2

Холл «Отеля Делано» выглядел так, словно дизайнер помешался на «Алисе в Стране чудес». Все, что попадалось на глаза, было либо слишком большим, либо слишком маленьким, либо не того цвета и не на своем месте. На трехметровом кронштейне над стойкой администратора висел светильник. Муслиновая занавеска, метров двадцать в длину, колыхалась на ветру подле стены, усеянной миниатюрными «утопленными» лампами, рядом стоял биллиардный стол, затянутый бежевым сукном, в центре стола – треугольник из шаров цвета слоновой кости. Смуглый человек, сидевший в пластиковом кресле, по форме напоминавшем унитаз, читал газету. Глянув поверх листа, он увидел, как в холл вошла блондинка с модной стрижкой. Мужчина слегка опустил газету, наблюдая, как она оглядывается вокруг, – на губах усмешка, словно какой-то своей шаловливой мысли, – потом, кивнув, подходит к стойке. На ней джинсы, черный короткий топик, в руке небольшая дорожная сумка из коричневой кожи. Перед собой девушка толкала потрепанный оливковый, с коричневатым отливом, чемодан на колесиках.

– У Вас такая необыкновенная фамилия. Джевелз. Вы, часом, не бриллиант от Тиффани? – сострил портье.

– Не совсем. Диктую по буквам: Д-Ж-О-У-Л-З. Единицу измерения энергии знаете? – девушка явно гордилась своей фамилией.

– Серьезно? Ну тогда... Пожалуйста... – кивнул портье, протягивая ей ключи. – Я скажу коридорному, чтобы Ваш багаж подняли в номер.

– Не надо. Весь мой багаж при мне, – пожала плечами девушка, направляясь к лифту.

Смуглый человек проводил взглядом ладную фигурку.

Оливия испуганно посмотрела на двери лифта, судя по всему, сделанные из гофрированной стали. Они уже почти закрылись, когда коридорный – красавец в белой футболке и шортах – просунул в щель руку и втиснулся в лифт вслед за пассажиркой, настаивая на том, что он просто обязан донести до номера ее багаж – совершенно не смущаясь тем, что его у нее практически не было.

Комната оказалась навязчиво белой: белый потолок, белые стены, белые простыни, белый стол, белые кресло и табуретка, белая подзорная труба, нацеленная в окно, закрытое белыми же жалюзи. Недвусмысленно готовый на все, парнишка в белом поднял жалюзи, распахнул окно – и замешанный на аквамариновой сини и запахе топлива блюз Майами Бич ворвался в комнату – будто маленькая синяя картина маслом, помещенная в широченную белую раму.

– Н-да... Больница, да и только! – пробормотала Оливия.

– Ну, мэм, надеюсь, у нас все-таки поуютней! Что привело Вас в Майами?

Его кожа – не кожа, а реклама молодости: нежная, как персик, блестящая, словно у плода, выращенного в теплице на витаминной подкормке.

– Так... Как всех, – пожала она плечами. Потом подошла к окну и принялась разглядывать пейзаж: вдоль пляжа вытянулись ряды зонтиков, бездельники поджаривались на белом песке. Пастельного цвета павильончики спасательных станций, нереально синее море, исчерченное яхточками и зависшими на волнах серфингистами, на горизонте – цепочка пароходов, ползущих друг за другом, как утята в механическом тире. «Ого... А это еще что?!» Один из кораблей был втрое больше остальных: несуразная громадина – будто в стаю уток вклинился пеликан.

– Это? Это же «ОкеанОтель», – в голосе юнца звучала такая гордость собственника, словно он сам был владельцем этой махины, и не только ее, но и Майами, и океана. – Настоящий большой отель, только – плавучий. Так вы здесь по делам, или?..

– Значит, его уже спустили на воду? – задумчиво спросила она, пропуская мимо ушей навязчивое любопытство мальчишки.

– Ну. Как видите.

– Я-то думала, он существует только на бумаге...

– Нет, мэм. Это его первый рейс. В Майами он четыре дня простоит на рейде, а потом...

