Книга: Токийский декаданс
Назад: Послесловие
Дальше: Послесловие

КИНОПРОБА

1
Сигэхару Аояма решился вторично связать себя узами брака и побудил его к этому вопрос сына Сигэ: "А что, если тебе снова жениться?"
Семь лет тому назад, когда Аояме было тридцать пять, а Сигэ исполнилось восемь, его жена Рёко скоропостижно покинула этот мир из-за болезни, вызванной вирусом. Заболевание это в молодости быстро прогрессирует, и она перенесла одну операцию, но все случилось мгновенно: не прошло и месяца после того, как появились новые симптомы и у нее был диагностирован рак.
"Не было времени ни страдать, ни горевать", — признался тогда Аояма своему близкому другу.
Рёко была единственной дочерью владельца фирмы по производству музыкальных инструментов, небольшой по масштабу, но с богатой историей и своим традиционным укладом. Увлеченный джазом и классической музыкой, отец вырастил ее в строгости и вместе с тем в любви. Наделенная утонченной внешностью, силой воли и унаследованным чувством прекрасного Рёко при всем при этом всегда была скромна и поддерживала Аояму в работе и в быту. По сей день Аояма отчеливо помнил, что отважился на риск оставить крупное рекламное агентство, в котором проработал более десяти лет, и создать собственную компанию по производству рекламных роликов только благодаря поддержке и пониманию со стороны Рёко.
В первое время, когда вопреки временам экономики "мыльного пузыря" Аояма открыл свое дело, ситуация была довольно шаткой: из-за чрезмерной конкуренции в рекламной сфере он мог разориться в любой момент. Так было на протяжении нескольких месяцев. На помощь пришел отец Рёко. Фирма отца занималась изготовлением органов разной величины, вследствие чего у него были связи в восточноазиатской католической церкви. Как раз в то время, когда в странах Восточной Азии стали быстро распространяться кассетные видеомагнитофоны, Аояма сравнительно просто создал видеопособие по Библии, и оно действительно было распродано многомиллионным тиражом.
Несмотря на это, Рёко ни в коей мере не зазналась. Она и впрямь всегда держалась скромно. К такой жене Аояма, разумеется, испытывал чувства уважения и благодарности, однако в свою бытность простого служащего довольно демонстративно погуливал. Когда христианское видео стало распродаваться неправдоподобными темпами, бывало, он спускал по сотне тысяч иен в хостес-клубах на Роппонги. Невзирая на это, Рёко оставалась непоколебимо сдержанной, занималась воспитанием и образованием Сигэ, и в доме никогда не возникало серьезных ссор и конфликтов.
Не существует мужчины, которого не посещала бы мысль: интересно, насколько свободным я стану, если моя жена умрет. Немало и тех, кто ждет не дождется, сгорая от нетерпения, того дня, когда супруга вместе с детьми уедет навестить родителей, чтобы пожить какое-то время в их доме. Однако, оставшись на самом деле без жен, большинство мужчин попросту ни на что не способно. Ощущение внезапной потери опоры и поддержки, существование которых прежде не осознавалось, лишает их даже желаний совершать что-то плохое.
Когда Рёко не стало, Аояму охватило чувство невероятной беспомощности. Знакомый врач диагностировал, что он буквально в шаге от депрессии. "Если сам не поставишь перед собой какую-нибудь цель, и впрямь серьезно заболеешь!" — было сказано Аояме, после чего он определил для себя две задачи.
Первая — по возможности больше проводить времени вместе с Сигэ. Сигэ тоже пребывал в состоянии шока, а ведь прежде им занималась исключительно Рёко, и немало времени у отца ушло даже на то, чтобы построить доверительные отношения с сыном. Купив перчатку и мяч, они отрабатывали бейсбольные приемы, играли в видеоигры, ходили в кино, занимались всем, что приходило на ум. Отличным способом проведения досуга стало плавание. Аояма учил неумелого Сигэ плавать кролем и брассом. Аояма приобрел абонемент в спортклуб неподалеку, и они практически каждый день вдвоем посещали бассейн. Спустя полгода после смерти Рёко, когда Сигэ мог уже проплыть стометровку кролем, стало понятно, что оба почти одновременно постепенно выходят из шокового состояния. Рёко умерла в середине зимы, а теперь за окном стоял сезон дождей. Как-то, выйдя из спортклуба, они двигались в сторону стоянки, и Сигэ заметил густо растущие гортензии, сказав: "Красиво, да?" Эти гортензии нежно-малинового цвета словно проникали в тело, приятно изнуренное бассейном. Действительно красиво, подумал Аояма. Находясь в состоянии шока, люди не обращают внимания на цветы.
Вторая задача заключалась в том, чтобы пригласить из Германии одну органистку с мировым именем. Эта женщина, выходец из бывшей Восточной Германии, была известна тем, что совершенно не давала благотворительных концертов. Аояма начал с того, что написал ей письмо. Для этого ему понадобилось изучить биографию Баха и культуру средневековой Европы, начиная с истории христианства. Он даже взялся за немецкий язык. Одновременно с этим Аояма приступил к поиску подходящего зала, но ведущие промоутеры иронически посмеивались над ним при одном только упоминании имени этой органистки. Несмотря на череду перечисленных хлопот, Аояма не обращался за помощью к отцу Рёко и не сообщал ему о том, чем занимается. Хотел сделать все сам. Два года он продолжал отправлять письма, не имея представления о том, прочел ли их адресат с должным вниманием. Когда же наконец был получен ответ, Аояма заплакал, невзирая на то что ответом был вежливый отказ концертировать. "Записать ваше выступление на первоклассном инструменте — это наш долг как верующих в Бога", — все не унимался Аояма, продолжая отправлять десятки писем. В действительности Аояма не верил в Бога, однако видеофильм, созданный им когда-то для восточноазиатской церкви, тоже пошел на пользу, и по прошествии пяти лет после первого письма эта органистка все-таки приехала и согласилась дать единственный бесплатный концерт в актовом зале Музыкальной академии в Мэдзиро. Аояма сделал его видеозапись. Отец Рёко, который более чем кто-либо обрадовался тому, что концерт стал реальностью, понял смысл всей затеи Аоямы. Это был, разумеется, реквием по Рёко и символ начала нового пути, в который он отправился один.
Сигэ, которому исполнилось пятнадцать, перерос своего отца ростом сто семьдесят четыре сантиметра и теперь довольно быстро плавал брассом и кролем. Два-три года тому назад они вдвоем стали играть в теннис, но, само собой, Сигэ прогрессировал быстрее. И внешностью, и характером Сигэ походил на Рёко. Аояма по-прежнему снимал дом в Сугинами, найденный по рекомендации тестя. Это было прекрасное место с территорией более двухсот пятидесяти цубо. Владельцем был поп-композитор преклонного возраста, которому была ненавистна мысль о том, чтобы перепродавать этот дом незнакомому человеку, и в настоящее время он жил в пансионе с полным уходом на горячих источниках у подножия Фудзи. Арендная плата, превышающая пятьсот тысяч иен в месяц, в настоящее время не являлась для Аоямы столь внушительной суммой. Его фирма занимала офис в крупном бизнес-центре на улице Мэйдзидори в Сибуя и насчитывала в своем штате четырнадцать человек.
Сигэ ходил в частную школу в западном пригороде Токио, был силен в английском и химии и имел много друзей. И вот одним воскресным летним днем после обеда, когда вдвоем с отцом они смотрели по телевизору трансляцию женского марафона, Сигэ завел разговор о новой женитьбе.
Аояма удобно растянулся с баночкой пива на диване в гостиной. Оттуда через стеклянную дверь виднелся сад. В щель между занавесками, которые когда-то давно сшила Рёко своими руками, можно было разглядеть Гэнгу и Риэ-сан. Бигль по кличке Гэнгу с лаем кружил вокруг Риэ-сан, которая вот уже четыре года появлялась здесь в качестве домработницы. Полноватая добрая женщина сорока девяти лет, любящая шансон, путешествия и Фуруту из бейсбольной команды "Сувародзу". Ее нашли с помощью агентства по подбору домашнего персонала, а так как она жила на Мусасикай и к тому же по своему складу характера прекрасно ладила с Сигэ, было решено заключить с ней долгосрочный контракт.
Прошло минут двадцать с начала женского марафона, когда со словами: "Что это ты смотришь?!" в комнату вошел Сигэ и уселся на диван напротив телевизора.
— Надо же, ты дома. Редкий случай, — поднимаясь с дивана и прикуривая сигарету, сказал Аояма.
— Вечером пойду, а то сейчас там жарища такая, фу. А ты, отец, чего?
Полгода тому назад Сигэ начал называть Аояму отцом.
— Что значит "чего"?
— Ну, разве ты любишь марафоны?
— Терпеть не могу!
— Почему ж тогда смотришь?
— Потому что бегут женщины.
— Разве там есть красотки? Какие-то все они тощие.
— Как бы там ни было, я думаю, что в марафоне женщины обгонят мужчин.
— Почему?
— Так устроен их организм, что-то вроде внутреннего жира или чего-то такого. Хотелось бы когда-нибудь дождаться этого исторического дня. Хотя сегодня, пожалуй, не тот случай.
— Нечем заняться, да?
— Не то чтобы нечем! Но ведь побездельничать иногда тоже нужно, наверное. Мозг же должен отдыхать.
Вдвоем какое-то время они смотрели женский марафон.
— Спортсменки из Узбекистана, по-видимому, не участвуют, — сказал Сигэ. — Я в поезде каждые два дня встречаю одну девушку. Такая красивая! На днях решился с ней заговорить, и оказалось, что она узбечка. Работает в кондитерской в Татикава и учится в школе медсестер. Правда красивая девушка. У меня в школе оборжешься, одни уродины. А ведь в средней школе у нас в классе было несколько ах каких девчонок. И что же с ними случилось?.. Куда же подевались те красотки?..
Камера следила за японскими спортсменками, бегущими в самом центре лидирующей группы. Их было две, но обе вполне заурядной внешности. Несколько лет назад существовала японская бегунья, которая казалась Аояме довольно красивой. Она участвовала в Олимпийских играх, в Барселоне или в Сеуле-этого Аояма уже не помнил.
— Они как жуки-олени или жуки-носороги! — произнес Аояма. — У них не те условия обитания, что у черного леопарда, который находится на грани вымирания, или латимерии из прибрежных вод Мадагаскара. Эти рогатые жуки не станут праздно ползать по соседству, а предпочтут укрыться в корнях деревьев в какой-нибудь роще, разве не так?
— Еще они в магазинах бывают!
— Очень недешевые!
— Ну а где же, интересно, водятся красотки из числа людей?
— Толпятся в студиях музыкальных программ "Фудзи Тэрэби" или в темных барах в цоколе на Роппонги.
"Там они и впрямь дорогие!" — чуть было не добавил Аояма, но вовремя остановился. Сигэ по характеру походил на Рёко и потому не лишен был некоторого целомудрия.
Потом еще некоторое время они вдвоем смотрели женский марафон. Аояме показалось, что он смотрит на это состязание уже совсем иными глазами. Во времена, когда он наблюдал за тем, как бежал Абебе Бикила на Токийской олимпиаде, марафон служил символом чего-то. Он смотрел это состязание, сливаясь с атлетами, движимыми каждый своей внутренней мотивацией. Опять же тогда существовала национальная идея, и она проникала в сознание отдельной личности. По-видимому, это был не только экономический рост. Наверное, цель заключалась не в том, чтобы упрочить позиции иены в качестве международной валюты, не так ли? Теперь Аояма сознавал, что все это, вероятно, имело отношение к информации. Если даже не брать во внимание еду, одежду, лекарства… хотя нет, и для того, чтобы получить это, информация стоит дорого. Два-три года после войны непременно длился голод. Несмотря на это, японцы продолжали работать невероятными темпами. Не для того ли, чтобы сделать свою жизнь богаче? Тем не менее нигде нет роскоши и изобилия. Нет комфортного жилья; окрестные ландшафты, куда ни пойди, завалены мусором; переполненные поезда, в давке не выжили бы даже животные, и по сей день продолжают курсировать каждое утро. Японцы грезили не о жизни, а о вещах. Вещь — это, само собой, разновидность информации. В то время, как вещи наводнили нашу жизнь, информация напротив стала утекать мимо, и идея пропала. Посему большинство людей смогло с головой окунуться в общепринятое понятие счастья. Однако на свет появилось страшное одиночество. Когда в моменты плохого самочувствия оно атакует наш организм, происходят разные непонятные штуки. Появляется беспокойство. Быстро нейтрализовать его могут секс, убийство, насилие или что-то в этом роде. Когда-то давно Аояма смотрел телевизор с мыслью о том, что все спортсмены, участвующие в марафоне, бегут с одной и той же мотивацией. Сейчас же иначе. Что вполне естественно, каждым бегущим движет его собственный стимул. И то, что люди, рожденные в этой стране, действительно признают этот факт, — это, наверное, большое везение. Праздно размышляя об этом, Аояма смотрел на экран телевизора, когда Сигэ неожиданно спросил: "Отец, а что, если тебе снова жениться?"
Тем вечером Сигэ отправился в дом своего друга. Аояма в одиночестве прикончил свой ужин. Обычно готовила Риэ-сан. В специализированном супермаркете с импортными продуктами питания, расположенном в нескольких минутах ходьбы от дома, он купил французские яйца и утиное жаркое, а еще копченого лосося и шампиньоны. Не то чтобы он очень любил готовить. Просто закупать провизию самому не составляло для него особого труда. На тарелку от Джинори он поместил слегка проваренные шампиньоны, разложил копченую лососину, сыпанул консервированных каперсов и приправил все свежее молотым черным перцем. Шампиньоны сбрызнул лимонным соком и каплей соевого соуса. В холодильнике пиво десяти сортов охлаждалось до нужной температуры. В старые времена такого не было, подумал Аояма, попивая бельгийское пиво. Когда он ездил на встречу с вышеупомянутой органисткой, ему пришлось около трех недель прожить в маленьком городке в бывшей Восточной Германии под названием Виттенберг, расположенном почти посередине между Лейпцигом и Берлином. Поставки продуктов питания и прочих товаров были скудными, но зато пейзажи окрестностей Эльбы настолько красивы, что дух захватывало. В отличие от больших городов там не существовало продуктовых магазинов для иностранцев, и потому каждое утро вместе с горожанами Аояма стоял в очереди за хлебом, крестьяне украдкой делились с ним овощами, мясом и самодельным пивом. За эти три недели не произошло ничего особо запоминающегося, но Аояма отнюдь не скучал. Ежедневно после обеда в установленные часы он навещал пожилую органистку, живущую в старом скромном каменном особняке на холме, и на ломанном немецком вел с ней беседы на отвлеченные темы, не имеющие отношения к концерту. А еще прогуливался по вымощенной камнем дороге вдоль спокойно текущей Эльбы, подбирая советские гильзы времен Второй мировой войны, а вечерами непременно один готовил ужин. В маленьком домике, арендованном им, была ужасающе древняя газовая плита, и Аояме приходилось изрядно помучиться, чтобы зажечь огонь, но когда тот наконец загорался, у него было необычное сине-белое пламя, смотреть на которое никогда не надоедало. То время было по-настоящему совершенным, считал Аояма. И то чувство наполненности и совершенства раз и навсегда меня изменило. Впоследствии это чувство, приобретенное в результате подготовки и реализации концертного выступления той самой пожилой органистки, стало определяющим критерием в жизни Аоямы. В том числе и в процессе съемки рекламных роликов он решительно никогда не допускал небрежности. Его профессиональные дела шли чрезвычайно гладко, однако теперь он не имел ничего общего с той беспорядочной жизнью, какую вел при жизни Рёко. Это не значит, что он перестал посещать бары, где бывают девушки, и не значит, что у него стало меньше возможностей заводить новые приятные знакомства на работе и не с кем было заниматься сексом. Однако чего-то, что можно назвать любовью, не родилось. Дело не в том, что ему стало в тягость встречаться с женщинами, не в том, что его мучило чувство вины перед Рёко, и не в том, что он переживал за Сигэ. Друзья и знакомые из его окружения какое-то время настойчиво пытались снова женить его. Дошло до того, что даже отец Рёко с оговоркой "Это, конечно, странно, что я говорю такие вещи" принес Аояме фотографию изысканной женщины тридцати с небольшим лет. Тем не менее Аояма упорно отказывался от всех предложений, и с тех пор подобных разговоров более не заводилось. В своей компании Аояма снискал репутацию моралиста. Он решил молча смириться с этой оценкой. Аояму все это попросту напрягало. И теперь, если бы он сильно нуждался в чем-то или же был непопулярен у женщин и испытывал затруднения с сексом, возможно, он и задумался бы о новой женитьбе. Решение двух задач, которые он сам поставил перед собой после смерти Рёко, потребовало ужасно много времени. Кое-как разобравшись с этим, он и впредь был очень внимателен в выборе работы и прочно удерживал свой статус в деловых кругах, но не думал над тем, чтобы предпринять что-либо, что требует столь же много усилий и времени в отношении женщины.
