Июль
Свадьба Корольковой и Пузика была намечена на пятнадцатое. Вика предполагала прилететь в Париж двенадцатого, два дня погулять по городу, день на свадьбу, а шестнадцатого вернуться домой. Она никогда еще не была во Франции и с нетерпением ждалаэтой поездки. Все было готово: билеты, бронь на гостиницу, документы на визу. В начале июля Вика купила платье и туфли (лучше не вспоминать, за какие деньги, но ведь такой случай выпадает раз в жизни: приглашение на свадьбу в Париже). Единственное, что беспокоило Вику, – ситуация в “Оптиме”. Дедушка еще не вышел на работу – запрещали врачи. Складывалось впечатление, что в его отсутствие корабль под названием “Оптима” окончательно потерял курс и приготовился утонуть. Продажи продолжали падать, инвестиции задерживались, а с ними и зарплата персоналу. Коллектив роптал, и многие стали поговаривать об уходе. Вике ежедневно поступал десяток заявлений. Часть сотрудников, привыкших жить от зарплаты до зарплаты, просили выплатить аванс или оказать материальную помощь, некоторые подавали заявления об увольнении. Вика не могла сдержать этот поток, но и позволить сотрудникам разбежаться она не имела права. Приходилось уговаривать, успокаивать и просить подумать. Все это психологически сильно выматывало, и Вика чувствовала себя как никогда усталой. У нее не было сил даже на традиционные жалобы, она ложилась спать в десять вечера и еле-еле вставала в семь по звонку будильника. От такого напряжения у нее даже начались проблемы с циклом, произошел сбой, и критические дни не пришли в положенный срок. Вика знала, что так бывает от сильного переутомления, и надеялась, что сможет прийти в себя во время “французских каникул”.
Однажды вечером позвонил Павлик:
– Привет, Царевна-лебедь. Как дела?
– Привет. Нормально, спасибо.
– Что-то ты грустно звучишь.
– Да на работе проблемы.
– Что случилось?
– Долго рассказывать. Не со мной лично. В целом нервная обстановка.
– Понятно. Может, сходим куда-нибудь в выходные? Я тебя буду развлекать.
– Да уж, развлекать ты умеешь… Не получится. Я уезжаю в четверг.
– Куда?
– В Париж.
– Да? И… надолго? – по голосу было понятно, что Павлик огорчился.
Вике это польстило.
– Нет, Чебурашка, ненадолго. В воскресенье вернусь. У моей подруги свадьба там будет, я туда и еду.
– А-а! Ну что же, желаю хорошо провести время.
– Спасибо. Давай созвонимся, когда приеду.
– Давай. Только на следующей неделе я тоже уеду.
– В Омск?
– Почему в Омск? На тренинг. В Мадрид. От работы посылают.
– В Мадрид? Поздравляю! А я и забыла, что ты у нас самый умный. Конечно, кого еще туда отправлять?
– Да нет, просто я знаю испанский, и это было обязательным условием для участников программы.
– Ты говоришь по-испански? Я не знала…
– Ты вообще обо мне ничего еще не знаешь, Вика.
– Звучит многообещающе. Ну что же, желаю тебе хорошей поездки.
– И тебе!
“Забавно с этим Чебурашкой получается, как в мультфильме про Простоквашино: „А я еще и вышивать могу, и на машинке тоже…“. Может, надо было поехать в Париж с Чебурашкой? Может, он еще и французский знает? – размышляла Вика. – Нет, пожалуй, лучше без него. В Париж со своими Чебурашками не ездят”.
Сборы и приготовления к долгожданной поездке отняли много сил не только у Вики, но и у ее ангела-хранителя. Он вообще был не в восторге от этой идеи: путешествовать в первом триместре беременности, но разве ее остановишь! Любые путешествия и так дают дополнительную работу ангелам-хранителям. Получить “визу” в другую страну, то есть уведомить в данном случае католических ангелов о вашем пребывании и получить сводку происшествий на ближайшие дни. Проверить безопасность всех маршрутов, внимательно осмотреть местность по прибытии и на каждом шагу быть бдительным, потому что ты не у себя дома. С Викой же проблемы начались уже при сборах. Во-первых, она чувствовала себя после работы смертельно усталой (конечно, это же абсолютно нормальное состояние для ее положения) и потому вознамерилась выпить пару банок энергетического напитка, чтобы взбодриться и собрать вещи. Ангел Вика не мог этого допустить. Употребление таких напитков категорически не рекомендуется беременным женщинам. На баночках с ними даже есть соответствующее предупреждение. Однако Вика уже открыла баночку и вылила ее содержимое в стакан. Поразительно, но в ее пустом холодильнике нашлись целых три банки этого зловредного пойла. Пришлось Вику слегка толкнуть. Совсем чуть-чуть, чтобы она покачнулась и выронила стакан.
