18
— Мне очень жаль, Пегги Джин. Но конфликтная групповая терапия и не должна быть приятной. Обретение душевного здоровья — это вам не пикник.
Пегги Джин сидела в кабинете своего специалиста, только что вернувшись с унизительного сеанса групповой терапии. Она попросила миссис Гаттел, женщину, которая была так похожа на мужика, что Пегги Джин даже сначала назвала ее «сэр», разрешить ей больше не посещать групповые сессии.
— Это абсолютно исключено. Вы очень больны, а групповая терапия играет важнейшую роль в выздоровлении. — Потом эта ужасная мужеподобная женщина злобно сверкнула на нее глазами и рявкнула: — Не думайте, что если вы какая-то там суперпуперведущая «Товаров почтой», вам положены особые привилегии. Вы, дамочка, такая же алкоголичка, как и все.
— Я из «Магазина на диване», — прошипела Пегги Джин, — а не из «Товаров почтой»! — После чего она встала и стремительно вышла из кабинета миссис Гаттел.
С каждой минутой все хуже и хуже. Как только муж мог поместить ее в такое ужасное место? Она попыталась представить на своем месте Элизабет Тейлор, но не смогла. Господи, ну почему он не мог послать ее в клинику Бетти Форд? В этой дыре знаменитостям не место!
— Я слышу голоса с того света, — раздался хриплый голос за спиной Пегги Джин. Обернувшись, она увидела дряхлую старуху с бородавкой на носу, похожую на ведьму из сказки. Из бородавки росли волосы.
Пегги Джин попятилась к стене.
— Не надо со мной разговаривать, — сказала она ведьме.
К счастью, появилась медсестра и взяла старуху под руку.
— О, Пегги Джин. Я вижу, вы уже познакомились с миссис Кринли. Она наша новая пациентка. — Пегги Джин проскользнула мимо и вошла в свою палату. Ей не хотелось мятного ликера, не хотелось валиума. Больше всего на свете ей хотелось закрыть дверь.
И тут до нее дошло. Осознание ударило ее, как бейсбольная бита по лицу. Ей на самом деле очень хотелось мятного ликера и валиума. Желание было сильным, всепоглощающим. Она села на край кровати и стала раскачиваться. Что она должна делать, когда чувствует запретную тягу? Чему ее учили? «Желания похожи на погоду: они успокаиваются. Забудь обо всем, пусть все идет своим чередом. Возьми себя в руки и делай то, что нужно». Или это был совсем другой совет?
Сегодня утром на групповой терапии она объяснила, что на самом деле ее проблема не в том, что она злоупотребляет алкоголем и таблетками. Все дело в том, что ее преследует какая-то ненормальная, которая завидует ее славе.
И тут ужасный мужчина, который сидел напротив, произнес:
— Милая моя, ты отрицаешь очевидное.
Еще кто-то добавил:
— Может, тебя кто-то и преследует, но ты боишься посмотреть в лицо страху и начинаешь глушить его алкоголем. Глотаешь таблетки, чтобы забыться.
Тогда Пегги Джин заявила, что она «не такая, как все другие, обычные люди», и всего лишь пытается «успокоить нервы перед камерой».
Лесли, ведущая групповой терапии, напомнила Пегги Джин, что та пыталась покончить с собой и муж обнаружил ее в состоянии наркотического опьянения.
— Я ничего такого не помню. У меня был шок.
Тут одна из пациенток, женщина, слишком хорошенькая для алкоголички, ухмыльнулась:
— Это называется «вырубиться», детка. А нормальные люди не вырубаются. Не хочется тебя огорчать, но такое случается лишь с нами, алкоголиками.
Пегги Джин пришла в ужас.
— Вы, людишки, вы просто… — Тут она ввернула выражение, которое недавно выучила: — …Вы просто проецируете на меня свои проблемы. Я вообще не должна здесь находиться!
Она встала, чтобы уйти, но Лесли сказала ей, что бегство — это не выход.