Тем не менее Сигэ спросил: "Что-то в последнее время ты выглядишь немного подавленным. Какой-то серьезный. Жениться тебе снова, что ли?"
Ёсикава был давним коллегой Аоямы. На протяжении почти двадцати лет он проработал на телевидении, а теперь имел отношение к кино. Не касаясь друг друга более по работе, Аояма и Ёсикава часто встречались. Они пользовались взаимным уважением и не утомляли друг друга брюзжанием и жалобами на судьбу. Такой способный человек, как Ёсикава, перешел из телевидения в кинематограф не потому, что кино вернуло себе силу и власть, коими обладало в незапамятные времена, а потому, что произошел заметный сдвиг в развитии технологий, относящихся к вторичному использованию кинофильмов, записанных на пленку и CD. В особенности если говорить о цифровых персональных DVD, благодаря которым только фильмы, а не видео трансляция предстали в качественно новом формате. Готовилась аппаратура, способная принимать телевидение высокой точности, в то время как создание соответствующего продукта задерживалось. Что же касается телекамер высокой точности, то на сегодняшний день они отнюдь не являются чем-то, повсеместно применяемым на практике. Таким образом, недопустимо создавать кино, думая только о вторичном использовании фильма. Необходимы долгие и сложные переговоры с ведущими телекомпаниями и спонсорами, и для того, чтобы управлять этим процессом, просто незаменимы такие люди, как Ёсикава.
Аояма и Ёсикава всегда встречались в баре отеля. В тот вечер Ёсикава выбрал бар отеля в районе Акасака. Снобистское заведение с вживую играющей арфой.
— Не осталось баров, где можно было бы мужикам спокойно выпить, — опрокинув залпом херес со льдом и оглядевшись по сторонам, сказал опоздавший минут на пять Ёсикава. — Погляди только: кругом какие-то непонятные парочки. Они даже не знают, какой вкус бывает у настоящей "Кровавой Мэри". Ну да бог с этим. Ты посмотри вон туда! Две секретарши ржут во весь голос и что-то выпивают. "Буравчик", что ли? Да… пожалуй, уже лет через пять все бары станут напоминать простые забегаловки.
— Ну, я не считаю, что в прежние времена было так уж хорошо. Раньше чувствовалась какая-то дискриминация, и это мне по душе. И то, что в тех старых чопорных барах были настоящие коктейли, по-моему, просто химера.
— И все-таки что-то изменилось. Все перевернулось с ног на голову. И непонятно даже, почему стерлась грань между богатыми и бедными.
— Все меняется, а не только наш возраст.
— Думаю, тут можно сказать только одно! Наверное, каждый считает, что и через десять лет будет жить в том же самом мире, да? И всем кажется, что они будут живы и станут старше на десять лет. Несмотря на землетрясения и повсеместный терроризм, все почему-то так уверены в этом, не так ли?
— И что из этого?
— А то, что, чем бы ты ни решил заниматься, в этом сегодня нет никакой необходимости! За что ни возьмись, все равно: начиная свиданиями молокососов, которые слоняются по улицам, и заканчивая налоговой реформой. Не сейчас — так и ничего страшного.
Что-то в последнее время при встрече с Ёсикавой мы все чаще заводим подобные разговоры, подумал Аояма. Обоим еще нет сорока пяти, а кажется, словно немного постарели. Раньше они частенько произносили фразу типа "Непонятно, о чем думает современная молодежь", но нюансы были иные. У Ёсикавы тоже был сын шестнадцати лет, и они часто вместе слушали "Битлз". "На мой взгляд, если тебе нравится "Битлз", то незачем слушать весь этот мусор, что поют современные японские группы, однако, похоже, это не так". Ёсикава обсуждал музыкальное видео, созданное молодым сотрудником его фирмы. Это был грубый монтаж живого концертного выступления на районном стадионе одной поп-певицы, и звук временами пропадал, из-за чего Ёсикаве вначале показалось, что это какой-то религиозный обряд крупной современной секты. Десятки тысяч человек, похожие друг на друга одеждой и выражением лица, плотными рядами заполнили стадион. Они как по команде вскакивали с мест, визжали, пели все вместе, плакали от переизбытка чувств. Среди них не было ни одного человека, кто выглядел бы по-настоящему получающим удовольствие. Все они кажутся такими одинокими, что даже страшно. На их лицах написано, что у них в жизни нет ничего интересного. Что же случилось со всеми этими людьми? — думал Аояма. Арфа заиграла "Eleanor Rigby" "Битлз".
— Известная песня, — сказал Аояма.
Ёсикава кивнул в ответ, и оба какое-то время молча наслаждались мелодией. Аояма пытался припомнить, что за песня была записана на обороте пластинки вместе с этим хитом, купленным им когда-то давно в виде сингла. Это была "Тахтап" или "Yellow Subrnarine", размышлял он, когда Ёсикава с ухмылкой стукнул его по плечу:
— Что, задумался наконец?
По телефону Аояма намекнул о своем намерении снова жениться.
— Дело хорошее! Думаю, тебя все благословят. Если она слишком молода, я могу и разозлиться. Так кто же она?
— Мне еще только предстоит найти ее!
Эти слова вызвали недоумение во взгляде Ёсикавы, и тот попросил официантку в длинной юбке из красного бархата принести еще хереса:
— Двойной, пожалуйста.
В баре работали четыре официантки, и все как на подбор были молоды и красивы. Они, скорее всего, студентки и подрабатывают. Если так, то каждой из них где-то двадцать или двадцать один. Как ни крути, слишком юные, думал Аояма, провожая глазами бедра, обернутые красным бархатом.
— А как ты собираешься ее искать? По сговору, через знакомых? Хотя сейчас тебе, конечно, можно и так попытаться — наверное, обратишь на себя внимание.
— По сговору не хочу. Ёсикава, тебе самому когда-нибудь устраивали смотрины через знакомых?
— Нет, такого не было.
— У меня тоже. Но там же сначала вместе обедают, да? А потом, если девушка понравилась, можно попробовать повстречаться. А вот интересно, после того как начал с ней встречаться, можно еще ходить на смотрины других женщин?
— Этого я не знаю.
— Встречаться с несколькими женщинами одновременно не получится, правда ведь? Во-первых, я очень занят и у меня просто нет на это времени.
— А какую женщину ты хочешь? И в самом деле молодую?
— Возраст не имеет значения, ну, только не малолетку. Я не против, чтобы она работала, и хотелось бы, чтобы она была хорошо обучена.
— Обучена?
— Ну, например, имела бы классическое музыкальное образование или занималась балетом. Что-то в этом роде.
Вот оно что? Некое подобие Рёко?
— Дело не в этом. Просто определенное обучение придает людям уверенность в себе. Само собой, если человек не уверен в себе, он не может быть независимым, а тот, кто во всем полагается только на своего партнера, непременно будет несчастен. Непременно.
— Хлопотно.
— Да уж, согласись.
— Значит, певица, пианистка или балерина? Далее тебе это будет дорого стоить. Если ты не Онассис, придется здорово суетиться вокруг такой.
— Вовсе не обязательно, чтобы она была успешной профессионалкой!
— То есть подошла бы какая-нибудь "звезда"?
— Нет уж, вся эта богема уже надоела.
— Надо полагать. Мы живем в мире, где люди открыто продают себя как товар. Однако ты задал задачу.
— Мне хотелось бы иметь достаточно времени, чтобы как можно лучше изучить ее.
— Собираешься обратиться в частное детективное агентство?
— Не говори ерунды! Я серьезно. Хочу подробно поговорить с ней о разных вещах. Кроме того, я хотел бы посмотреть много разных женщин, как можно больше. Что касается возраста, то, пожалуй, от двадцати пяти и до тридцати с небольшим.
— Подожди-ка, — перебил его Ёсикава.
Он сделал глоток новой порции хереса и, подперев рукой подбородок, о чем-то задумался. Наконец с озадаченным лицом он произнес:
— Есть только один способ, — и, снова глотнув хереса, продолжил: — Мы устроим кинопробу.
2
— Приятель, во всем положись на меня, доверься мне. Я когда-нибудь подводил тебя? Возможно, это прозвучит странно, но я собаку съел на этих прослушиваниях.
В тот вечер Ёсикава пребывал на редкость в приподнятом настроении. Ему показалось недостаточным спокойно посидеть и выпить в баре отеля, и он предложил Аояме поехать в одно "козырное место". Они поймали такси и отправились в заведение на Роппонги, где девочки в развевающихся одеждах готовят виски со льдом. Дизайн бара был выполнен в итальянском стиле с характерными перегородками из матового стекла с орнаментом между столиками. Звучал унылый европейский джаз, всюду были расставлены экзотические лиственные растения, очевидно непростые в уходе. Аояма подумал, что это, видимо, ужасно дорогое место, но что в нем такого "козырного", он не понимал. Внутри было довольно людно, и некоторые мужчины сидели у барной стойки, однако Ёсикаву приняли как важного гостя и проводили к угловому диванчику в уютном уголке бара. Сопровождающим был мужчина лет двадцати пяти такого типа, какого в прежние времена не встретил бы в сфере обслуживания: с пирсингом в ушах, носу и губе, с точеными чертами лица и в шелковом костюме оливкового цвета. "Пожалуйста, подождите минут пятнадцать", — с этими словами парень оставил на круглом столике виски "Баллантайнс" тридцатилетней выдержки, ведро со льдом, воду и бокалы. Много посетителей, и, скорее всего, придется подождать минут пятнадцать-шестнадцать, пока нас обслужат, с пониманием отнесся к сказанному Аояма.
— Определенно изысканное и располагающее место, — обратился он к Ёсикаве. — Но почему ты называешь его "козырным"?
— Все просто. Нужна женщина, и не дура. Те девицы, что бывают в клубах на Гинзе, превратившихся в руины после того, как лопнул "мыльный пузырь", — они же все идиотки, только что спустившиеся с танцпола, разве не так? Ведь ты сам прежде обмолвился, что женщины, у которых есть какое-нибудь занятие, далеки от подобных глупостей. Здешние девочки красивы, поют, танцуют, участвуют в театральных постановках, но при этом им неожиданно сложно продолжить обучение и хотя бы раз не попробовать себя в видео для взрослых или не сняться в порножурнале. Тебе известно, что в последнее время развелось слишком много актрис? Ненормально много! Куда ни глянь — одни актрисы, и большей частью девушки, чьи лица никому не известны. Число фильмов, которые могут быть реально сняты, в общем-то, остается неизменным с давних времен, зато число актрис увеличилось где-то в тысячу раз. Я считаю, что все это действительно противоестественно. Но для тебя, напротив, это должно обернуться плюсом.
Ёсикава предложил устроить кинопробу. Аояме неоднократно приходилось проводить отбор моделей для участия в рекламных роликах. При виде десятков моделей в купальниках, выстроившихся в студии, ему на ум приходили словосочетания "торговец рабами" или "невольничий рынок". Конечно, это были не рабы, но ведь определенно эти модели в купальниках выстраивались в шеренгу, чтобы продать себя. Торговля — это основа общественной деятельности. И то, что может быть продано, и то, что может быть куплено, — это вещь. На самом деле эти принципы, пожалуй, вполне применимы и к каждому конкретному браку, разве не так? — размышлял Аояма.
— Что с тобой? Сидишь молча и даже не пьешь. Тебе не нравится моя блестящая идея устроить кинопробу?
— Не то чтобы не нравится, — возразил Аояма, поднеся ко рту коктейль из "Баллантайнс" тридцатилетней выдержки со льдом, — однако я беспокоюсь.
— Тем не менее другого способа реализовать твои запросы не существует. Волнуешься по поводу денег?
— Деньги — это ладно, тут ведь, как говорится, замешено и личное, и общественное.
— Так-то оно так, но я не такой слабоумный, чтобы устраивать прослушивание только ради твоей новой женитьбы. Иначе это будет обманом.
— Обманом?
— Ты думаешь, мы дадим объявление о том, что проводится набор претенденток на место новой жены господина Сигэхару Аояма, и прибегут десятки одаренных красоток, отвечающих твоим требованиям?
— Нет, я так не думаю.
— Ну вот. И проводить прослушивание, к примеру, под какой-нибудь фильм, которого даже нет в проектах, тоже не годится, наверное. Это будет обманом. Я вот о чем думаю. Первым делом мы разработаем определенный план фильма. Скажем, это будет любовная мелодрама, и на роль героини нам нужна такая-то девушка: довольно широкий возрастной диапазон от двадцати пяти до тридцати пяти, с определенным обучением. И улсе под эту историю будем набирать кандидаток.
— А фильм на самом деле будет снят?
— С этим пока неопределенность. В год бывает по нескольку десятков фильмов, которые терпят крах за неимением спонсора. Картин, которые в действительности могут быть сняты, меньше.
— Но тогда выходит, что это и впрямь обман, так ведь?
— Не так. Проводить прослушивание для фильма, снимать который изначально не планировалось, и устраивать кинопробу, когда у тебя на руках есть четкий план, независимо от результата готов сценарий и идет поиск спонсоров и актерского состава, — это совершенно разные вещи.
— То есть в принципе это возможно, что фильм будет снят на самом деле?
— Вероятность небольшая, но кино — это странная вещь. Чаще реализуются те проекты, которые изначально были в очень неопределенной позиции типа "по возможности принести прибыль".
— Правда?
— Нет, это вранье. Но и идти напролом тоже нельзя. Пока в этой стране не произойдут какие-нибудь изменения в системе шоу-бизнеса, ни одержимостью, ни настойчивостью фильма не сделаешь.
— Предполагается, что я женюсь на главной героине?
— Ты против?
— Но ведь если речь идет о любовной мелодраме, то эта актриса в фильме будет крутить роман не со мной, а с другим актером, не так ли? Признаться, мне такое не по душе. К тому же эта девушка ведь станет настоящей актрисой, а я как-то беспокоюсь, насколько возможны тихие семейные будни с настоящей актрисой. Возможно, это мои предрассудки, но я считаю, что актрисы — это довольно странный народ.
— Это не твои предрассудки. Так оно и есть. На этом свете нет актрис с нормальным человеческим характером. Если такая существует, то я готов стать бонзой и, вставив огурец себе в зад, перевернуться вниз головой и так пройтись по атоллу Муруроа! Поэтому твоя будущая жена — это не героиня фильма. Только задумайся! Если ты выберешь себе в супруги главную героиню, как будешь оправдываться, когда окажется, что фильм не снимут. Там никакие оправдания не прокатят! Что ты скажешь будущей небожительнице, которую распирает от радости сыграть главную роль в кино?! А ведь куда вероятнее, что картина обанкротится. Ага? Скажешь, мол, знаешь, дорогая, фильм накрылся, да? Как только ты произнесешь это, вся любовь тут же исчезнет! Бьюсь об заклад, какой бы сильной ни была любовь, она улетучится, и глазом моргнуть не успеешь. Нет, никаких героинь! Та, что мы ищем, не войдет даже в число последних, на кого падет выбор в прослушивании. Для начала мы предварительно изучим их анкеты. Нам нужна такая, что не годится в актрисы, но при этом красива и говорит так, что хочется позвать ее на второе прослушивание. Ты ведь только рекламными роликами занимаешься и поэтому вряд ли разбираешься в этом. Такие девушки напоминают клад со сверкающими драгоценностями. Если получится организовать кинопробу так, чтобы откликнулась тысяча человек, то среди всех окажется хотя бы десять девушек подобного типа. Понимаешь, о каком типе я говорю? Она выглядит так, что где бы с ней ни появился, девяносто процентов мужиков бессознательно будут сворачивать шеи. Образование не в счет, но попадаются и особо одаренные, окончившие какой-нибудь известный вуз, так что ахнешь от удивления. Умна, обучена балету или игре на пианино, следовательно, грациозна и с хорошими манерами, без наглости и самодовольства. В общем, я бы сам от такой не отказался, будь лет на двадцать моложе. Хотя, будь я молод, не было бы у меня ни денег, ни возможностей. Такую хочется отдать в жены своему сыну. Вот о какой девушке я веду речь.
Ёсикава говорил очень воодушевленно, наливая себе очередной скотч со льдом. Однако в конце концов мы обманем такую девушку, подумал Аояма, но ничего не сказал. Он представил себя в окружении десяти девушек ангельской внешности, красивых, умных и образованных, с традиционным обучением. Какой мужчина не обрадуется подобной фантазии? За исключением гомосексуалистов и душевно больных, таких просто нет!