“Боже мой, меня уже на ровном месте качает. Дожили. Что-то я совсем слабая. Вдруг я заболела? Вдруг это что-нибудь серьезное? Если не пройдет, после Франции надо будет показаться врачу. Раньше со мной такого не было. Хорошо, что у меня есть еще две банки в холодильнике”.
Вика взяла тряпку и стала вытирать коричневую лужу на полу, как вдруг почувствовала, что ее затошнило. Запах напитка показался ужасно противным, так что об открытии новой банки теперь не могло быть и речи.
“Уф-ф, это явно что-то с сосудами. Такая тошнота бывает при мигренях и вегетососудистой дистонии. Возможно, сейчас дни неблагоприятной геомагнитной активности. Падает давление. Или, наоборот, растет. Потому и плохо. А я себе напридумывала всякого”.
– Странно, что мысли о беременности не приходят тебе в голову, – сказал ангел Вика. – Такие явные симптомы. Видимо, ты так давно не вступала в сексуальные отношения с мужчиной, что уже забыла, к каким последствиям они могут привести. Боже, как изменился мир с тех пор, как у меня последний раз была в хранимых женщина. Когда это было? С тысяча восемьсот двенадцатого по тысяча восемьсот девяносто восьмой год. Кажется, так. Хорошие были времена.
Следующим “яблоком раздора” послужил Викин багаж. Она старалась запихнуть туда максимум совершенно ненужных, по мнению ангела Вики, вещей. Он не понимал, зачем брать с собой два килограмма косметики и средств по уходу за кожей, если ты уезжаешь всего на четыре дня. Зачем тащить с собой утюг, если в отеле тебе могут оказать услугу по глажке одежды. И зачем брать с собой три пары обуви и пять смен одежды, помимо той, которая предназначалась непосредственно для торжества? Весь этот лишний вес был абсолютно ни к чему в Викином сегодняшнем положении. Он шептал ей в ушко, советуя выгрузить балласт, на что Вика отвечала так:
“Да, тяжеловато, конечно, получается. Может быть, выгрузить утюг? А вдруг в моем отеле нельзя будет отдать вещи на глажку? Он же не пять звезд, а всего лишь трешка… На пять в Париже у меня финансов не хватает… Надо было хотя бы дорожный утюг купить, но некогда, да и денег жалко. Когда еще пригодится? Придется взять. Чемодан все-таки на колесиках”.
– На колесиках, на колесиках… – ворчал ангел. – Посмотрю я на тебя, когда ты будешь его на ступеньки, тележки и транспортеры поднимать. Мне же придется тебе помогать, а у меня и других дел хватает.
“Зато я сэкономила на месте для подарка.Хорошо, что я не купила тот сервиз. Красивый, конечно. Villeroy & Boch. Это вам не ерунда какая-нибудь. Но как бы я его сейчас тащила? А если бы он разбился по дороге? Можно было, конечно, подарить его им здесь, но являться на свадьбу без подарка как-то нехорошо. Поэтому подарю-ка им лучше конверт с деньгами. В Европе, говорят, все так делают. А что, всем удобно и без хлопот”.
“Надо будет еще следить за тем, чтобы у нее деньги нигде по дороге не вытащили. Она ведь их засунет в сумку, как обычно, а сумка будет болтаться на плече как попало. Бери – не хочу”.
“Так, что еще надо взять? Фен я положила, а вот средства для укладки волос нет. Взять только пенку и лак или еще средство для фиксации, чтобы лучше прическа держалась? – Вика задумчиво крутила в руках увесистые флаконы. – Возьму все. Все-таки на свадьбе надо выглядеть прилично. Между прочим, в гости намечаются Пузиковы друзья. Глядишь, кто-нибудь приличный и свободный подвернется. Надо быть во всеоружии…”
– О, Боже мой! Нет, нет, нет! Хватит уже нам флаконов и баночек со всякой ерундой. Скоро мы с тобой вдвоем не сможем поднять этот чертов чемодан!
Наконец сборы закончились, и Вика отправилась спать.
Ангел Вика принялся изучать сводки происшествий на завтра. По самолетам ничего не планировалось. Завтра по пути следования ожидались две крупные аварии: на МКАДе и на Ленинградке. Но по МКАДу они должны были проехать до аварии, а на Ленинградке она случится уже за поворотом на Шереметьево. На всякий случай он сделал запрос на водителя такси, заказанного Викой на завтра. Нормальный парень со среднестатистическим жизненным планом, так что сюрпризов здесь быть не должно. Ангел Вика посмотрел обстановку в Париже в зоне аэропорта и по пути следования в гостиницу. Вроде все спокойно. Смотреть прогноз с тринадцатого по шестнадцатое по большому счету не имело смысла, так как прогнозы обновлялись ежедневно. Конечно, крупные катастрофы планировались заранее: надо же было собрать всех этих несчастных с истекающим жизненным планом в одно время и в одном месте… Но ангел Вика знал, что крупные катастрофы никогда не поощрялись руководством. Это свидетельствовало о недоработках персонала, потому что проще всего вот так согнать всех в одну кучу, и – хоп – авария на шестьдесят машин или падение самолета. А ты вот сам поди разберись, как закончить жизненный план. Прояви, так сказать, фантазию и индивидуальный подход. К тому же в такие крупные катастрофы часто попадали те, кто не должен был туда попасть. Ангел не досмотрел, или поставил на автопилот, или узнал о планируемом слишком поздно и не успел сориентироваться. Не зря же люди говорят “у него сильный ангел-хранитель” про человека, который сумел выйти сухим из воды. Ангелы-хранители, как и люди, бывают разные.
