11
До Ярославского вокзала они добрались без всяких проблем. Купили билеты и немного продуктов в привокзальном магазине. Заняли свои места, и через несколько минут поезд тронулся. В вагон один за другим стали заходить торговцы, каждый из них что-то предлагал: кто дистанционный звонок, кто – носовые платки, а кто – скатерти и полотенца.
– Саш, смотри, какая классная вещь – фонарик, который прикрепляется на лоб. Давай купим! – не удержалась Вера и подозвала одного из торговцев.
– Вер, подожди, не надо! – пытался остановить ее Сашка, но девушка уже сунула мужчине деньги.
– Здесь товар дешевый, некачественный продают! – прошептал Сазонов. – Ну подумай, сколько может прослужить такой фонарик?
Продавец уже всучил девушке товар и гордо заявил:
– Ошибаетесь, у меня с завода, причем нашего, отечественного производства. Вот увидите!
Верка, словно ребенок, разглядывала свое приобретение.
– Зачем тебе фонарик? – вздохнул Сашка.
– Бабушке подарю. – Вера положила покупку в сумку. – Я ведь бабушку не помню совсем. Я еще маленькая была, когда мы уехали за границу, а потом мама умерла, папа стал с женщинами развлекаться, бабушка ему звонила, что-то говорила, он грубил. Ну и все, они перестали общаться. А письмо это, где я адрес ее нашла, старое, бабушка его нам еще в Швейцарию присылала. Я даже не знаю, в курсе ли она вообще, что мы в Россию вернулись.
– А отец точно не станет тебя там искать?
– Точно! Сто пудов! Откуда он может догадаться, а просто так туда он не сунется! Не те отношения!
– Ну и хорошо. – Сашка откинулся на спинку и задумчиво посмотрел на мелькавшие крыши домов, деревья с чуть заметными зелеными листочками, пробивавшуюся между островков снега зеленую траву.
В кармане джинсов завибрировал телефон. Сашка посмотрел на Веру – она, кажется, заснула. На дисплее высвечивалось имя «Лиля». Опять? Она же совсем недавно звонила! Что у нее случилось? Сашке и по прошлому разговору показалось, что голос у нее какой-то странный. Он снял трубку и услышал, как Лилька воет – так плачут люди только в ужасном отчаянии.
– Лиль, что случилось?
– Саша… Сашенька… Прости меня. Я во всем виновата! Я ужасная, гадкая, я такая сука, Саша!
– Да перестань! Что ты такое говоришь, Лиль?
– Я сама не знаю, что говорю! Я ничего не знаю! Я хочу тебе сказать, Саш, я всегда тебя любила и люблю! Понял? Всегда! Никакой Марат, никакой Леша, никто, понимаешь, никто не нужен мне был. Это все… это все ошибка, понимаешь? Как глупо все вышло, я сама все испортила!
– Лиль! Тебе надо успокоиться и выпить что-нибудь успокоительное. Слышишь меня? Перестань себя терзать!
– Ты ничего не понимаешь! Я люблю тебя, и я тебя же и сдала, понимаешь? – с рыданиями кричала в трубку Варламова. – Какая же я стерва! Он прав, я дрянь!
– Что? Я не понимаю…
– За наркоту сдала, Саш! Баринову! Он мне – дозу, а я про деревню рассказала на Волге, про то, куда вы едете. Кажется, он догадался, про какую-то бабушку говорил. Понял теперь? Ну что, скажешь, мне успокоиться надо? Нет, Саш, я теперь никогда не успокоюсь, я ведь стерва. Правда стерва, Саш?
– Лиля, никакая ты не стерва! Тебе… тебе просто нужно освобождаться от всего этого. Понимаешь? Надо что-то делать, Лиль!
– Кажется, понимаю, Саш! Спасибо тебе, и прости меня! И Вера – передай ей, что я у нее тоже прощения прошу! За то, что подставила!
– Все нормально, Лиль! Мы справимся! Главное, ты тоже справься, пожалуйста!
Послышались гудки – Лилька первая бросила трубку. Сашка взглянул на Веру – она все еще спала. Он задумался: что теперь делать?
* * *
«Не уйдешь, Филиппок! Знаю, как тебя, уродец, искать!» – мысленно обращался к Сазонову Марат. Поймать этого парнишку теперь стало важнейшим делом. И не только потому, что тот похитил нужные Шефу, а значит, и Марату бумаги. А просто Сашка слишком много раз переходил ему дорогу, так уж получилось, что он стал постоянной преградой на пути ко всему. Нет, не будет ему, Марату, покоя, пока этот говнюк живет на белом свете!
Размышляя над этим, Марат подходил к дому Гравитца – он чувствовал, этот крысеныш – жизненно важное звено в цепочке к Сазонову и Вере. Наверняка он в курсе, куда подевались те двое, и расколоть его не представит никаких проблем – он трясется при одном виде Марата. Тот покажет «ша», Гравитейшен описается от страха и, не задумываясь, расскажет все, что знает.
Мишка открыл дверь в тот момент, когда Марат подумал долбить по двери ногой.
– Открывай, уродец! Я знаю, что ты дома! – кричал Марат – сегодня все выводило его из себя.
– Чего орешь? – отворяя дверь, огрызнулся Мишка. – Соседей испугаешь.
– Твоя рожа должна пугать их – похмельная и заспанная, – съязвил Марат, заметив, что Гравитейшен, по всей видимости, только встал с кровати. – Что, опять в клубешнике до утра отсиживался?
– Не твое дело! – рявкнул парень, пропуская гостя в коридор и преграждая дальнейший проход. – Зачем пришел? Позвонить, что ли, не судьба?
Наглый тон этого недоноска, его заспанный вид в сером в черную клетку халате совсем взбесили Марата. Недолго думая, он врезал мальцу прямо в грудь – жестким ударом, ударом настоящего бойца, которому выучился когда-то у тренера своего подпольного клуба. Получилось эффектно – Мишку срубило с ног. Он переломился пополам, схватился обеими руками за живот, застонал.
