Книга: Ангел, приносящий удачу
Назад: Декабрь–январь
Дальше: Март

Февраль

За полтора месяца в новой роли ангел Вика смертельно устал. Эта девица временами была просто невыносима. Ее ничто не радовало, у нее все время что-нибудь да болело, и, что самое ужасное, она абсолютно не прислушивалась к советам своего ангела-хранителя. Это только кажется, что ангелам легко работать, что они живут припеваючи, летают по пятам за хранимым, а чуть того не туда повело, они раз – и сделали чудо. Нет, на деле все обстоит совершенно не так. Конечно, ангел способен сотворить чудо, но прибегать к волшебству он может только в самом крайнем случае. Все-таки на земле должна сохраняться правда жизни, причинно-следственные связи и тому подобное. Поэтому работа ангела на девяносто процентов состоит из рутины: ежеутренний просмотр сводки планируемых аварий и происшествий, прокладывание соответствующих маршрутов вдали от опасностей, мониторинг местности, чтобы, не дай Бог, в какой открытый люк не навернулся или за оголенный провод не схватился, и постоянная профилактическая работа с хранимым: нашептывание, наставления на путь истинный.
Бывает так, что недобросовестные ангелы манкируют некоторыми своими обязанностями, и тогда получаются или те самые чудеса, или резкое сокращение жизненного плана клиента. За такое, конечно, наказывали, но ангел Вика сам по себе был добросовестным и делал все, чтобы не только сохранить свою новую подопечную целой и невредимой, но и выполнить задачи поставленного эксперимента. Он решил начать с разъяснительной работы, хотел показать Вике другие стороны бытия и другие взгляды на жизнь. Пока получалось плохо. Он шептал, она не слушала, он давал картинку, она истолковывала все превратно, он пытался объяснить истинную суть явлений, она отмахивалась от его слов, как от назойливой мухи.
Сейчас они ехали в метро на работу.
– Уважаемые пассажиры метрополитена! – неслось из громкоговорителя. – Просьба сообщать по телефону или по линии экстренной связи “пассажир–машинист” о лицах в пачкающей одежде, курящих и занимающихся попрошайничеством.
“А о вонючих и блохастых куда сообщать?” – думала Вика, глядя на сладко посапывающего бомжика, сидящего по центру скамейки. Справа и слева от него были пустые места, на них так и не нашлось желающих присесть, несмотря на то что вагон был переполнен.
– Да, дорогая, посмотри, посмотри на него. Я специально завел тебя в этот вагон. Видишь, насколько ему хуже, чем тебе? У него нет родителей, жилья, горячего обеда, теплой ванны и средств к существованию. И тем не менее он не ноет и не жалуется на жизнь, как некоторые. Он радуется тому, что есть, – шептал ей в правое ухо ангел Вика.
“Это просто безобразие какое-то. Как таких в метро пускают? Хорошо еще, что сейчас не лето. Да и остальные немногим лучше, черт-те как одеты, половина прет немыслимых размеров котомки. Нет, надо с этим завязывать. Надо покупать машину. Невозможно уже каждый день с этим быдлом тусоваться. Вот стоит мужик. Зачем он снял шапку, если у него не мыта голова уже неделю? Или эта тетка слева. Если от нее в феврале так пахнет поґтом, то что же будет в июле? Неужели трудно купить себе дезодорант? Надо срочно записаться на курсы вождения. Сил больше нет выносить этот общественный транспорт”, – думала Вика.
– Таким как ты, дорогуша, везде плохо. Машина тебя вряд ли спасет. Ты еще небось и ездить хочешь не меньше чем на “мерседесе”.
“Да-а. Курсы, допустим, я окончу. Права придется покупать, самой сдавать, говорят, дохлый номер. А вот на машину где деньги взять? Не на „жигулях“ же ездить, а на что-то хоть мало-мальски приличное надо откладывать и во всем себе отказывать. Может, кредит у Симулина попросить? Ладно, это все равно ближе к лету надо будет думать”.