— Мне очень жаль, но вы должны посмотреть в лицо своим проблемам.
Тут она разрыдалась, и кто-то протянул ей коробку с салфетками. Взглянув на коробку, Пегги завыла еще громче.
— Я не могу пользоваться этими салфетками! Я пользуюсь только салфетками, пропитанными лосьоном. Неужели вы не понимаете, что камера иногда снимает с близкого расстояния?
Пегги Джин встала с кровати и подошла к раковине. Ополоснула лицо холодной водой и посмотрела на себя в зеркало. «Меня зовут Пегги Джин, я алкоголичка и наркоманка». Слова звучали правдиво. Она подошла к ночному столику и взглянула на маленькую стопку писем, которые ей прислали друзья. Села на кровать и взяла несколько из них. Дебби Бун, Бебе Фридман, Адель Освальд Кроули, Триш Мишн и Ли Бушмор. «У меня есть друзья, — подумала она. — Люди любят меня. Я что-то значу. Разве не у каждого из нас на теле растут маленькие волоски?»
Пегги Джин слышала, как пациенты начинают собираться в коридоре у лифта, чтобы спуститься на ланч. Может, сегодня в столовой опять будут давать зеленое желе? При этой мысли она сразу же приободрилась. Разумеется, ей придется увидеть всех этих ужасных людей с групповой терапии. Но она поест и уйдет оттуда как можно быстрее.
— Привет, Пегги Джин, — обратилась к ней хорошенькая девушка, которая нападала на нее во время сеанса.
Пегги Джин процедила ледяным голосом:
— Привет.
Девушка встала с ней рядом и вошла в лифт.
— Ты здорово открылась сегодня на групповой терапии. Прочувствовала свои эмоции. Сначала это сложно, но потом становится проще.
Пегги Джин покосилась на девушку, которая ни с того ни с сего стала любезной.
— Угу.
— Надеюсь, сегодня будут пирожки. Так хочется пирожок, — призналась девушка.
— Угу, — согласилась Пегги Джин. Больничная еда уже начала ей нравиться.
— Кстати, меня зовут Дебби. Знаю, трудно запомнить столько новых имен…
Пегги Джин улыбнулась уголком рта.
— Одну мою подругу зовут Дебби, — призналась она.
— Правда?
Пегги Джин кивнула.
— Да, это певица Дебби Бун. Между прочим, она очень помогла мне в кризисной ситуации. — Тут Пегги Джин заметила, что та старая ведьма пялится на нее с другого конца лифта. «Наверняка Зоуи выглядит именно так», — подумала она.
Пегги Джин села за столик вместе с Дебби.
— Жалко, конечно, — проговорила Дебби. — Пирожков нам сегодня не дадут, но запеканка из индейки тоже неплохо.
Пегги Джин взяла кусочек запеканки и подумала: интересно, что едят ее ребята? Может, Никки приготовила им вкусный салат с курицей. Или что-нибудь особенное, вроде фаршированных помидоров.
— Очень вкусно, — сказала она Дебби. — Интересно, можно взять у них рецепт? Моим родным бы понравилось.
Дебби кивнула с полным ртом.
— И на следующий день можно делать сандвичи с этой запеканкой.
Дебби спросила:
— Сколько у тебя детей?
— Трое. Трое маленьких мальчиков, точнее, четверо, считая мужа! — Пегги Джин подцепила вилкой фасолину. — А у тебя? Дети есть?
Лицо Дебби перекосилось от боли.
— Двое, Хоуп и Черити.
Пегги Джин улыбнулась:
— Прекрасные имена. И сколько им?
— Тринадцать, они близняшки.
Вилка Пегги Джин застыла на полпути.
— Как мило. Наверное, очень симпатичные. Ты и сама очень хорошенькая.
Дебби склонила голову.
— Спасибо, — и, посмотрев Пегги Джин в глаза, добавила: — Вообще-то, они не простые близняшки. Мои девочки — сиамские близнецы.
Пегги Джин наклонилась поближе.
— Какие близнецы?
