Книга: Круговые объезды по кишкам нищего
Назад: Дмитрий Быков. ЖД
Дальше: Брэйн Даун. Код Онегина

Василий Аксенов. Москва Ква-Ква

«Эксмо», Москва

 

В 1952 году только-только возведенную высотку на Котельнической набережной заселяют элитным человеческим материалом сталинской эпохи. На восемнадцатом этаже формируются несколько любовных треугольников, из которых самый яркий – дочь знаменитых родителей красавица Глика Новотканная + семижды лауреат Сталинской премии поэт Кирилл Смельчаков + герой-подводник Жорж Моккинакки. Образцово-показательный дом ходит ходуном, шпионы путаются с джазменами, абхазцы – с японцами, а вставные комиксы о похищении Гитлера – с описаниями эротических буйств. Параноик генералиссимус перезванивается со Смельчаковым и собирается ликвидировать Тито; титоисты во главе с Моккинакки готовят покушение на кремлевского тирана; в окрестностях дома, среди складов затоваренной бочкотары, расхаживает Так Такович Таковский – узнаваемый любитель джаза из Казани.
Комедия положений? Фарс? Мемуары? Римейк «Дома на набережной»? Бери выше. Смельчаков пишет поэму о Тесее и Минотавре. Одну из героинь зовут Ариадна. В доме с утра до вечера обсуждают платоновскую «Республику». Еще один персонаж обзаводится крыльями и летит Икаром. В принципе, так может быть: сталинский ампир в самом деле рифмуется с античностью – здания-храмы, культ тела, культ философии и оргиастические забавы человекообразных небожителей. В принципе, наверное, это пародия на позорную главу нашей истории и культуры. В принципе, объяснить можно даже то, зачем в этой лохани плещется так много ужасных стихов главного героя – притом что синтезирован он из Симонова, Смелякова, Кольцова и Романа Кармена; в принципе, и гондон на глобус можно натянуть.

 

Сколько еще раз надо чмокнуть эту бородавчатую жабу, чтобы понять, что никакого принца там никогда не обнаружится?

 

Чего объяснить нельзя, так это то, почему, если бы этот «роман» – несмешной, неинтересный, неаккуратный – написал кто-то другой, его назвали бы графоманией, а с той фамилией, которая стоит на обложке, это литературная импровизация, «на манер джазовой», шутка аксакала-вольнодумца, этюд патриция на темы своей молодости. Патрицием какой, собственно, культуры является В. Аксенов? Какой цивилизацией порожден этот безграмотный, расхлябанный, ернический, подквакивающий стилек: «Пусть вся жизнь превратится в бег! В бег с Гликой! Пусть преследует даже вот этот Ахилл-сталевар, пусть видит во мне Гектора, а в ней Елену, черт с ним»? Боже мой: «Кесарево свечение»-ква-ква, «Вольтерьянцы и вольтерьянки»-ква-ква, «Москва-ква-ква» – сколько еще раз надо чмокнуть эту бородавчатую жабу, чтобы понять, что никакого принца там никогда не обнаружится?
Назад: Дмитрий Быков. ЖД
Дальше: Брэйн Даун. Код Онегина