Классовая ненависть
Место: Дома
Дата: 19/11/2006
Время: 12:11
Музыка: Crass, альбом Christ The Album
Комната Женьки в двухкомнатной хрущевке снизу доверху обклеена коллажами из журнальных картинок, заставлена полками с компакт – дисками, аудио– и видеокассетами, книгами и дивиди. На письменном столе у окна – компьютер, в другом углу комнаты – диван. Рядом со столом – бас – гитара на стойке, тоже вся обклеенная картинками. Мы сидим на диване. Женька берет двухлитровую «бомбу» пива, наливает в два граненых стакана.
– На улице подозрительного ничего не заметил? – спрашивает Женька.
– В смысле, «хвоста»? Ну, это было бы совсем по – киношному…
– Если б такое случалось только в кино…
– Знаешь, я понимаю так: если бы хотели, меня давно бы уже выследили. Я ведь не прятался и в Москве. Уж если этот урод нашел меня в Праге, то найти меня здесь или в Москве – никаких проблем…
– Все равно, днем тебе без надобности выходить не надо… Так, на всякий случай. Ты можешь, конечно, подумать, что я из-за этого стал чересчур осторожным…
– Осторожность – нормально. А что ты скажешь своей маме?
– Скажу все как есть, но без деталей. Она ж тебя помнит. А где ты и что ты – я ей не говорил, естественно. Сейчас скажу, что ты жил за границей, приехал, чтобы уладить дела. Вопросов она задавать не будет – я ей эти вещи…
* * *
Женька разливает остаток пива по стаканам. Мы чокаемся. Я отпиваю. Пиво нагрелось и стало вообще отвратным. Я ставлю стакан на пол, говорю:
– Мы тогда реально играли против мэра… Хотели его скинуть.
– Я так и думал.
– Тебе кто-то рассказал?
– Нет, я просто сопоставил факты…
– С командой Станкевича.
– Вы серьезно верили, что Станкевич мог бы скинуть Пинского?
– Верили. А почему бы и нет? Тогда ведь ничего еще не было ясно, все до думских выборов происходило… И Станкевич еще был «на топе». И Пинский флиртовал со всеми партиями… Но ни с кем не был прочно завязан. Это он уже потом, в декабре, понял, с кем надо быть…
– Но, видимо, чем-то им не угодил в конце концов…
– Или много стал себе позволять.
– У него, все же, комбинат… Сорок тысяч рабочих. Градообразующее предприятие… А твой второй коллега – или как его правильней назвать? Чувак, который работал дизайнером, Антон, да?.. Как ты думаешь, мог он где-нибудь так вот, как ты, залечь под корягу?
– Вряд ли. Когда он звонил мне, на нем уже плотно висели…
– А кто мог вас сдать?
– Кто угодно. Я думать про это давно перестал. Слишком много людей во всей этой херне принимали участие… Косвенно, я…
* * *
В прихожей хлопает дверь. Сквозь зеленоватое, с узором, стекло видно, как включается свет.
– Мама пришла с работы, – говорит Женька.
Я киваю, делаю глоток пива.
– …Мне только ее было жалко, – продолжает Женька, понизив голос. – Самому, в общем-то, по хуй. «От тюрьмы да от сумы»… А она тяжело переживала… Вот за это – бывают моменты – мне его хочется задушить. Вот так вот, своими руками… Потому что я знаю – это он лично распорядился. Я достал его экологической движухой вокруг комбината. Ну и статьями, и всем остальным… Пришли в газету с собакой, натренированной на наркотики… Не знали, что я «стрейтэдж»… – Он смотрит на бутылку пива, хмыкает. – …ну, до определенной степени. Ушли, естественно, злые – ты бы видел. А мне было так в прикол…
Я молчу, киваю, мелкими глотками допиваю пиво.
– А там – заметь! – никто не понимал, как можно заниматься политикой «за идею», ведь политика – это, в принципе, торговля идеями. И задача ее – продать их как можно большему числу людей, то есть, в сущности, наебать их. А за всей этой торговлей – не абстрактное какое-то соревнование, не спорт – кто набрал больше голосов… А конкретные преимущества, которые даст победа – очень даже материальные… И мужики смотрели на меня и не врубались. Или не верили, думали, что я и их наебываю насчет своих идей… Что на самом деле все это какой-то тонкий, хитрожопый расчет на будущее…
– Наверно, только про коммунистов можно сказать, что они – за идею…
– Те, кто за них голосуют – в основном, старики и старухи – эти – да. Но руководство партии их так же безжалостно обувает, эксплуатирует их ностальгию по социализму… А вообще, политика всегда примитивна – черное – белое, враги – друзья и т д…
– Ну да, сложной политика быть не может, иначе массы – для которой она и делается – ее не поймут…
– Вот меня и…
* * *
Я отфутболиваю две пластиковые бутылки от пива. Они катятся по коричневым половицам с кое – где содранной краской.
– Мне жалко, в общем, Серегу… – говорю я. – Как-то тупо все… А тем более тупо, если из-за меня… Вообще…
– А я, если честно, его не любил… Понтовый он был чувак. С одной стороны – да, уважал панк, андеграунд, «Гражданскую оборону»… И тут же, вроде как, бизнесмен…
– Это у тебя классовая ненависть.
– Может быть.
– Что бы там не говорили, Серега всегда держал слово, всегда выполнял обещания…
– А что он такого когда-нибудь обещал, что ему было сложно выполнить?
– Пожалуй, ничего такого сложного… Но все равно.
– Это такая хитрожопая позиция. Ничего особого не обещать. Помнишь, в двухтысячном году, правительство говорило: задача – сделать среднюю зарплату двести долларов. Заметь – не двести пятьдесят, не триста, а всего лишь двести. Ты скажешь – реальная политка? Это потом, когда поперла ценовая конъюнктура на нефть, получилось не двести, а больше… А так – скромненькие хитрожопые обещания…
– А что, откровенная наебка – лучше?
– Хуже. Давай, я выйду еще куплю пива…
– Нет, лучше выйду я. Воздухом охота подышать…
