Глава 13

Что за дрянной день!

Понедельник, начало недели. День, когда тебе приходится с тяжелым сердцем просыпаться после восхитительного воскресного вечера, который ты провела, уютно устроившись среди подушек. Я долго сидела, погрузившись в мечты о блестящей литературной карьере, о книге, работу над которой я на время отложила, чтобы больше общаться с друзьями и заработать деньги на оплату счетов. Я старательно отгоняла несбыточные, отвлекающие от дела сексуальные фантазии и ревнивые мысли о Мартине и Шэрон. И впервые в жизни я забыла о еде! Со мной такого раньше никогда не случалось.

Да, действительно, около полуночи я поняла, что, кроме проглоченного натощак в надежде подавить неприятные ощущения похмелья тоста и трех галлонов кофе, я целый день ничего не ела, поглощенная своими мыслями и работой над книгой. И при этом я чувствовала себя великолепно!

Я быстро легла спать, опасаясь, что меня потянет к холодильнику. Утром я ощутила, что у меня сосет под ложечкой от голода, похмелье, к моей великой радости, прошло, и меня охватило возбуждение при мысли о том, что вчера я исписала целую стопку бумаги. Теперь мне предстояло все аккуратно отпечатать, чтобы сделать первые шаги к славе. Короче говоря, я прекрасно чувствовала себя. До тех пор, пока не взяла почту.

1. В письме Грэма сообщалось, что кредит полностью использован и на моем счету больше нет денег и что в ближайшее время инспектор банка посетит объект. Даже без перевода Найджела я поняла, что мы превысили кредит и Грэм хочет знать, на что потрачены деньги. (О боже!)

2. В красной бумажке – уведомлении из коммунальной службы говорилось о том, что мы задолжали тысячу семьсот фунтов за предоставленные услуги и должны немедленно погасить задолженность.

3. Письмо с внушительной печатью из компании по обслуживанию электросети извещало о том, что мы должны выплатить ей две тысячи двести пятьдесят два фунта и если мы в течение семи дней не сделаем этого, то они примут меры, чтобы взыскать с нас эти деньги.

4. Генри приглашал меня на корпоративную вечеринку и писал, что заедет за мной через три недели в пятницу в четыре тридцать. (То есть в половину пятого, так?)

5. В толстом коричневом конверте формата А4 лежали газетные и журнальные вырезки от Джульетты, среди которых были: статья под названием «Вы могли бы стать экстрасенсом? Как услышать внутренние голоса», исследование достоинств и недостатков промывания толстой кишки, подробное описание новой сжигающей жир системы питания, гарантирующей в течение семи дней потерю семи фунтов веса, ксерокопия журнала «Альтернатива: журнал здоровья для занятых людей», на котором Джульетта сделала пометку розовым фломастером и написала: «см. стр. 22!!!».

Я сразу же открыла ксерокопию на указанной странице, надеясь найти там объявление крупного издательства, приглашающего к сотрудничеству тех, кто может предложить книгу об эффективной диете. Меня вполне устроил бы гонорар в полмиллиона фунтов. Однако вместо делового предложения я обнаружила рекламу однодневного курса «Открой свой потенциал и стань новым человеком». Его организаторы обещали кардинально изменить мое сознание и научить меня мыслить позитивно, что, по их словам, даст мне возможность осуществить любую мечту. Этот восхитительный семинар должен был состояться в центре культуры и образования Истфорда, и судя по тому, с каким усердием Джульетта обвела фломастером рекламу семинара, она полагала, что для меня он будет настоящим спасением. Целый день в компании людей, подобных моей сестре? Да, уж удовольствие…

Отложив ксерокопию, я направилась к телефону, чтобы набрать номер Найджела и прокричать ему в трубку:

– О господи, что нам теперь делать?!

Но тут телефон зазвонил. Я узнала голос Мартина, и это меня доконало.

Он был на работе и говорил со мной надменным тоном, каким обычно разговаривают уравновешенные люди с визгливыми истеричными бабами.

– Только не надо сразу кричать на меня, Кэри, постарайся держать себя в руках, – сказал он и попытался расспросить меня о том, нашла ли я себе работу и смогу ли выплатить ему долг, или я готова продать дом и отдать ему его часть вложенных средств. Мартин заверил меня, что вовсе не хочет на меня давить, ну, или почти не хочет, но ему нужны деньги.