– Этакий дом для тех, у кого жизнь – один сплошной круиз: Гран-При в Монако, потом теннисный турнир в Австралии и т.д., а в промежутке вылазка на вертолете, чтобы прикупить парочку полотен Пикассо и сходить к зубному?

– Вроде того.

– Хм. Из этого мог бы получиться неплохой сюжет для статьи.

– Так вы журналистка?

– Ага, – самодовольно кивнула она, гордясь статусом, в котором здесь пребывала: чуть ли не иностранный корреспондент. Об осторожности было начисто забыто.

– Вот это да! И на кого Вы работаете?

– «Sundy Times» и журнал «Elan», – она наградила его безмятежной улыбкой.

– Здорово! А я тоже пишу. А здесь Вы о чем будете писать?

– Как всегда. Обо всем понемножку.

– Ладно. Если что понадобится – позвоните. Меня зовут Курт. Чем еще я могу быть Вам полезен?..

– Ну вот ты и проговорился... – едва не произнесла вслух Оливия. Однако вместо этого сунула ему пятидолларовую бумажку и с удовлетворением проводила взглядом его обтянутый белыми шортами зад, исчезающий в дверях.

Оливия Джоулз любила жить в гостиницах. Причин тому было несколько.

1. Когда входишь в гостиничный номер, у тебя нет прошлого. Ты начинаешь все с чистого листа.

2. Жизнь в гостинице проста, как в буддийском монастыре: пустой шкаф для платья, пустое пространство для жилья. Никакого мусора, никакого шмотья – ничего из тех омерзительных тряпок, что надеть противно, а выкинуть жалко. Ни папок с бумагами, ни поддона, на котором валяются протекшие ручки и записки с прилипшей к ним жвачкой. Ни-че-го.

3. Гостиницы анонимны.

4. Гостиницы радуют глаз – если только их правильно выбирать: а Оливия, часами (а порой и днями) прокопавшись в «сети», всегда выбирала правильно. Это храмы, где поклоняются роскоши или простоте, уюту или модному дизайну.

5. С твоих плеч снимают груз забот, и ты свободна от домашнего рабства, которое хуже ада.

6. В гостинице тебя никто не посмеет потревожить: просто вешаешь на дверь табличку «Не беспокоить», блокируешь телефон – и пусть мир катится куда подальше.

Нельзя сказать, что Оливия любила гостиницы с самого детства. Каникулы с родителями обычно означали жизнь в палатке. До совершеннолетия единственный опыт проживания в гостинице ассоциировался у Оливии с весьма достойным, но чопорным – дальше некуда – отелем «Корона и мантия» на одном из курортов северного побережья Англии. В отеле стоял специфический аромат, ковры и обои были покрыты замысловатыми узорами, а постояльцы говорили исключительно шепотом, боясь повысить голос. Они так старательно подчеркивали свой великосветский акцент, растягивая слова, что семейство Оливии замирало от стыда всякий раз, если вилка или кусок колбасы падали на пол.

Первый раз, когда ей пришлось остановиться в отеле, будучи в командировке, она не знала, что делать и как себя вести. Но войдя в элегантную, с иголочки, комнату, где были мини-бар, хрустящие белоснежные простыни, а служба доставки заказов в номер готова исполнить любой каприз, благоухает в ванной дорогое мыло, и у кровати тебя ждут одноразовые тапочки, Оливия почувствовала, что это ее дом.

Порой она ловила себя на мысли: нельзя же так любить гостиницы, – не успеешь и глазом моргнуть, как превратишься в избалованную богатую девицу! Но любила-то она вовсе не роскошь, ассоциируемую с гостиницами. Как раз к ней-то эта привязанность не имела ни малейшего отношения. Иные фешенебельные отели просто отвратительны: пропитаны снобизмом, кричаще стильны. И при этом в них не добьешься самого необходимого: телефоны не работают, обещанную еду «к приезду и прямо в номер» подают когда угодно, только не в день приезда; кондиционеры зверски шумят, а из окон открывается вид на автостоянку. Но хуже всего – прислуга: надуто-высокомерная, с вечно поджатыми губами. Любимые гостиницы Оливии совсем другие – многие из них просто язык не поворачивался назвать «роскошными». Единственный истинный критерий, которому она доверяла, – распечатана ли свежая пачка туалетной бумаги в ванной. В «Делано» бумага не только была распечатана – на конце еще и висела наклейка с надписью изящными серыми буквами: «ДЕЛАНО». Гм... Наклейка? Кажется, это уже перебор.