Ну что же, обстановка спокойная, так что завтра можно будет сосредоточиться на поднятии чемодана и следить за тем, чтобы она не напилась какой-нибудь дряни по пути на посадку. Ах, и на свадьбе надо будет что-то решать с алкоголем. Он же совсем об этом забыл. Ей нельзя больше полбокала красного сухого вина. А свадьба-то русская, хоть и в Париже. Водки, наверное, понаставят море. Ангелу Вике опять вспомнился Федя. Живет себе, бедненький, на автопилоте уже полгода. Никто за ним не следит как следует. Хорошо хоть, по Парижам не летает.
В Шереметьево на следующий день добрались без приключений. Хотя, конечно, ангелу Вике пришлось пару раз пнуть водителя такси, чтобы тот не просто достал чемодан из багажника, но и донес его до входа в зал вылета. Вика, не ожидавшая такой галантности до прибытия во Францию, удивилась и оставила на чай больше обычного. Водитель, однако, и сам выглядел озадаченным: мол, чего это я? В качестве компенсации за излишнюю расторопность он не поблагодарил за чаевые и даже не сказал Вике “до свидания”. Молча развернулся и пошел к своей машине. Пока Вика изумленно смотрела ему вслед, ангел Вика организовал появление неподалеку от нее тележки для багажа. С этими тележками почему-то всегда проблема, их никогда не хватает на всех желающих. Он же помог Вике водрузить чемодан на тележку и только саркастически усмехнулся, прочтя ее мысли: “А чемодан-то совсем не тяжелый. Надо было взять еще пару туфель, махровый халат в гостиницу и дополнительный флакон духов, чтобы не пахнуть одинаково каждый день. Да ладно, куплю в Париже”.
“…И гладильную доску тоже надо было взять. Я чувствую, что из Франции мы попрем еще один чемодан. Одна надежда, что на большое количество покупок у нее просто не хватит денег”, – с надеждой подумал ангел Вика.
Дальше была регистрация, где наконец удалось избавиться от чемодана хотя бы на время до прилета в Париж. Рейс 3497 “Москва–Париж” вылетал без опозданий, и у Вики оставалось еще полтора часа до посадки. Развлечений в зоне вылета Шереметьево-2 было не так уж и много, и, побродив по магазинчикам Duty Free, Вика отправилась в кафе. Одну чашечку кофе ангел Вика еще стерпел, но, когда Вика направилась за второй, пришлось применять крайние меры.
– Извините, – сказал бармен, – кофе-машина сломалась. Может, чаю?
За соседним с Викой столиком сидела пара пожилых супругов и мирно поглощалабутерброды, запивая их чаем. Мельком взглянув на них, ангел Вика почувствовал смутное беспокойство. Он пригляделся к паре повнимательней. Ничего выдающегося. Обыкновенные пенсионеры, разве что выглядят более ухоженными и аккуратными, чем основная масса людей преклонного возраста в России. Наверное, при деньгах и летят навестить своего сына или дочь в какую-нибудь европейскую столицу.
Тем временем Вика искала другие пути нанести вред живущему в ней маленькому существу.
– У вас есть растворимый кофе? – с надеждой спрашивала она бармена.
– Извините, нет.
– А что-нибудь для поднятия тонуса?
– Возьмите колу.
– Колу я не пью.
– Тогда коньяк.
– Нет, спасибо. Давайте тогда чай, только, пожалуйста, покрепче.
Ангел Вика, с тревогой слушавший этот диалог, вздохнул с облегчением. Слава Богу, обошлись малой кровью.
Во второй раз чувство тревоги появилось у ангела Вики возле стенда с косметикой Duty Free. Вика нюхала какие-то пробники с парфюмерными ароматами, а стоявшая рядом девушка деловито перебирала тюбики с губной помадой. Она делала штрих понравившейся помадой на запястье, потом еще одной, потом еще и сравнивала оттенки.Что-то в ней насторожило ангела Вику, и он никак не мог понять что. Миловидная, даже, по людским меркам, красивая высокая брюнетка не делала ничего такого, что могло бы вызвать отторжение. В чем же дело? К девушке подошел ее спутник, обнял за плечи и поцеловал в щеку:
– Что-нибудь понравилось?
