Глава восемнадцатая
СОДРУЖЕСТВО СУЛТАНЫ
Как-то я прочитала, что за каждый дар, которым Аллах награждает своих детей, он одаривает его и равным недостатком. И я думаю, что это правда, так как я никогда не слышала и даже не читала ни об одном человеке, жизнь которого была бы абсолютно идеальной и счастливой. Конечно, я сама полна несовершенств, и из-за своих недостатков мне в жизни пришлось испытать немало горестей.
Хотя мне было ниспослано немало благостей, я получила в дар и многочисленные тернии. Выбирая для меня родителей, Господь соединил жестокого моего отца с любящей матерью. Он даровал мне чудесные годы, проведенные с мамой, а затем отобрал ее у меня, когда я еще находилась в юном возрасте. Он даровал мне высокое положение принцессы в королевстве, однако оно не имело большой ценности в стране, где традиционно женщина терпит унижение.
Мне не нравится то, что ждет меня дальше: мое богатство будет преумножаться и количество моей недвижимости будет увеличиваться. Неудовлетворенность своей повседневной жизнью стала причиной моей проблемы с алкоголизмом, приведшей меня к полному безразличию, когда я безрассудно растрачивала возможность выполнить главную цель моей жизни — помогать женщинам, нуждающимся в моей помощи. Осознание того, что эти препятствия я сама же и создала, подтачивало мое чувство нужности. Та Султана, которая когда-то мечтала о блестящем будущем, превратилась в апатичное, ничтожное и потерянное существо.
И вот чудесным образом на меня снизошло новое понимание моего предназначения: я должна изменить свою жизнь. Явления мамы в моих снах, печальное стихотворение Муниры и даже близость смерти моего брата Али — все это повлияло на видение моей дальнейшей судьбы. Я не перестану верить, что это Сам Господь искусно устроил все эти события с одной только целью — подвести меня к тем метаморфозам, которые произошли со мной в тот день в пустыне. Для человека, искренне верящего в силу Всемогущего Бога, другого объяснения и быть не может.
И хотя с того момента жизнь моя стала даже еще сложнее, я нисколько не жалею. Если бы этого моего драматического превращения не произошло, я знаю, что продолжала бы жить в трясине неудовлетворенности, не познав истинного счастья. И, что еще страшнее, юная пакистанка по имени Веена так и осталась бы в жестокой сексуальной неволе.
— Никогда больше, — сказала я Саре, когда мы возвращались к лагерю, — никогда больше я не стану молчать, видя жестокое обращение с женщиной.
Сара кивнула. Она поняла.
В этот самый момент я увидела Шади, младшего сына Дунии: он выходил из машины, радостно приветствуя своих дядей и двоюродных братьев и сестер.
— Шади приехал, — тихо сказала Сара.
— Вот Дуния-то обрадуется, — с улыбкой ответила я.
Шади — высокий, тяжелой комплекции молодой человек двадцати лет — был не слишком хорош собой. Мое личное мнение о племяннике было не очень высоким, хотя мы виделись с ним только на больших семейных праздниках.
Теперь я смутно вспомнила, Дуния говорила, что Шади тоже поедет с нами в пустыню, только присоединится позже. Дуния очень гордилась своим сыном и уже давно сообщила нам, что Шади самый блестящий из ее сыновей и что его успехи в бизнесе давно превзошли достижения других представителей молодого поколения семейства Аль Саудов. Дуния по секрету с гордостью поделилась с каждым, кто готов был ее слушать, что Шади владеет акциями нескольких совместных предприятий в Пакистане и что он теперь возвращается из этой страны, где купил какие-то компании. Мы с сестрами не обижались на ее хвастливые слова, хотя они и задевали нас, ведь у нас тоже сыновья, которых мы любили.
В тот момент мы с Сарой не поспешили к нему, так как он стоял в окружении своих дядьев и юных двоюродных братьев, которым все было интересно. Мы решили, что поздороваемся с этим молодым человеком позже, и направились к своим шатрам.
Я не слишком удивилась, увидев на заднем сиденье машины Шади молодую женщину, одетую в традиционное пакистанское платье. Наши мужчины часто перевозят наших служанок с одного места в другое. Я предположила, что эта девушка одна из горничных моей сестры, которую Шади привез на нашу стоянку по просьбе Дунии.