– Ты мне тут не вякай, сопляк! – рявкнул Марат, видя ошалевший взгляд Гравитца. – Вставай, разговаривать будем!
Все еще держась за живот, Мишка поднялся, ухватился за стенку.
– Чего тебе надо? – спросил, глядя куда-то себе под ноги.
– Друган мне твой нужен, Сазонов.
– Сашка? – удивился Гравитейшен. – Я ж ему все передал по поводу стрелки. Чего ты ко мне привязался? Общался бы с ним напрямую!
– Я бы и общался, если б он не удрал, как последняя крыса. Еще и Барина дочку с собой прихватил. Так что нечего тут из себя девочку корчить, рассказывай, где они!
– Да пошел ты… – неожиданно резко и грубо отозвался Гравитц и так же дерзко добавил: – Я ничего не знаю, а знал бы – ни за что бы не сказал, особенно тебе, урод!
Последние слова окончательно взбесили Марата. Он схватил Мишку за воротник халата, приподнял, впечатал в стену.
– Ты, кажется, забываешься, Гравитейшен! – заорал он. – Одно мое слово, и у тебя вместе с твоим папашей будут большие неприятности. Так что в твоих же интересах быть более сговорчивым.
– Да пошел ты, – вновь процедил Мишка, – я не крыса, чтобы друга закладывать, а если тебе так припекло, пойди и поищи его сам, Робеспьер… Хотя какой ты, к черту, Робеспьер, так, дерьмо на палке…
И Гравитц плюнул ему прямо в лицо. Марат выпустил воротник из рук, вместе с халатом Мишка полетел на пол. Изо всех сил Марат пнул его в живот, выплескивая всю ненависть к этому недоноску. Он с удовольствием смотрел, как тот снова перегнулся пополам, скорчился от боли, закашлялся. Противник был поражен, но еще не в нокауте, надо добить его, дожать до конца – в Марате проснулся бойцовский азарт. Он снова на ринге, он снова в бою, как когда-то давно. Сейчас он не организатор и не начальник, он – тот, кто без всякой жалости и сожаления отправит этого рахитика в нокаут, как отправлял соперников уже не раз на ринге закрытого клуба.
Мишка встал, снова сплюнул себе под ноги.
– Как же я давно хотел дать тебе в морду, – скривив рот, прохрипел, – и постоянно терпел тебя, урод!
Он замахнулся, попытался ударить Марата в челюсть, но не успел – опытный боец перехватил удар и снова врезал. Гравитц отлетел в конец коридора и упал. Сверху на него что-то обрушилось. Марат застыл, ожидая, когда его соперник снова встанет на ноги, но тот лежал неподвижно.
– Ну чего, сморчок, сдаешься? – ухмыльнулся Марат, мысленно возвращаясь с ринга в квартиру крысы Гравитейшена.
Тот ничего не ответил.
– Эй, придурок, вставай давай! Хватит мямлить! – окликнул его Марат, подходя ближе. Руки-ноги Мишки были раскиданы в стороны, голова неестественно склонена набок. Тонкая струйка крови сочилась из раны на темени. Похоже, парень был мертв.
– Оба-на, – прошептал Марат и присвистнул.
Он еще раз внимательно осмотрел тело, помахал ладонью возле раскрытых Мишкиных глаз. Никакой реакции.
Марат не ощутил ничего – ни жалости, ни страха. Он подумал только об одном: этой ниточкой дернуть за Сазонова не удалось. Надо искать другие пути. Только зря время потерял! А что, если ищейки Барина уже идут за ним самим? Надо бы позвонить Карине.
Марат осторожно вышел из квартиры Гравитца, тихонько затворил дверь, вышел из подъезда и пошарил по карманам куртки. Черт! Телефона нет! Неужели дома забыл? Барин, наверное, обзвонился… Придется ехать домой!
Марат гнал по дороге как сумасшедший, подрезая автомобили, выскакивая на встречку. Через пятнадцать минут он был уже у себя. Прямо в обуви прошел в комнату, позвал Лильку – ее нигде не было. Странно, то валяется, как бревно, подняться не может, то исчезает куда-то. Впрочем, сейчас ему не до этой безмозглой курицы, надо найти телефон. Марат прошарил всю квартиру – мобильник как сквозь землю провалился. Тут Марата осенило, куда он подевался – Лилька сперла, не иначе! Стащила и решила продать, на наркоту зарабатывает!
– Вот тварь! – выругался он и выскочил из квартиры. Лиля с ее слезами, воплями и истериками, Гравитц с пробитой башкой – все мигом выветрилось из головы Марата. Он мчался в сторону Рублевки и представлял, как Барин в бешенстве названивает ему по телефону, а он… Добравшись до особняка, проскочил через ступеньки, залетел в кабинет и замер: Барин спокойно курил в кресле, а рядом, на столе, лежал его, Марата, мобильник.
– Ну, наконец-то! Возьми свою трубу – мне за нее твоей бабе немало пришлось выложить! Странное дело, живете вместе, а она знает больше, чем ты. Или ты недоговариваешь? – Барин посмотрел на него, прищурив глаза.
– Что-то я не врубаюсь, – нахмурился Марат.
– И я тоже, честно говоря, не врубаюсь. Не врубаюсь, почему я должен платить наркотой какой-то девке, которая живет с тобой, когда ты и сам мог выяснить, куда подевалась Вера! – Баринов повысил голос.
– А разве она знает? – Марат остолбенел от изумления.
– Знает! И даже неплохо знает. – Барин немного успокоился, ослабил галстук, отхлебнул глоток виски из бокала. – В деревню они поехали, к бабке. Верка молодец, я бы сам вряд ли догадался.
– Так надо туда мотать…
– Надо, только тебя не было, кому мотать-то? Шлялся где-то! – Было непонятно, спрашивал Барин или утверждал. Марат решил, что лучше промолчать.
– Уже отправил я туда людей, все в порядке. Отдыхай пока… – проявил неожиданную милость Барин. – Посиди-ка внизу, позову, когда потребуешься.