Стоическая бдительность, свойственная Аояме, пала перед силой мужского воображения. Он и не предполагал, что впоследствии это породит ужас и злоключения, которые и вообразить невозможно.
— Кстати, тебе, должно быть, кажется странным, почему женщина, близкая к идеалу для большинства самцов, не останется даже в хвосте возможных претенденток на роль. Это очень долго объяснять, и есть еще другие вещи, о которых я хочу тебе рассказать, так что постараюсь говорить коротко и в общих чертах. Дело в том, что женщины, которым нужно играть, в сущности, несчастливы. А что же мужчины? Мужчины, которым приходится играть, несчастливы? Нет, отнюдь. Для них это норма. Игра в наши дни имеет такой аспект, что в капиталистическом обществе нам приходится становиться товаром. Иными словами, мы вынуждены быть конкурентоспособными. В женщинах слабо развит соревновательный дух. Женщина, в которой есть конкурентное начало, обречена быть несчастной. Наверное, тебе интереснее будет послушать, как именно я собираюсь проводить кинопробу?
Аояма кивнул. Он отпил почти половину коктейля и, прежде чем слушать рассказ Ёсика-вы, окинул взглядом заведение. Женщин было не так ‘уж и много, но даже если убрать полумрак, царящий в баре, все они оказались бы схожей масти. Наряды и макияж их не были кричащими, и не было ни одной в столь привычном костюме от Шанель. Среди посетителей не было персонажей в костюмах от Армани и подстриженных под "ежик", что с первого взгляда выдает работников старых крупных компаний и преуспевающих некогда риелторов. Основную публику здесь составляли представители музыкальной индустрии и компьютерных фирм. И те и другие являлись действительно состоятельными, но при этом вели себя скромно и сдержанно. Сдержанно, скорее, не в смысле умеренности, а в смысле отсутствия шума и суеты. Аояма наблюдал за сидящими подле этих сдержанных мужчин спутницами, благовоспитанными и с хорошими манерами, о существовании которых он и думать забыл после смерти Рёко. Аояма сам того не замечал, но это был взгляд самца.
— Что касается проведения кинопроб, то сколько бы денег ни было, их все равно не хватает. Если, скажем, купить рекламную страничку в газете "Асахи Симбун" или в журналах типа "Пиа" и "Токио уолкер", то на это только уйдет десятки тысяч иен. И это при том, что рекламная страница в таких реально эффективных газетах и журналах очень скоро оказывается погребенной под завалами прочей прессы. Газеты и журналы — это сила, но в нашем конкретном случае не подходят. Далее такие наиболее современные средства, как компьютерная рассылка. От них тоже придется отказаться. Взять, к примеру, сто девушек, что подошли бы тебе на роль невесты, на роль возлюбленной. Думаешь, они интересуются такими средствами массовой информации, как Интернет или электронная почта, в общем, всем тем, где обычно зависают свободные мужики? Пускай это простовато, но я планирую запустить рекламу по FM. И это будут не какие-нибудь "Джи — уейв" или "Хамарадзи", популярные среди малолеток, а "Токе Дайити FM". Директор Ёко-та — дурак до мозга костей, но он передо мной в долгу: в критический для него момент я нашел ему кучу спонсоров. По сравнению с телевидением радиоэфир стоит дешевле, и, если намекнуть, что мы выбираем FM, я легко и быстро смогу найти десятка три-четыре так называемых спонсоров, которым просто запудрить мозги. Переговорю с Ёкотой, и у нас будет регулярная программа в эфире, целиком посвященная этой кинопробе. Предположим, что спонсоры уже у меня в кармане. Они ведь настолько тупые, что стоит немного позаигрывать с их пиарщиками, и они готовы принять любое дерьмо за платину. Я скажу Ёкоте: "Осенний радиоэфир уже практически сформирован, но все же сделай сейчас для меня регулярную передачу на три месяца по теме что-то вроде живущей где-то рядом с нами будущей кинозвезды".
Ёкота мне не откажет. Ведущей будет девушка, сценарий разработает мой копирайтер, а режиссером можно поставить кого угодно. Первое пробное объявление сделаем еще и за рамками передачи. Что касается названия, то пускай это будет, скажем, "Завтрашняя кинозвезда". Как тебе? Музыкальным фоном пойдут старые и новые саундтреки, а выходить передача должна где-нибудь ближе к полудню. Нам следует исключить, прежде всего, студенток. Секретаршам тоже отказать. О них не может быть и речи. Не то чтобы среди них не было красавиц, но тех, кто умело устраивается в этой среде, в будущем очень сложно обмануть. Нет-нет, я не о том. Дело даже не в обмане, а в том, короче говоря, что у них довольно низкая степень мотивации, которая отвечала бы нашей задумке. Так называемые домработницы — вообще сомнительные личности. Наверное, среди них нет ни одной, что в действительности занималась бы готовкой и уборкой. Выбранный мною жанр, собственно, — это для нас сокровищница, скрывающая лучших представительниц женского пола. А для них самое скучное время суток наступает ближе к полудню. Проснулась, приняла душ, для кино, концерта или свидания еще рано, по телевизору ничего путного. И тогда она включает магнитофон, чтобы покрутить свои соски чисто для мастурбации, и настраивает нужную FM-волну. Она лежит и потому выбирает спокойную расслабляющую передачу. О, а послушаю-ка я хотя бы "Завтрашнюю кинозвезду"… Из радио доносится низковатый женский голос ведущей.
Пока это только мечта, имеющая довольно расплывчатые очертания. Но вы попробуйте представить, насколько она проникнута романтикой. Чем занимались Хепберн, Вивьен Ли и Джулия Роберте до того, как состоялся их дебют в кино? Точно так же, как и вы сейчас, они жили, не подозревая, что в будущем ярко засверкают на экранах. Да-да. Каждая из них просто жила своей обычной жизнью, прежде чем стала кинозвездой. Завтрашние кинозвезды живут, как и вы сейчас. Нет, завтрашняя кинозвезда — это и есть вы…
Летние каникулы Сигэ подходили к концу. Этим летом, которое выдалось ужасно жарким, Сигэ практически не бывал дома. Вместе с друзьями ходил в походы, останавливался в турбазах, гостил у родителей Рёко. У Аоямы до и после Обона — дня поминовения усопших — чередой шли несколько важных рекламных презентаций, и он работал почти без выходных. Они вдвоем решили отправиться в маленький старый отель на озере Яманака, как делали это из года в год. С тех пор как, еще работая в агентстве, Аояма использовал этот отель для рекламной фотосъемки импортного алкоголя, ему запала в душу царящая там атмосфера покоя и уединения, и каждый год они стали ездить туда семьей.
Сначала они бывали там вместе с Рёко, потом начали брать с собой маленького Сигэ в коляске, а последние семь лет Аояма ездил туда вдвоем с сыном, который так быстро вырос.
Тот самый отель, стоящий в роще в десяти минутах езды от озера Яманака, не отличался особым великолепием, и еда в нем была вполне обычной, да и отношение к постояльцам не было каким-то уж очень особенным. Он стоял на отлогом склоне, откуда открывался волшебный вид на озеро и Фудзи-сан. Оштукатуренное здание, построенное из природных материалов, растворилось в окружении густой рощицы. На территории отеля было два теннисных корта Эн-тоут-сас. Все номера, коих не набралось бы и двадцати, были довольно просторными. Отель был частным, но здесь совершенно не было вынужденного взаимодействия между постояльцами, свойственного маленьким недорогим гостиницам в высокогорье. Разумеется, в этом отеле хранилось много воспоминаний, связанных с Рёко. До и после свадьбы, особенно до рождения Сигэ, они много путешествовали вдвоем, но кроме этого маленького отеля у озера Яманака не было других мест, куда они непременно приезжали бы ежегодно. Первое время, когда они путешествовали вдвоем, Аояма брал машину друга. Это был "Ниссан-блюберд-ЗБ". Когда же, взяв ссуду, они приобрели свой первый автомобиль, подержанную "ауди", это стало значительным стимулом в конце лета ездить по центральной скоростной автостраде в тот отель на озере Яманака. Впоследствии подержанную "ауди" сменила новая, ее — "Мерседес-190", а с тех пор, как умерла Рёко, Аояма пересел на весьма заурядный седан отечественного производства.
Летом того года, когда не стало Рёко, Аояма долго колебался и все же поехал в тот самый отель. Он хорошо запомнил ту поездку. Сигэ был еще учеником младших классов начальной школы. Управляющий отеля, который любил Шумана, не знал о смерти Рёко и, открывая дверь со стороны пассажирского сиденья, за которой никто не сидел, он поинтересовался: "А супруга приедет позднее?" "Мама умерла", — бодрым голоском ответил Сигэ. Пение цикад и голоса птиц звучали гораздо громче в свежем прохладном воздухе. Она больше никогда не ступит на гравий парковки этого отеля, подумал Аояма. Сколько раз прежде Рёко появлялась здесь в обуви самых разных цветов и моделей и повторяла свою излюбленную фразу: "Когда мы приезжаем сюда, как-то сразу ощущается, что лето заканчивается…" Однако Аояма был вынужден смириться с тем, что он больше не услышит этих слов из ее уст, не увидит, как ее худенькие ножки ступают по гравию. Он впервые узнал, что смерть близкого человека — это значит шаг за шагом признавать действительность в таких вот ее самых подробных деталях. Четыре дня он играл в теннис со своим сыном Сигэ, находясь под мучительным прессом беспокойных мыслей о том, способен ли восьмилетний ребенок смириться с подобными вещами. Они оба тогда играли очень плохо и потому, казалось бы, должны были быстро уставать от бесполезных неумелых состязаний, но Сигэ ни разу не сказал: "Давай бросим". Восьмилетний ребенок тоже понимал, что им больше нечем заняться.
— Интересно, сможет ли Гэнгу хорошо себя вести с Риэ-сан?.. — спросил Сигэ, ехавший на переднем пассажирском сиденье. В будний день на исходе августа на центральной автостраде практически не было машин, воздух был чист и прозрачен, и, проехав мимо озера Сагами, можно было созерцать силуэт Фудзи-сан на фоне безоблачного неба. — Хотя Риэ-сан каждый день его кормит, он, похоже, не очень-то ее жалует.
Бигль по кличке Гэнгу появился в их доме пять лет тому назад. Его купили в зоомагазине неподалеку. Прежде у них жила такса, а когда была жива Рёко, они держали шотландского терьера. Бигля выбрал Сигэ, которому в то время только исполнилось десять. Однако Сигэ все быстро надоедало, и в дальнейшем он не ухаживал за своим питомцем. Дважды в день собаку кормила, разумеется, домработница Риэ-сан, а выгуливал главным образом Аояма. Тем не менее Сигэ считал Гэнгу своей собакой. Имя собаке тоже дал он.
— Вряд ли он ее недолюбливает. Ведь Риэ-сан часто играет с ним в саду, разве не так? — возразил Аояма.
Аояма пребывал в сложных раздумьях, но при этом вел машину в бодром расположении духа. С тех пор как он объявил о своем желании снова жениться, Ёсикава проводил подготовку кинопробы и делал это с таким энтузиазмом, что даже не верилось, будто все это он делает только ради друга.
С радиопередачей все решилось легко! Проектом занимается моя команда, название передачи — "Завтрашняя кинозвезда". Ты, наверное, умрешь со смеху. Ведущей будет вернувшаяся из Америки джазовая певица, которая лет тридцатъ тому назад была всюду нарасхват. Еще мне пришла идея в рамках этой передачи частично рассказать, о чем будет фильм. Рейтинг у нас довольно хороший. Я думал, что окажусь в долгу у Ёкоты, но, так как рейтинг очень высокий, он меня даже поблагодарил. Молодежь в моей команде любит кино и по собственному желанию живо взялась за дело. Каждый день бегают по главным фирмам-поставщикам и клиентам, и уже нашелся человек, который начнет писать сценарий. Будет очень неестественно, если ты станешь принимать участие в прослушивании, и поэтому я приглашу людей помоложе. Ты вроде снимал немного странную документальную картину совместно с телевидением Германии… Да, точно. История о балерине, повредившей поясницу, ее пожилом хозяине и юноше с признаками аутизма. Пожалуй, мы могли бы взять ее за основу, как думаешь? Если ты согласишься, то мы вполне естественно могли бы сделать тебя сопродюсером. Кто знает, возможно, в результате ты не только получишь первоклассную невесту, но и заработаешь на этом фильме, если действительно удастся его снять. Однако за это, может, придется и поплатиться… И вот еще что, передача вышла в эфир всего третий раз, но это просто поразительно! Число желающих уже превысило две тысячи. То есть у нас на сегодняшний день две тысячи претенденток на место твоей будущей жены. Возрастной диапазон довольно широк, наверное, потому, что приманка уж очень хорошая. Возможно, работа над фильмом складывается удачнее, поскольку в основе лежит личный интерес.
— Может, Гэнгу довольно деликатный и только кажется таким уж дружелюбным? Такая уж его сущность. Я не очень-то понимаю, но он застенчивый пес и не из тех собак, что может привязаться к любому. Риэ-сан временами бывает довольно безразличной и невнимательной, не так ли? Когда моет посуду, часто разбивает, например, какую-нибудь дорогую чашку, которую так любила мама…
— Ничего страшного, ведь это всего на три дня.
Перед отъездом Сигэ положил в багажник восемнадцатидюймовый телевизор со встроенным видеомагнитофоном. Кроме того, взял в прокате более десятка видеокассет с военными фильмами. Собрался посмотреть их вместе с отцом. В машине звучала популярная песня из репертуара "Битлз". Аояма хотел послушать классическую музыку, но наткнулся на возражения Сигэ, выбором которого оказался Тэцуя Кому-ро вместе с "ТМ нетуорк". Компромиссом стали "Битлз". Зазвучала их песня "АН You Need is Love", Сигэ сменил тему разговора с Гэнгу на военные действия в джунглях Вьетнама, а Аояма постоянно думал о двух тысячах девушек. Представить себе две тысячи девушек он не мог, но пребывал в таком приподнятом настроении, словно обладал безграничными возможностями. Да, летом того года, когда умерла Рёко, у меня было совершенно другое настроение, подумал Аояма. Тогда он вел машину и размышлял только о том, что ему ни в коем случае нельзя показывать Сигэ своих слез. От любой, даже самой тяжелой травмы когда-нибудь можно освободиться. Случается, что судьба разом дарует тебе новый шанс. Это вполне естественное умозаключение было для Аоямы довольно новым и приятным. Совсем скоро они пройдут процедуру регистрации в отеле, сыграют три сета в теннис один на один вместе с Сигэ, залягут каждый в своем номере в огромную ванну из кипариса, в китайском ресторанчике на берегу, где подают самобытные блюда, закажут суп из акульих плавников и морские ушки. А потом, снова в мыслях о двух тысячах девушек, Аояма вместе с сыном будет смотреть "Высоту "Гамбургер"", "Взвод" и "Рэмбо"… Вот так очень просто, с пользой для здоровья и удовольствием.
— Слушай, я не очень силен в этой теме, а что, Вьетконг и впрямь был настолько могуч?
— В джунглях они были непобедимы!
— И зеленые береты не шли ни в какое сравнение, правда? Интересно, а спецназ тоже бы проиграл?..
— Спецназ не воевал с Вьетконгом.
— Но спецназ тоже проиграл бы, да? Если бы они воевали?..
— Ну, в джунглях, что ни говори, Вьетконгу, пожалуй, не нашлось бы равных.
— Ловушки и западни у них были что надо, верно?
— Да уж, в ловчих ямах высаживали бамбуковые пики. Были еще маленькие ловушки, куда достаточно было угодить только ногой. Стоило наступить туда, и доска, подскакивая, вонзалась в грудь шпиона.
— А еще шпионов вымазывали ядами и экскрементами, да?
— Экскременты — это не пики и не пули, так просто…
— Ужасно! Наверное, использовали самые отвратительные экскременты. Скорее всего, делали анализы и выбирали кал каких-нибудь больных людей, у которых много бактерий…
Диск "Битлз" закончился, Аояма взглянул на часы и настроил радио на волну "Токе Дайити FM". Зазвучал мягкий женский голос.
— В чем дело? Почему мы слушаем радио? — возмутился Сигэ.
Интересно, где ты сейчас… В жизни случается даже самое невероятное. Нужно только быть немного смелее…
"Когда вернусь домой, сразу начнется отбор анкет. Неужели две тысячи?.." — чтобы не услышал сын, тихо бормотал Аояма.
3
В первый вечер на озере Яманака было решено посмотреть три части "Рэмбо".