Вернувшись в наш шатер, я узнала от своей горничной Либби, что Карим очень волновался, когда не нашел меня в постели, и послал ее искать меня. После того как она успокоила его, что со мной все в порядке и я сейчас с Сарой, он вместе с дочерьми отправился верхом на верблюде прощаться с пустыней.
Я с радостью использовала их отсутствие, чтобы вдоволь насладиться ванной. В принципе принять ванну в пустыне не представляло большой проблемы, так как в наших походных ванных комнатах было все необходимое: и небольшой туалет, и раковина, и большая ванна. В дневные часы солнце пустыни нагревало воду в огромных резервуарах, расположенных за шатром.
Когда Либби наполнила ванну водой, я некоторое время просто лежала в ней, а потом принялась вымывать песок из волос. В предвосхищении приятного последнего дня и ночи в пустыне я привела себя в порядок. Я надела сатиновое платье по щиколотку и положила на пол шатра, покрытого коврами, свой молитвенный коврик.
Опустившись на колени и лицом повернувшись в сторону Мекки, я молила Господа, чтобы он направил мою жизнь в нужное русло праведного поведения. Мои сердце и разум обрели некоторый покой, и, обновленная и окрепшая духом, я надеялась противостоять тем соблазнам, которые могут еще встретится в жизни. Слава богу, что в тот момент я еще не знала, что самое первое тяжелое испытание уже дожидается меня.
После чтения стихотворения Муниры я стала более спокойной Султаной, чем всегда. Мне нужно было время, чтобы все обдумать, и поэтому, когда мой муж с детьми пригласили меня на прогулку в пустыню, я отказалась. Когда сестры позвали меня сыграть с ними в нарды, я тоже отказалась.
Несмотря на то что этот свой последний день в пустыне я провела одна, я не была одинока. Я погрузилась в свои мысли: я была женщиной, которая еще раз пытается поймать убегающую жизнь. Моя внутренняя сила заряжалась возрожденной решимостью изменить эту жизнь.
Наш семейный вечер в тот день был самым приятным из всех вечеров, проведенных в пустыне, так как есть особое очарование и острота в прощании, когда ты знаешь, что на следующий день уже вернешься к обычной городской жизни. Когда наш вечер закончился под сияющими звездами, мы все тепло обнялись и разошлись по своим шатрам.
Вернувшись в наш шатер, мы с Каримом и дочерьми сели вместе и стали смотреть фотографии, сделанные во время нашего путешествия. Когда Амани начала зевать, мы решили, что пора идти спать. Я, улыбаясь, направилась в спальню, Карим пошел со мной.
Только я начала снимать платье, с тем чтобы переодеться в ночную рубашку, как услышала душераздирающие крики.
Обеспокоенная, я спросила Карима:
— Что это было?
Карим наклонил голову, прислушиваясь:
— Похоже на женский крик.
— О, Аллах! Надеюсь, больше никого не ужалила змея, как бедного Али.
Так как крики становились все громче, Карим схватил фонарик и выбежал из шатра.
Я последовала за ним.
Крики также встревожили Нуру и Сару, которые вместе со своими мужьями, Ахмедом и Асадом, быстро присоединились к нам. Пробираясь по лабиринту нашего большого лагеря, мы видели, что несколько наших слуг также выскочили из своих шатров, чтобы выяснить, что это за вопли.
Крики потихоньку стихали, но мы, идя на тревожный звук, оказались перед маленьким шатром, в котором проживали наши служанки. В тот момент, когда мы подошли, крики смолкли. Шатер был погружен в полный мрак, но неожиданно по ушам ударила громкая американская музыка в стиле рок-н-ролл.
С облегчением Карим произнес:
— Кто-то из женщин повздорил из-за какой-нибудь ерунды.
Ахмед добавил:
— А теперь они прикрываются громкой музыкой.
Я не так была уверена, что все в порядке, и предложила:
— Раз уж мы здесь, нам следует удостовериться, что все действительно в порядке.
Сара согласилась со мной.
— И велите им выключить музыку, — раздраженно произнес Ахмед. — Они мешают спать всему лагерю.
