XXXIII
Мено удивляло желание сёгуна лично выслушивать отчеты о поездке, вникая в малейшие детали: как проходил визит в Дабу-дзи, какими фразами обменивались старейшина и Мено, что нужно еще обустроить в хижине Обуто Нисана… От сёгуна не утаилась злоба Мено по отношению к монахам. Бондзон распознал негодование своего посланца и, что хуже всего, взял старейшину монастыря под защиту.
— Твое дело — точно выполнять мои приказы! В твоих действиях не должно быть и капли личного. Я не обязан объяснять тебе причины, скажу лишь одно: благодаря монахам и будущему обитателю хижины Нисана мы обеспечим надежные границы с Китаем. Мое положение требует этого от меня. Я бы делал это даже против своего желания. Вновь есть даймё, готовые взбунтоваться, и я должен устрашить их союзом с нашим соседом.
Хотя Мено сразу стало ясно, что благодаря этому признанию Бондзона он может при благоприятных обстоятельствах держать сёгуна в руках, он смирился с приказанием; он занимал слишком хорошее положение, чтобы начинать сейчас игру против правителя.
Дни проходили, и Мено все сильнее тянуло к той хижине. Поскольку он отвечал за приготовления к встрече гостя, то имел полное право появляться там.
Приказав мастерам в первую очередь начать строительство новой хижины, которая должна была служить рабочим помещением для будущего жильца, Мено обеспечил себе достаточно времени, чтобы тщательнее заняться жилищем Нисана. Он действовал, полагаясь исключительно на свои желания, которые основывались на каких-то неосязаемых предчувствиях.
Бумаги, которая в прошлый раз лежала на месте для токономы, больше не было! Никто со времени последнего посещения Мено не мог войти в хижину, так как его люди заперли ее и укрепили дверь и окна. Мено принялся обыскивать каждый уголок, чтобы отогнать от себя неприятные мысли. Он не нашел бумагу, которую читал в прошлый раз, зато под гнилыми досками пола обнаружил другую рукопись. Под ней также стояла подпись Обуто Нисана.
Еще во времена моей ранней молодости, проведенной среди бамбуковых рощ, даймё Бондзон привел ко мне своих гостей, которых представил как испанских купцов. Искренне восхищенные всеми видами бамбука, которые я им показал, они рассказали мне очень интересную историю. Главным героем в ней также было одно растение, которого я никогда не видел, но которое они подробно описали. Оно называлось «агава» и росло на огромных плантациях в далекой порабощенной стране под названием Мексика, удаленной от Испании на многие месяцы морского пути. Это растение приносило большую пользу. Прежде всего, из него делали корабельные веревки. Они снабжали ими весь свой флот и зарабатывали большие деньги, продавая почти во все страны. Это был очень качественный и редкий товар, поэтому и весьма дорогой. Но смысл рассказа был в неизученных свойствах агавы. Власти одной из областей никак не могли обнаружить пропавшее сырье — множество срубленных, но не переработанных растений. Когда наконец удалось найти остатки агавы, на растениях не оказалось ни одного листа. Листья явно надежно спрятали. Однако для чего — никто не мог даже предположить. Все раскрылось, когда однажды, по чистой случайности, вышли на след похитителей. Воры обнаружили, что после сушки на солнце листья агавы так разбухают, что их можно выжимать. А когда жидкость попробовали, поняли, — это самый настоящий алкоголь. Напиток назвали «пульке» и за большую цену стали продавать по всей стране и за ее пределами. Появился пульке и у нас. Кто-то занимается контрабандой и перевозит его большими партиями.
Но зачем испанцы мне это рассказали? Чтобы открыть, что в эту историю замешаны приближенные императора?
Я впервые подумал, — деньги сильнее власти.
Мено от неожиданности сел на пол. Перед ним ясно предстала картина собственной смерти. Не о нем ли намекали испанцы Нисану?
Он не знал, что делать дальше. Первой его мыслью было уничтожить рукопись. Но что, если ее и оставили с намерением, чтобы он ее нашел, уничтожил или спрятал в другом месте? Для того, кто это сделал, такой поступок явился бы прямым доказательством вины Мено. А может быть, ее написал не Нисан? Может быть, за ним наблюдают, и стоит только ему вынести рукопись или попытаться ее сжечь, он тут же будет пойман и уличен в преступлении?
Мено решил оставить рукопись там, где она лежала, хотя такой поступок был несвойствен его характеру. Он был человеком, который ничего не отдавал на волю случая. Но на сей раз сохранность этого послания, возможно, могла стать его оружием.
Холод заставлял мастеров спешить. Уже через несколько дней рабочая хижина была готова. В нее принесли все заказанное. Были определены дома в селе, которые будут снабжать гостя едой и всем, что ему понадобится. Когда с подготовкой старой хижины также было покончено, Мено оставил в ней сторожа, который должен был ждать появления жильца. К Мено вернулось ощущение, что он держит происходящее под своим контролем. Он глубоко спрятал в себе появившийся страх и отправился к господину.