Водрузив чемодан на кровать, Оливия с нежностью принялась его распаковывать, извлекая вещи, которым предстояло на время сделать этот гостиничный номер ее домом – до тех пор, покуда обстоятельства не призовут ее обратно в Лондон.

Последней из недр чемодана появилась жестяная коробочка с «Набором Робинзона», которая тут же отправилась под подушку. Может, и не стоило путешествовать с этой жестянкой через все просветки аэропортов, но Оливия таскала ее с собой уже не первый год. Жестянка была размером с табачную банку. В свое время Оливия купила ее в туристском киоске на Юстонском вокзале. Внизу на крышке коробки крепилось зеркало – им можно было подавать сигналы. А еще к ней прилагалась ручка, при помощи которой жестянка легко превращалась в котелок. Внутри же лежали: восковая свеча, презерватив, чтобы носить в нем воду, тонкая бечевка, марганцовка – ею можно дезинфицировать раны и она ярко горит, так что огонь заметен издалека, рыболовные крючки, силок на зайца, проволочная пила, охотничьи спички, кремень, флуоресцентная лента, лезвия, компас и маленькая сигнальная ракета. Ни одной из этих вещей ей ни разу не случилось воспользоваться. За исключением презерватива. Презерватив несколько раз пришлось докладывать новый. При всем том, Оливия была уверена, когда-нибудь эта жестянка спасет ей жизнь: будет во что набрать воды в пустыне, чем придушить угнавшего самолет террориста или, оказавшись на атолле, где кроме тебя – только пальмы, подать сигнал пролетающему самолету. А покуда жестянка была просто талисманом – вроде плюшевого медвежонка или «счастливой» сумочки. Оливия вовсе не считала эту жизнь школьным пикничком на траве.

Наконец, распаковав багаж, она обернулась к окну и расстилавшемуся за ним морю. На подзорной трубе, установленной тут же, у окна висела закатанная в целлофан карточка с инструкцией. С минуту Оливия недоуменно смотрела на длинное описание, потом сорвала бумажку и прильнула глазом к окуляру. Размытая зелень моря. Девушка покрутила ручку, заставляя трубу уйти вниз. Она крутила и крутила до тех пор, пока не показались мужик в одних шортах, бегущий вдоль берега (брр-рр, ну и зрелище – нашел, чем хвастаться), и яхточка, неуклюже припадающая на каждой волне. Оливия вела трубу вдоль кромки прибоя дальше, – покуда взгляд не остановился на «ОкеанОтеле». Судно было похоже на белый утес Дувра, придрейфовавший вдруг в Майами.

Оливия извлекла из сумки ноутбук и быстро отстучала письмо Барри.

Re: Потрясающий новый сюжет

1. Майами – роскошь процветания.

2. Роскошный сюжет: «Океан Отель» – офигительно большой плавучий дом для толстосумов – пришвартован в Майами перед первым выходом в море.

3. Могу заняться, но нужно задержаться на два (в идеале – на три) дня. Подходит?

Конец связи. Оливия

Она перечитала записку, удовлетворенно кивнула, кликнула «Послать», глянула на себя в зеркало – и застыла: волосы всклокочены, лицо опухло... Ужас! И все из-за шестнадцати часов в аэропорту и самолете, причем пять из них пришлось провести в лондонском Хитроу (надо же было какой-то дамочке забыть компьютер в уборной!). Крем-пати начинается в шесть. У нее оставалось ровно двадцать минут, чтобы стать ослепительно прекрасной ночной феей.