Наши мужья остались дожидаться нас, а мы с сестрами осторожно вошли в шатер. Музыка неожиданно смолкла.
Этот шатер, в котором проживало около десяти служанок, был разделен занавесами из плотной ткани на отдельные секции. Раздвигая их и высоко подняв фонарь Карима, я стала вглядываться в женские лица:
— С вами все в порядке?
Одна из женщин ответила:
— У нас все хорошо, мэ-эм.
— Что произошло?
— Все в порядке, — сказала другая.
— Хмм. — По выражениям лиц этих женщин и по их голосам было ясно, что они не спали. Несомненно, эти женщины слышали громкие крики, которые донеслись даже до наших шатров! Но никто не хотел ничего говорить.
Я прошептала сестрам:
— Они что-то скрывают.
— А кто же это кричал — ведь мы все слышали? — задала вопрос Нура, когда мы наконец дошли до Либби.
Глаза Либби были мокрыми от слез, но ясно было, что не она была источником криков. Немного поколебавшись, она взглянула на меня и прошептала:
— Пойдемте, мэ-эм. Я вам покажу.
Либби хорошо знала устройство шатра и, проведя нас через несколько отдельных секций, показала рукой на последнюю.
— Это там, мэ-эм, — прошептала она и, быстро развернувшись, побежала к себе.
Все это было очень странным. Наше любопытство достигло апогея.
Нура резко отодвинула разделяющий занавес. Я направила фонарь внутрь секции, и передо мной открылась чудовищная картина. Двое мужчин насиловали женщину. Третий стоял и наблюдал. Сара закричала.
Один мужчина закрывал рот бедной жертвы, чтобы та не кричала. Увидев нас, он застыл на месте. Я узнала его — это был средний сын нашей сестры Тахани.
Очень медленно, будто в замедленной съемке, второй человек, которой был на обнаженной женщине, повернул к нам свое лицо. Я ахнула, узнав в нем Рашида, одного из многочисленных сыновей Али.
Я бросила взгляд на наблюдавшего мужчину и поняла, что это не кто иной, как Шади, любимый сын Дунии. На лице его читалось большое удивление. Он никак не предвидел такого вторжения — и уж особенно со стороны его тетушек.
Разъяренная Нура вскричала:
— Что здесь происходит?
Я заорала:
— Карим! Сюда! Скорее!
Осознав, что наши мужья находятся поблизости, трое моих племянников бросились бежать с места преступления, грубо оттолкнув Нуру и меня и сбив с ног Сару. Я ударила одного из них фонариком, но мне не удалось остановить обезумевших юнцов.
Нура побежала за ними.
Я кричала:
— Карим! Помоги!
Наши мужья схватили их, когда они выбегали из шатра. Мы вскоре снова услышали крики — кричали наши мужья и племянники.
Маленькое пространство этой комнаты шатра заполнилось другими служанками. Слабые стоны издавала женщина, которую изнасиловали, и все сгрудились вокруг нее. Я пробралась сквозь толпу прислуги, чтобы посмотреть на пострадавшую. Это была та самая девушка, которую я видела утром вместе с Шади.
Я вскричала:
— Наш племянник изнасиловал горничную Дунии!
Сара неожиданно оказалась рядом со мной. Она начала успокаивать обезумевшую девушку:
— Бедная, бедная девочка.
С бедняжки сорвали всю одежду. Она лежала перед нами обнаженная и беззащитная. Ее лицо являло собой страшную маску ужаса, а все ее маленькое тельце содрогалось от рыданий. Она была такой маленькой, что казалась ребенком. Я думаю, ей было не больше пятнадцати-шестнадцати лет.
Вошла Либби и начала ее успокаивать:
— Веена, перестать плакать. Ты теперь в безопасности.
— Принесите ведро воды и полотенца, — приказала Сара. — У нее серьезные травмы.
И тут я впервые заметила кровь, которая текла по ногам девушки прямо на персидский ковер.
Мне трудно было сдерживать свою ярость при виде этой бессмысленной жестокости. Мне хотелось избить до полусмерти насильников, и с этим намерением я вылетела из шатра. Наши громкие вопли привлекли внимание всех обитателей лагеря. Голоса сестер, их мужей и сыновей, а также слуг слились в один громкий гул.