Дебби покачала головой, положив вилку на поднос:
— Сиамские. У них общие органы, у каждой по одной ноге и руке. Одна грудь и вагина.
Пегги Джин закусила кулак.
— Я начала пить сразу после их рождения. Это огромное потрясение. Они никогда не ладили между собой, и я ничего не могла поделать, ведь физически у них одно тело.
Пегги Джин была не в силах доесть свою запеканку.
— Боже мой, бедняжка. Неудивительно, что ты запила.
Дебби начала тихонько плакать и взяла салфетку.
— Если бы только они дружили… но они кричат друг на друга весь день и дерутся.
Пегги Джин потрясенно покачала головой.
— Даже не знаю, что я бы сделала, честно, даже не представляю. Не знаю, вынесла ли бы я такое горе.
Дебби промокнула глаза краешком салфетки.
— Единственный плюс в том, что они только что подписали контракт со «Страйстар» на экранизацию своей биографии. Так что теперь у них будут деньги на колледж. Или на что-нибудь еще.
Пегги Джин обняла Дебби за плечи.
— В любой ситуации есть положительная сторона. — И встревоженно выпалила: — Я же забыла прочесть молитву!
Женщины вышли из столовой, и Пегги Джин подумала: если уж Дебби удалось пережить такое…
— Каковы были наши шансы? Сам посуди, сколько на свете женщин по имени Розалинд, которые жили в Бруклине, были замужем за офицером полиции и в пятидесятые годы отдали первого сына на усыновление? — спросила Бебе Элиота. Они сидели на диване у него дома.
— Это просто невероятно, — проговорил Элиот. — Нам прямая дорога в телешоу.
Бебе улыбнулась.
— Я так испугалась, Элиот. — Она взяла бокал вина.
— Я знал, что это не может быть правдой, — признался Элиот.
Она глотнула вина.
— Ты и сам перепугался до смерти, — заметила она.
— В глубине души я был уверен, что Бог не может оказаться таким жестоким.
Прояснил ситуацию короткий телефонный звонок матери Бебе. Мать сообщила ей, что никогда не искала мальчика, которого отдала на усыновление. И не звонила Элиоту. Не может быть, чтобы Элиот оказался братом Бебе. Та просто сошла с ума. И точка.
Но Бебе не была так уверена.
— У него на груди есть большое родимое пятно в форме совы? — спросила ее мать.
— Нет, — ответила Бебе и даже заставила Элиота приподнять рубашку, чтобы найти шрам. Но у него была совершенно чистая грудь.
Разумеется, эта путаница с братьями превратилась в чудесную историю для воскресного шоу «Блеск искусственных алмазов». И еще она убедилась, как Элиот ей дорог и как ужасна одна мысль о том, что она его потеряет. Она почувствовала огромное облегчение, узнав, что их отношениям ничего не грозит. Чего не скажешь о браке Пегги Джин.
Вчера Бебе обедала с Джойс Девитт, которая приехала в город на очередную программу из серии «Выбор Джойс». И Бебе заметила за соседним столиком Джона Смайта с молоденькой девочкой. Они устроились в самом углу ресторана, но не обратить на них внимание было невозможно. Ведь они практически занимались сексом на столе.
— О чем ты думаешь? — спросил Элиот.
— О том, что, если я когда-нибудь увижу, как ты лижешь молоденькой девчонке руки в общественном месте, я тебя убью.
— Что? — расхохотался Элиот.
— Я серьезно. Запихну тебя в твою же собственную машину для химчистки.
Элиот взял руку Бебе и облизнул ей запястье.
— Обещаю, что буду лизать только эти руки. — Она улыбнулась. Он с минуту изучал ее лицо. — У нас с тобой одинаковые носы, тебе не кажется?
