Меня погубила литература!

Мать Чарли П, дочь банкира из Старого Света, была доброй женщиной и желала своему сыну только добра: пусть он станет кем угодно, лить бы не стал похож на деда и не пошел по стопам отца. Поэт, ученый, писатель – вот достойные и благородные занятия, вот кем она хотела бы видеть своего сына. Будучи скорее строгим и принципиальным воспитателем, нежели жестоким надсмотрщиком, она взялась за претворение в жизнь своей педагогической теории почти сразу после рождения Чарли П. Каждый раз, когда Чарли П, покачиваясь в своей колыбельке, поворачивал голову направо и видел лежащий на подушке доллар или тянулся пальчиками к банкноте, зажатой в руке матери, он получал легкий щелчок по носу или пощечину или та же рука мягко выкручивала ему ухо. Но если он поворачивал голову налево, где лежала книга в кожаном переплете, то незамедлительно получал нежный поцелуй и ласковые объятия; в той стороне его уже ждала награда – шоколадно-ореховое пирожное и стакан молока и красивая книга в тонком кожаном переплете. Само собой, эти источники боли и наслаждения иногда менялись местами – книга вдруг оказывалась справа, а банкнота – слева, но последствия всегда были одни и те же, и наступали они с неумолимостью закона природы: Чарли П неизменно оказывался в страстных материнских объятиях и получал свое пирожное с молоком, стоило ему бросить взгляд на книгу. Не нужно быть Павловым, чтобы объяснить – как и почему такой суровый, если не сказать жестокий, метод воспитания привил Чарли П любовь к книгам и пробудил в нем желание стать писателем.

Жизнь текла своим чередом, Чарли П благополучно выбрался из детства и перешел в трудный период юности, являющийся прелюдией к еще более тяжелым годам зрелости, и тут механизм дал сбой – Чарли П, подобно многим из нас, взбунтовался. Деньги, богатство, сила и власть стали для него идолом, главной целью и смыслом жизни. И он ринулся в погоню за ними с ожесточением, похожим на одержимость, проявляя при этом столь недюжинные способности предпринимателя, помноженные на вышеупомянутый энтузиазм и горячность молодости, что ни его убитая горем мать ни тем более отец (дела у которого шли неважно, и лишние деньги пришлись бы очень кстати) не могли противиться выбору сына. Позже, однако, предпринимательская страсть Чарли П прошла сама собой, как и все прочие болезни роста, свойственные переходному возрасту, и он спокойно вернулся к своему истинному призванию. Но и по сей день, стоит Чарли П увидеть, как ветер гонит по тротуару случайно оброненную кем-то долларовую банкноту, или заметить, как покупатель в магазине роется в содержимом своего бумажника, и его давно угасшая, похожая на безумие страсть, порожденная моральным разложением и необузданной похотью нашего низкого и меркантильного века, возвращается. В такие моменты Чарли П, позабыв о том, что он является носителем высоких нравственных ценностей, привитых ему матерью, кричит во весь голос: «Меня погубила литература!»

А час спустя, вновь обретя спокойствие и безмятежность взора, он, вместо того чтобы бежать домой и приступить к исполнению своей грандиозной миссии – созданию Великого Американского Романа – или, на худой конец, выбрать из своей многотомной библиотеки достойную книгу и погрузиться в чтение, направляется в ближайшую кондитерскую, чтобы получить свое шоколадно-ореховое пирожное и стакан холодного молока.