По острию ножа

На вечеринке был не только Уилл, но и Карл. Ник поднялся в грузовом лифте на верхний этаж и обнаружил, что они пьют водку и нюхают кокаин, дорожки которого были выложены на огромном столе, простирающемся во всю ширь чердака. Карл пришел с новой девушкой, довольно похожей на Кейти, с которой он был на той вечеринке в саду на крыше, где Ник встретил Джорджа и впервые услышал о Крисе Гейле. До чего же все-таки непредсказуема и причудлива жизнь. Новую девушку Карла звали Бобби. «Как в „Детях железной дороги"», – сказала она насмешливо. Бобби была хорошенькой, маленького роста и с писклявым голосом. Бобби работала в издательской сфере, чем и объяснялось предыдущее приглашение Карла на презентацию книги о хулиганах. Она притащила с собой писателя, но этот сам не был хулиганом и не писал о хулиганстве; он только что закончил короткий роман под названием «Крэк».

– О чем же эта книга? – спросил Ник недобро. Писатель был в дорогих очках и водолазке. Он хмуро посмотрел на Ника и ничего не ответил.

– Это о некоей парочке, которая загубила свою жизнь крэком, – пискнула Бобби. – Она стала проституткой на Кингс-кросс, чтобы добывать деньги для удовлетворения своей страсти, а он совершил вооруженное ограбление.

– Дикость, – сказал Ник.

– А где Кейтлин? – спросил Уилл.

Ник сегодня чувствовал что-то вроде ипохондрии. Он целый день не ел, и алкоголь быстро ударил ему в голову.

– Показывает свой снобизм и капризничает. Считает, что на такие вечеринки ходят одни жлобы. – Он посмотрел по сторонам. – Не знаю почему. Да и не все ли равно.

– Хочешь дорожку? – спросил Карл. Ник посмотрел на стол. Неприятных ощущений или чувства опасности не возникло.

– Давай, – ответил он. – Я вымотался. Это поднимет меня на ноги. Сегодня я это заслужил.

Уилл поднял брови. Казалось, он что-то хотел сказать Нику, но потом пожал плечами и улыбнулся с некоторой грустью.

Праздновали день рождения девушки, с которой Ник не был знаком. Она работала над спорным видео с участием карлицы-лесбиянки и школьницы, которым так восторгался Карл. Чердак был огромный, звуковые колонки закреплены на стропилах, а в углу размещалась аппаратура. Почетное место в этом обширном пространстве занимали бутылки водки и текилы с черными наклейками. Нежно пахнущие цветы были частью собраны в букеты, частью небрежно разбросаны по столу. Ник почувствовал, как кокаин стекает по задней стенке горла, и его чуть не вырвало. Он уже пожалел о своей оплошности и потянулся за текилой и апельсиновым соком. Кто-то разносил тарелки с печеными грушами в малиновом соусе. Ник оперся на что-то, оказавшееся неустойчивым. Взглянув вниз, он обнаружил, что это древняя детская лошадь-качалка, от гривы которой осталось лишь несколько прядей грубых черных волос.

– Как дела? – Уилл передал ему бутылку текилы.

– Неплохо. Уилл, не хочешь снова сходить со мной в тот клуб?

– Сегодня, что ли?

– Да, я хочу там кое-что выяснить. Еще раз поговорить с этим Ирвином.

– Да, но почему сегодня? Как мы туда доберемся?

– Возьмем такси. Не так дорого. Могу включить в служебные расходы. Послушай, ты что – собираешься сидеть здесь всю ночь, пока не одуреешь?

– Ну а чем здесь плохо?

– Посмотри кругом. Ты сможешь терпеть эту скуку?

Они взглянули на происходящее вокруг. Люди танцевали, сидели небольшими группами, разговаривали и смеялись. Все выглядело достаточно безобидно. Уилл снова повернулся к Нику:

– Что тебя тут так раздражает? Эти люди – не враги тебе. Посмотри вокруг. Это просто молодые ребята, которые не лодырничают, а стараются заработать деньжат В большинстве своем они отнюдь не аристократы. Пусть себе развлекаются. Я не замечал в тебе пуританской жилки, Ник.

– Не в том дело… просто… просто чего-то не хватает. Ты не чувствуешь, что здесь чего-то не хватает?

Ник был пьян. Он изрядно глотнул текилы и теперь испытывал неспособность вести беседу вкупе с нежеланием замолчать – сочетание, обычно порождающее поток чепухи.

– Чего не хватает?

– Все поверхностно, нет никакой глубины. – Нику представилась Кейтлин, легко скользящая по воде, ее тренированное тело, переворот и толчок в конце бассейна, капельки воды на голом плече. Он представил себе Тони, глядящего на нее, Тони, спускающего бретельки ее купального костюма, и постарался поскорее отогнать эти мысли.

– Послушай, Ник, это всего лишь вечеринка. Ну почему все должны сидеть тут и обсуждать, правда ли, что новые лейбористы продают профсоюзы, или говорить о духовной пустоте конца тысячелетия? Ты хочешь как-то восполнить отсутствие Кейтлин?