 

На работе Викины подчиненные с оживлением обсуждали, в каком из супермаркетов лучше делать покупки.
– А я тебе говорю, что там все продукты на порядок дешевле, – горячилась инспектор по кадрам Лена Фролова.
– Это только так кажется. А ты считала, сколько ты тратишь бензина, пока пол-МКАДа до него и столько же обратно проезжаешь? – возражала руководитель учебного центра Наташа Капустина.
Как только Вика вошла в комнату, они притихли и уткнулись в лежащие на столах бумажки.
– Вика, тебе Симулин минут десять назад звонил, просил зайти, – сообщила Фролова. – А чего ты такая грустная?
– Голова болит.
– Дать таблетку?
– Не надо. Не поможет. Вы отчет по тренингам подготовили?
– Заканчиваем, – бодро ответила Наташа Капустина.
– Вы уже вторую неделю его заканчиваете. Чтобы сегодня к концу рабочего дня отчет был у меня. – Вика взяла со стола ежедневник, ручку и вышла из комнаты.
– Зла-а-я, – протянула Капустина. – Че она бесится, не знаешь?
– Мужика ей надо, – предположила Фролова.
– Ага, тогда на нем будет зло срывать, а не на нас. Так почем, ты говоришь, там тростниковый сахар покупала?
– Пятьдесят шесть рублей.
– За полкило?
– Да.
– Какой фирмы?
–“Ням-ням”.
– Не ври!
– Я тебе говорю! Хочешь, чек в следующий раз покажу?
– Нет, ну я верю. Это действительно дешево. Надо будет своему сказать, чтоб туда съездил. Но он разве захочет так далеко от дома пилить? Ленивый, скотина… – Капустина вздохнула и придвинула к себе папку с незавершенным отчетом.

 

Дедушка был занят. Вика прождала полчаса в приемной, прежде чем двери симулинского кабинета распахнулись и оттуда, вжимая голову в плечи, выскользнул директор по продажам.
– Заходи, – кивнул Симулин Вике.
Вика вошла в кабинет.
– Ты что же опаздываешь, Виктория? Ятебе пять минут десятого звонил, тебя еще не было на месте.
– Транспорт, Петр Лукич. Автобус долго сегодня ждала. На десять минут опоздала.
– Я понимаю, транспорт, туды-сюды. Но ты же кадровик, более того, директор по кадрам. Персонал с тебя берет пример. Тебе опаздывать нельзя.
– Нельзя, Петр Лукич, – покладисто сказала Вика, и только ангел сумел прочесть последовавшие за этим непроизнесенные фразы: “Скажи спасибо, что вообще пришла. Давай выкладывай, что тебе нужно. Какую еще ерунду ты придумал?”
– Я вот о чем хотел с тобой поговорить, Вика. Что у нас происходит в отделе продаж? Почему ты никак не подберешь им ведущего менеджера?
– Кризис на рынке профессиональных кадров, Петр Лукич.
– Какой еще кризис, йопт? Ты мне это дело, Виктория, бросай. Так и скажи, что этим не занимаешься. А то – кризис, туды-сюды.
– Я занимаюсь. Я лично каждый день отсматриваю по два-три кандидата. Пока не было ни одного приличного.
– Так не бывает, чтобы уж все плохие. Значит, не там ищешь.
– Такие позиции, Петр Лукич, обычно закрываются с помощью профессиональныхрекрутинговых агентств. У них есть свои базы.
– Ну так в чем же дело, Вика? Обратись в агентство.
– У меня нет на это бюджета.
– Виктория, ты это… давай не зли меня, йопт. Нет у нее бюджета. Так напиши заявку в бухгалтерию. Я подпишу. Ты, ей-богу, как будто первый раз замужем, туды-сюды.
“Да, я напишу заявку в бухгалтерию, потом ты неделю будешь ее подписывать, потом они – две недели ее рассматривать, потом потребуют объяснений и уточнений, потом скажут, что выдадут деньги в следующем месяце, так как за этот уже закрыли баланс. Сказка про белого бычка”, – думала Вика, а вслух сказала:
– Хорошо, Петр Лукич, я так и сделаю.
– Добро. И кстати, где отчет по тренингам?
– Сегодня будет, Петр Лукич.
– А когда обещала сделать? Неорганизованная ты все-таки, Виктория. А ведь ты должна быть примером для персонала.
– Я исправлюсь.
– Ладно, иди.