— Кстати о носах, — вспомнила Бебе. — Надо купить такие полоски, которые наклеивают на нос, чтобы очистить поры. И по пути можем заехать в «Гэп». Мне очень нужно…
Триш продела в ухо позолоченное двойное колечко «Вечность» из коллекции «Диана-Доди», в последний раз осмотрела себя в зеркале и одобрительно кивнула. До эфира осталось двадцать пять минут: вполне достаточно, чтобы выпить чаю. Войдя в комнату отдыха, она поздоровалась с Адель, которая готовила попкорн в микроволновке.
— Пахнет вкусно, — заметила Триш.
— Поможешь мне его съесть?
— Не могу, — улыбнулась Триш. — Только что зубы почистила. — Триш достала из коробочки пакетик травяного чая и бросила его в белую пластиковую чашечку. — Я в восторге от твоей программы «Креативная кулинария». Мороженое с лобстером правда такое вкусное?
— Да, хоть это и кажется невероятным, — ответила Адель.
Триш налила в чашку горячей воды.
— Ну, мне пора бежать.
— Желаю удачно поработать. Классные сережки.
Триш отнесла чашку чая в кабинет и села за стол. Итак, Макс уволен, Ли уволена, Пегги Джин вряд ли вернется в эфир. Триш просияла. И вдобавок новый производственный директор, Кит Эверхарт, просто без ума от нее. Он даже пытался с ней заигрывать, и она ответила ему взаимностью. Почему бы и нет? Ее бывший жених из «Прайс Уотерхаус» больше не звонит ей по ночам и не плачет, она теперь свободна. Свободная женщина и восходящая звезда.
Она взяла трубку и позвонила в Даллас.
— Привет, папочка, — проворковала она, когда тот взял трубку. — Видел вчера мою программу «Украшения в античном стиле»?
Папочка ответил, что, конечно, все видел, не пропустил ни одного кадра и даже заставил Гюнтера все записать на видео.
Триш накрасила ногти быстросохнущим лаком.
— Ты даже не поверишь! Меня сегодня опять будут показывать! — Зажав трубку между плечом и ухом, она помахала перед собой рукой, чтобы ногти высохли. — Знаю, знаю, мне тоже показалось, что прическа была чудесная. Обязательно посмотри сегодня программу, ладно, папочка? — Она подула на ногти. — Я тоже тебя люблю, пока. — Она повесила трубку. Взглянув на часы, она увидела, что пора выходить на площадку.
«Триш Эверхарт, — мысленно повторила она. — Мне нравится, как это звучит».
Приготовив попкорн, Адель отнесла его в свой кабинет, распечатала пакетик и поставила его на стол. Три зернышка выпали из пакета, и она отправила их в рот. Потом села за компьютер, чтобы проверить почту, и тут зазвонил телефон.
— Адель Освальд Кроули у телефона, — проговорила она. — О, мам, какой сюрприз, как поживаешь? — Адель потянулась за попкорном, взяла зернышко и хотела было поднести его ко рту, но замерла на полпути. — Что? — Адель бросила зернышко на стол, крепче прижав трубку к уху. — О боже, — пробормотала она и закрыла глаза. — Нет, мам, прошу, скажи, что это неправда, пожалуйста.
Но это была правда.
Ее мать ошиблась. В Адель не было индейской крови. Ни капли.
Теперь ей придется полностью изменить отделку квартиры. Вигвам, каноэ из березовой коры, абажуры в виде индейских головных уборов из перьев — все придется выбросить!
— Обращайся к стулу, Пегги Джин. Стул будет вместо Зоуи. Что ты хочешь сказать стулу? — спросила Элис, специалист по арт-терапии.
На секунду Пегги Джин охватил страх. Но она позволила себе прочувствовать этот страх и пройти через него, чтобы суметь выполнить упражнение. Она подошла к стулу.
— Что я такого тебе сделала? Тебе что, не понравился наш товар? Могла бы прислать его обратно — мы предоставляем полную гарантию на тридцать дней! — Потом чувства захлестнули ее, и она начала молотить по мягкому сиденью банкетки. — Никакая я не волосатая сука! Какое ты имеешь право приходить ко мне домой и терроризировать меня и мою семью? — кричала она. — Моя гормональная система в норме, мой эндокринолог уверяет, что у всех людей на теле есть маленькие волосы!