Ник вздохнул. Он понимал, что в его замечании было много грубости и самомнения. Он понимал, что в ответе Уилла скрыто прозвучал вопрос: а какое у тебя право критиковать? Что в тебе такого, что отличает от всех? И Уилл был полностью прав: Ник обычно всегда участвовал в этой игре, кругом были люди, желавшие отдохнуть. Он совсем не знал их, понятия не имел, каковы их мысли, как они строили свои жизни. И все же… Нику не очень нравился Рон Драйвер, но в тексте интервью были трогательные фразы, которые не давали ему покоя. «Я отдал всю свою жизнь профсоюзному движению… мне стало не до смеха». Крис Гейл был сумасшедшим, но он сидел в тюрьме, потому что небрежная система правосудия, видимо, предпочла внешнее правдоподобие, а не разумное сомнение. Самым важным сообщением в новостях был бизнесмен – «верьте мне, верьте мне, верьте мне, верьте мне», пытавшийся облететь вокруг Земли на воздушном шаре. Все говорило о существовании безжалостного, но неслышного апартеида, об издевательской сегрегации тех, с чьими историями считались и чье мнение имело значение, и тех, кого надлежало игнорировать. И Нику, который готовил передачу о Роне Драйвере и мог что-то изменить в деле Криса Гейла, вдруг показалось, что его возможности ограничены, что по сравнению с вечностью эти истории ничего не значат.

– Не обращай на меня внимания, я просто устал – ты прав. Но я прошу тебя поехать со мной в этот клуб. Я терпеть не могу ходить в такие заведения один. И мы можем поговорить с Ричардом Ирвином по поводу той статьи, которую пишет твой приятель. В прошлый раз было весело, правда?

Уилл рассмеялся.

– Хорошо, но ты отвезешь меня на такси туда и обратно. Давай поедем, но чуть позже, ладно?

– Конечно, конечно.

Вернулась Бобби со своим писателем.

– «Сальвадор» есть? – спросил писатель с мрачным презрением.

– Что? – резко и с раздражением сказал Ник, хотя понял, о чем его спросили. Ну и типчик.

– «Сальвадор дали», «чарли», – защебетала Бобби.

– Э-э… а-а-а… нет, извини, приятель. У тебя же наверняка есть крэк? Может, угостишь?

– Я с крэком завязал, – писатель со злостью смотрел на Ника.

– Что ж, я думаю, это очень разумно. Пришлось бы тебе в итоге торговать своей задницей на Кингс-кросс или устраивать вооруженное ограбление, а не писать романы.

– Но я должна заметить, что кайф достигается замечательный, – сказала Бобби. – Нужна куча депрессантов, чтобы добиться похожего результата. Валиум, рогипнол…

– Я думал, рогипнол используют, только чтобы изнасиловать девушку на свидании, – сказал Карл.

– Ну, и какая же веселая слэнговая рифма для рогипнола? Гельмут Коль?.. По ком звонит колокол?

– Он звонит по тебе, приятель, – осклабился писатель.

– Возможно, ты прав, – ответил Ник и отвернулся. Теперь начнут изощряться в остротах, а ведь он все сам же и затеял. – Будешь готов, Уилл, крикни мне.

Выйдя из туалета, Ник увидел странное зрелище. На узкой улочке, прямо под окном толстого мужчину в тренировочном костюме и с портфелем сильно бил по лицу другой мужчина. Избиваемый не отвечал на удары, не протестовал и даже не пытался защититься. Там был еще и третий, в костюме. Этот угрожал оборачивающимся, чтобы посмотреть, прохожим. Наконец тот, кто наносил удары, остановился, вынул из кармана платок и заботливо, почти нежно передал его своей жертве. Тот приложил платок к разбитому лицу, и двое других увели его – снова без какого-либо сопротивления – под руки, но скорее помогая, чем удерживая. Что там произошло? Что было в портфеле? Сцена вызвала у Ника смятение и тревогу. Он и так был раздражен дорожкой кокаина и хотел уйти.

Уиллу вечеринка надоела быстрее, чем он предполагал, и они сели в такси, водитель которого болтал без умолку и вел машину так рассеянно, что Ник заподозрил у него привычки, сходные с теми, которые были у участников на только что покинутой ими вечеринки. Несколько раз они останавливались, и водитель сверялся со своей огромной алфавитной записной книжкой, из которой вываливались лохматые страницы, но в конце концов прибыли под неоновую вывеску с танцующей парочкой.

Их провели по закрытой для публики лестнице наверх, в офис Ричарда Ирвина. Хозяин явно пребывал в приподнятом настроении. Он настоял на том, чтобы вернуть им деньги, уплаченные за вход, и гостям принесли пиво в бутылках. Уилл был прав, предполагая, что Ирвин придет в восторг от возможности быть еще раз упомянутым в печати. Однако когда он совсем разошелся, дверь кабинета открылась и вошел человек в дорогом кашемировом пальто, бывший, как предполагал Ник, Терри Джеймсом. Следом за ним вошли Джоан Салливан и охранник с ярко выраженной уголовной внешностью.