 

Из кабинета генерального директора Вика спустилась в кафе на первом этаже. Взяла чашечку кофе, маленькую шоколадку и погрузилась в свои невеселые размышления.
“Разве это жизнь? В семь утра встаешь, полтора часа пилишь в толчее и давке на эту работу. Здесь весь день проходит в понукании ленивых подчиненных, собеседованиях с разными ищущими работу придурками и написании кучи бессмысленных отчетов, должностных инструкций и учебных программ. Всегда в цейтноте. Зарплаты ни на что не хватает, кроме удовлетворения самых элементарных жизненных потребностей. Начальство не ценит, а только ищет, к чему бы придраться. При этом еще требует, чтобы я была идеальной – веселой и всегда в тонусе. Этакой женщиной-роботом с улыбкой жизнерадостного дебила. Вечером уже или не успеваешь, или просто нет сил идти в спортклуб, за посещение которого заплачены немаленькие деньги. Выходные уходят на уборку и походы в продуктовые магазины. Из поклонников только Павлик. Так и состарюсь в этой вонючей Москве, на съемной квартире, приобретя за трудовую жизнь только букет всевозможных хронических болезней и коробку визиток соискателей в кандидаты на разные должности. И внуков у меня не будет, некому будет показывать их трясущимися руками и скрипучим голосом рассказывать: „Это, Танечка, люди, с которыми твоя бабушка проводила собеседования. Видишь, как их было много. Правда, я уже не помню ни лиц, ни имен. Что поделаешь, деточка, склероз…“”.
– Юмористка ты у меня, – произнес сидящий рядом ангел Вика. – Черный юмор, правда. Но все равно лучше, чем никакой.
Вика, конечно же, его не услышала.

 

В три часа начиналась аттестация сотрудников службы по работе с абонентами. Вика раздумывала, пойти туда самой или отправить Фролову. Ангел Вика настойчиво советовал ей отправиться на аттестацию самой:
– Сходи, сходи. Там будут интересные люди. С позитивными жизненными установками. Тебе будет полезно взглянуть на мир их глазами.
В этот раз Вика прислушалась к внутреннему голосу и решила лично поприсутствовать на аттестации, хотя бы на какой-то ее части.
Вначале шли собеседования с операторами колл-центра. Это была довольно проблемная публика. Руководство “Оптимы”, включая Вику, полагало, что работникам колл-центра созданы прекрасные условия для работы, и не могло понять, почему в этой среде такая большая текучка кадров. Работали операторы по графику “два через два” или “сутки через трое”, зарплата у них была вполне себе конкурентоспособная, за переработки и перевыполнение плана их премировали, и тем не менее состав операторов постоянноменялся. Старые операторы увольнялись, приходили новые, новых надо было всему обучать, и к тому времени, когда они достигали хорошейквалификации, все начиналось сначала: опытные увольнялись, приходилось набирать новых.
Вика хотела понять причину и, в частности, поэтому пришла сегодня на аттестацию. Кроме нее, в состав комиссии входили руководитель абонентской службы и начальник колл-центра. Руководителем абонентской службы была милая дама лет сорока. Звезд с неба она не хватала, но обладала очень располагающей внешностью, мягким характером, исполнительностью и стрессоустойчивостью – вполне достаточным набором качеств для работы в системе отношений с клиентами. Звали ее Юля Копцева. Сегодня Юля несколько нервничала, но не от предстоящих собеседований, а от нестабильной ситуации в семье. Юлин муж последнее время вел себя как-то странно: подолгу задерживался вечерами, якобы на работе, не проявлял былой пылкости в исполнении супружеского долга и временами впадал в транс, задумчиво и даже как-то мечтательно смотря вдаль своими большими голубыми глазами. Этот потусторонний взгляд больше всего напрягал Юлю. Она чувствовала, что мечтает он не о ней, и ей было обидно. Юлин муж никогда не был добытчиком, но он был молод и хорош собой. Три года назад Юля в буквальном смысле сняла его с козел, или как там называется эта штука, на которую встают рабочие, чтобы оштукатурить потолок. Козлы стояли в квартире подруги, а будущий муж, родом из Джанкоя, зарабатывал на них себе на жизнь. Юля привела его домой, отмыла, приодела и устроила на нормальную работу. Сейчас она, конечно же, не желала отдавать такой трофей какой-нибудь юной вертихвостке, а в том, что такая существует, она практически не сомневалась.
Начальником колл-центра был молоденький Леша, выбившийся на эту должность из операторов. Недостаток интеллекта и опыта он всячески старался компенсировать бурной активностью и проявляемой на каждом шагу инициативой. За последнее ему часто попадало от Юли, но он пока так и не смог уяснить простую житейскую истину: инициатива наказуема, снова и снова наступая на те же грабли.
Вика попросила начать собеседования с немногочисленной группы старейших операторов, тех, которые проработали в компании больше двух лет. Ей казалось, что если она поймет, люди какого типа задерживаются здесь надолго, то сможет использовать эти знания при отборе новичков.

