Квартирный вопрос, как справедливо было сказано, людей только испортил, но милосердие всё еще стучится в их сердца…

Это хорошо, конечно, что стучится, но всё-таки не стоит забывать, что добрые дела по нашим временам редко остаются безнаказанными.

Но ведь у нас же как: ежели кому чего втемяшится…

В общем, если кто-то вдруг у нас добро затеет учинять – никому, поверьте, мало не покажется.

Позвонила нам на неотложную старушка. Ладно, на свою бы жизнь болезную поплакаться, как все, так ведь нет – ее чужая озаботила. И даже не одна, а сразу две: спасайте-приезжайте, говорит, у нас на лестнице у мусоропровода два бомжа, мол, помирать устроились.

Помирать так помирать, не впервой, случается. Понятно, что бомжи каким-то суррогатом траванулись. Ситуация житейская насквозь, но мы-то здесь, что утешает, ни при чем. Потому что это дело по определению не наше, а скоропомощное.

Нюанс тут в чем. Еще в тридевятом царстве, тридесятом государстве, на заре моей врачебной практики, в городе у нас скорую и неотложку разделили. Если простенько, то по закону так: что в квартирах – это наше, неотложное, а вот что вне – вопрос к скоростникам.

Не мы придумали, инструкция такая. И нарушить ее, между прочим, не могли. У нас же нынче правовое государство как-никак объявлено.

Бабушке мы так и объяснили: неотложная лишь по квартирам ездит, а вам, бабуля, надо по «03» на скорую звонить. Это их работа, они вам и бомжей у мусоропровода приберут, и вообще всю лестницу подчистят.

Ясно все старушке разъяснили. А она в ответ за милосердие разговор затеяла, как водится. Растолковали ей, что кризис на дворе, милосердие, известно, нынче дорого, нам оно давно не по карману. Вот если бы бомжи в квартире загибались, тогда другой вопрос, тут бы мы и не хотели, а поехали.

Доходчиво мы ей растолковали, популярно, даже по складам. И все бы ничего, но бабушка, как очень скоро выяснилось, маялась склерозом и соображала как бы через раз, да и то не каждый раз, а через два на третий. Но притом она упертой оказалась, особо милосердная попалась нам старушка.

Встречаются еще такие раритеты, почти как ископаемые, только бесполезные.

Поняла она, что неотложка исключительно по квартирам ездит – и недолго думая этих двух бомжей к себе заволокла. На старушечьем горбу чап-чап-чап, болезная, чап-чап-чап на варикозных ножках – и давай опять телефон накручивать.

И все бы ничего, однако ж вот беда – ну в упор втемяшилось старушке, что конкретно на бомжей скорую вызывать положено. Бабка вызывает, а скорая ей с точностью до наоборот опять все то же самое – сердобольную старушку вместе с милосердием обратно к нам в неотложную послали.

А куда еще, ежели бомжи у нее в квартире обустроились?!

Но бабушка упертая: старушенция опять не мудрствуя лукаво пач-пач-пач, пач-пач-пач – и заново бомжей у мусоропровода сложила. И опять бегом за телефон, а раз теперь ей сказано на неотложную звонить, она еще раз нам и позвонила.

А диспетчерша у нас такого юмора не поняла и по новой ей в подробностях все растолковала. И так и даже сяк, по сути и вообще, и даже русским языком кое-что добавила. А как еще-то: если пациент на лестнице, то мы-то здесь при чем?

А бабушку конкретно так заклинило, старушка чересчур упертая была. Опять она бомжатину в квартиру чап-чап-чап, чап-чап-чап – и снова к телефону. И обратно, стало быть, на скорую звонит.

А ее опять на неотложную законно посылают.

И бабушка привычно – пач-пач-пач…

Ну ладно, ладно. Хоть я здесь не вру, но, пожалуй что, немного привираю. Не хохмы ради – правды жизни для.

На самом деле бабушка в итоге соломоново решение нашла. Одного бомжа она на лестнице оставила, а другого – да, в квартиру затащила. Поэтому в конечном счете к ней и мы, и скоростники толпой приехали.

Правда, к этому моменту бомжи уже остыли, а старушка крепко не в себе была, так туда-сюда она и чапала. Так что трупы мы с коллегами по-братски поделили, а старушку психиатрам оставили. На всякий случай. Чтобы и они без работы вдруг не заскучали.

С ними-то уж бабушка совсем остатки разумения утратит, надо полагать…

Мораль? А вот: бегите добрых дел, раз не в той стране родиться угораздило.