– Даже не знаю. Здесь тусклый свет, непонятно, как этот цвет будет смотреться при дневном освещении.
– Давай купим и проверим.
– Нет, пожалуй, не будем. В конце концов, мы же летим в Париж. Там такого добра навалом.
Мужчина улыбался брюнетке. Было видно, что он влюблен. Чувство тревоги у ангела Вики постепенно отступило.
Объявили посадку, и Вика пошла к выходу номер 7, указанному в посадочном талоне.
– Снимите ремень, обувь, металлические предметы. Положите ручную кладь на транспортер. – Сотрудник зоны досмотра озвучивал меры безопасности, ставшие стандартными в эпоху террористических актов.
Вика прошла контроль и очутилась вместе с другими пассажирами в накопителе – стеклянной комнате ожидания посадки на борт самолета.
Ангел Вика позаботился о том, чтобы для Вики нашлось свободное место и она смогла присесть. До отлета оставалось еще сорок минут. Ангел Вика задумчиво обводил глазами пассажиров рейса номер 3497 “Москва– Париж”. Мысли его были далеко, он думал о следующих этапах пути: аэропорт Шарль де Голль, получение злосчастного багажа, безопасное такси и программа на вечер.
“Надо же, а эти старички из кафе тоже летят в Париж. Может быть, я ошибся с дочкой или сыном. Может, у них медовый месяц?”
И тут, глядя на эту милую пару, ангел Вика все понял. Понял, что пробудило в нем тревогу. Боясь поверить в худшее и стараясь не смотреть на других авиапассажиров, ангел Вика сделал запрос: “Рейс 3497. „Москва– Париж“. 12 июля 2006 г.”. Справочная служба выдала только одно слово: катастрофа.
“Не может быть, я же только вчера вечером проверял”. – Ангел Вика вывел справку о дате поступления информации насчет катастрофы. 11 июля 2006 г. 23.58. Примерно через полчаса после того, как он проверил информацию, и за две минуты до наступления суток отсчета. Они что, совсем там обалдели, в Небесной канцелярии? Формально, конечно, правила соблюдены. Информация дана накануне, претензии предъявлять некому. Но о таких крупных событиях раньше всегда сообщалось заранее. Он, конечно, сам должен был подстраховаться и заглянуть всправочную сегодня с утра, но было столько хлопот с этим чемоданом, и с кофе, и с таблетками от головной боли, которые она хотела выпить с утра. Четыре таблетки, чтобы хватило на весь день! Мыслимо ли это? И как ему было успеть уследить за всем?! Но это не оправдание. Это его прямая обязанность – хранить ее жизнь. Как же он не понял причину своей тревоги еще в кафе, а потом с брюнеткой у стенда с помадой? Ведь у этих людей жизнь была на исходе. Ангелы это всегда видят. Ему надо было сообразить, вывернуть свое беспокойство наизнанку и понять, чем оно вызвано. А он отвлекся на растворимый кофе!
Так, надо срочно что-то делать. Надо выводить Вику из зоны смерти уже сейчас, с каждой минутой это будет все сложнее и сложнее. Ангел Вика теперь уже внимательно смотрел на пассажиров. Поразительно, но печать смерти была не у всех. Примерно треть выглядела вполне прилично, словно и не собиралась умирать, вопреки прогнозам Небесной канцелярии. Так, например, у спутника брюнетки читался еще длинный жизненный план, поэтому его появление тогда у стенда сняло напряжение ангела Вики. Тут что-то не то. Ангел Вика вновь вывел справку. В позиции “катастрофа” он нажал на раздел “процент выживших”. Получилось: 37%. Так, это уже интересно.
Ангел Вика быстро нажал на кнопку “Подробности” и прочел следующее: “Авария при взлете. Пожар в носовой части самолета. Первое поступление информации в банк данных: 8 июня 2006 г. 25 июня 2006 г. информация была снята в связи с изменениями в статусе катастрофы. 11 июля 2006 г. информация поступила в обновленном варианте”.
– Ну молодцы! Значит, они запланировали все это дерьмо практически месяц назад, потом, скорее всего, начали жаловаться ангелы тех, кто уже купил билеты на этот рейс, но не должен был умереть. Таких оказалось много, и они сняли катастрофу с рейса или рейс с катастрофы, кому как угодно. А потом все же решили пойти на компромисс и дать всем обреченным билеты в передней части самолета, а счастливчикам – в конце. Отличное решение! – Ангел Вика заметно нервничал. – Так, какое у нас место? Двадцать семьА.Это в конце. Все равно ее нельзя пускать в этот чертов самолет. Такой стресс в ее положении недопустим. И как же я раньше не догадался проверить, мы ведь уже прошли последний контроль. Но ничего, до посадкиеще пятнадцать минут… Приступаем к плану В.