 

Вызывали по одному. Первым был Сережа Минаев. Тридцать четыре года. Холост. Образование высшее. Стаж работы в компании четыре года. Юля обсудила с ним результаты профессиональных тестов, выполненных в процессе подготовки к аттестации, Леша задал несколько глупых вопросов, после чего Вика спросила:
– Сергей, вот вы работаете в компании уже четыре года. Скажите, а что вам больше всего нравится в вашей работе?
– Гибкий график.
– А если бы вам увеличили зарплату в два раза и перевели на режим офисной работы, вы бы согласились?
– Нет.
– Почему?
– Ну, это так неудобно. Вот надо мне, допустим, сделать загранпаспорт или в поликлинику сходить, а все эти учреждения работают в те же часы, когда и я работаю.
– Да, но у вас будет больше зарплата, появятся новые возможности.
– Мне хватает того, что есть. Семьи у меня нет, а на мои личные нужды мне хватает.
– Видишь, – шептал ангел Вике, – человек доволен тем, что имеет. А ведь имеет он в материальном смысле намного меньше, чем ты. Задумайся над этим.
Непонятно было, вняла ли Вика советам ангела, но вид у нее действительно был несколько озадаченный.
К следующему интервьюируемому, Диме Грицко, проработавшему в компании “Оптима” два года, Вика решила подойти с другой стороны.
– Дмитрий, вы уже два года работаете на должности оператора. Как вы думаете, почему вас не повышают по службе?
Ответ ее поразил.
– Я не хочу быть начальником, – без тени смущения признался Дмитрий.
– То есть вы хотите всю жизнь проработать оператором?
– Ну, всю жизнь или не всю жизнь, трудно сказать. Но меня устраивает сегодняшнее положение вещей.
– Что больше всего вам нравится в работе?
– Она оставляет мне много свободного времени.
– ???
– Да, я понимаю, я должен был бы сказать: я очень люблю работать, я хочу зарабатывать много денег, сделайте меня начальником, и я буду землю рыть, доказывая свою нужность компании. – При этих словах Дима выразительно посмотрел на Лешу. – Но я не хочу врать. Я не трудоголик.
– И на что вы тратите свое свободное время?
– Я встречаюсь с друзьями, слушаю музыку, медитирую.

 

– И ведь не глупый парень, – обратиласьВика к Юле, когда за Димой закрылась дверь. – Как же так можно относиться к жизни? Он не трудоголик, видите ли. Он медитирует. Ему… сколько там? А, вот, двадцать девять лет, и он все медитирует. Хорошо хоть, жены и детей нет, а то бы тоже сидели медитировали с таким-то мужем.
– Да-да, – закивала Юля, уже второй час мысленно решавшая сложнейшую головоломку: где эта скотина муж мог познакомиться со своей вертихвосткой? Уж не на работе ли, на которую она самолично его устроила?
“Опять она ничего не поняла, – сердился ангел Вика, – всех одним мерилом меряет. Сама, между прочим, тоже не трудоголик, только и думает, как бы из Золушки в принцессу превратиться за чужой счет”.