— Это хороший фильм. Рэмбо жалко, — заключил Сигэ после первой части, даже слегка прослезившись в конце просмотра.
Однако вторая и третья части вызвали явное неудовольствие на его лице, а последняя сцена и вовсе окончательно разозлила его:
— Что это такое?! Полная чушь! Разве можно верхом на лошади сражаться с атакующим вертолетом?! Они держат зрителей за дураков! Ведь это же не хроники "Сангочжи" и не Чингисхан!
Когда время перевалило за два часа ночи, Сигэ заявил, что планирует сесть за компьютер, и пожелал остаться в одиночестве в своем номере.
— Сходи куда-нибудь выпить. Мне неловко, когда на меня смотрят люди, которые не разбираются в компьютере.
Аояма ушел, прихватив с собой бутылку коньяку и бокал. Во всем отеле воцарилась полная тишина, но в гостевой зоне холла горел свет. Холл занимал не очень большую площадь, однако диваны были расставлены довольно свободно, сидеть на них было чрезвычайно удобно, и на каждом столике стоял ночник. В мягком свете ночника, установленного так, чтобы освещать только небольшое пространство в непосредственной близости, и в окружении собственных размышлений то о Рёко, то о прослушивании, Аояма наслаждался ощущением коньяка, приятно обжигающего горло. Он и прежде не раз задумывался над тем, что смерть жены стала для него переломным моментом. Не то чтобы он изменился после случившегося, и уж конечно он не хотел этого. Но в жизни порой происходит то, чего никто не желает. Тогда все, что прежде бережно собиралось и взращивалось, вдруг рушится в одночасье. В этом нет ничьей вины, но остается слишком серьезная рана. С этой раной невозможно смириться, и люди изо всех сил стараются убежать от своих страданий. Залечить рану способно только время. Требуется много времени. В случае если рана особенно глубока, необходимо всецело положиться на время и верить в то, что не сегодня-завтра победа будет на твоей стороне. И тогда через несколько недель или месяцев появятся признаки выздоровления. Таким образом, рана потихоньку затягивается. Однако к ребенку все это неприменимо. Сигэ в течение нескольких месяцев после смерти Рёко что-то лихорадочно искал, словно пребывая в истерическом, припадке. Посещал несколько разных теннисных секций, ночами напролет сидел за компьютером, даже стал драться и частенько возвращался домой с выпачканным кровью лицом. Он выглядел так, словно впал в отчаяние, но это было не чем иным, как безрассудным поиском чего-то. Чего-то, что позволило бы ему не думать о своей боли. Просто довериться времени, чтобы залечить свою рану, — это все равно что убить себя, на какое-то время смириться со смертью. Ребенок не способен на такое. Вот почему Сигэ не стал полагаться на время, а истерично что-то искал, чтобы любыми способами освободиться от страданий. И вопрос не в том, нашел ли он это что-то или нет. Важен сам поиск, ведь в его процессе ты отдаляешься от боли и забываешь о своей ране. Нельзя сказать, что Аояма последовал примеру сына, но он нашел для себя мотивацию — пригласить в Японию самую известную органистку. Где бы он был сейчас, если бы не та работа? А если бы не смерть Рёко, то и подобная мотивация вряд ли возникла бы. Это и было причиной того, что Аояма считал смерть Рёко переломным моментом в своей жизни.
На хорошо отполированном столике из тикового дерева лежал "Ньюсуик". Аояма бегло пролистал страницы. Наверное, забыл какой-нибудь американский гость. Владелец этого отеля не стал бы раскладывать здесь иностранные журналы ради создания особой атмосферы. На глаза Аояме попалась одна фотография. Это был снимок нью-йоркского бездомного юноши. "Ему шестнадцать лет, и с момента рождения никто и никогда не обнимал его", гласил заголовок статьи. Аояма какое-то время внимательно разглядывал лицо мальчишки. Лицо человека, состоящего сплошь из одних только ран. Ни времени, ни истерии, ни мотиваций. Лицо из одних только ран, подумал Аояма.
Пожалуй, такой человек способен совершенно равнодушно убить живое существо…
…Отец потерпел неудачу в бизнесе, и наша семья переехала из большого дома, где мы жили прежде, в маленькую квартирку. У нас образовались огромные долги, но я помню, что была даже этому немного рада, так как раньше папа практически не бывал дома. В тот год во время празднования Нового года улицы города оказались полны нарядных людей, а в нашей комнатушке было темно, холодно и пусто. В той самой комнате мы смотрели кино, завернувшись в одеяла. Это был старый фильм. Причем комедия. Из тех самых, когда безостановочно смеешься, а в конце немного печально всплакнешь. Вся семья — папа и мама, сестра и брат — все хохотали до слез, а в конце слегка поплакали. Нас переполняло чувство удовлетворения от того, что мы здорово провели время вместе. Именно тогда у меня родилось сильное желание стать актрисой и сниматься в кино…
— Как тебе? Трогает? — поинтересовался Ёсикава, взгромоздив на стол в приемной стопку анкет. Все происходило в офисе Ёсикавы, занимающего должность начальника второго коммерческого отдела в самом большом рекламном агентстве страны, где когда-то мечтал работать Аояма. — Да, это было блестящей идеей прикреплять к анкете помимо фото еще и небольшое эссе. Как ни странно, оно куда лучше отражает истинный образ, нежели фотография. И тем не менее взгляни на то, как много претенденток! В итоге их набралось четыре тысячи. Здесь отобрано около ста наиболее стоящих. Из них я хотел бы оставить человек тридцать. Если тебя кто-то заинтересует, откладывай анкету в эту папку.
Молоденькая служащая принесла японский чай. Это был не очень большой по размеру, но зато личный офис со столом и диванами. Из большого окна позади стола открывался вид на Гинзу. Аояма проводил глазами выходящую из комнаты юную девушку, принесшую чай. "Когда перевалило за сорок, стал смотреть больше на ноги, нежели на грудь и лицо", — как-то сказал ему фотограф, приятель с работы. Определенно ноги — это важно, подумал Аояма. Кто знает, может, это и правда, что женские ноги отчасти символизируют лучшую часть всех изменений, произошедших за пятьдесят послевоенных лет.
Между тем Аояма размышлял, глядя на лежащую у него перед глазами кипу из сотни анкет.
Это все, конечно, вполне естественно, но есть в этом какая-то дискриминация. Набралось более четырех тысяч претенденток, информация о сотне наиболее стоящих лежит на столе, остальные три тысячи девятьсот попали в картонную коробку в углу комнаты, и теперь из сотни предстоит выбрать только тридцать. Сортировка…
— Со следующей недели будем проводить собеседование. Это займет две недели. Уже и конференц-зал заказан. Надеюсь, у тебя все нормально со временем?
— А картину и впрямь будут снимать?
— Не знаю. Сценарий вроде как готов, но, насколько я успел посмотреть, это что-то ужасное. Поиски спонсоров не продвигаются. А ты и сам, наверное, понимаешь, что в этом деле самое необходимое — это деньги и сценарий, а не актеры и режиссер.
— Значит, шансов у этого фильма практически никаких.
— Но ведь изначально наша цель — найти тебе новую жену, разве не так? Или тебя еще что-то волнует? Теперь будешь мучиться угрызениями совести? Аояма, это такое время. И мы обязаны идти вперед. Разве мы совершаем что-то плохое? Речь идет о новой жене! О невесте! Мы ищем ту, о которой ты будешь заботиться всю оставшуюся жизнь. Если бы только любовницу, то за это, возможно, мы заслуживали бы наказания.
"Наказания?" — неслышно пробормотал Аояма. Глядя на анкеты и фотографии, он приступил к сужению числа реальных кандидаток.
— Фотографиям верить не стоит. Я не имею в виду то, что любое фото можно откорректировать. Просто нужно выбрать удачный ракурс, правильно выставить свет, и любая покажется красавицей. Бывает и наоборот. Если возникнет хоть слабое желание попробовать встретиться с кем-то из них, вкладываешь ее анкету в папку, — сказал Ёсикава.
Аояма, кивнув, продолжил просматривать фотографии ста молоденьких женщин. Почти все они были красивы. Проверив анкеты, он отдал предпочтение девушкам, которые учились классической музыке и балету. В эссе было написано много разного, но в итоге все сводилось к фразе типа "Думаю, что я гожусь в актрисы", или "Считаю актерскую профессию дорогой, которая даст выход моему таланту", или "Мне кажется, я рождена для того, чтобы стать актрисой" — и непременно заканчивалось просьбой: "Пожалуйста, дайте мне шанс". Аояма недоумевал, почему все эти девушки, которым никогда не доводилось быть актрисами, считают себя подходящими для этой профессии. Не потому ли, что они просто не удовлетворены своим статусом-кво? И не в том ли все дело, что мечтают они скорее не об актерстве, а о том, чтобы жить совершенно другой жизнью? Разве имеет хоть какой-то смысл делать такую женщину своей спутницей жизни? Определенно среди них есть очень видные красавицы, и немало тех, у кого на должном уровне музыкальное, танцевальное и языковое образование, но уже один только пункт "хочу стать актрисой", пожалуй, делает этих женщин в чем-то странными. А если так, то выходит, что сам по себе план был ошибочен. Размышляя обо всем этом, Аояма машинально перелистывал анкеты и наткнулся на одну девушку.
Асами Ямасаки. Двадцать четыре года. Рост сто шестьдесят один сантиметр, вес пятьдесят килограммов, объемы восемьдесят два — пятьдесят четыре — восемьдесят шесть. Родилась в районе Накано в Токио. Уволилась из торговой компании, где проработала два года, и. в настоящее время безработная. Родители живы и здоровы. Хобби — музыка и танцы. Двенадцать лет училась классическому балету. Особенные навыки: танцую, играю на пианино, готовлю сладости.
…Уволившись из компании, я размышляла над тем, не переехать ли мне в Испанию, побывать в которой мечтаю уже давно, но тут как раз по радио сообщили об этой кинопробе. Я не уверена, что могу стать актрисой, и, наверное, вам не подойду. Просто я была очарована сценарием. Это история о танцовщице, повредившей спину. Дело в том, что я тоже долгое время занималась балетом, а в восемнадцать лет получила травму. Не думаю, что у меня были выдающиеся способности, чтобы стать примой, но я вот-вот должна была уехать на практику в Лондон. В глазах потемнело. Я была в отчаянии. На то, чтобы вылечиться, потребовалось бы несколько лет. Все, что было самым главным в моей жизни, вдруг разрушилось в один день. Возможно, это покажется преувеличением, но в каком-то смысле это равносильно тому, как принимают неизбежность смерти. Жить — значит шаг за шагом приближаться к смерти. Мне кажется, я хорошо понимаю, о чем идет речь. Поэтому мне захотелось сыграть в этом фильме…
Аояма несколько раз взглянул на фотографию Асами Ямасаки, снова и снова перечитал ее эссе. Это был обычный фотоснимок, голова на котором была слегка наклонена, а глаза смотрели точно в камеру. Сильный взгляд, решил Аояма. Короткие волосы, вздернутый заостренный нос, чувственные губы. Чем-то похожа на Рёко, отметил Аояма.
В конечном счете для собеседования была отобрана тридцать одна девушка. Вернувшись к себе в офис, Аояма рассказал нескольким подчиненным о кинопробе. Разумеется, о том, что ищет себе новую жену, он умолчал.
По просьбе друга со своей прошлой работы одолжил проект фильма. Возможно, я стану продюсером картины, но рисков для нашей фирмы нет абсолютно никаких. Если съемки осуществятся, мы сможем получить кое-какое вознаграждение. Кроме того, я попробую договориться об авторском гонораре за видеограмму.
Подобного рода объяснения вполне устроили подчиненных.
Все то время, что Аояма общался со своим персоналом и когда, вернувшись домой, выгуливал Гэнгу, образ Асами Ямасаки не выходил у него из головы. Он и сам не мог в это поверить, но уже определился, что для него существует только она. Решающим фактором для Аоямы явился не ее сильный взгляд, не содержание эссе в целом и не классический балет.
Этим фактором стала ее фраза: …Возможно, это покажется преувеличением, но в каком-то смысле это равносильно тому, как принимают неизбежность смерти.
Гэнгу со свойственными ему повадками бигля любил обнюхивать всевозможные предметы. Это занимало у него времени больше, чем непосредственная пешая прогулка. Обычно Аояма раздраженно дергал за поводок и вынуждал Гэнгу идти дальше, но сегодня, наоборот, Гэнгу несколько раз тянул вперед своего хозяина, погруженного в размышления об Асами. Воображение Аоямы уже рисовало ему картину.
…Сигэ поужинал и засел за компьютер у себя в комнате. Звуки клацаний по клавиатуре и работающего компьютера слегка доносятся в гостиную, где Аояма пьет коньяк. Тут появляется Асами Ямасаки с бокалом. Она прибралась на кухне и, решив немного расслабиться вместе с мужем, кладет лед в бокал, затем с улыбкой садится на диван. Она тоже не прочь немножечко выпить.
— Интересно, а можно ли добавлять лед? Наверное, такие напитки принято пить только в чистом виде, да?
— Ничего подобного. Хороший алкоголь, как ты его ни пей, останется приятным на вкус. Очень вкусно, если разбавить колой.
— Похоже, Сигэхико меня признает понемногу. Я так рада. Думаю, внутри себя он испытывает довольно сложные чувства для столь юного возраста, однако без стеснения зовет меня мамой.
— По правде сказать, именно он посоветовал мне снова жениться.
— Ты шутишь?!
— Нет, так и было. На его долю выпали непростые испытания, но он умудрился вырасти добрым и внимательным парнем. Я тебе уже не раз рассказывал об этом, и все же послушай. В своей заявке на участие в кинопробе ты написала о том, что готова была принять неизбежность смерти. А ведь мы все пережили это. И поэтому довольно естественно, быстро и без каких-либо словесных убеждений смогли понять друг друга. Тебе так не кажется?
Осушая бокал с коньяком, Асами слегка кивнула…
Так Аояма пребывал в плену воображения, когда Гангу вдруг потащил его за собой, чем заставил вернуться к реальности. Мимо пробежала сука пуделя, и Гэнгу собирался рвануть в ее сторону. Он уставился на хозяина с таким видом, словно говорил: "Да что с тобой такое сегодня?!" Под этим взглядом Гэнгу Аояма впервые заметил, что улыбается. Губы его были растянуты в улыбке. Мышцы лица расслабились от одной только мысли об Асами Ямасаки.
Аояма еще ничего не знал об этой девушке.
— Неудобно, конечно, но попроси следующую девушку немного подождать. Давай передохнем минут пять, — сказал Есикава молоденькой служащей в полупустом помещении.
Прежде Аояма тоже неоднократно проводил здесь свои совещания.
В первый день собеседование началось с часу дня, и Аояма уже встретился с семью претендентками. В коридоре перед конференц-залом поставили пару стульев. Девушки, которых приглашали с интервалом в десять минут, приходили раньше оговоренного срока и могли посидеть там в ожидании своей очереди. "Следующая, пожалуйста", — с этими словами молоденькая служащая провожала очередную претендентку в зал.
— В такой момент лучше заставить их понервничать, — добавил Ёсикава, и первая красавица второго коммерческого отдела поспешила выполнять его указание.
Парень из числа его подчиненных снимал девушек на "Полароид" и записывал видео. Проводили собеседование Ёсикава и Аояма только вдвоем.
— Ёкота сказал, что тоже хочет прийти, но я ему отказал. Тебе, наверное, не понравилось бы присутствие третьего лица, — сказал Ёсикава перед началом собеседования, передавая Аояме напечатанный на компьютере список участниц. Глядя на этот список, Аояма обратил внимание только на имя Асами Ямасаки. Она значилась под номером семнадцать, и назначено ей было на без десяти четыре. Другие девушки его практически не интересовали.
— Слушай, ты тоже задавай какие-нибудь вопросы. Можно даже самые дежурные, — попросил Ёсикава.
Девушки входили в зал, низко опустив голову и в таком напряжении, что было видно, как дрожат их плечи и кончики пальцев. Служащая предлагала им стул, и, перед тем как сесть, они снова глубоко кланялись. Возможно, их поведение было вполне осознанным, но что касается Ёсикавы, то он вел себя с девушками исключительно по-деловому.
Как вас зовут?
Сколько вам лет?
Какой у вас рост?
Приходилось ли вам прежде работать в сфере телевидения или кино?
Чем вы обычно занимаетесь в свободное время?
На дискотеки ходите?
Видели ли вы в последнее время какой-нибудь фильм, который показался вам интересным?
Ваша любимая актриса? Может быть, кто-то, на кого вы хотите быть похожей?