Когда Пегги Джин в слезах рухнула на пол, Дебби протянула ей салфетку, но Элис помешала:
— Не надо, вы можете прервать процесс катарсиса.
Выдержав небольшую паузу, во время которой Пегги Джин должна была проникнуться эмоциями, Элис произнесла:
— Я хочу, чтобы все вы встали в плотный круг.
Пациенты повиновались и образовали плотное неразрывное кольцо.
— А теперь, Пегги Джин, я хочу, чтобы ты встала в центр круга, закрыла глаза и упала назад.
— Что? — вскричала она.
— Группа, когда Пегги Джин упадет, вы все вытянете руки и поймаете ее. Вы покажете ей, что мы ее поддерживаем.
— Вряд ли у меня получится, — прошептала Пегги Джин.
— Я в тебя верю, — подбодрила ее Элис.
И вот, вверившись лечению, Пегги Джин зажмурилась и вопреки инстинктам, страху и гордости позволила себе упасть назад, приземлившись на вытянутые руки других пациентов «Центра Энн Секстон».
Глаза Дебби наполнились слезами.
Улыбающаяся Пегги Джин поднялась на ноги, и стоило ей открыть глаза, как вся комната захлопала в ладоши.
— Надеюсь, я не слишком тяжелая, я в последнее время ем так много пирожков и пудингов.
Добродушный человечек, который носил поверх больничной пижамы маленькую ленточку, свидетельствующую о проблемах с зависимостью, произнес:
— Ты совсем не тяжелая, Пегги Джин. Всю тяжесть, которая в тебе есть, ты носишь в своей душе. И я хотел бы разделить ее с тобой.
Пегги Джин делала огромные успехи.
Она не только поднимала руку и выступала во время каждого собрания анонимных алкоголиков два раза в неделю, но и стала активным участником сеансов групповой терапии.
— Все дело в том, что я хотела себя защитить, установить границы, в том… — она неуверенно замолкла, пытаясь подобрать нужное слово. — В том, что я… злилась? — Она сделала паузу, убедилась, что врач улыбается и кивает, и продолжила: — Преследовательница подорвала мою уверенность в себе, а потом ворвалась и в мой дом. Моя безопасность была нарушена, и я… как бы это сказать… я была очень недовольна.
— Недовольна? — переспросил один из пациентов, мужчина по имени Эдвард, у которого, по его словам, было три яичка.
Сжав кулаки и признав свой гнев, Пегги Джин закричала:
— Нет, я была в ярости, черт возьми!
Будучи хорошей христианкой, Пегги Джин тут же почувствовала укол вины: надо было сказать не «черт», а «шут» или «пес». Но она просто выпалила то, что было на сердце. А ее сердце создал Бог, разве нет? И ее сердцу хотелось закричать «черт возьми»!
— Но ты же знаменитость. Ты должна привыкать к таким вещам, — возразил кто-то из пациентов.
— Скажите это принцу Уильяму и принцу Гарри, — огрызнулась Пегги. — Скажите это Дебби Бун. — Она успокоилась, сосредоточившись на дыхании: вдох на три счета, выдох на шесть.
Кто-то еще спросил:
— А как насчет той рекламы молока? Той самой, где у всех звезд усы от молока? Как насчет всех этих знаменитостей, ведь у них тоже есть преследователи, но они не ложатся в больницу.
— Причина, по которой я попала сюда, в том, что я пыталась подавить свои эмоции, употребляя алкоголь и таблетки, вместо того чтобы разобраться в своих чувствах. Меня тоже просили сняться в этой рекламе молока, и, может, я так и сделаю. — Положив руки на колени, она заметила маленькие волоски, покрывавшие запястья.
И ее это не волновало.
Пегги Джин не станет запираться в гараже и включать зажигание, как сделала та, чьим именем названа эта клиника. О нет. Ей вспомнились строки: «Я не могу ошибаться, ведь то, что я чувствую, правильно. Ты — свет моей жизни».
