ее и не сунется.

– Хватит балабонить, – рассердилась Софья. – Карл может вернуться. Когда еще такая возможность выпадет, как сейчас? Я думала их усыпить, напроситься в гости на вечерний чай, накапать хозяевам снотворного в чашки, а потом пошарить в спальне Мартины. Я тебя сразу приметила, поняла, такая, как ты, подойдет, ума у тебя не особенно много.

– Гениально, – не выдержала я, – ты просто генератор оригинальных идей.

Гурманова начала подниматься по ступенькам.

– В Интерпол берут самых креативных, лучших, училку вроде тебя никогда на службу не примут. Без обид, но бабы, чьи интересы упираются в варку щей, жарку котлет и объяснения детям, как по пианино долбанить, не имеют ни одного шанса заниматься увлекательной работой. Оцени возможность, которая тебе предоставляется: ты временно станешь помощницей агента и шикарно заработаешь.

Гурманова замолчала и оглянулась.

– Ну? Чего примерзла?

Я развернулась и пошла в коридор гостиницы.

– Эй, эй, – занервничала Софья, – ты куда?

– В номер, – пояснила я, – надену теплую кутку и прогуляюсь по городку, зайду в кондитерскую, слышала, что там пекут вкусные пряники.

– Богатая такая? Не хочешь заработать?

Я прикинулась алчной.

– Сумма гонорара меня не устраивает.

– Сорок кусков мало? – пришла в негодование Гурманова. – Другим за эти деньги с восьми утра до восьми вечера приходится полы мыть!

– Мне деньги не нужны, – прощебетала я, – меня муж обеспечивает.

– Пятьдесят дам.

– Спасибо. Не хочу.

– Шестьдесят, – набавила сумму «агент» и, вновь получив отказ, не успокоилась: – Семьдесят.

Я молча вошла в свой номер, Софья бесцеремонно ворвалась следом.

– Восемьдесят!

– Сделай одолжение, оставь меня в покое, – попросила я.

Но Гурманова решила не сдаваться, она плюхнулась в кресло.

– Сто тысяч! Честное слово, больше не могу!

Я протянула руку.

– Отлично! Деньги в ладошку.

– Заплачу в Москве, – пообещала Софья.

Мне надоел этот разговор.

– Я не стану тебе помогать, предпочитаю не связываться со лжецами. Дело не в завещании. История с наследством придумана с начала и до конца. Возможно, меня никогда не возьмут в Интерпол, но и ты там не служишь. В следующий раз, когда решишь кого-то надуть, не показывай ему сувенирный жетон полицейского Нью-Йорка вкупе с липовым удостоверением сотрудника ФБР, где наклеено твое фото в панамке и солнечных очках. Не знаю, зачем тебе нужно рыться в спальне Мартины, но понимаю: там находится что-то нужное, что госпожа Гурманова собирается взять без разрешения хозяев. Попросту украсть. Я не желаю участвовать в воровстве. Даже за сто тысяч, которые ты мне никогда не заплатишь. А теперь исчезни из моей комнаты. В противном случае я сообщу Ирине, что ты без спроса заходила на половину Хансонов. Навряд ли после этого Карл оставит в гостинице слишком любопытную туристку.

У Сони покраснели уши. Не говоря ни слова, она шмыгнула за дверь. Я перевела дух, взяла из шкафа куртку, угги и начала одеваться. Дверь приоткрылась, в спальню всунулась Софья.

– Настучишь на меня? О’кей. Но и я молчать не стану. Как только Ирина вернется, сразу доложу ей: «Лампа подбивала меня гостиную Хансонов обыскать. Я ни при чем, это ее идея». Оправдывайся потом, плачь и тверди: «Все неправда». Кто первый сказал, тому и верят.

Голова Гурмановой исчезла. Мне стало смешно. «Сотрудница Интерпола» тупая: кто же предупреждает человека о своих планах скомпрометировать его? Совсем Соня мышей не ловит. Интересно, кем она работает на самом деле? И что происходит в замке? Старший брат, которого все считают погибшим, вернулся из Австралии и решил убить Елену? Чем ему досадила невестка? Если Эдмунд возжелал вернуть себе корону, то госпожа Хансон ему не помеха, на троне сидит Карл. Почему Елена, одетая в халат, оказалась ранним утром в чуланчике, где хранили плитку для ремонта? По какой причине Карл перенес тело супруги в гостиную? Зачем он старательно закапывал правду? Ирине сказали, что у Елены случился сердечный приступ. Думаю, эта же версия озвучена и остальным. Когда раненую вынесли на лестницу, муж не забыл повесить на крючок табличку, запрещающую горничной заглядывать в их покои. Наверное, он сам будет убирать там, когда вернется из клиники, выкинет окровавленную шкуру.

Я медленно пошла к центральному выходу из здания. Лежа вчера в диване, я стала невольной свидетельницей бурного секса супругов и подумала, что им повезло после многих совместно прожитых лет сохранить юношескую страсть и любовь друг к другу. Но теперь меня одолевают сомнения. Поступит ли так муж, который нежно относится к жене? Он станет хладнокровно вешать табличку? Не закричит от ужаса, увидев в чулане окровавленное тело жены? Не переполошит весь дом? Не подумает, что, тронув раненую, может запросто лишить ее жизни? Или навредить здоровью Елены? Вдруг у нее поранен позвоночник и тогда ее категорически нельзя поднимать?

Я застегнула куртку и вышла на улицу. Можно ли сохранить после многих лет семейной жизни то чувство, которое связало вас в юности? Проехать на лодке любви по морю быта и не утонуть в нем? Как сделать свой брак счастливым?

Я натянула на голову капюшон и поспешила к домику ресепшен.