Марат вышел из кабинета на негнущихся ногах. Похоже, бумаги уплывают. Значит, он все равно что покойник: третьего промаха Шеф не простит.
* * *
Ольга пришла домой и сразу же увидела Сашкину записку: «Мам, не беспокойся, у меня все в порядке, но я должен на несколько дней исчезнуть».
Ну вот! Она так и знала, что у Сашки неприятности. И те синяки были неспроста. И что с ним делать? Ведь не маленький, не удержишь пришпиленным булавкой к собственной юбке.
Ольга набрала номер сына, но Сашка не откликнулся. Упрямый – уж если что задумает, обязательно доведет до конца. Совсем как Коля… Коля… Что бы ни происходило в его или ее жизни, Ольга понимала, что они связаны. Вот и программист, которого пыталась ей сосватать Алена, – хороший парень, но она никогда не сможет полюбить его. Просто потому, что он – не Николай. Пусть Коля забыл ее, пусть у него даже кто-то появился, все равно Оля чувствовала себя самой богатой: ведь у нее были воспоминания. И Сашка.
Она подошла к окну, отдернула занавеску. Начинался дождь, и улица уже была затянута плотной серой пеленой, так похожей на саван. Ольга провела рукой, словно стремясь разгладить изборожденное, словно морщинами, полосками воды стекло. Печаль и смутная тревога поровну поделили ее сердце. Что-то случится… С Сашей? С ней самой? Она и сама не понимала, откуда взялось это странное чувство, но и хмурый угасающий день, и дождевые потоки на стекле казались зловещими.
«Глупости. Вот ведь выдумщица!» – прошептала Ольга.
И тут в дверь позвонили, потом еще раз, настойчиво. «Это Сашка! Вернулся! Потерял ключи!» – почему-то пришло в голову. Не помня себя, Оля выбежала в коридор, открыла и замерла… Этого не может быть! Этого не может быть просто потому, что такого не бывает!..
– Ну здравствуй…
Глухой голос, который звучал в ее самых страшных снах, оказался неожиданно знакомым.
– Ну что, не ждала?..
– Так это ты… Это ты звонил мне?.. – проговорила она, задыхаясь.
– Конечно, я. И машину присылал. Зря ты тогда не приехала. Глупая.
Ольга попятилась, зажимая рукой рот. Она даже не могла кричать – только смотрела остекленевшими от страха глазами, смотрела и не хотела верить, что все это происходит с ней на самом деле.
* * *
– Саша! Са-а-аш! Уснул, что ли? – услышал он голос, сначала где-то вдали, затем все ближе, над самым ухом. Сашка открыл глаза и увидел перед собой Веру, глядящую насмешливо, но ласково. – Ну ты даешь! Я тебя еле разбудила!
– Что? Где? – Сашка обвел сонными глазами вагон электрички и вдруг вспомнил – они же уехали с Веркой из дома! Точно! В деревню едут какую-то! И когда он успел уснуть, он же на минутку задумался только?..
– Слушай, – наклонившись к нему, прошептала Верка. – Мне кажется, за нами следят. Один тип – вон там, у окна, справа. Только не оборачивайся, потом потихоньку посмотришь. Мне кажется, я его уже видела. По-моему, он на моего отца работает… Только никак в толк не возьму, что он здесь делает? Не могли они нас выследить, никак! Может, у меня фобия?
«Лилька! Лилька ведь звонила! – вдруг вспомнил Сашка. – Она все рассказала Баринову! Черт! Черт!»
– И как я мог после всего этого уснуть! – вслух воскликнул Сазонов.
Он уже не сомневался, что человек, показавшийся Вере подозрительным, действительно от Баринова. Прошло уже достаточно времени, чтобы они успели их нагнать. Он судорожно соображал, что теперь делать. – Я знаю, как от них оторваться! Делай вид, будто ничего не заметила. Веди себя спокойно и слушай меня! Как только подъедем к следующей станции, я тебе кое-что скажу. Будь готова…
– Пирожки, пирожки! – кричала какая-то бабулька, проходя вдоль сидений электрички. – Вкусные, горячие!
– Купи пирожок, пожалуйста. А лучше два, – попросил Сашка Веру.
– Что? – не поняла девушка. Она явно разнервничалась.
– Пирожков возьми, говорю, – повторил он. – Мне с картошкой.
Верка засуетилась, достала из кармана кошелек, вытащила деньги. Руки ее дрожали, на глазах вот-вот проступят слезы. Сашка смотрел на девушку, и сердце сжималось от досады на себя. Вот ведь он дурак! Взял и уснул! Давно драпать пора было…
– Возьми! – Верка сунула ему в руку пирожок и с укоризной заметила: – Ты же мне сам говорил, что в электричке нельзя ничего покупать.
– Сейчас другой случай. – Сашка засмеялся, но получилось это делано и фальшиво. – Ты ешь и улыбайся, а то он поймет, что мы его видим, и тогда ничего не получится, поняла?
– Поняла. – Верка скривилась в улыбке и откусила пирожок. Вскоре поезд стал притормаживать.
– Будь наготове, – еще раз на всякий случай шепнул Сазонов.
Они остановились на пустынной станции – из окна, кроме леса да обшарпанного перрона, ничего не было видно. Несколько человек уже вышли из вагона, но Сашка пока ничего не предпринимал. Вера нервно заерзала на сиденье, вопросительно посмотрела на него.
«Осторожно, двери закрываются, следующая станция…» – гнусаво промолвил монотонный женский голос.
– Пора! – прошептал Сашка и вскочил с места. Верка побежала за ним. Еще чуть-чуть, и двери захлопнулись бы прямо перед их носами, но они успели – выскочили из вагона практически в последнюю секунду. Поезд медленно пошел вперед. Стоя на перроне, они видели, как следом за ними вскочил мужчина, побежал к тамбуру, но не успел.
– Фух! – выдохнула Верка. – Вот это адреналин!
– Да уж, не говори! А ты умница, все сделала как надо! Ну а теперь пошли!
