Как показывает психиатрическая практика, родственники пациентов – это не только источник объективной информации о больном и жалоб в инстанции. Они многогранны и неисчерпаемы, как Вселенная, они неописуемы и неуловимы, как бозоны Хиггса, они непостижимы, как русская душа для иностранца. И тот факт, что отдельные их представители не попали под наблюдение психиатра сами, – это скорее наше упущение, чем их личная заслуга.

Обращалась как-то к Оксане Владимировне девушка. Не за себя радела, за свою бабушку. Та на старости лет стала забывчивой, не раз терялась на улице, выйдя погулять, временами не узнавала дочь и внучку, а порой могла и туалет в квартире не найти – словом, классическая картина деменции. От предложенной доктором схемы лечения девушка отказалась – мол, что вы, бабульку спасет только прямое переливание мозга, а мне бы просто ее на месяц-другой пристроить в геронтологическое отделение, а то уход требует сил и времени, а дел много. Отчего бы нет – положили, полечили, подкормили – геронтологическое отделение свою работу знает хорошо. Память, как и следовало ожидать, не особо улучшилась, но бабушка посвежела, стала спокойнее, простыни на узкие тесемочки драть перестала.

Прошло несколько месяцев, и девушка вновь пришла к Оксане Владимировне на прием. На сей раз одна. Папочка с бумагами в руках и авансом поджатые губы наводили на мысль, что человек пришел требовать непотребного. Так, собственно, и произошло.

– Мне нужна справка, что бабушка дееспособна, – с порога выпалила дама.

– Позвольте, – удивилась доктор, – а разве не она у вас не узнает родных, не находит туалета, убегает из дома?

– Так ведь это не всегда! Иногда она прямо как нормальная, словно прояснение на нее находит.

– Согласна, именно так сосудистая деменция и течет: волнообразно, со светлыми окнами и ухудшениями.

– Вот-вот, у нее сейчас как раз такое светлое окно, и мне срочно нужна справка, что она дееспособна.

– Отчего же такая спешка?

– Нам надо продать ее квартиру и объединить жилплощадь. А нотариус такой вредный, как стал задавать бабульке каверзные вопросы – какое число сегодня, да какой месяц, да какой год! Весна или лето? А та возьми и ляпни, что осень! Семьдесят пятого года! И что ей – двадцать пять. И все, отправили к вам. А нам надо срочно все документы сделать, иначе хорошая сделка сорвется.

– Нотариус совершенно справедливо засомневался, поэтому быстро не получится никак, да и вопрос с дееспособностью бабушки не вызывает сомнений, но совсем не в том ключе…

– Вы хотите сказать, что не пойдете мне навстречу?

– Я хочу сказать, что вопрос о дееспособности бабушки – экспертный, но ответ эксперта вас вряд ли порадует.

– То есть вы не хотите мне помочь?

– Хочу, но так, чтобы по закону. И по сути дела тоже. Ведь вы, к примеру, не можете быть слегка беременной именно в те моменты, когда вам удобно.

– Ну отчего же! Сегодня беременная, завтра аборт, послезавтра снова залетела.

– Надо же, какая активная жизненная позиция! Хорошо, а когда вы придете в следующий раз класть бабушку в геронтологическое отделение, она у вас снова будет недееспособной и слабоумной?

– Ну конечно же! – На Оксану посмотрели так, словно слабоумие заразно, и она только что эту инфекцию подхватила. – Иначе с чего бы мне ее сдавать?

– Какая интересная получается у вашей бабушки дееспособность! – восхитилась Оксана Владимировна. – И, что важно, выгодная. А на момент получения пенсии какой будем ее считать?

– Ну-у, – задумалась девушка. Процесс прорабатывания ситуации был ощутим почти физически. – А! Вот! Ведь за месяц состояние может меняться – ну там, фазы Луны, магнитные бури, артериальное давление… Но обязательно будет светлое окно. Вот тогда-то и можно будет идти с ней и получать пенсию. Так что вы справку правильно напишите, ладно?

– Ну вот что, – резюмировала доктор, – только врожденная интеллигентность и страшной силы душевная доброта не позволяют мне послать вас дальше кабинета судебно-психиатрической экспертизы. Но и ближе тоже никак не получится.