– Эти ребята пишут статью о правильных клубах и театрах Восточного Лондона, – пояснил Ирвин седовласому мужчине с голубыми, как из цветного стекла, глазами. – Это Терри, он обеспечивает здесь безопасность.

Ник старался не смотреть на Джоан Салливан, которая села на стул в конце комнаты, положив ногу на ногу и скрестив руки, с насмешливой улыбкой на лице. На девушке было светлое платье и черные босоножки, с пряжкой и на высоком каблуке.

– Я уже встречала вас, – сказала она. – Вы разговаривали с Тревором.

– Да, верно, – подтвердил Ник.

– Каким еще Тревором? – спросил Терри Джеймс.

– Старшим барменом? – догадался Ричард Ирвин.

– Да, с ним, – снова кивнул Ник.

Терри Джеймс вытащил небольшой пластиковый пакетик с кокаином и, зачерпнув из него золотой кредитной карточкой немного порошка, высыпал на стол. Ирвин беспокойно взглянул на Ника, но тот небрежным жестом показал, что такое его не интересует. Терри Джеймс сделал это без всяких колебаний, даже не подумав спросить разрешения у Ирвина и явно не обращая внимания на то, что Ник и Уилл были журналистами. Он посмотрел на них, указывая жестом на кучку порошка и приглашая воспользоваться. Ник с Уиллом переглянулись и кивнули. Терри разложил порошок на пять больших дорожек. В комнате было шесть человек, и Ник задал себе вопрос, кому же из них не достанется. Оказалось, что охраннику, не проронившему за все время ни слова. Терри Джеймс свернул в трубочку пятидесятифунтовую банкноту и протянул ее сперва Джоан Салливан.

– Думаю, что такой «чарли» вам давно не попадался, – заявил Терри Джеймс, когда они покончили со своими дорожками.

– Да, отличный продукт, – сказал Уилл.

– Эффект потрясающий, – похвастался Джеймс.

Ник был не в состоянии что-либо сказать, и очень хорошо, потому что бес саморазрушения подбивал его сказать Джеймсу, что его кокаин – дрянь, что сам он – гад и что Ник запихнет этот кокаин в его бандитскую задницу. Но дорожка была слишком большой, а кокаин – слишком неразбавленным, чтобы он вообще мог говорить. Ник испугался, что его вырвет: горло онемело, и его затошнило. Он сделал несколько глотков холодного пива, стоявшего перед ним, и зажег сигарету, некоторое время побаиваясь затянуться. Он постарался не думать об этом, переключив мысли на Терри Джеймса. Хотя казалось, что тот и так обладает здесь полнотой власти, ему все же хотелось покрасоваться, и он устроил эту маленькую демонстрацию и сам принял участие.

Решив, что происходит некая пресс-конференция и требуется его участие, Терри Джеймс взял слово вместо Ричарда Ирвина. При этом он теребил рукой свой галстук.

– Порядок – вот что мы принесли в этот клуб. Если нет порядка, конец всему. Чего тут только не было раньше! А сейчас? Люди приходят, чтобы хорошо провести время; им не нужно бояться, что какой-нибудь псих полезет драться, если его заденут локтем. Мы такого не потерпим, и люди знают это. Там, за дверьми клуба, они могут вести себя как угодно, но не здесь. Здесь удобно, приятно… – Терри Джеймс сделал паузу, как будто последнее слово было особым деликатесом, которым следовало насладиться, как будто «приятно» было наивысшей возможной похвалой, «Оскаром» или Нобелевской премией определений. – Да, приятно! Прекрасные диваны, дружелюбные бармены, хорошие чистые туалеты. Музыка не в моем вкусе, но она улучшает настроение; люди приходят сюда, чтобы отдохнуть. В этом весь смысл.

Уилл и Ник энергично закивали. Было нечто гипнотизирующее в Джеймсе и его выразительном голосе, одновременно удивительно тихом и страстном. Он напомнил Нику голос инспектора в той школе, в которую они ходили с Джорджем Ламиди. Мистер Маклин никогда не кричал, когда его вызывали в непослушный класс, его голос падал почти до шепота, но он внушал повальный ужас. Однако чувствовалось и нечто обманчивое в том, что Джеймс называл это место удобным и приятным – даже Ричард Ирвин кивал неуверенно, как будто сам сомневался. Только Джоан Салливан сидела сзади со скептическим и почти презрительным выражением лица. Она рассматривала Ника, и Ник задумался, не хотела ли она этим вывести его из равновесия. Он попробовал оглянуться на нее, но девушка выдержала его взгляд, а он сам смутился и был вынужден отвести глаза в сторону.

– Несколько лет назад людям перестало нравиться это место, – продолжал свою речь Терри Джеймс. – По выходным, как правило, здесь бывала полиция…

– Какие у вас сейчас с ней отношения? – спросил Ник.