Они осмотрелись – с платформы сходили две тропинки. Одна вела сразу в лес, другая – к нескольким деревенским домам, за которыми тоже простиралась темная лесная чаща.
К домам нельзя – опасно. Они шагнули в чащу и почувствовали холодный воздух, пахнущий елками и свежей, пробивающейся сквозь мерзлую землю листвой. Да уж, в Москве сейчас потеплее – весна в лесу всегда начинается гораздо позже, чем в городе. «Ку-ку, ку-ку», – послышалось где-то вдали, это кукушка отсчитывала чьи-то годы. Выходило достаточно много. Сашка посмотрел на Веру – она дрожала от страха и холода. На ходу он расстегнул рюкзак, достал оттуда плед, накинул девушке на плечи.
«Да, – подумал Сазонов, – долго нам тут не продержаться. Одеты легко, здесь дубак. Продукты – один шоколад, да и солнце уже садится. Когда сядет, так вообще весело будет».
– Слушай, – пользуясь случаем, решил рассказать он о наболевшем. – С Лилькой беда приключилась. Она же мне сейчас звонила.
– Звонила? Сейчас? И ты снял трубку? Я же тебе говорила, что надо телефоны отключить! – всполошилась Вера.
– Да знаю! Но она в таком состоянии, понимаешь, ей помощь нужна… Кстати, она нас и сдала…
Они заходили в лес все глубже, и Сашка тем временем рассказывал Вере обо всем, что произошло за последние недели с Лилей. Не утаил даже связи Карины с Маратом. Он чувствовал – Вера должна все знать, иначе их отношения никогда не будут до конца искренними. Она слушала, то закусывая губы, то пиная попадавшиеся под ноги ветки, то издавая возглас удивления. Наконец Сазонов рассказал все, до последнего телефонного разговора с Лилей в электричке. Вера молчала, правда совсем недолго, а потом тихо сказала:
– Саш, позвони ей! Я теперь тоже за нее очень волнуюсь!
– Когда, сейчас? – Сазонов с удивлением посмотрел вокруг – они находились в таком густом лесу, что казалось, они – первые люди, забредшие сюда.
– Да! А когда еще? Может, ей именно сейчас нужна помощь, понимаешь?! И потом, нас тут никто не слышит, кроме этой назойливой кукушки, – улыбнулась Вера.
Он вытащил мобильник. На экране – один пропущенный звонок. От мамы. Понятно, волнуется. Но это сейчас неважно. Главное – поговорить с Лилей. Он набрал номер, но трубка не издала ни звука.
– Антеннок вообще нет! Тут связь не ловит! – заметил Сашка, рассмотрев панель сотового.
– Дай я со своего попробую! – Вера вытащила свой телефон, включила, но и он тоже не прозванивался.
Они бросили бесполезные попытки и пошли дальше. Сколько так бродили, трудно было сказать.
На небе солнца уже совсем не было видно, еще каких-то пятнадцать минут, и начнет темнеть, а они, кажется, заблудились.
– Саш, что же нам делать? – Верка испуганно посмотрела на него.
– Во-первых, не паниковать, а во-вторых, отдохнуть! – спокойно сказал Сашка. – Сейчас перекусим и что-нибудь обязательно придумаем.
Девушка благодарно посмотрела на него.
– Без тебя я тут уже давно бы ревела. Все-таки ты такой у меня… И знаешь, что я подумала? Вот все вокруг говорят, что деньги могут все, что деньги – это свобода, деньги – это власть, а ведь ничего подобного!
– С чего это вдруг к тебе такие мысли пришли? – усмехнулся Сашка.
– Ну смотри. Вот мы сейчас с тобой в лесу. Очень далеко от цивилизации, и у нас нет с собой ни еды, ни воды, даже мобильники не работают. Есть деньги, но толку? Их можно просто выбросить, ну, или костер из них разжечь. Здесь они ничего не стоят. Они тебя не накормят, не напоят, не дадут ночлега и не выведут из чащи.
– Это точно! – согласился Сашка. – Будь ты хоть кем – миллиардером, олигархом, суперзвездой, – если не умеешь жить и выживать по законам природы, она тебя уничтожит.
– А представляешь, если природа воспротивится? Возьмет да стряхнет с себя человечество! Напустит какой-нибудь ураган, или смерч, или еще что-нибудь – как в фильмах показывают, – и что тогда? Зачем вообще люди столько на эти деньги работают? – размышляла Вера, помогая Сашке доставать из рюкзака шоколадки, чипсы и газировку.
– В темном лесу в тебе проснулся философ, – улыбнулся Сашка. – Не думай о плохом. Просто такова жизнь! Это вся наша еда? А у тебя там что?
– У меня? – Верка похлопала по своему рюкзаку. – Нет, еды там нет. Там… – Она вдруг замялась. – Я совсем забыла тебе сказать! Я же захватила папины бумаги! Из потайного сейфа! Разозлилась и взяла – я эту идею давно вынашивала в своей голове… Там все его дела, просто вся его жизнь! Я их ненавижу! Саш, давай их сожжем! Сделаем хороший костер, согреемся!
– Подожди! Ты хочешь сказать, что ограбила собственного отца? – Сашка пребывал в настоящем шоке.
– Я это сделала, чтобы отомстить за нас с тобой! Он большую часть моей жизни обращался со мной как с вещью! Как с доходной частью капитала, понимаешь? Он ничего и никого не любит, кроме всей этой макулатуры. Будь уверен, в данный момент он переживает не о том, что со мной может что-то случиться, а обо всем этом. Хотела бы я посмотреть на него в тот момент, когда он поймет, что всего лишился!
Вера швырнула рюкзак на землю.
– Послушай, Вер! Кажется, у меня есть замечательная мысль! – вдруг осенило Сашку. – Я знаю, как мы добьемся свободы! Нам надо только выбраться отсюда, найти место, где ловит связь, и все будет хорошо! Ура! Давай поедим, немного отдохнем и пойдем дальше!