Если бы у вас было десять миллионов, как бы вы ими распорядились?
Какой марки одежда на вас?
Какой своей чертой вы могли бы гордиться?
По ресторанам ходите?
Можете улыбнуться?
Встаньте-ка и попробуйте пройтись.
Если вас выберут для этой кинопробы, а ваш парень будет против, что будете делать?
Можно спросить, а кто ваш отец по профессии?
Книги читаете? Кто ваш любимый автор? Читаете ли вы газеты? Что читаете в первую очередь?
В какой зарубежной стране мечтаете побывать больше всего?
Кого больше любите, кошек или собак?
Какой тип мужчин вам неприятен?
Какую музыку слушаете?
Кто вам больше нравится, "Иглз" или "Роллинг стоунз"?
Классическую музыку тоже слушаете?
Знаете ли вы трех самых великих теноров?
Кого больше любите: Каррераса, Доминго или Паваротти?
Какой из последних снов вам больше всего запомнился?
У вас был когда-нибудь сонный паралич?
Интересуетесь НЛО?
Вы считаете себя красавицей?
В детстве кем хотели стать?
Что вам больше по душе, брак или свободные отношения?
Когда приходите в суши-бар, что едите первым делом?
Думали ли вы когда-нибудь пойти работать в сферу развлечений?
Хотелось ли вам попробовать наркотики?
— Почему вопросы задаю лишь я? Только не говори, что в самый ответственный момент у тебя вдруг пропал энтузиазм.
Ёсикава и впрямь немного рассердился, и Аояма решил рассказать ему о Асами Ямасаки.
— Я в замешательстве… — горько усмехнулся Ёсикава. Потом взял в руки анкету и эссе Асами и, внимательно просмотрев, добавил: — Но ведь нельзя судить только по этому! Принимать решение, исходя только из этого, — большой риск.
— Я понимаю. Однако другие меня совершенно не интересуют. Тут уж ничего не поделаешь.
— Интуиция? Есть известная фраза. Что-то типа "Доверься интуиции, и Вселенная тебя направит"…
— Чьи же это слова?
— Знаешь, да? Однако тебе следует собрать больше информации. Ты должен побеседовать и с другими девушками тоже. Ведь именно для этого мы затеяли эту кинопробу.
Ёсикава говорил, избегая слов вроде "новая жена", чтобы не привлечь внимания своего подчиненного, который отвечал за "Полароид"
и видеосъемку. Истинную цель кинопробы знали только двое.
— Определенно что-то есть в этой Асами-тян.
Столь фривольное обращение Ёсикавы в адрес Асами разозлило Аояму:
— Ёсикава, все это понятно, но я говорю совершенно серьезно!
— Глупец! Я тоже совершенно серьезен. По фотографии невозможно разобраться в человеке, но судить о нем только по эссе — ты меня и впрямь поражаешь!
— Я считаю, что слова правдивы и обладают силой. Если они откуда-то позаимствованы, это же сразу чувствуется, не так ли?
— Хорошо, пожалуй, я тоже к ней присмотрюсь, — сказал Ёсикава и тихо добавил: — Но я прошу тебя задавать вопросы и другим девушкам тоже. Ведь в случае с FM и с этим залом я использовал свои связи.
— Хорошо, я понял, — согласился Аояма.
Приходили самые разные девушки. Была среди них одна двадцати восьми лет, которая закончила факультет французской культуры Государственного университета и три года жила в Париже в качестве члена проектной группы одной торговой компании. Вернувшись в Японию, она стала дизайнером моды, после чего открыла магазин в Лос-Анджелесе и три года прожила в Малибу. Все это ей надоело, и теперь она рисует иллюстрации к книгам. Эта девушка была одета в произведение марокканского модного дизайнера — цветастый костюм, связанный из пеньки, и обладала фигурой модели. Она обучалась также классическому балету. "Такую тонкую душевную роль смогу сыграть только я", — заявила она. Эта девушка совершенно не подходит на роль супруги, решил Аояма. Была среди претенденток еще одна, двадцати трех лет, которая снялась в более чем тридцати фильмах для взрослых, совершила две попытки самоубийства, трижды лечилась в психиатрической клинике, а в настоящее время работала инструктором по йоге. Она продемонстрировала свои шрамы на левом запястье так, словно показывала нечто очень ценное. Некоторые девушки появлялись в сопровождении менеджера. Менеджер одной из них, войдя в конференц-зал, сразу же упал на колени перед Ёсикавой и Аоямой: "Прошу любить и жаловать. Жизнь моей спутницы зависит от этой кинопробы". Одна девушка заявила, что обладает спиритическими способностями, и попыталась определить, кем были Ёсикава и Аояма в прошлой жизни. Если верить ей, то Ёсикава был белкой-летягой, а Аояма — художником, умершим в молодые годы. Несколько претенденток изъявили желание станцевать, а одна из них в процессе танца начала раздеваться. Аояма попытался ее остановить, а Ёсикава не возражал и позволил продолжить. В итоге девушка осталась в конференц-зале совершенно голой. "Ничего лишнего", — сказала она и удалилась. Еще была девочка-тинейджер, которая долго и подробно рассказывала о своей сексуальной жизни. Было несколько женщин за тридцать. Одна из них специально для участия в кинопробе прилетела с Хоккайдо на самолете. "Я — королева дискотек в Саппоро, — расправив грудь, заявила она. — С детства была окружена вниманием мужчин и считаю, что это вполне естественно. Всю жизнь я прилагала усилия, чтобы стать хорошей девушкой, и в результате стоит мне появиться на дискотеке, как мужчины роем кружат вокруг меня. Но ни к своему сердцу, ни к телу я никого не подпускаю. Все потому, что я актриса. Пока что, разумеется, у меня нет ролей в кино, но в душе я давно актриса". Была и такая претендентка, которой муж пригрозил разводом из-за раскрывшейся измены, и по такому случаю она решила стать актрисой. Одна из девушек неоднократно обнажалась для фото, но это не приносило ей чувства полного удовлетворения от жизни, и потому она не нашла ничего лучшего для себя, чем подать заявку на участие в прослушивании. Она предстала в купальнике, хотя об этом ее никто не просил. Была претендентка, которая пела под магнитофон. Еще пришли медсестра, и поэтесса, и вокалистка женской группы, и любовница семидесятилетнего старика, и воспитательница детского сада, и мулатка, и эстафетная бегунья, и спортсменка, занимающаяся ритмической гимнастикой.
Ровно в три пятьдесят в конференц-зал вошла Асами Ямасаки.
4
"Пожалуйста, следующая", — с этими словами самой красивой служащей второго коммерческого отдела появилась Асами Ямасаки. Она пересекла зал вдоль белой пустой стены, остановилась напротив стола, слегка поклонилась и села на стул. В этот момент Аояма ясно ощутил, что что-то странное и необычное происходит с ним. Это напомнило ему ситуацию, которую часто видишь по телевизору, когда какой-нибудь пятидесятитысячный-стотысячный посетитель парка аттракционов или выставки, совершенно не задумываясь, попадает под свет прожектора, оказывается в окружении камер и микрофонов и дает интервью. Это чувство, которое охватывает тебя, когда ты живешь своей обычной будничной жизнью, и вот долгожданная удача подворачивается тебе. И эта удача подобна пазлу из нескольких десятков тысяч кусочков, легко и невесомо парящих в небе. Вдруг в какой-то момент они чудесным образом складываются в единый рисунок. Это ощущение, которое невозможно выразить словами, когда щекочет в области поясницы. "Что-то странное, я схожу с ума, — слышится рефрен разума. — Не может быть, чтобы такое случилось. Выходит, когда-то все это было предрешено…" Постепенно это многократно повторяющаяся фраза стихает, и вскоре удовольствие от приятного щекотания в области поясницы окончательно вытесняет рефрен разума.
Асами оказалась еще красивее, чем на фото, вклеенном в анкете. Когда она слегка улыбнулась и застенчиво опустила глаза, Аояму окутало чувство такого невероятного блаженства, словно в ушах прозвучала умиротворяющая музыка. Ему показалось странным, что в действительности никакой музыки не было. В кино в такие моменты раздается сентиментальная музыкальная тема. Как та служащая на приеме может сохранять спокойствие? Когда перед тобой предстает такая красота, можно упасть в обморок от стыда за себя. Пожалуй, нечасто ей приходится так проигрывать…
— Асами Ямасаки, правильно? — Голос Ёсикавы вернул Аояму на землю.
— Да, Асами Ямасаки, — повторила она свое имя.
Ничего не говорящий голос, решил Аояма. Ёсикава, похоже, подумал о том же самом и с озадаченным видом мельком взглянул на Аояму. Ее голос словно плотно обволакивал затылочный нерв. Он не был высоким, сиплым, низким. Тембр голоса оказался обычным, но он был удивительно ровным и каким-то металлическим.
— Вы ведь подали заявку после того, как услышали о кинопробе по радио, да? — кажется, Ёсикава тоже был несколько напряжен.
— Да, верно.
Аояма смотрел прямо в лицо Асами. Ее волосы были уложены обыкновенно — собраны в пучок на затылке. Нельзя сказать, что ее блестящие волосы были красивы, но, разумеется, не производили впечатления неряшливости. Казалось, что кожа у Асами очень тонкая. Благодаря этому мимика ее была очень выразительной, хотя черты лица отнюдь не были яркими. Возникло такое чувство, словно расстояние от того, что зовется сердцем или душой, до кожи ее лица ничтожно мало.
— До этого вам доводилось работать на телевидении или в кино?
На этот вопрос Ёсикавы Асами ответила, отрицательно помотав головой:
— Несколько раз мне поступали подобные предложения, но в итоге все заканчивалось ничем.
— Почему же?
— Я не состою ни в каком агентстве, но думаю, что это действительно является препятствием.
— Значит, вы не состоите в агентстве?
— Да. Давно, еще во время учебы в колледже, меня окликнули, когда я шла по улице. Кажется, их называют "искателями талантов". Последовав за ними как ни в чем не бывало, я тоже была не права, но то агентство специализировалось на взрослых талантах, и мне там было немного не по себе. Возможно, поэтому у меня осталось негативное представление о так называемых агентствах.
— Получается, вы занимаетесь этим совершенно одна?
— Нельзя сказать, что я одна. Я сотрудничала с одним директором из студии звукозаписи, но в последнее время мы почти не общаемся.
— Что за студия?
– "Виктор".
— Вы можете назвать имя этого человека?
— Отдел японской музыки, директор Сибата.
— Позвольте нескромный вопрос. В настоящее время вы закончили колледж, уволились с работы. На что же вы живете? Где-нибудь подрабатываете?
— Три раза в неделю я помогаю подруге в кафе.
— Что за кафе? Можно спросить?
– "Каменная рыба", маленький бар в районе Гиндзы. В нем одна только барная стойка. С его хозяйкой мы когда-то вместе учились вокалу.
— Вы часто употребляете алкоголь?
— Нет, думаю, что в норме.
— Простите, что вторгаюсь в вашу жизнь, но вам хватает тех денег, что вы получаете за эту подработку?
— У меня есть несколько друзей среди стилистов. Время от времени я снимаюсь в качестве фотомодели.
— Модели?
— Конечно, речь идет не о ведущих журналах. Так, почтовые каталоги да рекламные листовки для газет.
— Ясно. Вы ведь живете в Сугинами, не так ли? Простите, что говорю об очень личных делах, но мы совершенно не знаем о стиле жизни таких молодых женщин, как вы. Разумеется, вы в праве не отвечать, если вам не хочется. Этот так называемый "Каса прима" — это кондоминиум? Просто я размышляю над тем, сколько денег вам нужно для нормальной жизни. Видите ли, в последнее время, непонятно почему, очень много разодетых молоденьких девушек. Когда я вижу такую, у которой одна только сумка стоит десятки тысяч иен, я задумываюсь, какой образ жизни она ведет.
Ёсикава посмотрел на Аояму, словно поясняя: "Это же я для тебя спрашиваю".
— Мне тоже это непонятно.
Глядя попеременно то на Ёсикаву, то на Аояму, Асами говорила очень четко. В ее речи не было неестественного растягивания окончаний и многократных "видите ли", "следовательно", "однако". И все же она немного напряжена, подумал Аояма, кажется, что голос ее слегка дрожит. Хотя откуда мне знать об этом?..
— Эти девушки, что имеют сногсшибательные сумки и драгоценности, — хотя я точно не знаю, — но, возможно, они работают в индустрии развлечение Что касается меня, то я живу в однокомнатной квартире, за съем которой плачу чуть больше семидесяти тысяч иен. Я особо нигде не бываю. Каких-либо дорогостоящих увлечений у меня тоже нет. Так что сто тысяч — это, пожалуй, маловато, а вот будь у меня двести тысяч, я смогла бы покупать диски или книги, которые мне нравятся.
— Дорогостоящие увлечения — это какие, например? — впервые принял участие в расспросе Аояма.
Голос его тоже немного дрожал. "Задав вопрос, он тут же забеспокоился о том, что спросил какую-то глупость, но Асами Ямасаки слегка улыбнулась, и его опасения улетучились в тот же миг.
— Одна девушка держит тропических рыбок. Она купила в кредит огромный аквариум и поэтому вынуждена работать и днем и ночью. Другая любит винные бокалы и часто покупает красивые заграничные экземпляры. Она системный администратор, а эту работу можно выполнять и на дому. Так вот она говорит, что времени на сон у нее остается все меньше.
Вот уж действительно, подумал Аояма, в прежние времена мы ничего не знали о тропических рыбках или всяких там бокалах. А сейчас, когда идешь по улице, всюду выставлены на показ первоклассные дорогие товары, одежда, украшения, домашние питомцы как что-то такое, что легко может стать твоим, стоит лишь немного поднапрячься. Если что-то из этого придется тебе по вкусу, ты будешь вынужден неслабо раскошелиться. Сложно контролировать желания. Пребывая в размышлениях, Аояма наслаждался голосом Асами. Обволакивающим, мягким и в то же время с металлическими нотками, пробуждающим фантазии о том, как его обладательница касается твоей кожи своими тонкими пальцами и влажным языком.
— Какие книги читаете? — возобновил Ёсикава свой расспрос.
— Много читаю зарубежных детективов, хотя любимых авторов у меня нет. Как бы это сказать?.. Не то чтобы я любила путешествовать, но мне нравятся заграничные города. В детективах и шпионских романах подробно описывают, как главные герои гуляют по их улицам. Это интересно.
— Какие города вы любите?
— Думаю, всякие, ведь я нигде не была на самом деле. Из зарубежных стран я знаю только о Гавайях, но Гонолулу как-то не кажется особенно экзотическим местом. Не так ли? Марокко, Турция, маленькие европейские страны… я бы везде хотела побывать.
Когда Асами Ямасаки произносила эти названия, она воодушевилась, а взгляд был устремлен вдаль. Аояма заметил, что сам себе вообразил, как вместе с Асами он прогуливается по той вымощенной камнем дорожке в провинциальном немецком городке, о которой он хранил теплые воспоминания. На дворе стоит весна или начало лета. Перед домами распускаются маленькие цветы. Они вдвоем слушают голоса жаворонков, кружащих в небе, и, наблюдая за течением реки, отражающей мягкий солнечный свет, шагают рука об руку по старой-старой, вымощенной камнем дорожке.
Да, здесь я прожил несколько месяцев. Ходил в церковь, навещал ту самую органистку и беседовал с ней. Это все, чем я мог заняться. Рано ложился спать и проводил ужасно незатейливые будни. Но впоследствии я не раз думал о том, что жизнь там была прекрасной. Прекрасной, тихой и, прости за манерное словцо, уединенной. Знаешь, тогда я понял, что в Японии, даже будучи один, ты не можешь ощутить настоящее уединение. Когда все время находишься среди людей с другим цветом кожи и разрезом глаз, почти не понимая их языка, и пытаешься жить, так называемая уединенность, которую ты вдруг чувствуешь среди них, пронзает тебя до самых костей. Я тогда подумал, что однажды непременно приеду сюда с кем-нибудь. И, оказавшись здесь, точь-в-точь как сейчас мы будем гулять, держась за руки, я буду рассказывать о том, как одиноко мне было тогда. Я и представить себе не мог, что все это сбудется в таком идеальном варианте. Поэтому сейчас я чувствую себя словно во сне…
Образы, рисуемые воображением, были настолько сладкими, что в них было трудно поверить. Сердце Аоямы учащенно билось, и ему пришлось украдкой несколько раз глубоко вздохнуть. Надо бы задать ей какой-нибудь вопрос, подумал он. Если буду только рассеянно смотреть на лицо Асами, то, наверное, не смогу избавиться от своих сладких грез. Однако Ёсикава не торопится спрашивать. Попробую подойти ближе к сути…
— В своем эссе вы написали, что, уволившись с работы, уедете в Испанию, — уточнил Аояма.