Ничего не подозревавшая Вика листала журнал и думала о том, что ей надо купить в Париже. Все-таки такой шанс! Хотя финансов катастрофически не хватает. Она расстегнула молнию на сумочке, достала зеркальце и помаду, намереваясь поправить макияж, как вдруг почувствовала что-то странное. Ее лицо в зеркале неожиданным образом стало терять контуры, оно расплывалось и дробилось на множество бликов, и эти блики куда-то стремительно уплывали. Вместе с ними поплыли и контуры стеклянного накопителя, лица окружающих ее людей и девушка в форме работника авиалиний, вошедшая в дверь, видимо, за тем, чтобы объявить посадку. Испугаться Вика не успела, потому что все произошедшее заняло какие-то доли секунды.Вика попыталась встать, но вместо этого сползла с кресла на пол и уронила голову на грудь.
– Девушке плохо! – закричала какая-то женщина. – Помогите кто-нибудь!
– Обморок, – констатировала подбежавшая к Вике сотрудница аэропорта. – Давай ее в медпункт.
Вика очнулась на узкой больничной кушетке в медпункте аэропорта Шереметьево-2.
– Ну наконец-то, – проворчала сидящая за столом женщина в белом халате. – Что же это ты, милая? Такая молодая, и на тебе.
– Что со мной? – прошептала Вика.
– Обморок.
– Почему?
– Почему?! Это у тебя надо спросить почему. Не ешь, поди, ничего, вот от голода и бухнулась.
– Ерунда, – сказала Вика. – Мне надо идти. У меня самолет.
– Лежи пока. Самолет твой все равно уже улетел.
– Как улетел? Этого не может быть!
Врач Петрова, дежурившая в тот день в Шереметьево, лукавила. Рейсу 3497 задерживали взлет. Ожидали пассажиров, которые зарегистрировалось, но на посадку не явились. Не только ангел Вика узнал о готовящемся в последний момент. Остальным “опоздавшим” тоже пришлось проявить фантазию. Кто-то напился до чертиков и уснул прямо в баре, кто-то мучился животом, да так, что покинуть туалетную кабинку не было никакой возможности. А одна дама преклонных лет вдруг почувствовала необъяснимую тревогу и, решив, что что-то наверняка случилось с ее любимым котом Тимошей, оставленным на попечении соседки, плюнула на Париж и рванула домой, в Раменки, прямо из зала вылета.
– Здоровье важнее, – отрезала врач. – Пока я не осмотрю тебя и не выясню причину твоего обморока, ты никуда не полетишь. Если все будет нормально, улетишь следующим рейсом.
– А когда следующий? – жалобно пропищала Вика.
– Так, фамилия, имя, отчество, год рождения? – строго произнесла Петрова, приготовившись записать все эти данные на специальном бланке.
Осмотр занял почти час. Врач Петрова оказалась дамой очень дотошной. Несмотря на то, что результаты осмотра не дали ничего, кроме незначительных скачков давления и небольшой тахикардии, голос Петровой звучал очень скорбно:
– Тебе, моя дорогая Виктория Викторовна, необходимо срочно посетить врача-терапевта. Пройти более тщательное обследование, сдать анализы.
– А что у меня? – испуганно спросила Вика.
– Так сразу не скажешь. Но давление скачет, и наблюдается явная тахикардия. Возможно, это проявления вегетососудистой дистонии, а может быть, что-то и посерьезнее. Еще есть вероятность, что это симптомы беременности.
– Бе-бе-ременности?
– Да. А что ты так удивляешься?
– Нет. Это не беременность.
– Ну, тебе виднее. Дети есть? – строго спросила врач Петрова.
– Нет.
– Плохо.
– …
– Ну что же. Можешь идти, но продолжать полет я тебе не рекомендую.
– Я и начать его не успела.
– Вот и хорошо. Тебе лечиться надо, а не летать в таком состоянии.
Вика вышла из медпункта едва ли не в шоке. Она не собиралась следовать совету этой врачихи, во всяком случае в той его части, которая касалась непродолжения полета. Надо срочно подойти в справочную и узнать, что можно сделать. Как можно болеть, если у Корольковой через три дня свадьба в Париже? Однако самочувствие Вики было неважным. Голова кружилась, подташнивало и звенело в ушах. Практически добравшись до информационного киоска, Вика внезапно испытала сильную подкатывавшую к горлу тошноту. Пришлось срочно бежать в туалет. Вику рвало, и с каждой минутой она чувствовала себя все слабее и слабее. Вместе с силами уходило и желание лететь куда бы то ни было. Даже в Париж. – Я здесь ни при чем, – оправдывался ангел Вика. – Это малыш. Он не хочет лететь ни в какой Париж.