– Хорошо, – начала я ровным голосом, давая ему понять, что кричала на него как сумасшедшая только тогда, когда он разрушал мою жизнь своим присутствием. – Я сейчас работаю над одним проектом, ну и кое-что еще в проекте, и я подумаю, как быть с домом… – говоря это, я отчетливо понимала: я не хочу продавать дом, который привела в порядок после разрыва с Мартином и считала теперь своим гнездышком. Я переставила в нем мебель и выбросила кучу ненужного старья, стараясь сделать так, чтобы ничто здесь не напоминало о муже… – Но все это потребует кое-какого времени, – закончила я.

Однако, взглянув на стол, на котором лежала сегодняшняя почта, я почувствовала, как меня охватывает отчаяние. Я не знала, что мне делать, разве что Найджел извлечет из мешка очередной ошеломляющий проект.

– Как ты поживаешь? – спросила я, переводя разговор на другую тему, и тут же пожелала о том, что задала этот вопрос. Мне было неприятно слышать, что у него все чудесно, и я ненавидела себя за это.

– Чем именно ты сейчас занимаешься? – спросил он и довольно резко добавил, не услышав ответа: – Сколько времени тебе понадобиться для того, чтобы начать получать стабильный доход? Я не могу ждать вечно, Кэри. Мне надо уладить ряд финансовых вопросов.

– Вы с Шэрон, наверное, хотите что-то купить?

Он не ответил на мой вопрос, и мне захотелось расцарапать ему лицо. Я представила, как мои ногти вопьются в его щеку.

Я уже собиралась воззвать к тому лучшему, что было в нем, и попросить его дать мне три месяца, чтобы уладить дела, но он снова заговорил надменным тоном, каким разговаривают кредиторы со злостными неплательщиками:

– Ты же не хочешь, чтобы я обратился к своим адвокатам, не правда ли?

«Зачем разыгрывать из себя разумного человека и разговаривать с Мартином так, как будто он мой друг, когда мне все это время прекрасно удавалось прожить без него?» – подумала я. У меня не было денег, чтобы отдать ему долг, и я не желала продавать свой дом. Если бы я хоть словом обмолвилась о том, что я связалась с Найджелом и нахожусь сейчас на грани финансового краха, то последовали бы самые жестокие обвинения в мой адрес. Поразмыслив, я решила прекратить этот бессмысленный разговор.

– Да пошел ты! – сказала я и повесила трубку.

Телефон снова зазвонил, и я подошла, надеясь услышать голос Луизы, от которой все еще не было никаких известий, или Найджела, у которого, возможно, родилась очередная замечательная идея, или Большого Бена, который вдруг решил оставить жену и детей и провести следующие три недели со мной в постели.

А лучше всего – если мечты могут стать явью – если бы это звонила Шэрон: сообщить мне, что Мартин пару минут назад скончался от редкой болезни и забыл изменить свое завещание, а потому я являюсь его единственной наследницей и получаю не только дом, но и все те акции, которые его заботливая мать покупала для него на протяжении многих лет.

Однако, как оказалось, звонила моя собственная «заботливая» мать. Мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и узнать ее голос. Меня терзали угрызения совести. Почему я вообразила себе, что Бен ради меня может оставить детей, этих невинных крошек? (В своих мечтах о смерти Мартина я не раскаивалась ни капли.)

– Мы не виделись с тобой целую вечность, дорогая моя, – тем временем говорила мать, – мне надо тебе кое-что сказать.

– Что именно? – подозрительно спросила я.

– О, только приятные вещи, – ответила она, сделав небольшую паузу, чтобы глубоко вздохнуть. И это означало, что, кроме хороших вестей, у нее есть и другие. – Джульетта очень беспокоит меня.

– А что с ней? На днях я видела ее, и у нее было все в порядке.

– Давай поговорим об этом при встрече. Решай, как нам быть: ты приедешь ко мне или я к тебе?

Это был непростой выбор. Если мама явится сюда, то я не скоро сумею отделаться от нее и мне придется угощать ее, а это опять приведет к полному беспорядку на полках холодильника. Если же я приеду к ней, то буду вынуждена съесть несколько кусков пирога.

– Встретимся у тебя.

– Прекрасно. Я жду тебя сегодня вечером.

– Сегодня вечером? Нет, я не смогу, я буду занята.

– Но ты сама только что сказала, что приедешь ко мне. Я приготовлю что-нибудь вкусненькое. Я же говорила уже – надеюсь, ты внимательно слушала меня? – что в другие дни буду занята. Во вторник ко мне приедет Молли, в четверг я занимаюсь в художественной мастерской, а в пятницу я иду с Паулой и Жасмин в оперу.

– Хорошо, я приеду сегодня вечером.

– И ты не пожалеешь об этом. Я приготовлю тебе сюрприз.

Только этого мне еще не хватало.