— Да.
— Собираетесь туда переехать?
— Одна моя подруга живет в Мадриде. Когда-то мы вместе занимались балетом. Я просто неожиданно задумалась об этом, но ничего не предпринимаю и не веду никаких приготовлений. Поэтому сама не знаю, всерьез это или как.
Взгляд Асами заволокла печаль, и она опустила глаза. При виде этого Аояма сглотнул слюну. Внутри у него что-то екнуло.
— Могу я спросить вас о балете? — слегка волнуясь, поинтересовался Аояма.
— Да. — Асами перевела взгляд на него.
— Вы написали, что получили травму…
— Да, это так.
— Должно быть, тяжело было бросать то, чем вы занимались всю жизнь? Если вам неприятна эта тема, мы ее закроем.
— Нет, ничего страшного. Думаю, сейчас я в состоянии говорить о чем угодно вполне спо-койно. Наверное…
Произнеся слово "наверное", Асами грустно улыбнулась. При виде этой улыбки Аояма снова почувствовал, как внутри у него что-то екнуло. Это была улыбка одинокого человека, вобравшая в себя все несбывшиеся мечты и стремления и словно лишенная чувств и даже сознания.
— Простите, возможно, вам покажется резким то, что я скажу, но в своем эссе вы написали, что, когда разрушилось все, что вы считали главным в жизни, для вас это было равносильно тому, как принимают неизбежность смерти. По-моему, так…
— Да, я так написала.
Асами Ямасаки напряженно смотрела на Аояму, и во всем ее облике словно читалось: "Что же собирается этим сказать тот человек?" Затравленный взгляд, решил Аояма. Будь мы ближе друг к другу и только вдвоем, ни за что не смог бы сохранить самообладание, если бы она смотрела на меня такими глазами и говорила о чем-либо жизненно важном…
— Меня это очень поразило.
— Да, — тихонько вымолвила Асами в ответ и закрыла глаза.
— Думаю, каждый из нас в немалой степени пережил нечто подобное. Что-то рушится и уже никогда не станет прежним, но тут, как ни борись изо всех сил, ничего не поделаешь. Поэтому, чтобы жить дальше, остается только принять случившееся. Мне кажется, это зовется раной. Но то, как об этом написала столь молодая женщина, как вы, как точно вы использовали метафору о неизбежности смерти, меня изумило. Это прозвучит странно, но я решил, что человек, думающий так, очень серьезно относится к жизни.
Ёсикава легонько ткнул пальцем в бедро Аоямы, закончившего свою речь. Наверное, имеет в виду, что красиво сказал, подумал Аояма. Асами глубоко вздохнула:
— Я очень долго страдала. Пока что так и не нашла, чем можно заменить балет. Мне с трудом хватало сил на то, чтобы просто прожить один день. Родители и друзья говорили, что только время сможет расставить все по местам. Я тоже так думала и мечтала о том, чтобы время поскорее прошло, пока буду пребывать в этой зимней спячке. Однако в итоге оказалось, что просто бездействовать, изнемогая от звука секундной стрелки часов "тик-тик-тик-тик", — это тоже мучительно, это все равно что покориться и оставить всякую надежду. Наверное, смерть — это самое страшное в нашей жизни. Так вот мне показалось, что это равносильно тому, как мы принимаем ее неизбежность.
— Как она тебе? — тут же спросил Аояма, как только Асами Ямасаки покинула конференц-зал.
Ёсикава как раз только что передал своей служащей, что они сделают пятнадцатиминутный перерыв.
— Спрашиваешь, как она мне… — сказал Ёсикава и, порывшись в кармане, вынул оттуда нераспечатанную пачку "Ларк Милдс", неторопливо вынул сигарету и прикурил.
— Жутко волнительно. Пожалуй, это впервые за несколько лет, чтобы я захотел покурить после встречи и беседы с девушкой, — с этими словами Ёсикава посмотрел на Аояму и резко выдохнул табачный дым. — Я сдаюсь. Ну ты сказанул на самом деле! Что до этого, что сейчас. "Я подумал, что человек, написавший такое, очень серьезно относится к жизни…" Такие вещи не говорят на обычном собеседовании, не так ли?! Я аж рот открыл от удивления!
— Я действительно так подумал, — возразил Аояма. — Я очень давно не испытывал ничего подобного в отношении молодежи, не только девушек.
— Определенно она очень серьезная. Но что-то меня настораживает.
— Настораживает?
— Да, даже не знаю, что именно.
Последующая часть собеседования проходила без энтузиазма. Злясь на усталость и откровенно скучающего Аояму, Ёсикава выкурил всю пачку "Ларк Милдс". Мысли Аоямы все время были заняты только тем, как же ему наедине встретиться с Асами Ямасаки.
Аояма вернулся домой на час раньше обычного. Он принес с собой восьмимиллиметровое видео с записью кинопробы и хотел скорее посмотреть его в одиночестве. Приходящая домохозяйка Риэ-сан колдовала на кухне.
Видимо, встретиться с Асами Ямасаки, запечатленной на пленке, получится только после ужина. Сигэ еще не вернулся из школы. На часах шесть часов вечера, а Сигэ приходит не раньше семи. Придя домой, набросится на пищу, как голодный лев, и поэтому просмотр видео, как ни крути, придется отложить на потом.
Прежде еще немного поговорю с ним, а потом думаю показать Сигэ видео. И с настоящей Асами Ямасаки тоже нужно его познакомить.
— Сигэ-тян так поздно возвращается, — обернувшись, заметила Риэ-сан, занятая чисткой картофеля. — Дни стали короче, и в половине шестого уже темно. Наверное, стоит ему немного пораньше приходить домой.
Аояма, сидя за кухонным столом, читал вечернюю газету. Кухня в этом доме благодаря стараниям Рёко была чрезвычайно функциональной, но в то же время очень уютной и днем куда более тихой, чем гостиная. Особенно Рёко уделяла внимание освещению. В небольшую дверь, ведущую в сад, и в окно перед столешницей были вставлены немалые стекла, поэтому солнечного света здесь было больше, чем в остальных комнатах.
— Все нормально! В его возрасте много разных дел: встречи с друзьями и прочее.
— Однако в последнее время так много беспредела на улицах. Я тоже, когда возвращаюсь домой, стараюсь по возможности идти по освещенной местности. В темных скверах и парках собираются толпы старшеклассников, и прямо-таки жутко становится.
— Говорит, если на него нападут, он убежит. Он в этом деле довольно прыток.
— Знаю, что прыткий. Но сейчас, похоже, можно купить и пистолет, и что угодно, разве не так? Говорят, любой человек может спокойно приобрести русский или китайский пистолет. Страшно!
— Об этом мы тоже говорим. Но ведь мальчишка в таком возрасте может, к примеру, встретить в поезде симпатичную девочку. Тогда на следующий день он ищет ее на платформе. И если ее нет, то он спокойно может прождать целый час. Да мало ли у них заморочек своих.
— Если такие приятные проблемы, то хорошо, конечно, и все же…
Риэ-сан готовила жаркое со сливочным соусом. Она частенько тушила или жарила что-нибудь. На это уходило время, но зато потом достаточно было немного разогреть — и сразу можно есть. Случалось, что ужин готовил Аояма. У него было заведено, что время ужина он проводит вместе с сыном. Каждый раз, когда Риэ-сан, удаляясь от столешницы, шла к холодильнику, Гэнгу, наблюдавший за ней через дверь, лаял. Так он заявлял, что проголодался. Ужин для Гэнгу готовила непременно Риэ-сан.
Аояма представил себе картину, как Асами стоит на кухне и Гэнгу лает, обращаясь к ней. Он вообразил все вплоть до фасона и цвета ее фартука. В первое время Гэнгу, наверное, будет недоверчиво лаять на незнакомого человека. Но месяца через три его лай изменится. Он превратится в лай, адресованный человеку, который его кормит. Если вспомнить об этих семи годах, то каких-то три месяца покажутся просто мгновением.
— Я так голоден, что умру сейчас, — с этими словами Сигэ появился дома в начале восьмого.
Смотря новости о том, почему же японские политики настолько испорчены, он съел четыре порции жаркого и сразу же засел в своей комнате, чтобы испробовать диск, позаимствованный у друга.
Аояма спохватился, что есть дело поважнее, чем просмотр телевизора. Нужно было создать благоприятный момент для встречи с Асами Ямасаки наедине. И как можно скорее. Аояма думал о том, стоит ли раскрывать ей всю правду.
Возможно, Ёсикава будет против. Ведь не скажешь ей о том, что кинопробу устроили для того, чтобы найти новую жену. Поэтому не лучше ли будет откровенно рассказать о чувствах, которые возникли после прочтения ее эссе и встречи с ней во время собеседования? И пускай такой способ знакомства отчасти заслуживает порицания, но в том, что эта встреча явилась шоком, нет ни капли лжи…
Так он размышлял, и сердце его учащенно билось.
У меня есть номер телефона Асами Ямасаки. Сейчас чуть больше восьми, и, пожалуй, еще через час вполне можно позвонить одинокой молодой девушке, не нарушая при этом этикета.
Когда Аояма сел на диван в гостиной, прихватив телефон, в груди у него так странно колотилось сердце, словно в далекие школьные годы, когда на железнодорожной платформе он замечал девочку, в которую был влюблен. "Так нельзя, перестань", — ворча на самого себя, Аояма взял бутылку и плеснул бренди в стакан. При этом среди всего, что стояло на полке, он выбрал самый дорогой "Гран Шампань". Главное — не слишком запьянеть, решил Аояма и ровно в восемь часов тридцать минут нажал кнопку вызова.
В восемь часов тридцать минут Асами Ямасаки была дома и подошла к телефону по первому звонку.
— Да.
Голос ее прозвучал гораздо ниже, чем на собеседовании, и Аояма решил, что она, наверное, дремала.
— Это продюсер Аояма, который присутствовал на сегодняшнем собеседовании.
В ответ на такое представление голос Асами Ямасаки изменился:
— Ах да. Большое вам спасибо за сегодняшний день.
Это снова был тот мягкий, но с металлическими нотками голос, который Аояма слышал в конференц-зале. Голос и впрямь был настолько зачаровывающим, что Аояма сразу же позабыл о его недавней неестественной метаморфозе в трубке. Он сильно волновался и решил сразу перейти к сути, стараясь говорить по возможности деловым тоном:
— Я хотел бы еще немного побеседовать с вами. Вы можете уделить мне время? Ёсикава, который был сегодня со мной, не придет, но недоразумений все равно не избежать, так что я думаю, мы могли бы увидеться днем.
— Да, я с радостью встречусь с вами.
— Когда вам удобнее?
— Когда угодно. Днем я совершенно свободна, и меня устроит любое время.
— Как насчет часа послезавтра, в четверг?
— Я не возражаю.
— Тогда давайте встретимся в… — произнеся название кафе в отеле-небоскребе в районе Ака-сака, Аояма ощутил себя на десятом небе от счастья и повесил трубку.
Сразу после этого, когда Аояма в прекрасном настроении осушал четвертый бокал бренди, раздался звонок от Ёсикавы.
— Прости, что звоню в такое время, но меня кое-что взволновало.
— Мне все равно, — слегка развязно ответил Аояма, мол, это твои проблемы.
— После собеседования я без всякой задней мысли позвонил в студию звукозаписи "Виктор". Возможно, ничего особенного, и она просто ошиблась, но директор отдела японской музыки по фамилии Сибата у них не работает.
— Что? — опьяневший от бренди Аояма на мгновение оторопел.
— По правде сказать, он сейчас не работает. Директор Сибата полтора года назад умер.
5
Аояма пришел в условленное кафе за сорок минут до договоренности. Днем раньше он заказал столик в кафе, расположенном в холле отеля-небоскреба в районе Акасака, на час дня. Пообедать же он собирался в ресторане на самом верхнем этаже и забронировал там столик у окна на тринадцать часов тридцать минут.
А не слишком ли это просто и вульгарно — обедать в ресторане на самом верхнем этаже? Пожалуй, более изысканным было бы, к примеру, поесть суши или насладиться густой похлебкой набэ в японской кухне в цоколе. А может, более стильно было бы выбрать не отельный ресторан, а пойти в город, скажем в какое-нибудь приличное бистро, или тратторию, или европейский ресторан высокой кухни.
Аояма только об этом и думал. И весь вчерашний день, и сегодня до полудня в офисе ему было совершенно не до работы. Сотрудники никогда прежде не видели, чтобы Аояма пребывал в такой прострации, и потому несколько человек поинтересовались у него: "Не больны ли вы? Может, вас что-то беспокоит? Не лучше ли показаться врачу?"
В дневные часы в кафетерии было многолюдно. До встречи оставалось еще сорок минут,
и Аояме пришлось стоя ожидать возле входа среди прочих посетителей, высматривающих, когда освободится столик. Окинув взором весь отель, Аояма удостоверился, что она не стоит где-нибудь в укромном уголке и не смотрит на него. Он был мужчиной средних лет, пребывающим в нервозном ожидании, оказавшись на месте встречи намного раньше условленного времени.
"Могу я высказать свое мнение? Ничего не поделаешь, ведь ты уже окончательно потерял голову, но все же. Я ничего толком не знаю, но что-то в ней настораживает. Это всего лишь мое предчувствие. Не думаю, что она солгала, но называть имя директора, который умер полтора года назад, — это по меньшей мере странно. Мне сказали, что причиной его смерти послужила сердечная болезнь, но, как бы там ни было, если она и впрямь сотрудничала с Сиба-той, она ведь не могла не знать о его смерти, не так ли?"
Так позавчера сказал Ёсикава во время телефонного разговора. Аояма не мог понять, почему из-за какого-то директора со студии звукозаписи Ёсикава с таким недоверием относится к Асами. Аояма не заметил, что сам уже утратил самообладание. "Возможно, мы волновались и сами что-то не так поняли. В любом случае меня это мало волнует!" — заявил он, на что Ёсикава кратко предостерег его: "Будь на чеку!" — и повесил трубку.
Аояму проводили к его столику, и он заказал чай со льдом. В кафетерии было включено отопление, и, кроме того, в огромное окно во всю стену, возле которого его посадили, так сильно светило солнце, что даже в пиджаке можно было вспотеть. К тому же у Аоямы пересохло во рту от волнения. Он оглядел другие столики: за первым сидела компания женщин среднего возраста. По всей видимости, это была встреча выпускников, или же приятельниц по спортивной секции, или членов какого-нибудь дамского клуба, собравшихся с разных районов. Они болтали практически хором, из-за чего стоял ужасный шум. Заметил несколько групп бизнесменов, обсуждающих за обедом торговые сделки. Внешний вид всех этих предпринимателей вполне отвечал стоимости их ланча в две тысячи иен, и одеты они были в соответствующие костюмы. Вероятно, когда долго ведешь переговоры, поедая параллельно ланч за две тысячи иен, выражение лица начинает походить на что-то среднее между вычурно цветущим и жалким, отхлебнув за один глоток полчашки поданного чая со льдом, подумал Аояма. В это время у входа в кафе показалась Асами. При виде ее сердце Аоямы чуть было не выпрыгнуло из груди. Сколько раз он сам для себя решал, что и в какой очередности должен говорить при встрече! И вдруг обнаружил, что все это разом покрылось белоснежной пеленой и вовсе растаяло. Какой стыд! Какой стыд! Ведь тебе сорок два года! Асами Ямасаки оглядела кафе. Наконец она заметила Аояму, улыбнулась и, плавно проскользнув между официанткой и официантом, спешно снующими с подносами, направилась прямо к его столику. Как и во время прослушивания, волосы ее были собраны сзади. Наряд ее
отнюдь не был кричащим, но в то же время и не столь скромным, чтобы раствориться в окружающей среде. Синее трикотажное платье, ярко-оранжевый шарф, замшевый жакет, черные колготки и светло-коричневые лодочки — образцовый костюм человека, который знает, что ему больше всего идет. Ну и, разумеется, образцовый стиль человека, который осознает, что своей внешностью выделяется из толпы.
— Простите, я немного опоздала, — с этими словами Асами села напротив Аоямы за столик.
Лучи солнца, проникающие сквозь кружевные занавески, освещали ее профиль. Она в десятки раз красивее, чем показалась в том полупустом и плохо освещенном конференц-зале, подумал Аояма.
— Нет, это я пришел намного раньше, чем мы условились. Просто мой офис совсем близко отсюда, — возразил Аояма, но взглянуть прямо в лицо Асами не смог.