– А может, сколотим тут избушку и будем жить в глухом лесу, а? – промурлыкала Вера и прижалась к нему. Сашка засмеялся. Оба они, укрывшись одеялом, стали уплетать свои скудные запасы съестного. А тем временем на лес опускалась ночь. Елки и сосны вокруг потемнели, тропинка совсем исчезла из виду, и даже кукушка замолчала.
Через десять минут, покончив с едой, Саша и Вера поняли: все не так радужно, как казалось. В темноте они с трудом различали даже собственные силуэты, не говоря уж о том, чтобы суметь найти дорогу и выйти из чащи. Вере вдруг стало очень страшно. Она прижалась к Сашке и, чуть не плача, прошептала:
– Саш, я боюсь…
– Не бойся! Я с тобой! – он обнял девушку.
Рядом в кустах что-то зашуршало, какая-то птица тревожно заверещала. Сазонову тоже стало не по себе.
– Нам по-любому надо выходить как-то отсюда, а то ночью совсем плохо будет, – заметил он.
– Может, по звездам определим. Помнишь, на астрономии нам что-то про Полярную звезду рассказывали.
– Помню, она на север ведет. А чем нам это поможет?
– Эх-х-х, – вздохнула Вера. – Вот если бы звезды светили так ярко, как солнце днем…
– Подожди. Ты же фонарик купила! – вскричал Сашка.
– Точно! – Вера принялась шарить по земле в поисках рюкзака. – Вот он! – Она достала фонарь и прикрепила себе на лоб. Яркая вспышка света ослепила Сашку.
– Отлично! То, что нам надо! – обрадовался он.
– Видишь, а ты меня ругал, что я в электричке всякую ерунду покупаю. – Вера радовалась так, словно они уже нашли выход из этой лесной чащи. Впрочем, у него было точно такое же настроение. Взявшись за руки, ребята побрели дальше. Туда, где, по их мнению, наверняка лес закончится гораздо быстрее.
Идти в темноте было очень трудно. Несколько раз девушка спотыкалась, но Сашка вовремя ее удерживал. В итоге Сазонов забрал фонарь и, зажав его в руке, светил то вперед, то под ноги. Сколько времени они так шли, трудно было сказать. Страшно уже почему-то не было, было жутко от безысходности, в которой они оказались. А если они никогда не найдут дорогу? Сашка гнал от себя эти мысли, но они назойливо возвращались к нему. И тут Верка не выдержала. Она остановилась, прижалась к дереву, чтобы отдышаться.
– Сашенька, не могу больше! Ног не чувствую. Сколько мы с тобой уже убегаем? Уже часов двенадцать, не меньше. Да?
– Вер, потерпи! Сейчас найдем дорогу…. – не веря сам себе, произнес Сашка.
– Да где мы ее найдем? Тут темень такая, что…
Они оба замолчали. Сашка думал о том, что зря впутал Веру в свои дела с Маратом. Если бы он не повстречался ей, она спокойно бы училась, жила, как прежде, и уж точно не блуждала бы в каком-то лесу, где-то посередине между Москвой и Волгой.
– Слышишь? – вздрогнула Верка. – Вроде как плещется что-то…
Сашка прислушался. За тихим покачиванием деревьев и далеким воем ветра ему тоже послышался какой-то плеск. Похоже, где-то недалеко был ручей.
– Да, слышу…
– Кажется, там! – Вера рванула вперед, потянув его за руку. – Пойдем!
Они вместе двинулись на звук, периодически останавливаясь и прислушиваясь, и вскоре очутились на краю обрыва. Огромное черное небо надвинулось на них, глядя многочисленными мерцающими звездами. Сашка никогда не был так рад звездам, как сейчас, – хоть что-то, помимо макушек высоченных сосен. По всей видимости, погода не разделяла их радости – холодный ветер порыв за порывом обдувал их ледяными струями, они попадали под куртку и джинсы, и уже через несколько минут оба почувствовали, как замерзли. Внизу шумела вода, заглушая звуки покачивающегося за спиной леса, вой ветра и даже их собственные голоса. Не оставалось никаких сомнений – там течет бурная река.
– Пойдем! – прокричал Сашка. Они поковыляли по пологому склону, обходя многочисленные камни. Чем ниже они спускались, тем больше становились камни. И вскоре они с трудом пробирались сквозь огромные, в человеческий рост, валуны. Здесь, внизу, река совсем оглушала их, и Вера, ковыляющая рядом, держа Сашку под руку, вдруг остановилась.
– Послушай, Саш! – прокричал она. – Я знаю, кажется, где мы! Бабушка рассказывала мне про это место!
– Что? – Сашка ничего не понимал. Он чувствовал, что здорово устал за последние часы, проведенные в лесу.
– Она говорила, что когда-то, очень давно, здесь жил монах по имени Теофил…
Сашка слушал и не верил тому, что это может происходить на самом деле. Эта история, которую ему всегда рассказывала мама, – про монаха, общавшегося с ангелом! Он вспомнил: одиннадцатый класс, драка с Гравитцем, сотрясение мозга, неделя постельного режима, и мама, присев у кровати, рассказывает историю про след ангела. А сейчас ее рассказывает Вера, перекрикивая ветер и звуки реки, и рассказывает прямо возле валунов – на одном из них и должен быть этот самый след ангела!
– Верка, послушай, – перебил он девушку, – а ты веришь, что в мире все связано и предрешено?
Она склонила голову.
– Ты мне не веришь. Да? А я почему-то всегда в эту историю верила…
– Да нет, я не об этом! Просто я ее знаю, понимаешь, и тоже верю! И теперь я точно верю в то, что мы с тобой обязательно должны быть вместе. Всегда, понимаешь, Вер?
Он прижал ее к себе и поцеловал. Это был самый долгий, самый нежный и самый здоровский поцелуй в его жизни. Казалось, само небо улыбается им, подмигивая многочисленными звездами. Ведь это судьба – найти то самое место, те самые валуны, да еще обоим знать старую легенду, давно всеми позабытую. Это все знак свыше, иначе просто не объяснишь.
– У нас с тобой все будет хорошо! Мы все правильно делаем! – прокричал Сашка.