Терри Джеймс выдержал довольно долгую паузу, показывавшую, что он заметил – ему не просто задали вопрос, его прервали. Он сделал движение рукой, так что тонкая цепочка повисла на запястье, и некоторое время разглядывал ее.

– Надежные, как золото, – сказал он. – Потому что мы навели здесь порядок. Это и для них очень важно.

Несомненно, подумал Ник. Причем начало всему положило четкое решение проблемы с убийством, избавившее полицию от головной боли.

– Милый, ты мне не сделаешь еще одну дорожку? – спросила Джоан Салливан.

Терри Джеймс поднял ладонь в жесте, означавшем, что всему свое время. Ник испытывал растущее беспокойство и догадывался, что Уилл – тоже. Он также чувствовал, что Ричард Ирвин доволен тем, что все прошло хорошо, но не прочь закончить встречу. Ник взглянул на Уилла.

– Понятно, большое спасибо…

– А кто вообще все это затеял? – вдруг спросил Терри Джеймс.

– Собираем материал для одной из воскресных газет – приложение «Городская жизнь», если знаете. Там есть раздел, посвященный разным клубам, скажем, какие там туалеты, дружелюбна ли охрана…

Все обернулись и посмотрели на охранника, по-прежнему стоявшего у дверей. Терри Джеймс засмеялся.

– Он очень дружелюбный – правда, Роджер? Ты просто котик. Работа у тебя – не сахар, но происхождение сказывается, я думаю. Мы научили его произносить «Спокойной ночи, желаю вам счастливого пути!». Тяжело было заставить его говорить это так, чтобы звучало от души, но в конце концов и с этим справились. Что я очень ценю, так это хорошие манеры. У всех моих сотрудников должны быть хорошие манеры, где бы они ни несли службу – на входе, в баре или гардеробе. Это существенно. Благодаря этому люди чувствуют себя уютно.

Охранник ухмыльнулся. Джоан Салливан округлила глаза. Всех «моих» сотрудников? Оговорка в духе Фрейда, подумал Ник. Именно об этом и говорил НВ: Терри Джеймс был фактическим владельцем «Саблайма». Он ввалился в кабинет Ирвина без стука, высыпал на его стол кокаин и влез в разговор с журналистами.

– Ну пожалуйста, еще одну маленькую дорожку. – Джоан Салливан одновременно покрылась ямочками и захныкала. Очевидно, в присутствии Джеймса она исполняла роль маленькой девочки. Джеймс снова достал свой пакетик с кокаином и начал повторную процедуру. Ник и Уилл поднялись.

– Спасибо за все… Нет, спасибо, нам хватит.

– Дают – бери. – Джеймс высыпал на стол длинную змейку, а затем быстро и ловко разделил ее на пять огромных дорожек. Если это Джоан Салливан считает «маленькой» дорожкой, то интересно, что в ее понимании представляет собой «большая». Терри Джеймс протянул Нику банкноту.

– Давай на посошок. Вперед… так… ну, это несерьезно… еще раз попробуй… вот так… вытри нос, парень… похоже, у твоего приятеля больше практики.

Ник почувствовал покалывание и пощипывание кожи на черепе. Нужно было выбраться из этого кабинета, поговорить с Уиллом, потанцевать и так далее. Пылинки кокаина высыпались на грудь рубашки. Он подобрал их кончиком пальца и стал втирать в десны, чувствуя себя глупо.

– Ну, мне еще нужно сделать несколько дел, – сказал Терри Джеймс, также вставая. – Я вернусь чуть позже, Ричард. Пошли, Роджер.

Он пересек комнату, подошел к Джоан Салливан и, положив руки ей на плечи, стал что-то шептать на ухо. Девушка раскрыла ладонь, и он положил в нее пакетик с кокаином. Ник и Уилл кивнули Ричарду Ирвину, выбрались из кабинета и направились вниз по лестнице, туда, где играла музыка.

– Добро пожаловать, мистер Журналист! Похоже, вам тут начинает нравиться?

Ник повернулся к бару и увидел ухмыляющегося НВ.

– Водку с тоником? – спросил тот.

– О… э-э-э… нет… Я пью пиво. – Ник поднял свою почти полную бутылку. Он разглядывал холодильники, забитые пивом и вином, перевернутые вверх дном бутылки крепких налитков, неоновые вывески и зеркала. Все выглядело, как пряничный домик в лесу множество мерцающих жидкостей всех цветов. Бутылки, бутылки, бутылки – золотистое виски, вязкий ром, светлая водка, соломенного цвета вина. В конце стойки он заметил Джоан Салливан, и девушка тоже заметила его. Она секунду разглядывала Ника, как будто не узнавая, а потом отвернулась.