 

Вика еще полчаса посидела на аттестации, задавала вопросы, выслушивала во многом похожие ответы, после чего объявила перерыв, отправила Лешу за бутербродами и снова обратилась к Юле:
– Юль, ты видишь, что у нас получается?Теперь при наборе новых сотрудников в колл-центр мы должны задавать следующие вопросы: “Вы любите работать? Вы хотите прилично зарабатывать? Вы мечтаете сделать карьеру? Вы заботитесь о своей семье?” Тем, кто отвечает “да”, сразу говорим “до свидания”. Тем же, кто отвечает: “Нет. Я не трудоголик. У меня скромные запросы. Мне главное – в паспортный стол в часы работы попасть, а потом прийти домой и медитировать”, мы говорим: “Добро пожаловать в компанию „Оптима“”. “Корабль уродов, где твой штурвал и снасть?” Так, кажется, БГ поет? Нет, Юль, я не понимаю, как взрослые мужики могут так себя вести? Мужиков и так в стране не хватает, а те мало-мальски приличные, которые есть, или пьют, или медитируют.
– Точно, – подхватила Юля волновавшую ее тему, – мужики все сволочи. И как ты его ни прикармливай, он все равно в лес смотрит, – уточнила она значение своей первой фразы.
– Ладно, Юля, я пошла. Не аттестация получилась, а одно расстройство. Вы тут с Лешей сами закончите, ладно?
– Конечно. А бутерброды?
– А, – Вика махнула рукой, – есть что-то расхотелось.
– Нет уж, дорогая, сейчас ты спустишься в столовую и нормально пообедаешь. А то потом будешь всю дорогу домой ныть, что у тебя болит живот, а дома обожрешься шоколадом и будешь ныть, что нарушила диету. Я от твоего нытья просто заболеваю. Иди-иди в столовую, я не отстану, пока ты не поешь.
Вика вошла в лифт, нажала на кнопку третьего этажа и, к своему неописуемому удивлению, очутилась на первом. “Как так получилось? – думала она, машинально выходя из лифта. – Наверное, я от этих расстройств с персоналом не туда нажала”.
Из столовой неслись запахи горячей пищи. “Безобразие, – думала Вика, – сколько уже с Линьковым ругалась, чтобы отрегулировали систему вытяжки. Нельзя, чтобы в офисе так пахло едой, тем более на первом этаже, куда приходят клиенты и посетители”. Линьков отвечал за хозяйственную деятельность в компании, и Вика направилась в его кабинет, находившийся рядом со столовой. Кабинет был закрыт. Вика решила поискать Линькова в столовой. В столовой его не было, но стоящие на витрине салаты и закуски выглядели очень аппетитно, а витающий в воздухе запах борща вызывал спазмы голодногожелудка. И, что самое поразительное, не было очереди. Ни одного человека. Вика решила пообедать.

 

Вечером Вика и ангел Вика смотрели телевизор. Ангелу решительно не нравились программы, которые выбирала его подопечная. Все эти оказывающие пагубное влияние истории о красивой жизни, гламуре и прочих глупостях – вот что Вика могла смотреть часами. В этот вечер на одном из каналов шел сюжет о женщинах за рулем. Авторы программы понабрали каких-то вульгарных баб на дорогих и очень дорогих иномарках. Каждая из них, эротично изогнувшись на фоне своего дорогого авто, рассказывала о том, как она обожает “мерседесы” (“БМВ”, “порше”, “ламборджини” и т п.), сколько их у нее в гараже и – главное – по какому поводу ее муж презентовал ей ту или иную модель. Вика смотрела на все это безобразие, затаив дыхание. Уставший за день ангел отключил звук ее мыслительного ряда, чтобы не слышать и не огорчаться.
Насмотревшись, Вика стала искать книгу модного московского писателя. Писатель рассказывал о буднях московской тусовки, гламурных вечеринках и прочей дольче вита успешных людей. Книга не находилась.
– Ты, я вижу, хочешь усилить впечатление от просмотра? – засмеялся ангел. – Начитаться на ночь всех этих дурацких сказочек? Не получится, дорогая. Книжку твою вредную я выбросил, нечего забивать себе голову всякой ерундой. Вот возьми-ка эту, прочти хоть первые пару страниц…
– Черт знает, что такое. Куда могла деться моя книга? Она же вот здесь, на диване, лежала. У меня уже приступы склероза начались, что ли? А это что такое? Библия? Боже правый, откуда у меня Библия? Может, Павлик подсунул в качестве розыгрыша? Или это тогда в метро бесплатно раздавали? Или в метро другое что-то раздавали? Не помню. Надо витамины купить для укрепления памяти. Где же все-таки книжка? Не могла же она вот так сама по себе взять и исчезнуть? – Вика продолжала поиски.
Ангел Вика с невинным видом следил за ее передвижениями по квартире.