– Главное, без паники, – сказал Найджел. – Мы напишем Грэму и попросим его подождать еще несколько дней. Он всегда посылает подобные письма, когда у клиента возникают трудности с выплатами. Но это еще ничего не значит. К тому времени, когда Грэм действительно явится в наш дом, Гэри уже отделает свою квартиру, а Джим все приберет на втором этаже и немного подкрасит самые неприглядные места. Потом ты доложишь Грэму, что ты уже приобрела все оборудование и полностью расплатилась с рабочими и что все уже почти закончено. Он ни о чем и не догадается! А там уже начнет поступать арендная плата от Гэри, и Грэм успокоится. – Найджел улыбнулся. – А теперь сделай мне побыстрее кофе. Мне уже давно пора быть у бухгалтера.

– А что мне делать со всем этим?! – срывающимся голосом воскликнула я, показав ему письма и уведомления с требованием срочной оплаты.

– Я сам все улажу.

– Но арендной платы Гэри не хватит, чтобы погасить кредит.

– Я найду еще одного жильца, которого мы сможем поселить в квартире на втором этаже.

– Но там еще не закончен ремонт!

– Положись на меня.

Найджел, конечно, был прав. Все это – временные трудности. Когда-нибудь, разбогатев, я буду вспоминать эти минуты с недоумением и смеяться над собственными сомнениями и неверием в успех.

В наше время, как говорит Найджел, не сажают в долговую тюрьму. Грэм ничего не сможет сделать нам. А лет через десять он будет сам смеяться над своими опасениями, когда увидит, что наш бизнес процветает и мы гребем деньги лопатой, собирая ежемесячно тысячи фунтов арендной платы. К тому времени мы наверняка купим еще несколько жилых домов.

Отбросив эти несбыточные мечты, я решила, что лучший способ избавиться от мучительных желудочных спазм – переложить груз решения проблем на Найджела, и не думать больше о тающем счете и о том, как хоть на чем-то сэкономить, и стараться не глядеть в распечатку баланса на кредитной карте, которая придет через несколько дней.

Вместо этого я сосредоточила все свои усилия на том, чтобы разыскать Луизу и убедиться, что она еще жива. Я позвонила ей на работу, но мне сказали, что она болеет, позвонила домой и услышала автоответчик. Я хотела связаться с Робертом и крикнуть ему в трубку:

– Что случилось? Что ты с ней сделал?!

Но передумала и решила поехать через весь город к Невиллу, владельцу газетных киосков, и так поглядеть на него в окошко, чтобы у него не осталось никаких сомнений: он лживый и подлый ублюдок.

Однако по дороге меня вдруг охватила паника, и я свернула к дому Луизы. Она открыла дверь сразу же, как только я позвонила.

Луиза была одета в старое трико и большую мешковатую футболку и выглядела, честно говоря, ужасно. На ее бледное лицо падали сосульки волос.

– О боже, что случилось? – спросила я, следуя за ней через прихожую.

– Я видела, как ты подъехала, – слабым голосом промолвила она.

Войдя в гостиную, Луиза опустилась на диван. Судя по лежавшему здесь одеялу, журналам и груде использованных смятых бумажных носовых платков, она уже довольно долго сидела здесь.

– Что случилось? – спросила я.

Почему в последнее время никто не желает отвечать на мои вопросы?

– Меня все время тошнит, – сказала она. У Луизы было такое выражение лица, как будто ее вот-вот вырвет. – Как от тебя уехала, с тех пор и не проходит. – Она схватилась за живот. – Ну почему я перестала принимать противозачаточные таблетки!

– Потому что доктор запретил тебе это, – напомнила я. – Ты же толстела от них, и прыщи у тебя появлялись…

Луиза бросила на меня сердитый взгляд.

– Зачем ты пришла? – недовольным тоном спросила она.

Я с болью взглянула на нее.

– Не будь такой букой. Я действительно беспокоилась о тебе. Ты не отзванивалась. Я думала, что Роберт впал в бешенство и что-нибудь сделал с тобой.

– Он еще ни о чем не знает. А этот говорил, что он сделал вазэктомию, – откуда же я знала, что он врет? А теперь он нагло в лицо говорит мне, что я, мол, беременна от Роберта. Я его спросила: «А что ты тогда, черт побери, делаешь каждую ночь со своей женой? В домино играешь?» С тех пор я не виделась с этим ублюдком.

– Да, он настоящий ублюдок, – согласилась я, – и всегда был им. Но ты говорила, что несколько недель не спала с Робертом.

– Не спала! Если бы ребенок был от него, я уже давно была бы беременна. Уже не один месяц.

– Луиза, ты сделала тест?