Ник решил держаться настороже, чтобы не выболтать НВ, насколько привлекательной Джоан ему показалась, потом придется долго объяснять, что она – не его тип. В отличие от Кейтлин, которая определенно была его типом. Но Кейтлин сейчас далеко. Она лежит дома на диване и смотрит телевизор или читает книгу об исследовании русскими космоса – собака Лайка, Юрий Гагарин, космическая станция «Мир» и все такое прочее. Нельзя проболтаться НВ: нужно следить за собой. Наркотики отпирали определенные участки мозга, которые следовало закрыть и запереть на три засова, потому что иначе некоторые навязчивые сексуальные идеи вырвутся наружу, как быки на родео, и ему, возможно, слишком поздно удастся накинуть на них лассо. Как раз поэтому Ник перестал принимать любые наркотики и не мог понять сейчас, почему он вдруг так быстро и без борьбы сдался на вечеринке в Шордиче, со времени которой, кажется, прошло уже сто лет.

– Как подвигается расследование? – спросил НВ.

– Кое-что удалось выяснить. Поговорил с некоторыми людьми. А ты встречался с Джорджем?

– Мы с Джорджем скорее знакомые, чем друзья. Я не очень часто вижу его… Вытрите нос, мистер Журналист. И запомните, что наркотики лучше оставить бандитам и неудачникам. Вот, возьмите-ка еще пива.

НВ подал ему пиво и вернулся к своим обязанностям бармена. Уилл пошел вниз потанцевать. Ник закурил новую сигарету, когда рядом с ним остановилась Джоан Салливан.

– Ты в порядке. Ник? – спросила она.

– Да, вполне, Немного прибалдел.

– Как тебе понравилась эта маленькая лекция наверху?

– Сразу видно профессионала.

Джоан кивнула и улыбнулась. Похоже, она сильно пристрастилась к наркотикам, поставляемым Джеймсом.

– Пойдем посидим со мной, Ник. – Она взяла его под руку и повела к кожаным диванам. Как заметил Ник, НВ проводил их взглядом.

– Где твой воспитатель? – спросил Ник.

– Роджер? Он не очень хороший воспитатель. Легко отвлекается. Ловит другую рыбку.

– Правда? Весь вечер охотится за девушками? – Нет. Загружает людям карманы, если они пустеют. Конечно, не такое качество, как мы сегодня пробовали, но вполне приличное.

– То есть он старается, чтобы у дилеров было не слишком тяжело в карманах? – Ник удивился, почему Джоан так неблагоразумно ведет себя с практически незнакомым человеком, но потом решил, что она, видимо, чувствует себя в безопасности. К тому же девушка была не слишком трезвой. Джоан пожала плечами.

– Ему надо контролировать вход, следить за танцплощадкой.

Значит, Терри Джеймс не просто разрешал дилерам работать, но и снабжал их наркотиками. Ник силился запомнить все, но мозг превратился за этот вечер в дырявое решето.

– Расскажи мне о своей девушке. – Джоан опять решила пофлиртовать. – Я помню, ты говорил, что у тебя есть девушка.

– Здесь нечего особенно рассказывать, – ответил Ник смущенно.

– Она красивая?

– Да.

– Красивее меня?

– В другом стиле.

– Ловко выкрутился. Она умная?

– Очень.

– Ты, наверно, считаешь, что я глупа?

Ник уставился на Джоан. Она задала свой вопрос почти настойчиво, и шутливый тон исчез.

– Ну, глупые люди обычно не задают такой вопрос, – сказал Ник.

– От скуки можно поглупеть… В школе я изучала английский. И драматургию. Одно время я хотела стать актрисой. Родители определили меня в театральное училище. Но я оттуда сбежала.

– Правда?

– Да. Но я изучала в школе «Венецианского купца». Ты знаешь эту пьесу?

– Не очень хорошо.

– «Золото, серебро или свинец».

– Да, помню это место.

– «Вся эта пышность – лишь коварный берег опаснейшего моря». Видишь, еще помню, даже могу цитировать. Я любила эту пьесу. Литература была моим любимым предметом.

– Ясно. – Ник огляделся кругом. – У вас тут бывают неприятности?

Джоан удивилась такой резкой смене темы.

– Что, тебя смущает чей-то взгляд? Не беспокойся, Роджер убьет его, если попросишь. Может даже помучить сначала, если хочешь.

– Нет, никто на меня не пялится. Просто у этого клуба раньше была не очень хорошая репутация, да? Об этом вроде говорил твой… говорил Терри.

– О, это было давным-давно.

– Кажется, здесь даже было убийство?

Джоан посмотрела себе на ноги, и волосы упали ей на лицо. Она сцепила руки на коленях.

– В незапамятные времена.

– А что произошло?

– Один из охранников… слегка тронулся… напал на парня на улице около клуба.

Джоан пожала плечами и уставилась в свой стакан, как будто там можно было видеть эту сцену.

– Ты его знала?

– Кого? Убитого? Практически нет. На самом деле там чуть не очередь выстроилась из желающих отключить его от аппаратуры, поддерживающей жизнедеятельность.

– А как насчет охранника?

Джоан некоторое время помолчала. Пауза была многозначительной.

– Его я немного знала.

– Как его звали? – Задав это вопрос, Ник понял, что совершил ошибку. Джоан внимательно посмотрела на него.