 

Наступило 14 февраля. С утра все средства массовой информации начали жужжать про День святого Валентина, и настроение Вики медленно, но неуклонно портилось. Была суббота, и словоохотливые ведущие утреннего радиошоу советовали влюбленным непременно выйти в свет: сходить в ресторан, театр, кино или кафе. В радиоэфир звонили юноши и девушки, они признавались в любви своим вторым половинам, взахлеб рассказывая о тех подарках и сюрпризах, которые приготовили им на праздник.
“Придурки, – думала Вика, поглощая свой утренний кофе. – Чему они так радуются? А мне никто не позвонит. Если только Павлик. И тот небось обиделся. С Нового года не звонил. Да и фиг с ним!”
С Павликом Вика познакомилась год назад на семинаре для HR-директоров крупных компаний. Павлу шел двадцать девятый год, он приехал в Москву из Омска и работал заместителем директора по кадрам в довольно известном рекламном агентстве. В тот раз его начальница заболела накануне семинара, деньги за участие в семинаре вернуть уже было невозможно, и туда в срочном порядке откомандировали Павлика. Чтобы слушал и записывал.
С точки зрения Вики, Павлик был абсолютно бесперспективным кавалером. Во-первых, фамилия его была Чебурашкин. Во-вторых, фамилия эта оказалась говорящей, так как уши у него были несуразно большие. В-третьих, зарабатывал он весьма средне. Ив-четвертых, несмотря на то что Павлик уже три года жил в Москве, выглядел он всегда так, будто только что сошел с поезда дальнего следования: заросший, лохматый и непонятно во что одетый. Вика поначалу удивлялась, как же ему удалось устроиться в это рекламное агентство, все-таки название было на слуху. Однажды Павлик зазвал ее к себе на работу, и, побывав там, она разгадала эту загадку: в агентстве все выглядели так же, как Павлик.
Оказалось, что половина работничков – из регионов, другая половина – так называемые креативщики, люди творческие, а потому и одевавшиеся несколько нестандартно. Хотя первые от вторых все же отличались, и Паша Чебурашкин по стилю был ближе к группе из регионов.
– У вас проходной двор, а не агентство, – сказала тогда Вика Павлику. – Где вы всех этих чудаков набрали? Вы что, с табличкой “Требуются на работу” ходите по перронам центральных московских вокзалов?
Павлик, хитро улыбаясь, объяснил, что руководство действительно предпочитает брать на работу немосквичей. У них и требования по зарплате меньше, и работать они готовы больше, и учатся с охотой, а хватка и способности не хуже, чем у коренного населения. А то и лучше. Все равно из-за интенсивного графика на работе в рекламном агентстве никто надолго не задерживается: нельзя все время выдавать креатив, балансируя на грани своих физических и интеллектуальных возможностей. Так что юные дарования из провинции, пройдя школу молодого бойца, устраиваются потом на теплые места в клиентские компании. Агентство, конечно, теряет ценных сотрудников, но энергию, силу и творческий потенциал оно с них уже получило. Причем заплатило за это недорого. Законы рынка.
– Интересная у вас кадровая политика, – фыркнула тогда Вика, и больше к этому вопросу они не возвращались.
С Павликом же Вика встречалась нечасто и исключительно по двум причинам: а) от скуки, б) встречаться больше было не с кем. Отношения у них были чисто дружескими, хотя Паша явно рассчитывал на большее.
Сегодня к концу этого дурацкого радиошоу настроение у Вики стало таким плохим, что она сама уже стала подумывать, не позвонить ли Чебурашкину. На безрыбье, как известно, и Чебурашкин кавалер.
Ангел Вика в процесс не вмешивался: пусть самостоятельно решает, звонить или сидеть весь день дома вот с такой натянутой мордой. Сам он уже грешным делом подумывал поставить барышню на автопилот и отлучиться хоть ненадолго к Феде. За последние полтора месяца он осознал, какой Федя все-таки хороший и как он его любит. А сегодня как раз День влюбленных. Чем не повод?
Однако посетить любимого Федю ангелу Вике в этот день не пришлось. Буквально на второй минуте сладостные размышления ангела прервал звонок Викиного телефона. На проводе был Павел Чебурашкин собственной персоной. Он приглашал Вику встретиться и предлагал ей самой выбрать где. Вика, немного поломавшись, назвала модный и недешевый ресторан в центре города. Она читала о нем в той самой куда-то запропастившейся книжке. Автор его очень нахваливал, и Вике страсть как хотелось туда попасть.