Я обрадовалась, увидев, что Карим крепко схватил Шади за руку. Асад мрачно удерживал Тахера. Ахмед обеими руками поймал Рашида за пояс.
Нура тщетно пыталась перекричать всех.
Возвысив свой голос, насколько могла, я тоже старалась объяснить, что произошло.
— Изнасиловали беззащитную женщину! — кричала я снова и снова.
Казалось, никто, кроме Шади, меня не слышал. Наши глаза встретились. Взгляд, которым он меня окинул, был полон такого презрения, что я взвилась от ярости и стала искать тяжелую палку, чтобы дать как следует этому племяннику.
Громкий авторитетный голос Ахмеда наконец успокоил толпу:
— Тише! Замолчите все! — Оглядев людей, Ахмед сказал: — Вся семья сейчас же соберется в моем шатре.
Карим пошел к его шатру, таща за собой сопротивляющегося Шади.
Я поспешила за ним.
Тахани бежала рядом со мной:
— Султана, что случилось?
Я печально посмотрела на сестру. Тахани была замечательной матерью, и я знала, что она вырастила своих сыновей в уважении к женщинам. Тахани будет страшно расстроена, узнав, что Тахер участвовал в этом страшном насилии. Я обняла ее, но сказала просто:
— Тахани, мы попросим твоего сына все объяснить.
Тахани опустила глаза, страшась того, что ей придется узнать.
Дуния, проливая материнские слезы, шла рядом с Шади.
Али спокойно расспрашивал своего сына Рашида. Громкий голос моего брата вдруг перешел в крик от раздражения:
— И нас разбудили из-за такой ерунды?!
Ахмед сделал ему замечание:
— Пожалуйста, не надо обсуждать данное дело перед нашими слугами.
Я оглянулась. Наша любопытная прислуга шла на небольшом расстоянии за нами.
Как только мы вошли в шатер Ахмеда, снова поднялся шум, поскольку все говорили одновременно. Только после того, как Карим сердито рявкнул на всех, напоминая, что Ахмед — старший в нашей семье и поэтому заслуживает, чтобы его слушали, шум прекратился.
Ахмед сказал:
— Я сам не знаю, что случилось. Я знаю только, что мы все были разбужены криками, исходившими из женского шатра. Когда наши жены вошли в шатер, чтобы узнать, в чем дело, крики стали еще громче.
И свободной рукой Ахмед показал на Тахера, Рашида и Шади.
— Эти молодые люди выбежали из шатра, вход в который им запрещен. Крики, раздававшиеся изнутри, призывали нас задержать нарушителей. — Он пожал плечами: — Что мы и сделали. Откуда мы знали, что нарушителями были наши собственные племянники?
Он кивнул в сторону, где стояла Нура:
— Нура, теперь ты расскажи нам, что там произошло.
Нура показала мне глазами, чтобы я подошла и встала рядом с ней. С мрачной решимостью я медленно пересекла комнату, и мы с сестрой взялись за руки. Али бросил на меня угрожающий взгляд, но я на него никак не отреагировала.
Нура начала рассказывать:
— Султана, Сара и я стали свидетелями чудовищной сцены. — Она указала на племянников. — Эти молодые люди, кого мы все любим, насиловали женщину. Мы видели это своими собственными глазами.
Я смотрела на племянников с нескрываемым презрением. Сын Али, Рашид, самодовольно улыбался. Сын Дунии, Шади, казалось, был в ярости. Из этих троих только Тахеру явно было стыдно. Он опустил голову, скрывая покрасневшее лицо.
Нура продолжала:
— И не только это. Убегая в спешке, наши племянники грубо толкнули нас, своих родных тетей. Бедную Сару сбили с ног, и она упала.
Об этом Асад услышал впервые. Я только собиралась ему сказать, что Сара не ушиблась, когда он грубо оттолкнул Тахера и бросился из шатра искать свою жену. Бедная Тахани залилась слезами. Дуния, почувствовав слабость, прислонилась к Хаифе.
— Кого изнасиловали? — спросила Хаифа.
Нура пожала плечами.
— Я не знаю этой женщины.