– А давай попробуем найти этот след! – предложила Вера.
Они принялись освещать фонарем валуны, торчавшие из земли. Несколько камней показались им необычными по форме – как раз такими, на каком наверняка и должен был оставить ангел своей след. Попробовали сдвинуть один из них, но это оказалось делом нелегким – камень прочно вошел в почву, его сдвинуть, наверное, и не всякая техника сможет.
– Нет, это все напрасно! – сказал в итоге Сашка. – Да и темно – мы со своим фонариком ничего не увидим. Надо бы передохнуть где-то…
– Кажется, где-то тут на берегу должна быть церковь – та самая, которую строили ангел и монах. Ее вроде должны были восстановить. Пойдем, попробуем попроситься на ночлег, – предложила Вера.
Они оба пытались вглядеться в черные зияющие наверху берега и вдруг услышали тихую мелодию, которая еле пробивалась в шуме реки.
– Вер, телефон, кажется! Твой? – догадался Сашка.
Вера вытащила из кармана мобильник.
– Да, – неуверенно произнесла. – Представляешь, тут ловит! Это папа…
Они даже не успели сообразить, что надо сказать, а Вера уже сняла трубку. Сашка, затаив дыхание, смотрел, как девушка слушает, что ей говорят.
– Ты все сказал? – прокричала она в ответ. – А теперь слушай меня! Я домой не вернусь! Больше с тобой общаться я не хочу! Мне неприятно жить с убийцей под одной крышей – это раз. А во-вторых, подумай, с кем общаешься ты, прежде чем учить меня. Твой Марат – преступник! Ты знаешь, что он держит девушку на наркотиках? Мою одноклассницу, между прочим! Молчишь? Ну да, конечно, ты все знаешь, о чем это я? А еще он спит с твоей женой. Этого ты, наверное, не знаешь, да? И, кстати, поэтому он и задумал убить Сазонова – потому что Саша решил рассказать об этом тебе. Понял? И вообще, я тебя ненавижу! Я сожгу все твои бумаги, сожгу! Бумаги, которые ты любишь больше всего на свете! Ты еще не заметил их пропажи?!
– Вера, где твои мозги? Эти бумаги – вся моя жизнь, ты понимаешь? Ты без куска хлеба, между прочим, тоже останешься! – раздавался грубый мужской голос на том конце связи.
– Здравствуйте, Юрий Алексеевич. – Саша выхватил у Веры телефон.
В ответ трубка замолчала, помолчала несколько секунд и снова закричала мужским голосом:
– Это ты, сукин сын? Куда ты ее увел? Говори! Я тебя из-под земли достану, я тебя… Если хоть один волосок с нее упадет…
– Юрий Алексеевич, – стараясь сохранять спокойствие, повторил Саша, – Вера цела и невредима. И бумаги ваши мы вам отдадим. Я так не хочу – постоянно бегать и подвергать Веру опасности… Я приду завтра и отдам документы….
– Что? Что ты говоришь такое? Он тебя убьет! Не надо никуда идти! Мы никуда не пойдем! – кричала Вера, но Сашка не обращал на это внимания.
– Вы можете меня убить, если вам, конечно, станет от этого легче. Только знайте, я Веру люблю и хочу быть с ней всю жизнь. Я буду работать, буду ее содержать, и от вас мне ничего не надо!
– Где встречаемся? – холодно спросил Баринов.
– В саду «Эрмитаж», у памятника влюбленным, завтра, в двенадцать, – ответил Сашка.
– Хорошо, договорились…
– Дай сюда! Дай сюда! – Вера вырвала телефон из его рук и закричала: – Папа, не слушай его, это все бред! Не будем мы у памятника, я не отдам документы, понял, я все сожгу, все!
– Вера, не надо! Успокойся, – Сашка пытался ее утихомирить. – Положи трубку, я тебе все объясню…
– Вера, давай завтра поговорим, – ответил отец. – Людей своих я сейчас отзову и надеюсь на то, что твой друг умеет держать слово. Завтра у памятника встретимся и поговорим. Не жги ничего до этого момента, хорошо?
– Ты с ума сошел, – сказала Вера, положив трубку. – Он же убьет тебя, нам нельзя ходить на эту встречу!
– Вер, а что ты предлагаешь? Всю жизнь вот так бегать?
– Но мы же счастливы сейчас… – возразила девушка и замолчала. Оба они понимали, что это «сейчас» долго не продлится.
– Так надо, Вер! Если ты их сожжешь, только потешишь собственное самолюбие! Пойми, ты тогда никогда не сможешь доказать отцу, что тебе от него ничего не нужно, кроме свободы…
– Да не хочу я ничего ему доказывать!
– Я хочу! Мне это важно! А еще – это подло, Вер, начинать с воровства! Мы так не будем счастливы, понимаешь?
Он замолчал, и, казалось, все утихло. Даже ветер перестал выть, и высокий ряд темных деревьев вдали замер в ожидании ответа.
– Ладно, – вздохнула Вера, – давай найдем эту церквушку. Может, нам повезет, и нас впустят туда переночевать…
Они внимательно осмотрели берег и нашли место, где валунов было больше всего. Обходя огромные камни, Саша и Вера поднялись наверх и вышли на тропу. Вдали они заметили небольшое строение, похожее на церковь.
– Я же говорила! – обрадовалась Вера. – Они должны были ее восстановить!
Сашка достал из кармана мобильник и нашел телефон Лили. Надо прозвониться ей, пока ловит связь. Нехорошее, дурное предчувствие было у него на душе. Телефонные гудки словно подтачивали это чувство, Лиля трубку не брала. «Что там случилось? Впрочем, ничего, она ведь часто не берет трубку», – утешал он себя.
Они подошли к высокому забору – сквозь его щели Сашка осветил двор внутри. Строение оказалось недостроенным, в таких развалинах вряд ли кто-то может жить. Он посветил Вере в лицо – она сморщилась, но не скрыла огорчения.
– Я так устала, – тихо проговорила. – А тут, похоже, никого нет.