 

В ресторане было тесно, шумно и накурено. Метрдотель, молодая девушка в джинсах с сильно заниженной талией, окинув Павлика и Вику быстрым профессиональным взглядом, предложила им столик в самом дальнем, темном углу зала. Вике этот столик не понравился, и она попыталась было пересесть за другой, ближе к центру и гламурной публике, но девица объяснила ей, что этот столик, а также все другие свободные зарезервированы, и Вика с Павликом уселись в углу.
– По-моему, тут хорошо, тихо и интимно, – сказал Павлик, придвигая к себе меню.
– А по-моему, тебе давно пора подстричься, – ответила Вика, смерив Чебурашкина снисходительным взглядом.
– Может быть, ты меня подстрижешь?
– Я-а-а???
– Да. Что тут такого? В Омске меня всегда стригли мама или сестра.
–“Под горшок”?
– Почему “под горшок”? Нормально. Бобриком.
– Ах бобриком. – Вика вздохнула. – Знаешь, Паша, ты все никак не можешь привыкнуть к тому, что ты уже давно не в Омске. Это Москва. Здесь вот так, по-семейному, не стригутся. Здесь есть парикмахерские или салоны. И ты с твоими доходами мог бы сходить подстричься в какой-нибудь приличный салон. И не бобриком…
– Хорошо, я подумаю.
– Подумай, подумай…
– Знаешь, а ты права, – задумчиво протянул Павлик, шурша страницами меню. – Я до сих пор не могу привыкнуть к Москве. Я все равно скучаю по дому, по Омску, по родителям. А ты?
– Что я?
– Скучаешь по Кувшиново?
– А что по нему скучать?
– Вы готовы сделать заказ? – К столику подошел официант.
– Да. Я буду буррату с помидорами черри, сибас с фенхелем и минеральную воду “Перье” без газа, – ни разу не запнувшись, произнесла Вика.
– Как ты ловко, – восхитился Павел. – А я еще подумаю.
– Чего тут думать? Ты что хочешь, рыбу или мясо?
– Мясо.
– Так я и думала. Принесите ему, пожалуйста, стейк из телятины с соусом из горгонзоллы.
– А что такое горгонзолла? – с опаской спросил Павлик.
– Сыр такой. Не волнуйся, тебе понравится.
– И два бокала красного вина на ваш вкус, – добавил Павлик официанту.
– На розлив только домашнее, – предупредил официант.
– Давайте домашнее. Ты не против? – обратился Павлик к Вике.
Вика неопределенно пожала плечами.
Ангел Вика, подсчитав в уме стоимость ужина, проникся к Чебурашкину одновременно и уважением, и сочувствием.
Тем временем за соседним столиком разыгрывалась сцена, привлекшая внимание Вики. Там сидели молодой человек лет тридцати ярко-рыжей наружности и симпатичная девушка, одетая, несмотря на субботний день, в строгий деловой костюм. Молодой человек пытался преподнести девушке подарок: золотое колье и серьги. Девушка отказывалась.
– Слушай, давай честно, – горячился рыжий. – Я что, тебе совсем не нравлюсь?
– Женя, ну зачем ты так? – улыбалась девушка. – Ты мне нравишься, но я не могу принять от тебя такой подарок. Это же не безделица какая-то, это очень дорогие украшения. Пойми, что у нас с тобой не такие отношения, при которых дарятся столь дорогие подарки.
– Хорошо, давай так. Ты возьмешь подарок, и пусть он лежит у тебя дома. Возможно, наступит тот день, когда ты захочешь их носить. Пусть не сейчас…
– Нет, я не могу. Пойми меня правильно.
– Тогда я их выброшу.
– А это уже шантаж, – засмеялась девушка. – Сдай их обратно в магазин.
– Ювелирку обратно не принимают.
Ангел Вика и его подопечная во все глаза наблюдали за этой сценой. Но Вика видела далеко не все: на диванчике рядом с парой сидели и с азартом спорили их ангелы-хранители.
– Возьмет, – уверял ангел рыжего.
– Не-а, не возьмет, – смеялся ангел девушки.
– Ты не знаешь моего. Он своего добьется, – грозился ангел Женя.
– Но только не с ней. Она знаешь какая упрямая.
По правилам, ангелы друг друга видеть не должны, чтобы не отвлекаться от хранимых, но при большом желании или необходимости каждый из них может визуализировать себя для своих же, что и сделали эти двое.
Один Павлик Чебурашкин не замечал того, что происходило в двух метрах от него. Он достал из кармана какую-то маленькую коробочку и, держа ее в руках, ждал, когда Вика наконец на него взглянет.