– Зачем тебе это знать?

Теперь Ник пожал плечами.

– Да, в общем-то, незачем. Меня интересуют охранники, потому что они играют такую важную роль в клубе. А сейчас на них обращают очень большое внимание. Система регистрации и прочее.

– Его звали Крис. Жаль, потому что он был… он был, вообще-то, неплохим. Я слышала, что он немножко тронулся в тюрьме… считает, что кто-то специально ждал случая, чтобы избавиться от него.

– А почему он напал на этого парня?

– Честно говоря, этот парень приставал ко мне.

– К тебе?

– Да, он всегда привязывался к какой-нибудь девушке. А когда он стал приставать ко мне и никак не хотел отвязаться, я сказала Крису. У меня и в мыслях не было, что Крис его убьет. Я хотела только, чтобы он его вышвырнул на улицу. Но он вывел нахала на улицу и… он немного переборщил.

– Но ты видела, как это произошло?

– Конечно нет. Не идти же мне было за ними на улицу?

– Понятно. А ты уверена, что это сделал он? Я хочу сказать, ты же знала Криса. С чего это он вдруг так разозлился на какого-то парня, который к тебе приставал? Это, должно быть, постоянно происходит.

Джоан подняла бровь.

– Не со мной. Парни не так глупы.

– Так почему же Натан оказался настолько глуп?

– Откуда ты знаешь, что его звали Натан? – резко ответила Джоан.

Ник готов был отрезать себе язык. Джоан внимательно смотрела на него.

– Хорошо, буду с тобой честным. Мне кое-что известно об этом случае, поскольку мы наводили кое-какие предварительные справки о клубе. Так всегда делают, когда пишут статью подобного рода. Меня интересовало, что изменилось с тех пор, почему сначала какой-то псих прыгает у парня на голове прямо перед клубом, а потом вдруг все начинают рассказывать, как тут все изменилось.

– Крис не был психом.

– Так ты думаешь, это сделал не он?

Воцарилось молчание. Потом Джоан произнесла совершенно неубедительно:

– Я не знаю. Не мне судить, так ведь? Присяжные были уверены, что это сделал он.

– Присяжные могут ошибаться.

Снова последовала долгая пауза. Ник не хотел слишком давить на девушку. Он знал, что идет по очень тонкому льду. Но он знал также, что Джоан Салливан было известно нечто, чего она не хотела открывать. Между ней и Крисом что-то было, это точно. Возможно, все было предельно просто: Натан Клеменс приставал к Джоан, и это настолько вывело Криса из себя, что он вытолкал Натана на улицу и избил там его до смерти. Вот только похоже, что никто в клубе – от НВ до Джоан – по-настоящему не верил в то, что это сделал Крис. Джоан снова пожала плечами.

– Кому интересно то, что было сто лет тому назад. Давай сменим тему. Где ты вырос?

– Раньше мы жили в Саффолке, а потом переехали в Лондон.

– В какой район?

– Чолк-фарм. А ты откуда?

– Мы жили в Дагенхеме. Отец работал на заводе Форда. Он уже умер. Мы переехали в Брентвуд. Сколько тебе лет?

– Тридцать один.

– А мне двадцать два. Ты, наверно, по зодиаку Рыба? Рыбы склонны к творчеству.

– Я – Рак.

– Ну, этот знак тоже связан с водой, так что я почти угадала. Я тоже водяная – Скорпион. – Она изобразила руками две клешни и засмеялась.

– Я не очень-то верю во все это. Мы, Раки, не склонны к предрассудкам.

– Нет, это не предрассудки. Особенно если правильно все делать. У тебя, например, роскошный голос. Я не знаю никого, кто говорил бы так же, как ты.

– Да брось ты.

– Нет, голос красивый. И речь очень культурная, а то я тут только и слышу одну сплошную похабщину. Мне нравится, когда говорят, как ты.

– Ты не слышала меня, когда я рассержен. Я не всегда так вежлив. У тебя тоже приятный голос.

– Спасибо. Но до твоего далеко. Ладно, мне нужно еще одну маленькую дорожку. Ты хочешь?

Ник посмотрел вокруг.

– Мне нужно найти своего друга…

Джоан улыбнулась.

– Твоего друга я не приглашаю. Я приглашаю тебя. Твой друг танцует внизу.

Ник почувствовал, что краснеет.

– Но куда мы…

– Мы пойдем наверх, – закончила за него Джоан. Она поднялась на ноги и улыбнулась. – Пойдем.

Ник двинулся в сторону главного входа и лестницы, ведущей к кабинету Ирвина, но девушка задержала его рукой и слегка покачала головой.

– Не сюда, лучше не будем снова беспокоить Ирвина. Иди за мной.