Он не понимал, куда ему лучше смотреть при разговоре. Позор! Веду себя как старшеклассник. Таким даже Сигэ не увидишь! Аояма неоднократно старался заглянуть в лицо девушки, но каждый раз при этом его охватывало такое страшное напряжение, что он не мог дышать и в конце концов махнул рукой. Если вести беседу, не глядя в глаза собеседника, наверное, можно вызвать подозрения, переживал Аояма. Она решит, что я какой-нибудь ненормальный интроверт.
— Я очень рада, что мы снова встретились. Асами Ямасаки заказала лимонад и, слегка
повернув свое печальное, четко очерченное лицо, улыбнулась Аояме. То ли оттого, что лицо ее освещалось яркими лучами солнца, а может, потому, что она очень спешила, боясь опоздать, щеки ее слегка покраснели. Аояма вспомнил, как во время прослушивания у него возникло ощущение, словно расстояние от того, что зовется душой, до кожи ее лица ничтожно мало. Ее мимика была очень убедительной. Иными словами, если она улыбалась, то выглядела абсолютно счастливой, и возникало чувство, как будто вся ее душа просвечивает сквозь тонкую белоснежную кожу лица. Аояма решил, что начнет разговор, буквально только на мгновение заглянув в глаза Асами, и сразу отведет взгляд. Ему пришлось уговаривать себя, чтобы не бегать глазами по сторонам. Буду подпирать подбородок правой рукой, решил Аояма, хотя вот так дрожать от напряжения очень утомительно, но в то же время приятно. Пожалуй, со мной такое впервые в жизни.
— Да. Сегодня я особо не собираюсь задавать вам какие-либо специальные вопросы, так что расслабьтесь, пожалуйста, — сказал Аояма, а про себя подумал: по-моему, расслабиться нужно тебе самому.
— Хорошо, — кивнув, своим особенным голосом ответила Асами Ямасаки. Не низким, не сиплым и не особенно высоким, а просто голосом, который словно обволакивает нервы и словно содержит в себе живительную влагу.
— Я подумал, что мы могли бы перекусить и заодно поболтать, побеседовать о разных вещах. Я планировал, что пообедаем мы в ресторане на самом верхнем этаже отеля, но там подают мясо. Вы ведь не против мяса?
— У меня нет никаких возражений. Я ем все.
У Аоямы сильно вспотели ладони. Он случайно обтер их о колени брюк. В этот самый момент произошло нечто действительно странное. В кафе появился юноша в инвалидной коляске в сопровождении женщины, которая, судя по всему, была его матерью. Юноша выезжал из-за спины Асами, минуя столик Аоямы. Весело беседуя с той женщиной, он слегка обернулся и увидел лицо Асами. В то же мгновение юноша оцепенел от ужаса и попытался встать с инвалидной коляски. Женщина попеременно смотрела то на сына, то на Асами и поинтересовалась у юноши, не случилось ли чего. Тот побледнел, однако отрицательно замотал головой, а потом снова направился в самый дальний угол кафе. Юноша весь сжался, словно испугавшись чего-то, и старался ни при каких обстоятельствах не смотреть в сторону Аоямы и его спутницы. Выражение лица Асами все это время оставалось неизменным.
— Вы знакомы? — спросил Аояма.
Асами Ямасаки отрицательно покачала головой, словно говоря при этом: "Странно, но я совершенно не узнаю этого человека и совсем не понимаю, почему он так удивился при виде меня". Что ж, скорее всего, парень просто обознался, решил Аояма. Он по-прежнему ничего не знал об Асами Ямасаки и не пытался ничего узнать. О словах Ёсикавы "будь начеку" он тоже не вспоминал.
— Пожалуй, я впервые ела такое вкусное мясо. Правда вкусно.
В ресторане на самом верхнем этаже они заказали паштет на закуску и стейк "Шатобриан" из мраморной говядины "Кобе" в качестве главного блюда. Что касается вина, то Аояма выбрал бургонское красное. Асами мелкими глоточками попивала вино, мило поддерживала беседу и съела свою порцию без остатка. Аояма, немного раскрепощенный вином, получал удовольствие от всего этого. Как и что она говорила, как пила вино и ела мясо при помощи вилки и ножа — все в ней было ему приятно. Такую девушку встречаю впервые, подумал Аояма.
— Я хочу спросить, вы что, пригласили меня сегодня только для того, чтобы я вкусно поела и поговорила с вами?
— Именно так.
— Несколько дерзко, но, пожалуй, это лучшее предложение в моей жизни.
— Если вы восприняли это так, я тоже очень рад.
— Вы часто бываете в этом ресторане?
— Не то чтобы часто, но по сравнению с другими местами это, как бы получше выразиться, более существенное.
— Существенное?
— Среди прочих много ресторанов, которые гордятся тем, что у них прекрасный вид из окна, красивый интерьер или лучшее местоположение в Токио, а вот вкус еды для них второстепенен.
— Вот оно что…
— В этом ресторане все иначе. Потому что здесь стараются, чтобы ты поел вкусного мяса
и по возможности в непринужденной обстановке.
— Поэтому так вкусно, да?
— Вот именно.
— В таких ресторанах, наверное, много важных людей?
— Важных людей?
— Иными словами, людей, которые имеют положение в обществе.
— Имеете в виду богачей?
— Да, людей, у которых есть и деньги, и власть.
— Я не считаюсь важной персоной, хотя и бываю в этом ресторане. И отнюдь не все богачи что-то из себя представляют.
— Я выросла в крайне простой семье, и отец мой был обыкновенным служащим в рядовой фирме. Если мы куда-то выбирались семьей за покупками или же отправлялись в редкое путешествие, то могли позволить себе только ресторанчик собая, где подают гречишную лапшу, или семейный ресторан. Я всегда думала, что в такие ослепительные рестораны, о которых пишут в журналах, наверняка ходят только очень важные люди.
— Как вам сказать… Япония определенно стала страной богачей при странных обстоятельствах. Теперь люди могут себе позволить есть то, что в прежние времена видели только на фотографиях, но это вовсе не показатель высокого статуса. Это звучит странно, при том что я сам иногда вот так, как сейчас, питаюсь здесь, но мне в действительности гораздо больше подходит собая. Несомненно, мясо в этом ресторане очень вкусное. Однако мне всегда кажется, словно я здесь не ко двору, и я ничего не могу с собой поделать.
— Возможно, то, что я собираюсь сказать, ужасно неприлично.
— Что же это?
— Со мной впервые говорят вот так, как вы.
— Что вы имеете в виду?
— С так называемым миром искусства — миром кино и телевидения — я пусть немного, но все же знакома. Однако никто не говорил со мной так, как вы. Мне не выразить своих мыслей, но, если коротко, все они ужасно высокомерны и хвастливы.
— Но у них, возможно, нашлось бы немало искренних оправданий. Между тем это я должен признать, что впервые встречаю такую девушку, как вы.
— Впервые? В каком смысле?
— Что ж… Вы ведь являетесь той, кого в просторечии называют актрисой в зародыше. Возможно, это прозвучит невежливо, но такая девушка должна быть привычной к подобным местам. Сейчас так называемых будущих актрис значительно больше, чем в прежние времена. Они работают журналистками и ассистентками на телевидении, снимаются в рекламе, на фото в журнал и даже в фильмах для взрослых… В общем, работы для них, видимо, все больше и больше. Поэтому актерских агентств тоже развелось предостаточно. Однако истинное предназначение актрисы — это ведь по большому счету только кино. А количество снимаемых фильмов заметно уменьшается по сравнению с прежними временами. Короче говоря, настоящих актрис практически нет, в то время как число актрис в зародыше ненормально растет. Соответственно, вокруг них роем кружат мужчины. Среди девушек, которые подолгу остаются в статусе так называемых актрис в зародыше, немало вконец испорченных, которые, сами того не замечая, — как бы это лучше выразиться — ведут низменный образ жизни. Для них вполне естественно, чтобы их угощали в дорогих ресторанах, чтобы мужчины сами бегали за ними, добиваясь их внимания. В такой атмосфере они живут. Я по роду своей деятельности связан главным образом не с художественными картинами, а с документальными и рекламными фильмами и потому не столь часто встречаюсь с будущими актрисами. Тем не менее я часто вижу этих низких, жаждущих всего и сразу, окончательно испорченных девиц.
— О, мне кажется, я понимаю, о чем вы. Это ужасно, не так ли?
— Ямасаки-сан, вы не такая! В вас нет ни капли низости!
— Вы правда так думаете? Мне это очень приятно.
Аояма по-настоящему давно не обедал с женщиной, обедом с которой он был бы настолько доволен. Асами Ямасаки показалась ему еще более кроткой и естественной, чем он себе представлял. Особенно его привели в восторг слова, сказанные ею в тот момент, когда они выходили из ресторана.
— Надеюсь, что не прошу у вас слишком многого, но я всегда все делала одна, и у меня даже нет никого, с кем бы я могла посоветоваться. И что касается звукозаписывающей компании "Виктор", то с господином директором мы в действительности никогда и не виделись. Просто у нас есть общие знакомые. Сегодня я все время думала о том, как здорово было бы иметь возможность время от времени 1 обратиться к вам за советом. Разумеется, исключительно в удобное для вас время. Я постараюсь ни в коем случае не надоедать вам. Мы могли бы встретиться в любом месте, будь то хоть самый скромный семейный ресторан, или только поговорить по телефону. Определенно этим я доставила бы вам беспокойство, поэтому звонить сама не стану. Но в моей жизни правда нет ни одного взрослого мужчины, с кем бы я могла искренне поделиться…
Когда, выйдя из ресторана, они стояли перед лифтом, Аояма протянул ей свою визитку с номером телефона фирмы. Асами Ямасаки приняла ее, готовая почти что обнять Аояму в знак признательности.
— Ничего приятнее со мной не случалось, — поблагодарила она.
Со мной тоже, подумал Аояма. Ему казалось, что он вот-вот выпорхнет из окна в фойе с лифтами и легко полетит над домами и улицами Токио, простирающимися внизу.
— Я был поражен. В наше время встретить такую кроткую и хорошую девушку — это большая редкость!
Вернувшись в офис, Аояма сразу позвонил Ёсикаве. Он по возможности достовернее передал ему содержание своей беседы с Асами Ямасаки в ресторане. Аояма смог вспомнить практически все, о чем они говорили. Он заметил, что разговаривает с Ёсикавой очень взволнованным голосом.
— Как бы там ни было, она очень скромна во всем. Хотя, возможно, именно поэтому в актрисы она не годится. Речь поставлена хорошо.
— Ах вот как… — прохладно ответил Ёсикава. — Боюсь, что испорчу тебе настроение. Прости, но в этой девушке и впрямь есть что-то странное! Тебе действительно кажется, что кинопроба была ее истинной целью?
— Разумеется, — ответил Аояма и ощутил
некоторое раздражение по отношению к Ёсикаве.
Что тут поделаешь, если Ёсикава ничего не понимает?! Все потому, что он не обедал вместе с ней. Возможно, Ёсикава просто ревнует. Ведь это я познакомился с лучшей девушкой, превосходящей все ожидания. Может, ему не нужны мои внутренние переживания…
— Кстати, я тут еще кое-что узнал об этом директоре из компании "Виктор". Во второй половине семидесятых Сибата выпускал реальные хиты, и, похоже, ему здорово доверяли в творческих кругах. Но о нем ходят разные дурные слухи, связанные с девушками. В том, что директор звукозаписывающей компании лично продюсирует певиц и актрис, нет ничего удивительного, и то, что директора и продюсеры лапают девочек, тоже не редкость. Вот только прошло лет семь-восемь с тех пор, как Сибата практически потерял былое влияние, а продюсировал он только для того, чтобы заманивать девочек. Похоже, и у фирмы тоже были проблемы из-за этого. Конечно, такие типы есть в любой компании, но ты говорил с ней о Сибате?
— Конечно. Ёсикава, послушай меня внимательно! Она была знакома с ним только косвенно, через своих друзей, и в действительности никогда не встречалась с типом по фамилии Сибата.
— Вот как?
— Значит, этот Сибата был крайне похотливым и именно поэтому трудоустраивал многих актрисок?
— Ну да.
— Но она не имела к нему никакого отношения! Поэтому о его смерти она не знала. И, видимо, никто другой в этой компании не знал о ее косвенном знакомстве с Сибатой.
— Хм, — отозвался Ёсикава. Аояма почувствовал, что его раздражение
в адрес Ёсикавы все нарастает. Особенно его задело выражение "лапать девочек". Аояма представил, как надменный мужчина средних лет с лоснящимся от жира лицом тянется рукой к плечу Асами Ямасаки и, улыбаясь, шепчет ей: "Ты ведь все поняла, правда? Ну давай, давай, хорошая девочка…" У него возникло отвратительное, почти тошнотворное ощущение.
— И еще кое-что, — прохладным тоном сказал Ёсикава. — Ее семья, живущая в Сугинами, переехала два года назад, и сейчас их нигде нет. Еще предстоит финальный отбор на роль в фильме, и поэтому я поручил своей подчиненной связаться с ними, чтобы подтвердить данные. Но их нет.
— Бывает, что люди переезжают. Что в этом такого?! — раздраженно спросил Аояма.
Почему ты шаг за шагом продолжаешь искать в ней какие-то изъяны?..
— Ты прав, в этом нет ничего такого. Однако поспрашивали соседей, и никто не знает, куда они переехали. Ведь когда люди переезжают, они всегда сообщают, куда пересылать почту, если вдруг что-то придет на старый адрес, не так ли? Так вот ничего такого нет.
— Может, у них возникли какие-либо обстоятельства…
— Возможно, — многозначительно произнес Ёсикава.
— Ёсикава, я понимаю, что ты очень переживаешь за меня, но я уже все решил. Честно сказать, фильм меня больше не интересует и до всех остальных девушек мне тоже совершенно нет дела!
— Подожди-ка!
— Конечно, я понимаю, что нельзя останавливаться на полпути. Так что ты мне скажи, что я должен делать. Что касается приблизительного проекта картины, то имей в виду, что ту документальную историю, на которую когда-то давно получил права, я предоставлю бесплатно. Несмотря на это, необходимо будет добиться согласия от немецкой студии, и этим тоже займусь я. Однако думаю, что уже смог достичь поставленной цели и получить даже больше, чем ожидал. И мне хотелось бы, чтобы ты искреннее радовался за меня! Кроме того, раз в самом фильме я больше не заинтересован, то хочу отстраниться от его создания. Ты меня понимаешь?
Ёсикава молчал какое-то время. Потом прокашлялся, глубоко вздохнул и заявил еще более прохладным тоном:
— Послушай, меня тоже по большому счету уже не занимает этот фильм! Выслушай меня спокойно. С ним я разберусь сам. Нет проблем! Меня волнуешь ты. Кто знает, возможно, все так, как ты думаешь, и в смерти этого директора Сибаты и в таинственном переезде ее семьи нет ничего особенного. Наверняка так и есть. И все же я беспокоюсь. Знаешь, из-за чего? Прежде всего потому, что нет ни одного человека, кто знал бы девушку по имени Асами Ямасаки. Ладно, думаю, что я напрасно сую нос не в свое дело и излишне пекусь о твоем будущем. Но признаюсь тебе, у меня нет ни капли зависти по поводу того, что такой же мужик средних лет, как и я, отхватил себе красивую девочку. Понятно тебе? Честно, мне все равно.
— Понятно, понятно! — ответил Аояма и в этот момент вспомнил странный случай с юношей в инвалидной коляске, произошедший в кафетерии, где они встречались с Асами Ямасаки. Однако защитные функции его организма уже были подчинены чрезвычайно приятному чувству совершенства, полученному от общения с Асами. Время, проведенное с ней, доставило ему наслаждение, о котором он даже не мечтал, и потому оценка девушки была определена степенью этого наслаждения. Аояма автоматически отвергал любые подозрения в адрес Асами, сам того не замечая. Эпизод с юношей в инвалидной коляске сразу же стерся из его памяти. И обо всем, что говорил Ёсикава, он практически тоже забыл.
— Что же, волноваться не о чем, но я все же тревожусь. Ты потерял голову. И я думаю, что в этом тоже нет ничего плохого. Правда. Я ничуть не иронизирую. Нужно радоваться жизни. Но я придерживаюсь того принципа, что жизнь не настолько проста. И меня настораживает, что такая девушка смогла остаться нетронутой и то, что она слишком близка к совершенству, чтобы все это было правдой. Меня настораживает и то, что мы не знаем ее адреса. Она ведь не звезда такого уровня, чтобы, к примеру, бояться скандалов. Пообещай мне только одно. Наверняка ты сообщил ей свой телефон, так ведь? Интуиция мне подсказывает, что она сама с тобой свяжется. И если она тебе позвонит, будь осторожен. И хотя бы неделю сам не звони ей.