– Кэри, прекрати! – Она вскочила на ноги и задрала футболку. – Посмотри на меня! Неужели ты считаешь, что мне надо писать на палочку? Я похожа на слона!

Я внимательно посмотрела на ее округлившийся живот. Да, она действительно походила на беременную, но не больше чем я в понедельник, после того как все выходные объедалась шоколадными пальчиками.

– Ты все же сходи к врачу – хоть узнаешь, на каком ты месяце, – осторожно сказала я.

Луиза снова села и разрыдалась.

Я решила пойти к матери пешком: во-первых, потому, что стояла теплая погода и можно было гулять налегке, не сутулясь под ударами стихии, во-вторых, я не хотела вести машину на обратном пути пьяной. И потом, лето было на носу, и, чтобы разгуливать в шортах, надо было порастрясти свой целлюлит. Да и Мартин с Луизой расстроили меня, и я хотела отогнать тяжелые мысли и избавиться от осадка, который оставил в моей душе этот ужасный день.

Я шла по Броуд-стрит, заглядывая в окна ресторанов и витрины магазинов. Из нового бара вышла веселая компания, и я прежде всего обратила внимание на изысканно одетых и элегантно накрашенных дам, от которых исходил аромат дорогих духов – он тянулся шлейфом на несколько ярдов за спиной у каждой из них.

Но тут я увидела его, и у меня упало сердце. Наши взгляды встретились, и я попыталась скрыть удивление и радость, которые испытала в этот момент. Я представила, что сказал бы сейчас Мартин, уперев руки в бока.

– Эти рабочие целыми днями ходят в комбинезонах и не могут дождаться, когда наступит пятница, чтобы вечером надеть свои дешевые костюмы.

Но на Бене был далеко не дешевый костюм. И он выглядел замечательно. У меня гулко застучало сердце, когда я увидела, что он хочет остановить меня.

– Как там ваш дом? – спросил Бен.

– Отлично. У нас появился первый квартиросъемщик.

Бен кивнул.

– Идете куда-то поразвлечься?

– Я иду в гости к матери.

Я потупила взор, чувствуя себя замарашкой в старых джинсах, вытянутой футболке, без прически и макияжа. Интересно, какая из этих благоухавших, проплывших мимо меня по тротуару дам была женой Бена.

Подняв глаза, я увидела, что он пристально смотрит на меня, как будто ждет, что я сделаю сейчас важное заявление. Я усмехнулась, не зная, что сказать, и пролепетала:

– Здесь хорошо кормят?

Бен бросил через плечо взгляд на ресторан.

– О! Мы только так, немного перекусили, а сейчас идем в оперу.

– В оперу? – удивленно переспросила я. – Неужели у нас в Истфорде есть опера?

– Ну да. Разве вы не знаете, что сейчас идут гастроли оперной труппы в нашем драматическом театре? Сегодня дают «Богему».

– Ах, да, действительно! – воскликнула я, пораженная тем, что Бен интересуется классической музыкой. – Надеюсь, вам понравится постановка…

Бен двинулся по тротуару вслед за своими приятелями.

– Желаю вам приятно провести вечер!

– И вам того же!

Черт возьми! Я бросила взгляд через плечо и увидела, что Бен догнал компанию и встал между высоким парнем и рыжеволосой лощеной дамой. Как это Луиза называла Бена? Грубый мужлан? У меня все еще учащенно билось сердце. Нет, сегодня Бен вовсе не был похож на грубого мужлана…

Я покорно опустилась на диван среди подушечек в наволочках из набивных тканей с этническими узорами. Мама, взволнованно дыша, села напротив меня на стул, обитый такой же тканью, и широко улыбнулась.

– Я приготовила тебе подарок, – сказала она. – Думаю, он тебе понравится.

О боже, неужели это еще одна подставка для ароматических китайских палочек в виде слоновой ноги?

– Вот, посмотри.

Это была ксерокопия той же самой двадцать второй страницы журнала.

– Выяви свои скрытые резервы, раскрой свой талант… – начала мама.

«Потрать на этот бессмысленный семинар деньги, которых у тебя нет», – подумала я.

– Я внесла тебя в списки участников! – заявила она.

Что?!

– У них оставалось одно свободное место. Это мой подарок, дорогая. Надеюсь, ты с пользой проведешь время. Джульетта говорит, что ты переживаешь сильнейший стресс. Представляю, как ужасно ты сейчас чувствуешь себя. Я стараюсь не вторгаться в твое внутреннее пространство, потому что эмоции – слишком деликатная сфера. Но я знаю, что ты сейчас испытываешь. Я хорошо помню свое состояние после разрыва с твоим отцом. Но семинар поможет тебе укрепить свой дух и сосредоточиться.