Тут взяла слово я:
— Это женщина по имени Веена. Как мне кажется, она одна из горничных Дунии.
Шади заговорил в свою защиту. Его голос был резок.
— Эта женщина не работает у моей матери. Она принадлежит мне.
Дуния подняла голову:
— Шади говорит правду. Это его женщина.
Шади тяжело дышал:
— Я купил ее во время поездки в Пакистан. Она моя, и я могу с ней делать все, что захочу.
У меня заныло в животе. Я знала, что некоторые из моих племянников часто ездили в Таиланд, Филиппины, Индию и Пакистан с целью провести там время с молодыми проститутками. Но я впервые услышала, что кто-то из племянников купил себе женщину, с тем чтобы привезти ее в наше королевство в качестве сексуальной рабыни. Конечно, такие вещи случаются в Саудовской Аравии, и я слишком хорошо знаю, что для нескольких наших двоюродных братьев, таких как Фаддель, подобное — обычное дело. Но никто из наших мужей или сыновей не доходил до такого морального падения, по крайней мере до сегодняшней ночи.
Я с отвращением смотрела на Шади. Итак, мой родной племянник был человеком, который ради удовлетворения своей похоти ни перед чем не остановится.
Услышав эту новую информацию, наши мужья явно почувствовали некоторый дискомфорт.
Карим отпустил руку Шади.
Ахмед снял свою с пояса Рашида.
Я тут же поняла ход мыслей наших мужчин. Если бы Тахер, Рашид и Шади вошли бы в женский шатер, что было категорически запрещено, и изнасиловали бы одну из наших служанок, у них были бы основания наказать этих молодых людей. Но теперь, когда они узнали, что женщина, подвергавшаяся изнасилованию, принадлежит Шади, все изменилось: на ситуацию уже смотрели другими глазами, независимо от того, насколько ужасным было изнасилование. С их точки зрения, то, что случилось с Вееной, в данной ситуации было уже личным делом между мужчиной и женщиной, и они не имеют права вмешиваться.
Увидев мое негодующее выражение лица, Ахмед сказал:
— Шади, вы все трое виновны в том, что толкнули своих родных тетей. Каждый из вас должен извиниться.
Полные губы Шади были крепко сжаты от ярости.
— Я, — сказала Дуния, — поверить даже не могу, что мой сын толкнул моих родных сестер.
Я повернулась и с презрением посмотрела на Дунию. Моя сестра явно была рада, что акцент теперь делался на плохие манеры ее сына, а не на его преступное поведение.
— Конечно, прошу меня простить, — мрачно сказал Шади.
Али подтолкнул своего сына локтем.
— И я тоже прошу прощения, — с натянутой улыбкой произнес Рашид.
Тахер, не поднимая головы от смущения, тоже пробормотал извинения.
В этот момент в шатер вошли Сара и Асад, и Сара подтвердила, что она в полном порядке.
— А теперь снова извинитесь, — с энтузиазмом сказал Али. — Из-за вашего дерзкого поведения тетя Сара могла серьезно пострадать.
Каждый из троицы юнцов быстро проговорил свои извинения Саре.
Но Сара, не обращая на них никакого внимания, внимательно вглядывалась в лица присутствующих, пока наконец не увидела меня.
— Султана, Веена потеряла очень много крови. Думаю, срочно нужна медицинская помощь.
От ужаса я закрыла рот рукой: я не в силах была вымолвить ни слова, представляя себе страшную картину.
Все молчали. Наконец заговорил Шади:
— За нее отвечаю я. Я ее отвезу обратно в город.
Я ахнула. Если только сейчас никто не вмешается и если наша семья позволит Шади увезти ее, рабство Веены будет официально санкционировано и тема навсегда будет закрыта. Бедная Веена, пока молода и красива, станет сексуальной игрушкой для Шади и его друзей. Когда же она им надоест, то пополнит армию прислуги.
Я понимала, что нельзя допустить, чтобы эта несчастная девушка осталась в лапах моего жестокого племянника. Кто-то должен встать на ее защиту. Глядя на лица моих родных, я поняла, что это сделать должна я. Я обязана спасти эту женщину.
— Нет, Шади! — закричала я, напугав всех. — Ты этого не сделаешь. Мы с Каримом отвезем ее к врачу!