И вдруг, словно по мановению волшебной палочки, Сашка увидел вдали несколько домов – должно быть, тех самых, которые они заметили, еще когда выбежали из электрички. Неужели все это время они были так близко? Может, и лес совсем не так густ, как показалось? Может, они просто ходили по кругу? Деревенька оказалась всего в нескольких сотнях метров. Ребята до нее добежали на одном дыхании и тут же принялись колотить в первый попавшийся забор. Лай собак на разные лады нарушил тишину, скрипнула дверь, за калиткой показалась старушка.
– Кто там? – испуганно спросила она.
– Мы заблудились, мы только из леса вышли. Помогите нам, пожалуйста. Можно нам отдохнуть? Мы заплатим, у нас есть деньги, – жалобно попросила Вера.
– Заблудились? Так время-то сколько? Ночь уже… – недовольно пробурчала старушка, отворяя калитку. Ребята вошли внутрь. Бабушка, разглядев их, покачала головой:
– Ох, да это же дети совсем! И заблудились! Бедняги, отощали… Вон худые какие! Проходите, проходите, милки!
Уже в доме, угощаясь картошкой и квашеной капустой, закусывая вкусным ароматным хлебом, Сашка и Вера рассказали старушке, как ехали в гости к бабушке да перепутали остановку. Не там вышли и забрели в лес.
– Так что же вы в лес-то пошли, – вздыхала хозяйка, Зоя Ильинична, улыбаясь и без того морщинистым лицом. Она была маленькая, с растрепанными после подушки седыми волосами, но очень добрая и улыбчивая. – Сразу же видно, что тут дома, а там глушь – еще со станции. Ну, хорошо, хоть выбрались.
Сон в деревне был недолгим – всего каких-то пять часов. Чтобы успеть на встречу к Баринову, пришлось встать в семь утра. К этому времени Ильинична уже вовсю хлопотала, напекла на завтрак блинов, заварила вкусный, пахнущий мятой чай. Вера попробовала отблагодарить старушку, дать ей денег, но та только обиделась.
– Убери, – сухо прошептала, – я это от чистого сердца! Лучше бабушке своей чего-нибудь купите…
В электричке Вера долго молчала, а потом, когда уже подъезжали к Москве, вдруг сказала:
– Саш, эта бабушка, Ильинична… Знаешь, она мне еще раз доказала, что ни фига деньги не правят миром. Есть еще простые человеческие отношения. Я как прозрела за эти сутки!
Сашка скривился в улыбке – на душе у него было паршиво. Уже какой раз он пытался прозвониться Лиле, и в ответ – только долгие унылые гудки. Встреча с Бариновым будет вот-вот, а он волнуется за Варламову больше, чем за себя. Куда она пропала?
* * *
– Лилька, открой дверь, дура! Куда ты подевалась, тварь? – орал Марат на весь подъезд, позабыв о правилах приличия. Он долбил в дверь так, что заболели кулаки, но та все равно не отворялась. Марат пытался разыскать Лильку еще вчера, правда, по телефону. Ее номер отвечал тихими грустными гудками, потом совсем умолк. А ведь это был последний шанс перехватить мальчишку и бумаги раньше Баринова.
Марат чувствовал: что-то происходит. Напряжением пронизан весь воздух, причем везде – в этом подъезде, в его съемной квартире, в особняке Барина. Какое-то странное, гадкое напряжение, но ему никто ничего не говорит.
А еще он вспомнил о Карине. Она спустилась к нему, пока он торчал у Баринова, как всегда обворожительная, похожая на бабочку. Шелковистые блестящие длинные волосы переливались на оголенных плечах. На Карине был необычайно красивый шелковый костюмчик – маечка на тонких, почти не существующих бретельках и короткие шортики, облегающие округлые бедра. Карина улыбнулась, чем окончательно взбесила Марата. Разве можно улыбаться, когда он в таком дурацком положении? И что вообще она здесь делает – оголенная, рядом с Маратом, когда в доме, близко, находится ее муж? Разве она не понимает, что тем самым только компрометирует его?
– Любимый, ты еще тут…. – прошептала Карина, плюхаясь на диван рядом с Маратом. – А мне так скучно! Ты знаешь, я ведь в комнате совсем одна… – Марат почувствовал тонкий запах духов, Карина придвинулась к нему ближе и попыталась обнять, но он отстранился.
– Ну что ты злишься? Неужели из-за тех бумаг? Ну придумаем еще что-нибудь. В конце концов, мы вместе, зайка! – засмеялась Карина и обвила его шею, прижалась к нему, но Марат оттолкнул девушку.
– Ты совсем дура? Ты хоть понимаешь, что делаешь? – покрутил он пальцем у виска и, чертыхаясь, сел в кресло напротив.
Карина с удивлением посмотрела на него.
– Ты чего, боишься? Да он напился и спит давно в кабинете! Мы займемся любовью прямо тут, представляешь, сколько адреналина. Иди сюда, милый! Не бойся!
– Я ничего не хочу! Карина, отстань! – закричал Марат и вдруг опомнился – что это он повышает голос в доме Барина, тем более на Карину, да еще и в час ночи. Ему даже показалось, там где-то наверху послышался шорох. Марат прислушался, ничего – видимо, показалось. – Карин, – уже мягче произнес он, – я очень устал! Прости меня, солнышко! Извини, я сейчас ничего не хочу!
– Ну как знаешь, – обиженно захлопала длиннющими ресницами Карина. Марат знал, что это признак того, что она все-таки обижена, но сейчас ему действительно было не до нее.
– Иди в свою комнату, – как можно ласковее попросил он.
Опять этот звук. Похоже, Карина ничего не услышала. Она нехотя встала и, покачивая бедрами, вздернув маленький носик, пошла наверх. Марат зевнул и откинулся в кресле – неужели Барин уже уснул? Может, и ему все-таки стоит поспать… Он закрыл глаза, но уже через минуту открыл их, потому что увидел ужасное – Гравитца, распростертого на полу, с тонкой струйкой крови, вытекающей из темени. Вот это видение! Хотя нет, это же есть на самом деле. Просто он совершенно позабыл об этом придурке. Интересно, труп уже нашли? Он там не наследил? Марат принялся вспоминать все подробности встречи с Гравитцем, где он стоял, когда ударил его, что трогал, ничего ли не выронил. Вроде все должно быть чисто.
