Сексуальная свобода
Место: Москва
Дата: 17/11/2006
Время: 23:12
Музыка: нет
– Я купила лампочку, – говорит Оля.
Она включает свет на кухне. Я прохожу, сажусь за стол. Оля зажигает газ, ставит чайник.
– Почему ты не дождался ментов?
– В моей ситуации лучше не светиться.
– Но тебя ведь все равно могут вычислить…
– Только по внешнему виду. Не знаю, есть ли я у него в «адресной книге»…
– Но он же звонил тебе утром…
– Да, звонил, ну и что? Он звонил мне на пражский номер. Я уже вынул пражскую «симку» и купил московскую… Выпивки нет никакой, только чай?
– Нет, ничего. Вино, что ты принес, вчера ж еще выпили…
– Давай, я схожу. Помянем Серегу…
– Ну, если…
* * *
Я наливаю вино в бокалы. Оля берет свой, тянется чокнуться, отдергивает руку.
– Ой, я забыла, что не чокаются…
Мы выпиваем.
– Как ты думаешь, его из-за тебя?
– Может быть, из-за меня. А может быть, и нет. Я ни фига про него не знаю – про то, что он делал последние пять лет. Он мне ведь ничего не рассказал. И теперь уже не расскажет…
– А раньше, когда ты с ним работал, какие были отношения?
– Да я с ним мало поработал… И это была не работа, а, скорей, форс – мажор – выборы мэра.
– Все равно, что-то ты знаешь о нем…
– Что я знаю? Странный чувак… По – хорошему, странный…
– Так о многих можно сказать. В том числе, о тебе.
Звонит Олин телефон. Она берет трубку.
– Да, привет… Как дела?.. У друга? Рада за тебя… Все нормально, без изменений. Завтра?.. Хорошо, пока. До завтра…
Оля кладет телефон на подоконник.
– Соседка звонила. Будет завтра…
– А я как раз завтра уеду. Ночным.
– Куда? Назад, в Прагу?
– Нет, на родину. Раз уж приехал, надо все довести до конца…
– Тебя проводить на вокзал?
– Нет, не надо. Я не люблю, когда провожают.
– Странно, я думала…
* * *
Под столом звенят бутылки – я случайно зацепил их ногой.
… – Какая, на хер, сексуальная свобода? – говорит Оля пьяноватым голосом.
– Ну, по сравнению с тем, что было пятнадцать лет назад…
– Нашел, что вспомнить. Пятнадцать лет назад мне было пять лет…
– Все равно. Тогда общество было вообще пуританским. «В СССР секса нет»…
– А сейчас, можно подумать, его так уж много. Много пиздежа вокруг секса, а люди по – прежнему несвободны…
– Да, ты права, секс используют офигенно – в рекламе, в шоу – бизнесе. Но разве это секс? Так, суррогат.
– Свобода будет тогда, когда девушка сможет выбирать себе парня просто для секса, без всяких обязательств, и это будет восприниматься нормально, как если то же самое делает парень…
– Согласен. Мужчины должны привыкнуть к тому, что и они могут быть сексуальным объектом. Для женщин. Но изменить менталитет очень сложно. И женщины сами, стараясь продать свои внешние данные, свою красоту…
Звонит Олин телефон.
– Алле… Аня? Какая Аня?.. Да, сейчас припоминаю… Так, нормально… Кто, ты говоришь, дал телефон?.. Ну, передавай привет… Нет, я с ним давно не общаюсь, ничего про него не знаю… Ладно, если вдруг выйдет на связь – передам… Этот номер, который определился? Да, хорошо. Только вряд ли, сказала уже. Ну, все, пока.
Оля откладывает телефон, глядит на меня.
– Звонила Аня. Ты ее, может, знал. Она была замужем за Ирокезом, барабанщиком «Солнца свободы»…
– Может, и видел, когда-нибудь, но не знаком…
– Мы с ней тоже никогда не общались. Так, приходила она пару раз на тусовки. С Ирокезом… Они мало прожили, развелись уже давно… Телефон мой ей дала Лариска… Она тоже с нами тусовалась, а сейчас работает в газете, менеджером по рекламе. А Аня эта – журналистка. И она тобой интересовалась. Как бы, нужно поговорить…
– А о чем, я так понял, она не сказала?
– Нет, но…
* * *
Оля высыпает табак из «беломорины» на стол, засыпает на его место «траву».
– Неужели «беломор» до сих пор продается в Москве? – спрашиваю я.
– Ну да, продается, а куда он денется? В любом киоске, шесть рублей. Столько людей курят «траву»… – Она смеется. – Вот скажи мне, я давно уже спросить хотела… Почему ты даже не куришь, не говоря уже о более серьезном…
– Однажды покурил – не вставило. Решил, что не вставит вообще никогда… – Я улыбаюсь.
– А серьезно?
– Серьезно? Я с этим очень долго не пересекался вообще. Никто из знакомых… С Женькой мы начали общаться только на последнем курсе. Мне уже двадцать четыре года было. Причем, Женька – он же «стрейтэджер»…
– Что, тогда уже был? Мне говорили, что бухал он неслабо…
– Он и сейчас бухает. У него такой своеобразный «стрейтэдж». Типа, водка – это хорошо, а наркотики – плохо. Наверно, и мне это как-то передалось… Нет, ну как-то это тупо – в двадцать с лишним лет садиться на наркотики…
– Садятся и…