— Добро пожаловать в «Магазин на диване». С вами Бебе Фридман. В эфире программа «Блеск искусственных алмазов».
Первый лот, который Бебе представляла сегодня, — пара серег из белого золота в четырнадцать карат с каплевидными искусственными бриллиантами общим весом два карата. Их распродали, не успела она дойти до середины презентации. Следующий лот — браслет длиной семь с половиной дюймов из четырнадцатикаратного желтого золота с искусственными камнями весом в семь с половиной карат — тоже разошелся почти мгновенно.
К ужасу Элиота, поклонники Бебе теперь знали о нем почти все. Бебе получала столько писем, что ей пришлось нанять двух ассистенток, которые помогали отвечать на почту. Большинство зрителей желали ей удачи с Элиотом и хвалили его на все лады. В эфире она почти не говорила об украшениях, которые показывала, а в основном болтала о своем романе — и при этом все ее программы по-прежнему пользовались огромной популярностью.
На экране телесуфлера появилась надпись: звонок от зрителя по имени Майкл. Бебе как раз демонстрировала кольцо из желтого золота четырнадцати карат с бриллиантом в два карата.
— Перейдем к телефонным звонкам и поприветствуем Майкла из Пенсильвании. Привет, Майкл. Как настроение сегодня вечером?
— Очень хорошо, Бебе, — ответил Майкл.
Бебе сразу же узнала голос Элиота. Он назвался своим первым именем, которое почти никогда не использовал. «Убью», — решила она.
— Итак, Майкл, почему вы решили выбрать именно это кольцо? — проворковала она, улыбаясь в камеру и притворяясь, что не узнала Элиота.
— Бебе, я выбрал его потому, что это классическое обручальное кольцо, а женщина, которой я собираюсь его подарить, весьма оригинальна, так что получится интересный контраст. Кроме того, мне понравилось, что камень крупный. Надеюсь, у меня будет больше шансов услышать «да», когда я попрошу ее выйти за меня замуж.
В этот момент примерно двадцать четыре миллиона зрителей, чьи телевизоры были настроены на канал «Магазина на диване», увидели, как Бебе тупо таращится на них с телеэкранов. Потом они услышали оглушительный визг, за которым последовал смех и хрип. И наконец, Бебе разразилась слезами, вперемешку со смехом.
В аппаратной режиссер повернулся к инженеру и пробормотал:
— Какого черта там происходит?
— Ну, Бебе, что скажешь? — спросил Элиот.
Бебе размахивала руками перед камерой.
— Извините, извините… Ох, Элиот, это же просто невероятно, не могу поверить, что это не сон…
— Это означает «да»? — взволнованно произнес Элиот, приблизив лицо почти вплотную к экрану.
С трудом взяв себя в руки, Бебе произнесла:
— Да, маньяк сумасшедший, да, я выйду за тебя! — Потом шмыгнула носом, вытерла слезы и объяснила все телезрителям: — Извините ради бога. Майкл — это первое имя Элиота, это звонит мой Элиот. Не могу поверить… Элиот, почему ты сделал это в прямом эфире? Я тебя убью… Я тебя люблю. — Она тараторила без передышки.
Бебе тут же окружили операторы с наушниками на шее, ассистенты в джинсах и все прочие рабочие сцены, благодаря которым «Магазин на диване» выходил в эфир двадцать четыре часа в сутки и триста шестьдесят четыре дня в году. Они душили Бебе в объятиях, целовали ее, подбрасывали в воздух наушники. Кто-то врезался в большую декоративную колонну, и она рухнула, разбившись о задник с изображением светящегося ночного городского неба и вырубив несколько прожекторов.
Перекрывая весь этот хаос, радостные возгласы, объятия, поцелуи и слезы, в эфире ясно и громко слышался голос Элиота:
— Я люблю тебя, Бебе Фридман, я очень тебя люблю! Я пятно, которое тебе никогда не вывести!