– Это очень мило с твоей стороны, но я не думаю, что…

– Тебе просто необходимо хотя бы на день полностью сменить обстановку. Мы все иногда делам это!

– Я не могу оторваться от работы, которую мы делаем с Найджелом. Там все на мне…

– Я уже заплатила. А как твой роман? – спросила она и, сделав громкий выдох, бросила на меня обиженный взгляд. – Ты мне ничего не рассказываешь о своих литературных занятиях. О чем роман-то?

– Это не роман, мама. Я вообще-то никому не рассказываю о своей книге.

Спасибо, Джульетта. Настоящий друг!

– Ты всегда была творческой натурой, – сказала мать. – Я никогда не забуду, как мисс Маршалл хвалила твое стихотворение о выдре.

– О водяной крысе, мама.

– Мы все пытаемся выразить себя в слове. Я постигаю искусство общения на психологических курсах, а ты пишешь роман. Если бы отец не подавлял личность Джульетты, она тоже могла бы приобщиться к литературному творчеству.

– Она тоже пишет, мама. Ты видела ее записные книжки? И, кстати, это не роман. Я пишу книгу о диете.

– Ты пишешь книгу о диете? – переспросила мама и поискала глазами свою коробочку с конфетами «Кит-Кэт». – Тебе не нужна диета. Надеюсь, ты не истязаешь свое тело, чтобы избавиться от стресса?

Мы ели макароны с кабачками и чесноком довольно странной формы, лепешки с петрушкой («Ты никогда не заходила в маленькую булочную, расположенную рядом с химчисткой? Отличный хлеб и очень милая продавщица. Тебе там понравится, я знаю»), и еще салат, и бутылку красного вина, большую часть которой выпила я.

Мать рассказывала мне о нервном срыве кузины Молли и о том, почему Джульетта никогда не оправится после разрыва с Сидом, и о том, что это из-за нашего злосчастного отца ее влечет к мужчинам, которые ее унижают. Это было явным преувеличением. Джульетта как-то призналась, что одной из причин истерических приступов Сида было ее нежелание связывать его и бить бамбуковой палкой.

Но я знала, что лучше дать моей матери проиграть свою пластинку до конца, поэтому я только кивала, поддакивала ей и в ответ говорила то, что всегда нравилось маме и Джульетте. То есть рассказывала ужастики про Мартина – какой он ужасный сноб, и как он лишил меня права иметь детей, потому что так и не избавился от комплексов, которые приобрел в детстве благодаря своей мамочке… Пока я все это говорила, моя мать смотрела на меня с обожанием.

– Как хорошо, что мы наконец снова увиделись, – сказала она. – Мы давно уже не говорили друг с другом так задушевно.

Мне вдруг стало стыдно.

– Да, ты права, мама. Но я хотела сказать, что хотя я и благодарна тебе за подарок, но не могу принять его. Мне жаль терять целый день, я очень занята, поверь. Может быть, тебе стоит вернуть свои деньги, а потом, когда я буду посвободнее…

– Я думала, ты будешь рада. Мы с Молли тоже туда записались. – Прелестно! – Я и Джульетту звала, но она отказалась. Меня беспокоит то, что Джульетта проводит много времени в одиночестве. Я хочу на твой день рождения купить вам обеим путевку на уикенд, чтобы вы могли съездить куда-нибудь вместе и отдохнуть.

О боже, а можно нам никуда не ездить, а просто принять ванну?

Я ушла от нее заполночь и минут сорок пять ждала маршрутное такси, потому что пешком идти опасно (маме на каждом углу мерещились грабители и насильники), и все эти сорок пять минут я слушала, как мама обличает отца, из-за которого у Джульетты сформировалась агорафобия и целая пропасть других неврозов.

– Да, да, я обязательно схожу к ней, – раз десять повторила я, обещая матери не только нанести визит сестре, но и попытаться вывести ее на прогулку. Мама попросила меня внимательно наблюдать за выражением лица Джульетты в тот момент, когда она станет отказываться выходить из дома. А я подумала о том, что лучшим способом заставить ее убежать на улицу был бы мамин собственный визит – эдак на полдня. Несколько часов – и Джульетту потянуло бы на свежий воздух.

Мама все еще что-то говорила, когда я садилась в машину. Чтобы закончить мысль, она сунула голову в окно и, когда машина тронулось с места, чуть не поломала шею.

– Болтливая у вас мамаша, – весело заметил водитель. – У меня такая же. Особенно с тех пор, как старик наш помер… Одиноко им, да?

Нет, у нас не так. В нашей семье одиноких нет. Никому такой роскоши не позволят.