Ник пошел следом за Джоан, направившейся к другому концу бара и лестнице, ведущей вниз к танцевальному залу. Но вместо того чтобы спускаться вниз, она сняла с крючка шнур, преграждавший путь наверх, и поманила Ника к себе. У Ника возникли сильные опасения; он понимал, что делает глупость. Однако уже не мог остановиться; Джоан как будто вела его на невидимой цепи; он должен был увидеть, что будет дальше. Ник видел ее ноги, вырисовывающиеся под платьем, и в горле у него пересохло. Его никогда не привлекал риск, вот и сейчас, подумав о риске, он едва не развернулся на сто восемьдесят градусов.

Они прошли по узкому коридору, в котором висело на крючках несколько плащей и курток. К белой кирпичной стене были прислонены швабры и черные мешки, мерцали лампы дневного света. В конце коридора находилась маленькая комнатка, наподобие кухни с парой стульев, столиком и раковиной. В раковине лежали малярные кисти, а рядом стоял чайник.

– Лучше пойти туда, – сказала Джоан. – Здесь нет подходящей поверхности.

– Хорошо, – Ник говорил с трудом.

Джоан вытерла стол и стала небрежно высыпать на него кокаин.

– Вполне достаточно, – пробормотал Ник. Она не обратила внимания на его слова.

– Хочешь загадку? – спросила она, сделав из порошка две большие дорожки.

– Давай.

– Как простой девушке соблазнить журналиста?

– Как?

– Нужно пригласить его наверх на дорожку кокаина.

Ник ничего не ответил. Джоан вдохнула свою дорожку и выпрямилась. Ник наклонился, чтобы вдохнуть свою, и его рука дрожала. Он почувствовал ее прохладную руку сзади на своей шее. Он выпрямился, и они оказались лицом друг к другу.

– Я поняла, – сказала Джоан, – что ты влюбился в меня, как только впервые тебя увидела.

– Ты смущаешь меня. Тебе это не понравилось?

– О чем ты говоришь? Жаль только, что Ричард все еще в кабинете.

Девушка придвинулась и легко поцеловала его, нежно и трепетно. Ник почувствовал запах незнакомого шампуня. Он положил руку ей на грудь, а потом приник к ее губам. Ее тело было новым и незнакомым; Ник почувствовал ее хрупкость. Джоан подтолкнула его руку вниз, пока ладонь не коснулась ее голой ноги и кромки платья. Она усадила Ника на один из стульев, все еще стоя перед ним, и он, положив руки ей на бедра, задрал ее платье, которое она приняла в свои руки, смяв вокруг талии, как будто собиралась перейти вброд реку.

Конечно, в ушах Ника звучали разные голоса: слабые упреки, неясные предостережения о последствиях, напоминания о Кейтлин. Но все было бесполезно: совесть и голос рассудка оказались бессильны перед гораздо более мощным порывом. Лучше вообще не думать, убавить громкость, убрать звук. Наверно, если бы Джоан повернулась и вышла, он испытал бы облегчение: странное колдовство разрушилось бы. Но его рука двигалась; она была сложена чашечкой, как бы готовая принять подарок; Джоан стала совершать тонкие движения, давая и принимая одновременно, а ее глаза мерцали, больше не видя его за опустившейся пеленой. Ник притянул девушку к себе, усадив на колени, и она обвила руки вокруг его шеи.

– Ты такая красивая, – прошептал Ник, но она слегка покачала головой, как будто у нее не было времени на ненужные банальные слова, слышанные сотни раз. Он провел руками вниз по изгибу ее спины и легко поднял девушку. Она вдруг открыла глаза, а потом снова их закрыла.

На лестнице послышались шаги.

Кто-то поднимался наверх.

Ник не понял, кто из них первым услышал звуки, но оба внезапно опомнились и вернулись к реальности. Они застыли на месте. Джоан сняла руки с его шеи.

– Какого черта… – прошептал Ник, а Джоан молча сердито показала ему, чтобы он замолчал. Она тихо слезла с его колен и оправила платье. Отбросив прядь волос с лица, она прислушалась. Шаги приблизились и замерли у двери.

– Джо, ты здесь?

Это был НВ. Джоан вздохнула с облегчением.

– Тревор? Какого черта? Я просто хочу вдуть дорожку.

– Я подумал, тебе будет интересно узнать – я слышал, что мистер Джеймс вот-вот вернется. Подумал, что тебе захочется встретить его внизу.

Какое-то мгновение Джоан молчала.

– Спасибо, Тревор. Спускайся вниз. Я через секунду приду.

– Хорошо.

Послышался звук удалявшихся шагов.

– Я и не заметила, что прошло много времени, – пробормотала Джоан. – Иди первым, а я следом. Иди сразу вниз и разыщи своего приятеля.

– Ты в порядке? – спросил Ник. Девушка посмотрела на него так, будто он сказал самую большую глупость, какую она когда-либо слышала.

– Давай быстрее, хорошо? Веди себя естественно. Вперед.

Ник открыл дверь и выглянул наружу, как будто там могла поджидать засада. Коридор был пуст, и он решительно пошел вдоль него и спустился по лестнице. Похоже, никто не обратил внимания на его появление в клубе. НВ стоял за стойкой. Он безучастно посмотрел на Ника, и на его лице не отразилось ничего. Ник решил, что должен проявить мужество, и направился к бару.