К моменту выхода Вики из туалета в аэропорту наблюдалось какое-то нездоровое оживление. По тому, как быстро сновали по залу работники аэропорта и люди в милицейской форме, было ясно: что-то случилось. Погруженная в свое странное состояние, Вика не заметила всей этой суеты. Она обратилась к первому попавшемуся бомбиле с просьбой довести ее до Бутино и, только сев в его машину, вспомнила о чемодане. Где его теперь искать? Да плевать. У Вики не было сил ни на продолжение поездки, ни на поиски чемодана. Домой, срочно домой. Принять душ и лечь. Потом она решит, что делать.
– Че-та там случилось. Вы не знаете? – громко спросил водитель, едва они отъехали от аэропорта.
– Не знаю.
– Какой-то пожар вроде. “Скорых” понаехало и ментов.
Вика молчала, и водитель отстал.
Уже на въезде в микрорайон Бутино у Вики зазвонил мобильник.
– Боже, Вика, с тобой все в порядке? – раздался взволнованный голос тетушки Поли.
Вика встретила ее сегодня утром во дворе. Тетушка Поли вела своих девочек то ли на английский, то ли на рисование. Вика не помнила подробностей. Она садилась в такси, чтобы ехать в аэропорт, и перекинулась с Поли парой фраз.
– Ты уезжаешь? – спросила Поли.
– В Париж, – радостно сказала Вика.
– Париж – это столица Франции, – тут же встряла ее младшая дочка.
– Правда? – сказала Вика и гордо добавила: – У меня там подруга замуж выходит. Я на свадьбу, на три дня. – Она ожидала, что одна из маленьких Квазимодо скажет что-нибудь вроде: “Свадьба – это когда люди женятся”, но те молчали.
– Хорошо тебе съездить! – пожелала Поли.
“Откуда она знает, что я не улетела?” – подумала Вика и на всякий случай спросила:
– Поли, что ты имеешь в виду?
– Только что передавали в новостях. Катастрофа с рейсом тридцать четыре девяносто семь “Москва–Париж”. Пожар при взлете. Это не твой, случайно?
– Мой. Со мной все в порядке. Приеду, расскажу.
– Че там? – заерзал шофер, догадавшийся по Викиным ответам, что речь идет о происшествии в аэропорту.
– Говорят, пожар при взлете рейса “Москва–Париж”.
– Да вы че? Не, ну а, с другой стороны, че еще ждать от наших авиаперевозок? На старье летаем, на всем экономим, самолеты уже чуть ли не каждый день падают. Я вот на самолетах не летаю. Ну на фиг! Я уж лучше на машине поеду, если мне куда надо будет, – сказал он, поддав газу, чтобы успеть проскочить на желтый сигнал светофора. – Вы сами-то откуда прилетели?
– Ниоткуда, – сказала Вика, и шофер обиженно замолчал.
Дома Вика включила телевизор. В новостных блоках первым давали сюжет о катастрофе: “При разгоне на взлетной полосе аэропорта Шереметьево-два самолет „ТУ сто пятьдесят четыре“ потерял управление и врезался в стоящий на территории аэропорта ангар. Самолет загорелся. Точное количество жертв и пострадавших пока неизвестно. Больше всего пострадала носовая часть самолета. Часть пассажиров удалось эвакуировать. Многим из них сейчас оказывается медицинская и психологическая помощь. На место происшествия выехала группа спасателей, мэр Москвы и представители прокуратуры. О причинах пожара пока говорить рано. В числе остальных рассматривается версия теракта”. “Боже мой, какое счастье, что мне стало плохо и я не села в этот самолет. Мне просто повезло. А эти люди, стоявшие со мной в очереди на регистрацию и ждавшие посадки? Этот мужчина в очках? И мама с белокурой девочкой? Эта пара у стенда косметики? Они все тоже летели в Париж. Что с ними стало? Лучше об этом не думать. Во всяком случае, мне слишком плохо, чтобы думать об этом сейчас. Я лучше лягу спать. У меня нет никаких сил”.
Вике снились кошмары. Она гуляла на свадьбе Корольковой и Пузика. Все гости почему-то были одеты в черное, как будто это была не свадьба, а похороны. Звучала мелодия из кинофильма “Шербургские зонтики”. Все танцевали. Вдруг музыка стихла, и в наступившей тишине отчетливо прозвучало начало песни “Алисы”: “Вы слышите меня, бандерлоги?”. Гости, казалось, не заметили смены звукового сопровождения и продолжали кружиться в вальсе. Вдруг двери залы неожиданно распахнулись, и в них въехал огромный самолет. Из самолета вышел мужчина с девочкой на руках. Вике показалось, что она их уже где-то видела.
– Позвольте представиться, – сказал мужчина, галантно поцеловав Викину руку, – Арам Хачатурян. – Вы не представляете, как мне жаль, что у нас с вами так ничего и не получилось.