Ответ Карима расстроил меня.
— Султана, это не наше дело, — сказал он твердо.
— Это наше дело, Карим. Меня не интересует, сколько Шади заплатил за Веену. Ни одна женщина не может быть собственностью мужчины против ее желания, и уж конечно он не имеет права насиловать и унижать ее. — Я взглянула на Сару, а потом снова повернулась к нашим мужчинам. — Я больше не буду молчать, когда при мне унижают женщину. — Исполненная решимости, я расправила плечи. — Если Шади попытается увезти эту женщину, то сначала ему придется убить меня.
Сара встала рядом со мной и взяла меня за руку:
— Шади придется убить и меня.
— О, Аллах! Помоги нам! — вскричала Дуния.
Нура обняла меня:
— Султана и Сара правы. Мы не можем допустить подобного. Это позорит самого Аллаха!
Тахани и Хаифа вместе подошли ко мне и обняли меня.
— Я — с моими сестрами, — сказала Хаифа.
Тахани смотрела на своего сына, и глаза ее были мокрыми от слез:
— Наши сыновья совершили зло. Я тоже присоединяюсь к Султане.
В ярости Али посмотрел на наших мужей и с презрением сказал:
— Вы что, не способны управлять своими женами?
Карима это явно задело, но он промолчал.
Не зная, что делать, Ахмед предпочел ничего не делать.
Только Асад прервал молчание:
— Наши жены правы. Мы не должны поддерживать такое зло. Если нашим сыновьям нужны партнерши по сексу, существует множество женщин, которые с готовностью пойдут на это. Нашим сыновьям нет необходимости принуждать к этому женщину силой.
Изменившаяся ситуация не пришлась по вкусу Шади. Он заорал:
— Вы вмешиваетесь в мои дела! Эта женщина принадлежит мне, и вы к ней не имеете никакого отношения!
Дуния, которая пришла уже в себя, бросилась к Шади. Она встала рядом с ним, схватив его за руку, и посмотрела на нас.
— Сестры, вы не совсем понимаете. Нашим сыновьям для их здоровья нужны женщины. Воздержание и вследствие его застойные явления в их организме приведут к серьезным заболеваниям.
Нура устало покачала головой, слушая этот вздор.
— Дуния, ты несешь ерунду.
Дуния упрямо продолжала:
— И не забывайте, что эта женщина куплена у ее собственного отца. Он получил за нее больше, чем мог бы заработать за пять, а то и больше лет. Он с радостью продал свою дочь. Понимаете, с радостью! Мой сын не сделал ничего плохого.
Мне было до того противно, что я даже не могла смотреть на мою сестру Дунию.
Тут вступил Али:
— Дуния права. Не имея под рукой женщины для секса, наши сыновья заболеют.
В этот момент раздался громкий голос Асада:
— Али, значит, мы, мужчины, животные?
Тогда Али довольно глупо попытался переложить всю вину на Аллаха.
— Асад, — сказал он, — Великий Аллах сам создал нас такими.
Тут уж не выдержал Ахмед:
— Замолчи, Али! Ты говоришь такое, словно все мужчины слабые и немощные идиоты.
Лицо Али побагровело, но он не посмел ничего возразить на жесткие слова Ахмеда.
Я с удовлетворением взглянула на Сару и направилась к выходу из шатра.
Это было противостояние сил, и я знала, что, если я не одержу сейчас победы, еще одна женская жизнь будет погублена.
Я в последний раз с вызовом обратилась к Шади:
— Шади, я иду к Веене. Если ты так хочешь обладать ею, что готов убить меня, тогда она — твоя.
— И меня тоже, — без колебаний заявила Сара.
— И меня, — тихо произнесла Тахани.
— Я тоже с вами, — сказала Хаифа.
Голос Нуры звучал громко и четко:
— Шади, твои родные тети образуют кольцо обороны вокруг Веены. И советую тебе не пытаться прорваться сквозь него.
— Содружество Султаны! — вдруг страстно произнесла Тахани.
Все сестры, кроме Дунии, вышли вслед за мной из шатра.
Кроме Асада, который тут же последовал за Сарой, никто из мужчин не пошевелился. Они, потрясенные, остались стоять на месте.