– Тревор…

– Твой друг искал тебя и слегка рассердился. Я сказал, что ты спустишься через минуту – просто вышел, чтобы немного вдуть в нос.

Ник давно уже не чувствовал себя так неловко. Он не мог поверить в то, что только что сделал; весь сегодняшний вечер казался ему невероятным. За один день он побывал на работе, потом на свидании в тюрьме, на вечеринке в Шордиче, где нарушил свой зарок самым бессовестным образом. Затем попал в какую-то незнакомую комнату в клубе вместе с девушкой, которую едва знал, и оказался застукан администратором бара. Все-таки это лучше – намного лучше, чем быть пойманным ее приятелем-гангстером.

Джоан Салливан небрежно прошла через бар. Она выглядела совершенно спокойной и улыбнулась Нику, как будто ничего не случилось. Было очевидно, что девушку беспокоило только одно – не засекли ли ее. Стоило ей обнаружить, что Терри Джеймса нет, как она вернулась в свое обычное состояние.

– Привет, – произнес рядом другой голос, прежде чем Ник успел заговорить с Джоан, чтобы установить контакт и окончательно успокоиться. Ник обернулся и увидел, что это Орландо – уборщик. В голове у него все перемешалось.

– Привет, – пробормотал Ник заплетающимся языком.

– Как ваша девочка, Роза? Привезли ей кошку?

Услышав это, Джоан удивленно подняла брови.

– Какая прелесть… У тебя есть маленькая дочка?

– Да, но…

– Где тебя носило. Ник? – нетерпеливо проталкивающийся к ним Уилл выглядел очень раздраженным. – Притащил меня сюда, а сам слинял. Я уж подумал, что ты уехал и бросил меня здесь. Я везде тебя ищу.

– Ник нам как раз рассказывал о своей маленькой дочке. – Глаза Джоан светились весельем. – Сколько ей, Ник?

– Четыре года…

– Думаю, что нам пора двигаться, Ник. Там на улице я видел такси.

Ник посмотрел на вход и увидел там Терри Джеймса в сопровождении свиты.

– Надеюсь снова увидеть вас обоих, – сказала Джоан. – Ник, спасибо, ты ухаживал за мной как настоящий джентльмен. А теперь мне нужно идти и ухаживать за Его Светлостью. До встречи.

Она весело помахала рукой Терри Джеймсу, который поднял руку в приветствии.

– Пошли, – сказал Уилл нетерпеливо. Ник повернулся к уборщику.

– К сожалению, мне нужно уходить. Мы поговорим в офисе.

– Конечно, – ответил уборщик, – сейчас уже поздно.

– Да. – Ник посмотрел на него и внезапно почувствовал сильную зависть к этому седому мужчине, который находился здесь лишь потому, что была его рабочая смена, который мог пойти потом домой и выкинуть все из головы. Он представил себе, как уругваец возвращается домой к семье, пьет пиво и ест сэндвич, приготовленный верной женой. Жизнь Орландо не перевернулась вверх тормашками, а Ник чувствовал, что именно это внезапно произошло с его жизнью.

– Да, – повторил он, – уже очень поздно.

Ни Ник, ни Уилл не были склонны к разговорам во время поездки в такси. Она казалась бесконечной. Первым вышел Уилл, а потом Ник в одиночестве доехал от Уоппинга до Финсбери-Парк. Поездка оказалась бы еще более тяжелой, если бы не обилие пищи для размышлений. Ника все еще дразнил образ Джоан Салливан, держащей в руках задранное платье, ее трепетные поцелуи, выражение глаз девушки, когда он касался ее. Ник не испытывал сильного чувства вины: его желание было слишком сильным и слишком независимым от всего остального; это не имело никакого отношения к Кейтлин. Он был глубоко обеспокоен и смущен, но он чувствовал больше угрызений совести из-за кокаина, чем из-за странной сцены с Джоан. Теперь придется начинать все сначала, заново отсчитывать недели, и завтра будет всего лишь День Первый.

Когда Ник вернулся домой, он застал Кейтлин в постели. Она спала, и рядом с ней лежала книга о советских исследованиях космоса.

– Тебя долго не было, – сказала она, когда Ник залез в постель, – и ты нанюхался кокаина. Ты меня разбудил своим сопением, когда поднимался по лестнице.

– Я нарушил зарок, – сообщил Ник горестно.

– Ты идиот, – заявила она, но ей слишком хотелось спать, чтобы начать ссориться. – Некоторые считают, что это было жестоко, – прошептала она.

– Что жестоко?

– Запустить в космос Лайку. А по-моему, ей повезло. Многим ли собакам удается посмотреть на Землю из космоса? И много ли есть собак, клички которых запомнят навсегда? Правда, Белка и Стрелка вернулись.

Кейтлин вздохнула, перевернулась и снова заснула, глубоко дыша. Ник осторожно опустил свою ладонь ей на лоб и долго лежал, уставившись в потолок, без сна, с мятущимися мыслями.