“Это же АХ”, – осенило Вику. Она собиралась было спросить у г-на Хачатуряна, действительно ли он посылал ей тогда цветы, но в это время девочка, оказавшаяся при ближайшем рассмотрении младшей дочкой тетушки Поли, пронзительно заверещала:
Тим-тим-тили-бом,
Загорелся Кошкин дом! —
и, достав из-за спины колокольчик, начала им звенеть.
От этого ужасного звона Вика проснулась.Посмотрела на часы. Она спала всего сорок минут. На столе заливался звоном мобильник.
Звонили Фролова с Капустиной. Они наперебой верещали в трубку, что прочли о случившемся в Интернете и что сейчас успокоят коллектив, который сильно переживал за Вику. “Коллектив” состоял из нескольких подружек по курилке, которым с утра было заявлено, что “сегодня можно не напрягаться, потому что наша умотала в Париж”.
Не успела Вика положить трубку, как позвонил Чебурашкин. Он не знал, каким точно рейсом летит Вика, но был очень взволнован. Узнав, что рейс был тот самый, Павлик разволновался еще больше и рвался немедленно приехать. До него не сразу дошло, что Вика не села в самолет, и он считал, что ей необходима помощь.
Так же думала и тетушка Поли, позвонившая в Викину дверь полчаса спустя.
– Вика, неужели это был твой рейс? Ты к врачам-то обращалась?
Вика в который раз терпеливо объясняла, что по странному стечению обстоятельств упала в обморок как раз перед посадкой и тем самым отделалась малой кровью.
– Это потрясающе, – сказала тетушка Поли. – Значит, у тебя сильный ангел-хранитель.
“Наконец-то вспомнили и обо мне, – порадовался ангел Вика. – Я, конечно, не за похвалу работаю, но доброе слово и ангелу приятно”.
Ближе к вечеру позвонила Королькова.
– Боже мой, Вика, мы только сейчас включили телевизор. Какой кошмар! Я даже боялась тебе звонить. Ты ведь этим рейсом собиралась лететь?
– Да. – И Вика в который раз рассказала историю про обморок.
– Обалдеть. Кому расскажи, не поверят. Ты просто в рубашке родилась.
– Я сама еще до конца не могу поверить в то, что это происходит со мной.
– Как ты сейчас себя чувствуешь?
– Честно говоря, не очень.
– Конечно, такие потрясения. А что с билетами будешь делать? Давай попробуем поменять?
– Нет, Свет. Ты извини, но, боюсь, второй попытки не будет. Мне очень хотелось приехать к тебе на свадьбу, да и Париж посмотреть, но я правда чувствую себя совсем неважнецки. К тому же эта катастрофа с моим рейсом. Думаю, не стоит испытывать судьбу.
– Да-да. Конечно. Но ты не расстраивайся. Пузик собирается недвижимость во Франции покупать, в следующий раз, когда захочешь, приедешь к нам в гости.
– Спасибо.
– И покажись обязательно врачу.
– Хорошо. Поздравляю вас с наступающим!
– Ой, Вика, спасибо, но я даже не знаю, что теперь делать. Пузик так разнервничался после сегодняшнего. Мы же собирались завтра вечером “Эр Франсом” лететь, так он теперь не хочет. Боится. Говорит, полетим частным самолетом. Как будто частный самолет застрахован от катастроф. Странная такая логика, правда?
– Ага. Мужская.
– Ладно, Викуся. Ты тут не скучай. Вот вернемся, организуем какую-нибудь вечеринку на родине. Пригласим для тебя какого-нибудь олигарха.
– Хорошо бы.
– Ну и договорились. Целую.
“Все. Больше никто не должен звонить. Все, кто знал про Париж, уже отзвонились. Хорошо, что я родителям ничего не говорила. А ведь это, наверное, страшно – набирать номер знакомого, когда знаешь, что шансы услышать его голос пятьдесят на пятьдесят. Интересно, если у покойника звонит в кармане мобильный телефон, то отвечает ли кто-нибудь из врачей или службы спасения на вызов. „Алло? К сожалению, он умер“. Хотя все эти люди в самолете уже успели отключить мобильные телефоны, и до них уже никак нельзя было дозвониться. Я никогда не думала, что такое может случиться со мной. Точнее, совсем рядом от меня. Какое у меня было место? Двадцать семь А, кажется. Я еще тогда подумала: „Фи, совсем в конце“. Значит, у меня был бы шанс. Господи, какое счастье, что я осталась жива!” – По Викиному лицу катились слезы.
– Ага, значит, жить-то не так уж и плохо. Стоило попасть в такую переделку, чтобы это оценить. И не пятьдесят на пятьдесят, а тридцать семь на шестьдесят три. Такие вот шансы были в этот раз. Но откуда тебе это знать?! Нет, не надо больше смотреть новости. Ложись лучше спать, детка. На сегодняшний день достаточно впечатлений.