Однако прошла неделя, но Асами Ямасаки никак не выходила на связь. Аояма следовал наставлениям Ёсикавы и решил взять паузу еще на неделю. Скорее его останавливало даже не мнение Ёсикавы, а то, что ему, как мужчине, было крайне неудобно звонить сразу же после знакомства. Все это время Аояма думал только об Асами. Подчиненные в офисе, Сигэ и Риэ-сан то и дело спрашивали, не заболел ли он. Он похудел на три килограмма.
На пятнадцатый день с разрешения Ёсикавы Аояма позвонил Асами Ямасаки.
— Ах, слава богу. Я думала, вы уже не позвоните, — словно млея от счастья, вымолвила подошедшая к телефону Асами.
6
— Возможно, вы подумаете, что за навязчивая девушка, раз говорит такое, но я все это время ждала вашего звонка.
Казалось, этот голос и слова одно за одним, словно капли, просачиваются через телефонную трубку и проникают из уха прямо в мозг, обволакивая каждый нерв.
И почему только я послушал Ёсикаву и делал вид, что могу продержаться целых две недели? Эта девушка все время ждала моего звонка.
У Аоямы онемела спина. Он чувствовал, как по телу разливается нечто сладостное, как это бывает, когда пьешь по-настоящему вкусное вино или коньяк. Перед глазами у него возник образ Асами, глубокой ночью сидящей, обхватив колени, в полном одиночестве в ожидании его звонка. В груди защемило.
— Я был занят и никак не мог позвонить. Аояма говорил, стараясь извлекать слова из
своего горла, так чтобы голосовые связки не дрожали.
— Я все понимаю. Я так и думала, что вы, наверное, очень заняты. Я ведь плохо себе представляю вашу работу.
Аояма никак не мог подобрать нужные слова. Будь сейчас перед его глазами Асами, он наверняка обнял бы ее за плечи.
— Ну, так у вас все хорошо? — спросил Аояма и сам про себя подумал: что за бестолковая фраза…
— Да, все нормально.
— Простите, я виноват, что не мог позвонить.
— Нет, ну что вы. Мне достаточно уже того, что мы смогли вот так поговорить с вами.
Асами ненадолго замолчала, и в трубке послышался печальный вздох.
— Если сможете, позвоните мне снова, пожалуйста.
— Я ведь дал вам свою визитку? Вы могли бы позвонить мне на работу.
— Правда можно?
— Правда можно! А что, если нам снова пообедать или поужинать вместе?
— Ух ты, я с радостью!
— Когда у вас свободный вечер?
— В понедельник, среду, пятницу и воскресенье я не работаю вечером.
— Тогда как насчет среды на следующей неделе?
— Я не возражаю. С нетерпением буду ждать нашей встречи.
Повесив трубку, Аояма сделал несколько глубоких вдохов и выдохов. Он почувствовал, что мышцы его лица растянуты в улыбке. Голос и слова Асами десятки раз снова и снова звучали в его голове.
— Отец, что с тобой происходит в последнее время? — спросил Сигэ, когда они сели ужинать и смотреть игры НБА по телевизору.
Дело было накануне второго свидания с Асами Ямасаки. На ужин Риэ-сан приготовила клецки сюмай из креветок, жаркое никудзяга и овощной суп. Из НБА играли "Чикаго Буллз" и "Орландо Мэджик".
— О чем это ты?
В левой руке Аояма держал бокал с пивом, в правой — палочки хаси, а глаза уставились в телевизор. Однако за минуту пива в бокале не уменьшилось даже на сантиметр, сюмай на кончиках хаси совсем остыл и, казалось, вот-вот упадет, а взгляд, хоть и был устремлен на телеэкран, но отнюдь не следил за движениями Майкла Джордана и Анферни Хардуэя. Иными словами, Аояма пребывал в полной прострации и думал только об Асами.
— Ты еще спрашиваешь, о чем это я? Ты даже баскетбол не смотришь. Витаешь где-то в облаках!
— Неужели?
Что-то не лезет ничего, подумал Аояма и положил в рот сюмай.
— Странный ты какой-то! Не ешь толком, глаза в одну точку. Может, тебе сходить в больницу?
— Нет, я не болен! Не волнуйся.
— Взрослый человек может говорить так и даже не понимать, что болен. Я видел такое в кино. "Пробуждение" с Робертом Де Ниро или "Человек дождя" с Дастином Хоффманом. Человек словно находится в рассеянном состоянии. Но это несомненно болезнь! Иногда мозг разрушается, становится как губка. В общем, бывает по-разному…
— Губка?
— Ведь это еще, кажется, называют старческим слабоумием. Есть такой вирус, который пожирает человеческий мозг, и тогда он становится похожим на губку или пемзу. Похоже, это очень страшно.
— Я смотрю, ты в этом разбираешься.
— Я ж тебе говорил раньше, что мне очень нравилась биология. Ты все-таки сходи в больницу.
— Интересно, а это самое старческое слабоумие можно вылечить, если пойти в больницу?
— Наверное, современная медицина пока бессильна.
— Выходит, к врачам обращаться бесполезно, не так ли?
— Я не согласен! Я пока еще только в первом классе старшей школы, и если мой отец превратится в Человека дождя, мне будет некогда постоянно и всюду сопровождать его.
Сигэ говорил это с таким серьезным видом, что Аояма не смог сдержать улыбки. Сделав глоток пива, он задумался, стоит ли обо всем рассказать Сигэ или нет. В любом случае рано или поздно ему придется это сделать. На телеэкране "Буллз" наращивали свое преимущество. Дэннис Родман, волосы которого были выкрашены в зеленый цвет, подобрал мяч. Майкл Джордан красивым проходом проник в чужую зону и, блокированный тремя защитниками, отдал пас. Скотти Пиппен блестящим броском завершил атаку.
Возможно, за этим столом совсем скоро будет сидеть и Асами Ямасаки. Нужно сообщить об этом Сигэ, и вопрос только в том, как скоро. Кто знает, быть может, именно сейчас подходящий для этого момент. К тому же если не рассказать сейчас, то потом придется лгать Сигэ по поводу свидания.
Так, поразмыслив, Аояма решил начать разговор:
— Я хочу признаться тебе. Та встреча была не по поводу кинопробы. Я солгал, что это по работе.
Сигэ перестал есть и с напряженным видом слушал.
— Сколько ей лет? — спросил он после того, как Аояма в целом завершил свой рассказ.
— Двадцать четыре, кажется.
— Такая молодая?
— Да, молодая.
— По возрасту она больше подходит мне, чем тебе. Это нормально? Она ведь наверняка красивая.
— Что значит "нормально"?
— Она тебя не обманывает?
— Мы с ней только познакомились. Завтра вместе ужинаем, но это будет пока наша третья встреча.
— Нынешние девушки опасные. За некоторыми стоит якудза, например. С моими одноклассницами совершенно невозможно общаться. Сегодня молодые девчонки лет пятнадцати разбираются во всем. Они совсем не те, что были во времена твоей юности.
— Ты считаешь, я никому не могу понравиться?
— Нет, я так не считаю! Просто ты сейчас не в себе. Посмотришь на моих одноклассниц — какие-то хитрые и коварные. Может, дело в сумасшедшем объеме информации, но порой даже я их не понимаю. Тут одну девчонку, на год старше меня, выгнали из школы, так как узнали, что она работала в садомазо-клубе. Представляешь? Я даже, несмотря на языковую проблему, всерьез подумываю найти себе взрослую красивую девушку из какой-нибудь страны типа Казахстана.
— Казахстана?
— Почему нет? Там много красоток, и по складу характера они, кажется, очень хорошие.
— И ты тоже задумываешься о всех этих вещах?
— Я тебе как-то говорил, что у меня в классе практически нет симпатичных девчонок. И ты еще тогда сравнил красивых девушек с жуками-оленями, помнишь?
— Ну да.
— Так вот красотки с хорошим характером встречаются в природе в сотни раз реже, чем жуки-олени. Они скорее как ириомотская кошка, или японская исполинская саламандра, или красноногий ибис.
По телевизору начиналась ответная атака "Орландо Мэджик". Хардуэй принес своей команде три очка.
— В любом случае я хочу и тебя с ней познакомить, — сказал Аояма.
— Уж я-то ее проверю! — все с тем же серьезным видом заявил Сигэ. — Думаю, мне лучше удастся разглядеть истинную сущность этой девушки. И не только потому, что мы ближе друг к другу по возрасту. Просто ты сейчас совершенно потерял голову.
Местом встречи был тот же кафетерий в отеле, что и в прошлый раз. Условились на шесть часов вечера. Аояма прибыл на двадцать минут раньше, Асами Ямасаки пришла за пять минут. Волосы гладко зачесаны назад, мягкий свитер, кожаный жакет перекинут через левое предплечье, свободные расклешенные брюки. Продуманный и совершенно безупречный стиль для вечера, подумал Аояма. Как и прежде, Аояма был без ума от этой девушки, но он несколько раз прокрутил в голове то, что надумал после разговора с Сигэ. Ему необходимо понемногу разведать что-либо о личной жизни Асами Ямасаки. За ужином подадут алкоголь, и потому Аояма решил расспросить ее до этого. Он вовсе не считал, что за ней стоит якудза. А если и так, то у него имеется несколько влиятельных друзей, начиная с Ёсикавы. Просто Аояма осознал, что он, как верно заметил Сигэ, уже далеко не молод.
Это видят и другие, и понимаю я сам. Без сомнения, я влюблен в нее. Она так обрадовалась моему звонку, каждый раз наряжается для нашей встречи, с губ не сходит улыбка. Не думаю, чтобы она меня обманывала, но вполне возможно, что у нее совсем иные намерения. Ко-
роче говоря, что, если во мне она видит скорее не мужчину, а советчика, на которого можно положиться?
Так, немного успокоившись, размышлял Аояма накануне их встречи.
— Я выпью пива, а что будете вы, Ямасаки-сан?
Оказавшись за столом, Асами смущенно опускала глаза и застенчиво улыбалась. Ее мимика говорит о том, что она никак не может совладать со своей радостью и стыдится этого. Если это игра, то эта девушка — гениальная актриса, решил Аояма.
— Я тоже пиво.
Ответив, она вновь опустила глаза и, слегка покачав головой, рассмеялась.
— Что такое? Что вас рассмешило? — спросил Аояма, подумав при этом: надо же, какой приятный смех.
— Я и не думала, что мы снова вот так встретимся. Не могу скрыть свою радость. Простите, что я так развеселилась.
Принесли пиво, и в тот момент, когда они слегка чокнулись бокалами, Аояма решил озвучить то, что не давало ему покоя все это время.
— Для ужина сегодня я выбрал итальянский ресторан, но это очень популярное место и почти всегда забито посетителями. Я забронировал столик на половину восьмого. Как ваш желудок? Потерпит до этого времени?
— Да, конечно.
— Ямасаки-сан, с вашими родными все в порядке?
Когда Аояма спросил об этом, с лица Асами исчезла улыбка и губы ее напряглись. Аояма тут же вспомнил слова Ёсикавы: "…Кто знает, возможно, все так, как ты думаешь, и в смерти этого директора Сибаты и в таинственном переезде ее семьи нет ничего особенного. Наверняка так и есть. И все же я беспокоюсь. Знаешь, из-за чего? Прежде всего потому, что нет ни одного человека, кто бы знал девушку по имени Асами Ямасаки…"
Неужели ложь столь желанной мною женщины, которую я еще и не целовал, да что там, до которой еще даже не дотронулся, открылась на такой ранней стадии отношений? Если она так напряглась при одном лишь упоминании об ее родных, выходит, меня и впрямь водили за нос?
— Я не хочу иметь секретов от вас и потому расскажу все как есть.
Асами Ямасаки изменилась в лице, и Аояма сконцентрировал все свое внимание на ней. Его сердце так учащенно билось, что казалось, это заметно даже через костюм. Ничего вокруг он не видел.
— Своего детства я совсем не помню. После того как мои родители развелись, я жила в доме маминого старшего брата. Помню только, что надо мной там по-настоящему страшно издевались. Жена моего дяди была жестокой женщиной. Если я расскажу об этом, то боюсь, что наверняка испорчу вам настроение. Ужасно печальная и мрачная история. Но это правда, и я прошу вас терпеливо выслушать меня. Зимой меня заставляли принимать холодные ванны, и я заболела пневмонией. Однажды она ударила меня головой об оконное стекло, и я порезала шею. Еще как-то раз она столкнула меня с лестницы, и я сломала ключицу. В детстве у меня постоянно где-нибудь были раны или ушибы. А когда пошла в школу, доктор очень волновался, что я совсем погибну, и я переехала жить к матери. Мама повторно вышла замуж. Ее новый муж… Он вроде как стал мне отцом, но я и сейчас не считаю его отцом, только одно название.
Асами Ямасаки ненадолго замолчала. Она словно собиралась с силами, чтобы продолжить рассказ. Все, о чем она говорила, было столь неожиданно, что сердце Аоямы билось все сильнее.
— У меня больше не было ран и ушибов, но мамин новый муж откровенно заявил мне: "Я тебя ненавижу. Когда вижу твое лицо, мне кусок в горло не лезет. Когда смотрю на тебя, меня просто колотит и хочется тебя убить. От тебя исходит противный запах. Поэтому ты будешь сидеть в своей комнате. И есть будешь там же". Вернувшись из школы, я сразу же шла к себе в комнату. Там проводила весь день и спала тоже там. Мне не было все равно, однако я помню, о чем думала тогда. Мне казалось, что такова и есть жизнь. Мать не пыталась меня защитить и даже не извинялась за него. Это покажется странным, но, если подумать сейчас, тот факт, что мать не просила у меня прощения, был для меня спасением. Благодаря этому, как бы это сказать, я стала сильнее, что ли. Мне пришлось стать сильной. Я думаю, если бы мама повторяла мне "прости", наверное, я страдала бы еще больше. Даже не знаю почему, но это так. С мамой мы и сейчас иногда встречаемся за чашкой чая, но когда-то моя мать — а она у меня пьющая — предлагала мне выпить вместе с ней. Дело в том, что мамина мама, то есть моя бабушка, очень любила алкоголь. Она разводилась раз семь. Мама говорила, что мечтала прожить совсем иную жизнь, но не смогла.
Увидев, как глаза Асами Ямасаки наполняются слезами, Аояма почувствовал давящую боль в груди. Ему казалось, словно его сжимает невидимый корсет. Девушка с силой прикусила губу, смахнула слезы и возобновила рассказ:
— Как говорила мама, она представляла, что ее собственная жизнь будет отличаться от жизни ее матери, но ей не хватило сил. "Делать людям добро — в этом и есть сила. Поэтому, Асами, ты должна во что бы то ни стало обрести эту силу, — наказывала она мне. — Вот только, как обретают эту силу, я не знаю. Среди всех, кого я встречала за свою жизнь, по-настоящему сильными, способными приносить добро другим были те люди, у которых есть профессия, какое-нибудь занятие в жизни". У ее второго мужа были больные ноги, а я по какой-то причине всегда была очень шустрой. С самого детства. И мама как-то сказала мне: "Возможно, именно поэтому он тебя ненавидел".
Ее исповедь неожиданно прервалась. Аояма украдкой, так чтобы не заметила Асами, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов.
Так вот в чем дело…
Он заметил, что испытал некоторое облегчение.
В той квартире в Сугинами наверняка жила ее мать со своим вторым мужем, и в посемейной записи, наверное, они числились ее родителями. Но ведь она с ними совершенно не общалась. А посему, возможно, даже не знала об их переезде. Должно быть, ей было все равно, как и где живут эти люди…
— И еще во время нашей прошлой встречи я солгала вам. То, что мы с семьей бывали только в собая и семейных ресторанах, — это неправда. Мы вообще никогда и никуда не ходили, чтобы пообедать или поужинать вместе. У маминого нового мужа, как я уже говорила, были больные ноги, и он не мог так просто выходить из дома. Я же, как бы там ни было, никогда не ела вместе с ними. А… ну разве что несколько раз вместе с мамой. Вы так добры ко мне, а я солгала вам при первой же встрече. Это непростительно. Если мне лучше уйти, вы так и скажите.
Асами взглянула на Аояму глазами, полными слез, сдерживаемых силой воли. Аояма отчаянно искал подходящие слова.
— Если вы уйдете, мне будет очень плохо. — Он решил честно рассказать ей о своих чувствах, ничего не приукрашивая. — Я очень ждал сегодняшнего свидания. И то, что я услышал сейчас, ничего не изменит!
Когда Аояма произнес эти слова, девушка, низко опустив голову, тихонько заплакала.
Назад: Послесловие
Дальше: Послесловие