– Марат, ты еще тут? – раздался голос. Марат поднял голову – наверху стоял Барин. Он выглядел совсем не заспанным и даже не пьяным.
– Я? – от неожиданности растерялся Марат. – Да, я тут! – Мысль о том, что Карина вовремя ушла, промелькнула в голове, и он внутренне порадовался, что не уступил девушке.
– Пойдем поговорим, – спокойно произнес Барин. Почему-то этот тон, спокойный, но многообещающий, испугал Марата. Поговорим о чем? Что может он сказать? Зачем столько держал его в гостиной?
Марат поднялся по лестнице, чувствуя, как отнимаются от страха ноги. Черт, как он ненавидит Барина именно за этот свой щенячий страх! Если Барин догадался, что Марат работает не только на него, ему крышка… Ну ничего, еще не все потеряно. Он придумает, как обхитрить шефа, он обязательно что-нибудь сделает.
Барин завел его в кабинет, откинулся в кресле. Закурил.
– Будешь? – он кивнул на сигареты.
По лицу ничего не прочтешь. Нет, похоже, ничего не знает.
– Нет, – Марат и без сигарет чувствовал тошнотворный привкус усталости во рту.
– Итак, что я хочу сказать. Сазонов теперь – моя проблема. Я сам с ним справлюсь, тебя от этой миссии освобождаю, – сказал Барин. Марат вскипел от ярости.
– Как освобождаете? Я этого не просил! Вы, Юрий Алексеевич, извините, но Сазонов – моя головная боль! У меня с ним свои счеты, понимаете?
Барин как-то странно посмотрел на него.
– Я-то понимаю… – сказал он и выдохнул едкий дым. – Но я тебе сказал, это теперь моя головная боль. Ты понимаешь?
– Да… – ярость Марата как рукой сняло. – Но…
– Никаких но! Тем более тебе надо копить силы для боя… – медленно произнес Баринов и, сузив глаза, посмотрел на Марата, ожидая ответной реакции.
– Какого боя? – Марат отлично знал, какого, но не совсем понимал, зачем ему копить силы – ведь он организует, но не участвует в нем.
– Какого? Того самого! Я вот что подумал, – Барин встал из-за стола и, прохаживаясь по кабинету, покуривая сигарету, продолжил: – Без тебя, Марат, бой будет скучным. Ты же знаешь, ты – мой самый любимый боец! Я даже не хочу больше ни за кого болеть, понимаешь?
– Но… Вы же мне обещали, тот бой был последним. – Марат почувствовал, как кровь ушла с лица. – Я не хочу больше, я уже не в форме!
– Марат, Марат, – засмеялся Барин, – ты преувеличиваешь. По-моему, отличная у тебя форма. Тем более еще два дня. Подкачаешься…
– Как два дня? – Марат даже пошатнулся – кажется, силы совсем оставляли его.
– Да я тебе разве не говорил? Я решил перенести все на вторник. Что-то ждать до следующих выходных не хочется. – Барин зевнул и со скучающим видом стал рассматривать различные предметы на столе.
«В день, когда его дочь сбежала, он думает о том, чтобы перенести бой, – с горечью подумал Марат, – не человек, а бесчувственная машина».
Он оказался совершенно неготовым к разговору о бое, настолько неготовым, что даже не знал, как аргументировать свой отказ.
– Вознаграждение я тоже поднял, – добавил Барин. – Тебе в два раза, если выиграешь… Ну ты уж постарайся. Ладно, Марат, спать пора. Иди домой!
Марат вышел из кабинета мрачнее тучи. Вот это поворот событий! Он будет участвовать в бое, и причем через два дня! С ума сойти! Барин совсем рехнулся! Какие деньги, ему ничего не надо! Тем более этого боя! Он шел, чуть не падая от усталости. Спускаясь по ступенькам, пошатнулся и ухватился за перила. Остановился, скривился в ухмылке. Хорош же боец, ничего скажешь! Еле на ногах стоит… Впрочем, Мишку Гравитца он отметелил так, что мама не балуй! А сколько боев он уже выиграл… Ладно уж, потешит самолюбие Барина в последний раз. Может, и бабла срубит! И с Шефом как-нибудь устроится. Где наша не пропадала…
Это все было вчера, а сегодня началось еще ужаснее. Марат проснулся в машине – голова болела так, словно на него вчера кирпич свалился. Во рту ощущение такое, словно там коров пасли. Черт, неужели он всю ночь проторчал в машине? Как это он еще не замерз… На сиденье рядом валялись две пустые бутылки из-под виски, пепельница забита окурками. Взглянув на все это богатство, Марат испытал рвотный позыв. Фу, и ведь не собирался напиваться! Всего-то и решил сделать глоточек.
Он схватился за больную голову. Бой послезавтра, а он мало того что не готов, но даже не готовится! Сколько сейчас времени? Десять утра! Ни хрена себе! Марат завел машину, выглянул в окно и только сейчас увидел, что машина стоит возле дома. В памяти всплыли остатки сегодняшней ночи. Домой – он же не попал домой! Лилька, сука, дверь не открыла! А он ключи то ли потерял, то ли забыл, хотя это почти одно и то же. Он ломился битый час, а потом надоело. Хотел дверь выломать, но не стал – забурился в машину и напился! Точно! Вот как дело было! То есть эта тварь мало того что сдала его и виновата во всем, что произошло вчера у Барина, так она еще его, считай, и напоила! Сейчас бы отсыпался дома в кровати…
Полный ненависти и желания отомстить, Марат выскочил из машины, влетел в подъезд, взлетел по лестнице и отчаянно забарабанил в дверь.
– Открой, дрянь, быстро! Я тебя сейчас урою, тварь!