“Нет, не буду я, пожалуй, включать телевизор. – Вика положила пульт от телевизора обратно на журнальный столик. – Ничего хорошего там все равно не скажут. Пойду-ка я спать”.
На следующий день Вика решила пойти на работу, а вечером заглянуть к терапевту. Чувствовала она себя все еще не лучшим образом, однако оставаться дома значило подвергать себя ежечасному искушению включать новости, вглядываться в кадры с места трагедии и искать там лица, которые она успела заметить в аэропорту. Вика не нашла в себе сил на розыски багажа. Ей казалось кощунственным разыскивать свои дорогие шмотки на человеческом пепелище. Она решила, что потерянный чемодан и пропавший билет – это смехотворная плата за счастье остаться в живых и не надо гневить Бога сожалениями о потерянном. Ангел Вика с удовольствием наблюдал перемены в мышлении своей подопечной и даже начал подумывать, что в людской пословице: не было бы счастья, да несчастье помогло – есть глубокий философский смысл. Он, конечно, знал, что шоковая терапия иногда помогает, но сам никогда не был сторонником такого рода лечения, потому что по опыту знал, что у такой терапии бывает много осложнений. Вот, помнится, в тысяча шестьсот семьдесят четвертом году он и сам прибегал к этим методам в отношении своего хранимого, но… Да ладно, что уж теперь вспоминать!
На работе весь день к Вике совершали паломничество сотрудники разных отделов. Слух о ее участии во вчерашней трагедии благодаря расторопности Фроловой и Капустиной разнесся по всему офису, и каждый хотел лично посмотреть на чудом спасшегося человека. В какой-то момент Вика, уставшая в сотый раз отвечать на вопрос “Ну как там было?”, пожалела, что пришла сегодня наработу. Единственный плюс всей этой суеты вокруг директора по персоналу заключался в том, что сотрудники немного отвлеклись от ставшего уже традиционным нытья по поводу тяжелой ситуации в компании “Оптима”.
Вечером терапевт, осмотрев Вику, пожала плечами.
– Я ничего не вижу. Давление в норме. Сердцебиение нормальное. Признаков каких-то острых заболеваний нет. Вам нужен больничный? – с подозрением спросила она у Вики.
– Нет. Я просто хочу понять, почему у меня такая слабость в последние дни и почему я упала в обморок.
– Знаете, это может быть просто от стрессов. Синдром хронической усталости. Слышали про такой диагноз? Им страдает большая часть работающего населения мегаполиса. Давайте тем не менее проведем небольшое обследование, чтобы исключить другие причины. Вот вам направление на анализы и кардиограмму. Когда вы последний раз посещали специалистов?
– Каких? – осторожно спросила Вика. Ходить по врачам она не любила, несмотря на то что “Оптима” обеспечивала ее страховкой в хорошей медицинской клинике.
– Каких-нибудь. Невропатолога, гинеколога, эндокринолога.
– Давно, – туманно ответила Вика.
– Понятно. Пройдите, пожалуйста, осмотр хотя бы у этих трех специалистов, а потом придете ко мне. И еще. Постарайтесь больше гулять, меньше нервничать, нормально питаться и хорошо спать.
– Но это невозможно.
– Виктория Викторовна, нет ничего невозможного, если речь идет о вашем здоровье. Я понимаю, что у вас карьера, дом, мальчики, ночные клубы и диеты. Но вы должны расставить приоритеты, если хотите дожить до старости и не превратиться в развалину.
“Поздно, – хотела сказать Вика, – я уже превратилась в развалину. И это несмотря на то, что из всего вышеперечисленного у меня только карьера и иногда диета”. Но доктор выглядела сурово, и она только кивнула в знак согласия и выдавила из себя тихое:
– Я постараюсь.
– Вот, давайте постарайтесь, – ободряюще произнесла доктор. – А то вам ведь еще детей рожать. Вам сколько полных лет? – Она заглянула в карту. – Да-а. Надеюсь, вы не чайлд-фри.
– Кто-кто? – не поняла Вика.
– Чайлд-фри. Это сейчас очередное модное увлечение, когда молодые здоровые женщины сознательно отказываются от потомства. Не хотят заботиться о детях, а хотят наслаждаться жизнью. Делают себе операции, чтобы никогда уже не забеременеть. Вы про такое слышали?
– Нет, – призналась Вика. – Никогда.
– Вот и хорошо. Не все еще, значит, с ума посходили от денег и развлечений. Давайте, дорогуша, пройдите осмотр специалистов и следите за своим образом жизни. Если что – подлечим, но думаю, что у вас все в порядке. Просто нужно немного отдохнуть.
Выйдя из поликлиники, Вика задумалась: “Если уж на то пошло, то я получаюсь тоже„фри“, причем со всех сторон: „мэн-фри“, „чайлд-фри“, „хоум-фри“ и „мани-фри“. Но все это происходит как-то помимо моей воли”.