 

– Вика, куда ты смотришь?
– Тс-с, – прошептала Вика, – ты видишь, что происходит? Боже мой, неужели? Точно! Это “Шопард”. – Вике удалось прочесть надпись на коробке. – Это же стоит кучу денег!
Спорящие так и не пришли к консенсусу, и коробка с драгоценностями осталась лежать посередине стола.
– Ну, так что ты хотел сказать? – обратилась Вика к Паше, с сожалением отводя глаза от коробки с украшениями.
– Я хотел поздравить тебя с Днем святого Валентина и подарить тебе этот скромный подарок. – Паша протянул Вике маленькую бархатную коробочку.
– О! Золото? Бриллианты? Драгоценности? Ну-ка, посмотрим. – Вика открыла коробку. В ней лежал небольшой серебряный кулон. Кулончик открывался, внутри была выгравирована надпись: “Вике от Павла 14 февраля 2006 года”.
“Как трогательно! Я сейчас заплачу! Кто-то вот от „Шопарда“ отказывается, а я должна радоваться этому изделию российских производителей с детской надписью „Вике от Павла“”, – невесело думалось Вике.
– Тебе не нравится?
– Нет, что ты! Очень милая вещица! Такая изящная!
– Правда? Я хотел еще цепочку для нее купить, но не знал, какой длины. Хочешь, давай вместе купим цепочку?
– Не надо цепочки. У меня много серебряных цепочек.
– Ты будешь его носить? – спросил Павлик, показывая на кулон.
– Буду, – пообещала Вика.
– Врушка, – сказал ангел Вика. – Бедный парень!
Но его, как всегда, никто не услышал.
Вечером дома Вика мысленно подводила итоги дня. С одной стороны, она побывала сегодня в дорогом ресторане, вкусно поела и получила подарок от поклонника. Надо отдать должное Чебурашкину, в ресторане он не мелочился и цен не испугался. Или, во всяком случае, не подал вида. Подарок, конечно, еще тот. Во вкусе омичей, или как там называют жителей этого города. Но что еще от Павлика ждать? Не “Шопарда” же… Кстати, из-за Чебурашкина она упустила момент ухода парочки. Ей было интересно, кто же все-таки ушел с заветной коробкой, но она развязку проворонила. Теперь вот сиди, гадай.
Назад: Декабрь–январь
Дальше: Март